Someone you loved

Буквально восстав из мёртвых, Соломон Гранди, не помня ни себя, ни прошлой жизни, неосознанно отправился в Готэм, как будто что-то его тянуло туда. Словно там осталось незаконченное дело, и ему суждено скитаться по земле призраком из гниющего мяса. Оборванный, с натяжкой живой мужчина угрожающе бродил по бедным районам города. Горожане в испуге отскакивали от него, отходили в сторону или уходили на другой конец улицы. Только один случайный прохожий остановился, глядя на эту махину. Крупный мужчина с серой кожей и седыми волосами в ответ упёрся в него бесцветными глазами, ожидая страха. Но вмнсто этого в обоих словно что-то щёлкнуло. Здоровяк смотрел с грустной теплотой на растерянного молодого человека в потрёпанном зелёном костюме с некрасиво отросшими волосами. Глупо выпучив глаза, тот уставился на монстра, ещё несколько минут назад повторяющего «Соломон Гранди» вместо любых слов. — Огр? — наконец спросил он, прикрывая рот и начав моргать. Юноша наклонил голову присматриваясь к Гранди, со смесью из любопытства и опасения. — Нигма… — протянул мужчина. От него всё ещё пахло болотом, а под его холодной кожей покоилось замершее, но полное чувств сердце, что болезненно сжималось при взгляде на глупого умника. Пока Эд боялся даже двинуться, перед глазами Гранди всплывали тёплые воспоминания прошлой жизни, наполненные красками, звуками, запахами. Вот, они сидят на кухне, пьют чай в ожидании Освальда. Это была их секретная традиция. Обычно Эдвард сам выбирал травы для заваривания, настаивал их, а Бутч приносил печенье или другую выпечку. Эд обожал сладкое, особенно пироги с ягодами. Чаще всего Нигма замолкал, и они оба наслаждались тишиной, свободной от «любопытных фактов» и «интересных загадок». Юноша в зелёном просто улыбался своим мыслям в чашку. Однако им редко удавалось оставаться наедине, тем более надолго — они были нужны Освальду либо одновременно, либо по очереди. И всегда срочно. Кобблпоту нельзя отказывать. Чашки отставляются, пиджаки расправляются, улыбки натягиваются, и они безмолвно прощаются. А здесь они столкнулись у дверей кабинета Освальда, что происходило достаточно часто, но всегда мимолётно. Эд колко шутит. Бутч раскатисто смеётся. Это подозрений не вызовет — все должны смеяться над шутками любимца Кобблпота, но большее при их положении показывать нельзя. Многие хотят на их место, и нельзя собственноручно давать им козырь. Оба отводят взгляд. Нигма входит первым на случай, если Освальд зол. Бутч знает, что преданность Эда Освальду сильнее, чем их тайная дружба, но всё равно доверяет ему. Это как негласное соглашение, подписанное молчаливыми чаепитиями и молчаливой поддержкой. О, а тут они вместе выбивают информацию из нерадивой шестёрки. Иногда им удавалось вместе пытать людей, и тогда им открывались иные стороны друг друга. Бутч вырастил слишком многих бандитов, чтобы не заметить особый стиль Нигмы: методичный, элегантный и выверенный. Ни одного лишнего движения, всё сделано как по учебнику, который он сам написал. Эд не был мазохистом в чистом виде, он не упивался страданиями и кровью, но стоило его разозлить, и он доставал из своих закрамов самые изощрённые пытки, от описаний которых даже Зсасз уважительно качал головой, что уж говорить о самом Бутче. А в этот момент Эд прикрывает его перед Освальдом, и, к огромному удивления Гилзина, не требует ничего взамен. Это взволновало мужчину, но позже выскочка попросил о компании на просмотр очередной серии «Дней нашей жизни». За тот час Бутч осознал градус странности парня — тот без умолку болтал, постоянно что-то комментируя, не позволяя Бутчу вставить и слово, например «помолчи», и исчезал за молниеносно заканчивающейся едой на кухню. На следующий день Нигма сделал вид, что ничего не произошло и больше не приглашал мужчину. Не то чтобы он жаловался, но это сбивало с толку прямолинейного в своих мыслях Гилзина. Сначала Бутч ревновал Освальда к этому зелёному хлыщу и не скрывал этого. Тот молод, умён, так навязчив и раздражающ. И он не мог винить хозяина — он бы сам доверился парню, подпустив