loose lips sink ships.

Пальцы Эйлин чешутся, чтобы дотянуться до ключей от машины в ее кармане. Она достает их и кидает в железную банку с чаем на кухне. Сложнее достать, больше шума для окружающих, больше свидетелей. Желание сбежать никуда не исчезает. Она отворачивается от кухонного шкафчика и едва не сталкивается с Дином. - Упс, - он едва улыбается. – Мои извинения. - Я рассмотрю это, - она отшучивается, почти выходит из кухни, когда неожиданно она обернулась к Дину с выражением, чем-то отдаленным напоминающем подозрение. – Ты опять избегаешь копание в бумажках? И кто она такая, чтобы соврать, что она сама не лезет на стенку от нескольких суток совершенно бесплодных поисков в пыльных фолиантах и случайных бумажках. Ради серьезности дела они даже залезли в библию, искать третий смысл в подтекстах - в самое старое издание, которое могли найти в стенах бункера. Поиск информации о Чистилище был тяжелым. Книги о Боге и Тьме, действительно чего-то стоящие – все две с половиной штуки – возмутительно часто использовали размытые, неясные формулировки. Но Пустота? Они не знали об ее существовании прошлым Рождеством. Никто не знал. И никого не было раньше, чтобы воскреснуть и рассказать о том, что они прошли там, в загробной жизни – как люди раньше, собственно, и получали крупицы информации о рае и аде. Никто не воскресал из Пустоты. До этого момента. В чем, конечно, и была проблема. Таким обрзом Эйлин со всей искренностью считала, что их копание в книжках было скорее ритуалом очищения собственной совести. Если бы не это, они бы не выползали из того бара - потому что какой смысл, в любом случае? Дин выглядит слегка виноватым и не слегка неловким, и поверх этого натягивает легкую усмешку, ироничную и неправдоподобную, не для Эйлин но для любого, кто уделяет хоть долю внимания. - У тебя нет ничего, что ты могла бы доказать, - он подмигивает и поворачивается к кофейнику, последнему оплоту здравомыслия и надежды во всем этом скверном месте. Эйлин по-настоящему жаль старую машину. Купить новую было бы благословлением всему бункеру. Эйлин снова замешкалась, взгляд прикован к банке с чаем на периферии ее зрения с тех пор, как Дин так и оставил дверцу открытой. Банка, которую Дин, конечно, пропускает. Да и найди он там ключи от ее машины, что бы он сказал? Даже если бы не смущение от того, какого вообще черта ключи от машины делают в банке с чаем. Она прокашлялась. - Дин? – он обернулся, брови легко вздернуты, плечи расслаблены, не ожидая подвоха. – Ты видел Мег? И тут оно, напряжение в спине, сжатая челюсть. Эйлин не первый раз видит это выражение, чтобы знать, что с таким он идет на поле боя. - Была в библиотеке последний раз, когда проверял, - ответил он угрюмо, делая размытые жесты руками, неуверенные. Так, будто учится языку жестов как бы между делом, будто она не видела, как он практикуется с Касом вечерами после лишней стопки. Эйлин хмыкнула. Может быть, дело было в том, что он не до конца не доверял Мег. И кто бы винил его? Первое время в бункере с ней было воистину странным. Сэм упоминал, что это было как в те дни, когда Бог и Дьявол занимали комнаты в этих стенах, слегка похоже на ситком. Эйлин же считала, что это словно иметь слегка странного, колкого родственника с вульгарными вкусами и историей поклонения сатане в прошлом, без преувеличений. В какой семье не бывает? Сначала они установили, что наручники бесполезны в любом случае. Потом угрозы пырнуть ее ножом за лишний шаг в сторону сошли на нет, по мере течения их дней совместной работы над книжками и неизбежными тупиками. Мег странно вливалась в коллектив, и по какой-то причине это чувствовалось не столько чужеродным, сколько непривычным. И дни проходили тихо, в предвещании чего-то неизведанного, чего-то темного и неизбежного. С другой стороны, реакция Дина может быть вызвана тем, что Кас тоже проводит все свободное в библиотеке. Как и все они. Что последовательно. Все, кроме Дина. - Ты уверен, что все в порядке? Она не претендовала на звание кого-то, кому он будет изливать душу – хотя она не была бы против. Но Эйлин не была слепой, и тем более игнорирующей очевидное. Временами даже слишком прямолинейной – что, опять-таки, временами не было хорошей вещью. Совершенно. Но последние пару дней проходить мимо Дина было все равно, что получать порыв шквального ветра в лицо, и она не планировала это больше терпеть хотя бы без обсуждения какого черта. Ей не нравилось чувство предвещания чего-то крупного и непредсказуемого – и это именно то, что из себя представлял Дин, все его существо гудело с ожиданием, и даже слепому было это заметно. - Да, все… - он вздохнул и, словно прикусив язык, оперся руками о стойку за его спиной, и Эйлин видела, с каким трудом он пытается не отвести от нее взгляд, и у нее возникло чувство, что это не только ради того, чтобы Эйлин понимала что он ей говорит. – Я не знаю. Все в последнее время странно. Так странно было последний раз с Тьмой. Знаешь, космические сущности действуют на нервы, не говоря уже о том, что рано или поздно придется с ними