Драбблы на RK17cember

Взрыва Коннор не слышит — не регистрирует, в одно мгновение он стоит рядом с Девять и говорит, что новый шнур стоило бы попробовать получить по страховке, а не купить, потому что… Он не успевает сказать, почему: все здание обрушивается ему на голову. Когда Коннор открывает глаза тридцать секунд спустя, он ничего не видит, и в голове стоит отвратительный визг — звуковые модули безвозвратно повреждены, какая ирония, ведь они как раз в ремонтном центре, — и под пальцами бетонная крошка и обломки, а во рту строительная пыль. — Девять? — зовет он. Он не слышит в своем голосе паники, потому что он вообще ничего не слышит, но она там есть — паника, так что он повторяет: — Девять?! Его пальцы нащупывают ткань, и одновременно камеры адаптируются после удара — он включает подсветку и сканирует обстановку так быстро, как только может… — Девять! «Время до отключения — 14 минут 11 секунд», услужливо подсказывает диагностический отчет, пока Коннор цепляется за руку Девять и старается обуздать свой уровень стресса. Нелегкая задача: Девять ранен, очень тяжело ранен: металлический прут удачно миновал крупные трубки, но обе батареи разрушены, и время утекает стремительно, как тириум из порезов. «Восемь…» Девять в сознании, и он умен, и не хуже Коннора понимает, что все это значит, — но когда он за руку тянет Коннора к себе, пытается обнять, тот высвобождается и даже отползает. Им еще рано прощаться. — Все будет хорошо, — говорит Коннор — ну, система считает, что говорит, хотя сам Коннор в этом не уверен, он слышит только визг модулей и крики аварийных уведомлений, — Девять, все будет хорошо… Рядом с ними были другие андроиды, Коннор реконструирует это. Значит, шансы есть. Он с трудом выпрямляется и оглядывается вокруг — пыль стоит в воздухе, и его подсветка не пробивается сквозь полную темноту, но камеры пытаются отфильтровать хоть какое-то изображение. Металлические конструкции, куски бетона, пространство слишком маленькое, чтобы он мог встать на ноги, и он почти сразу режется о торчащую из стены металлическую пластину, но рана не опасная. Коннор не обращает на нее внимания. Он видит тело. Это тело человека, процессор проигрывает последние секунды перед взрывом: посетитель стоял рядом с ними. Коннор отбрасывает информацию об опознании сразу же, стоит ей появиться, и непонятно, что человеку было нужно в ремонтном центре, но сейчас для Коннора это лишние сведения. Ему нельзя тратить время. Девять больно. Девять может умереть. Следующее тело торчит из-под завала, и это тело андроида, но надежда угасает, не успевая появиться: область живота и таза раздавлена до состояния полной невосстановимости. Коннор хочет закрыть глаза и плакать — из андроида их модели нельзя без специального оборудования извлечь батарею так, чтобы сохранить функциональность. Но он не плачет. Он возвращается к Девять — звон в голове становится невыносимым — и говорит: — Потерпи. Еще он говорит: — Я что-нибудь придумаю, — и не вздрагивает, когда Девять сжимает его руку, травмируя шарниры. Это не опасная травма. «Я люблю тебя, — передает Девять, — останься…» Он не хочет отпускать Коннора, а еще не хочет быть один, когда произойдет неизбежное, но Коннор не собирается признавать неизбежное. Шансы. Есть. «Время до отключения — 9 минут 27 секунд», Коннор думал, что прошло меньше времени. У него что-то с системой, счетчик подпрыгивает и мигает, а иногда гаснет. Но вряд ли это смертельно опасно, а даже если и так — то что Коннор может поделать? Вместо бессмысленных размышлений он пытается реконструировать карту, вспомнить, где находились посетители и персонал в момент взрыва, понять, реально ли найти кого-то из них. Коннор даже про себя не формулирует, что он будет делать, когда найдет. Конструкции стены и потолка при падении образовали карман — им с Девять повезло — высотой в половину роста Коннора и узкий, Коннор не видит света и не чувствует притока воздуха ниоткуда, везде, куда он поворачивается — где могли быть другие жертвы, — плотный завал, только в юго-восточном направлении куски арматуры создают узкие щели, и одна такая позволяет ему протиснуться в еще одну полость… Почти позволяет. Он видит — или, скорее, нащупывает — блок, перегораживающий проход. Блок не поддается. Коннор толкает его, налегая всем весом, но этого веса недостаточно, и законы физики безжалостны — они говорят, что пора сдаться. Коннор кричит — и сам не слышит своего крика, — потому что он не будет сдаваться, не будет, он не… Бетонная крошка хрустит, вместе с ней хрустит плечевой шарнир, он слабее после старой травмы и ремонта, и следом смятая коробка вокруг Коннора приходит в движение, и он готовится к смерти, почти чувствует ее, реконструирует так ярко, что снова вскрикивает, когда блок отодвигается в сторону — а тонны строительного мусора все еще не падают Коннору на голову. Подсветка Коннора гаснет, и он оказывается в темноте, и ориентироваться по слуху мешает отсутствие этого самого слуха… зато вместо бетона он касается пластика… Это труп. Коннор говорит себе, что это труп, что андроид не подлежит восстановлению, что время экстренной помощи упущено. Что в ближайшие десять минут, когда можно что-то сделать, их не спасут. Не спасут. Так он себе говорит, разламывая каркас. Пальцы скользят от тириума — возможно, это кровь андроида (трупа, повторяет про себя Коннор), возможно, Девять, а может самого Коннора: эта информация такая же неважная, как имя и серийный номер жертвы. Коннор вспомнит это потом. Когда их все-таки спасут. Правая батарея треснула, и на целую секунду Коннора буквально поглощает тьма, но левая — левая цела, невредима и заряжена, и Коннор вытаскивает ее, не чувствуя себя мародером — или убийцей. Он вообще ничего не чувствует, даже страха смерти, пока пролезает обратно, а завал давит ему на плечи. — Я здесь, — говорит он. «Восемь, перестань, — передает Девять, — это опасно, ты»… Коннор перестает распознавать слова. Это лишняя… …информация. Девять стонет от боли — Коннор чувствует это, а не слышит, — пока Коннор отдирает панели. Ему самому понадобится ремонт, отстраненно думает он — потому что при уровне стресса девяносто три процента по-другому думать не получается, и странно, что ему вообще удается думать. Наверное, это даже не мысли, а одна заевшая программа. Ему точно понадобится ремонт. Батарея не встает в крепления, но ее удается подключить, и это лучшее, что с Коннором происходит за сегодня. За всю жизнь. — Я здесь, — повторяет он. Девять дрожит под его руками, но когда он пальцами обхватывает запястье Коннора, это успокаивающее и твердое пожатие. «Я тоже, — передает он, — Восемь, я с тобой». Кажется, Коннор все-таки плачет. «Время до отключения — 58 минут 16 секунд», и он обнимает Девять, притискиваясь к нему всем телом — насколько это возможно в этом бетонном гробу, — полный решимости любой ценой дождаться спасения. — Любой ценой, — шепчет он, надеясь, что Девять услышит, — любой ценой.