слишком близко, чтобы потом терпеть его головоломки, громкий голос и деланное равнодушие. Нигма занимал всё пространство, в котором находился, заполнял его собой. Эд был подозрительным, но вскоре юноша показал, что в его намерениях нет стремления к причинению какого-либо вреда Бутчу и тем более Освальду. В этом они были похожи — верные домашние питомцы своего хозяина, разве что, Бутч — старый пёс, а Эд — молодой своевольный кот. Все эти воспоминания и остальная часть жизни, включая смерть от рук прислужников Барбары Кин вернулись на прежнее место в голове Бутча. Кто же знал, что судьба разыграет такую хитрую партию, вернув Гилзину-Гранди память и забрав её у Эда — самого умного человека, какого знал Бутч. Теперь он мог наблюдать, как из глаз Нигмы исчезает память до самых мелочей. Он больше не помнит фиолетовый костюм Кобблпота, запах ромашки и их тишину. Гранди попытался протянуть огромную ладонь к сломанному Нигме. Эд не отпрянул, но весь сжался, и мужчина отвёл руку. Он забыл его. Эта мысль дальними огнями моргала в его голове, но теперь она чётко высветилась неоновой вывеской, как за окном лофта Нигмы. А затем, и до того бледный юноша резко посерел, почти как сам Гранди, и, закатив глаза, упал в обморок. Не задумываясь, Бутч подхватил Эда и, перекинув через плечо, понёс его подальше от этого переулка. Он помнил, что где-то в этом районе в благотворительной больнице принимает доктор Томпкинс. Здоровяк спешил вверх по улице, проталкиваясь сквозь испуганную рассыпавшуюся толпу. Мышечная память у него всегда была отличной. Лёгкий Нигма не повлиял на его скорость ходьбы, и он быстро добрался до места. Как и ожидалось в больнице было полно людей, но вид серокожего великана с недвижимым телом на плече распугал всех пациентов. — Бутч, о боже, что с тобой?! Где ты так долго пропадал? — вместо приветствия спросила Ли. Мужчина вопросительно уставился на Томпкинс, — Ты знаешь, сколько прошло с твоей пропажи? Бутч не задумывался об этом. Для него не прошло и недели. Он отрицательно покачал головой. — Почти три месяца. — эти слова не произвели на него эффекта. Сначала надо было разобраться с Эдом. — Ты можешь ему помочь? — Он указал на тело на его плече. Женщина помогла уложить его на кушетку. Быстрый осмотр подтвердил её догадки. — У него истощение, — устало произнесла доктор, явно не первый раз за день. — Последние недели были для него тяжёлыми. — Что произошло? — спросил Бутч, обеспокоенно смотря на изнемождённого Нигму. — Он уже ничего не расскажет, — после паузы смущённо добавил здоровяк. — Он ничего не помнит. — Нигма… — Женщина положила ладонь на горячий лоб юноши. — После твоей пропажи Эд быстро установил, что это было дело рук Барбары. Он пытался уговорить Освальда отомстить ей, но тогда у них было перемирие, и ему это было невыгодно. Эд отправился туда один. — Ли недовольно свела брови, посчитав пульс Нигмы. — Освальд объявил награду за его поимку. — Ублюдок, — со злостью почти прокричал Гранди, сильно ударив по столу и расшатав его. — Эй, спокойно. Лучше подай мне вот пакетик. Томпкинс открыла поданный ей пакетик и, разведя порошок в воде, залила его в рот Нигме, придерживая голову. — Ему надо немного поспать. Можешь посидеть с ним, только тихо. — Как скажете, док, — проговорил Бутч, шумно шлёпаясь на стул, едва не сломав его. Он просидел рядом с Нигмой больше двух часов. Едва жар начал спадать, его сон стал беспокойным, и Ли пришлось поставить ему успокоительное. — Ему нужны еда и сон, — посоветовала доктор, глядя на часы. — Мне пора. Закройте потом за собой, а ключ оставьте на вахте. — Большое спасибо, — проговорил Бутч в след Томпкинс с искренней благодарностью. — Береги его. Он сам не справится, — с грустной полуулыбкой произнесла Ли. — Обязательно, — Эд зашевелился, готовясь проснуться. Женщина исчезла за дверью, оставляя их наедине. — Нигма. Ты очнулся. Наконец-то. — Эд слабо приподнялся на локтях, уставившись на мужчину. — Соломон Гранди. Юноша кивнул, принимая это. Они попробуют начать эту жизнь с начала, а Бутч будет бережно хранить их общие воспоминания.