разбираться. Вздернув бровью, Эйлин скрестила руки на груди. Не давя, но и не скрывая свой скептицизм. - И это все? На секунду Дин отвел взгляд, и это был достаточный показатель того, что он понимает, о чем она говорит. Дин сглотнул. - Нет, - он снова поднял руки в неловких попытках сопровождать свои слова жестами. – Я… Он запнулся. Он фыркнул, мотнув головой. Он сглотнул, до вопиющего очевидно переступая через себя, и он произнес: - Я волнуюсь о Касе, - Дин признался, слегка пристыженно. – С ним что-то не так последнее время. Минуту назад не ожидавшая честного ответа, Эйлин сейчас только кивнула, по возможности поддерживающе и совершенно не сбито с толку. Она не ожидала, что он не отмахнется от нее, и тем более не ожидала, что он опустит стены вокруг себя так быстро. Дин Винчестер не опускает свои защиты, пока находится на войне – и за годы горького опыта, он начал считать все вокруг себя полем боя. Душевные разговоры на потом, или только в крайних случаях – коими являются приближение чьей-то смерти или эмоциональный кризис. Крайне нездорово, высокоэффективно. Но технически, они все еще находились на поле боя – армия воскресших мертвецов все еще разгуливала по улицам, неизвестно что замышляющая и еще меньше известно обстановка в самой Пустоте непосредственно. И вот он стоит здесь, выглядящий так, будто готов перегрызть себе лодыжку, но признающий, что у него есть легкие беспокойства насчет Каса. Эйлин не хотела давить, но когда еще такая возможность может выпасть? - И насчет чего именно беспокойство? – она спросила легко, делая шаг вглубь кухни и опираясь плечом о шкафчики с крупами. Ей хотелось верить, что эти крупы сортировались с тех пор, как братья сюда переехали. Дин прокашлялся, едва находя в себе силы взглянуть Эйлин в глаза и решив лучше сконцентрироваться на знаках. Немногих, которые он знал, но не пропадать же знаниям понапрасну. - Таблетки. Эйлин снова порывисто кивнула. У нее был некоторый опыт с темой, чтобы понять, о чем было скорбное, мечущееся выражение на лице Дина. Не личный, но достаточно близкий. Но все же… - Это ведь обезболивающие, - возразила она, слегка неуверенно. – Его пырнули чуть меньше недели назад, если ты не забыл. - Конечно я знаю, - Дина видимо передернуло. – Я о том, что… Он потер переносицу, собираясь со словами, сам неуверенный в них, Эйлин видела это в ссутуленных плечах и мечущемся взгляде, виновато сведенных бровях. - Он принимает их слишком часто, даже по меркам прописания врача и в любой другой мерке, не то чтобы я осуждаю – конечно я не осуждаю, не мне определять рамки чужой боли, кто я по-твоему? Это просто… Я… - Дин, - твердо позвала Эйлин, заставляя Дина оторвать взгляд от его ботинок и собраться со словами. - Да. В общем, - он сделал мелкий шаг вперед. – Ты помнишь, как Захария закинул меня в апокалипсис-2014? - Сэм рассказывал, - протянула она. – В общих чертах. Как это относится к делу? - Кас пал. Остался с будущим… прошлым… тем мной и остался без благодати за это. Подсел на таблетки, названия некоторых я бы не смог выговорить. В последний мой день – умер. Я так думаю. Уверен. Уверен, что умер. Оставалось два варианта: Кас из мира апокалипсиса умер или из-за таблеток или из-за Дина. Эйлин закусила внутреннюю сторону щеки. - Умер из-за… - Нет. Она видела, как Дин сжал челюсть. Это многое объясняло. Эйлин нахмурилась. - И ты не рассказал ему? - И что бы это дало? Эйлин покачала головой. - Сэм знает? - Он бы посчитал меня гиперопекающим идиотом. - И ты думаешь я не считаю? - Ты не настолько очевидна и не сказала бы мне это в лицо. Эйлин фыркнула и снова покачала головой. Покосилась в сторону дверного прохода, будто бы там мог кто-то стоять. Проход был пустой. - Если тебе интересно мое мнение, - Эйлин слегка замешкалась прежде, чем положить руки на плечи старшего Винчестера, - то я не считаю, что здесь есть повод для беспокойства. Кас не был человеком в долгой перспективе в таких обстоятельствах. Он адаптируется. Но если тебя это волнует, то тебе стоит поговорить с ним. Лицо Дина дернулось, Эйлин знала, от самой перспективы такого разговора. Но она сказала то, что сказала, и она не забирала свои слова назад. И Дин кивнул - скорее дернул головой. - Спасибо, - едва различимо пробормотал он, сопроводив слова жестом для веса значимости, и схватил свою кружку уже наверняка остывшего кофе. И его как ни бывало. Эйлин припомнила эту небольшую стычку, когда следующим вечером она поинтересовалась, где весь вечер пропадает Дин, и Сэм ей ответил: - Еще пару часов назад уехал вместе с Касом. Сказал, поехали стрелять по мишеням. Эйлин ничего не ответила. Делать выводы она сейчас не собирается. Она не собирается. Однако мысли о связке ключей в банке с кофе не оставляли остаток вечера. Она давила их, как насекомых, и продолжала совмещать свои мигрени с копанием в книжках, пока не выпалила: - Если нам нужна информация на одну космическую сущность, почему мы просто не спросим другую? Вопрос был задан ни в какое конкретное направление, и она не до конца осознала, что вообще произнесла это вслух, и ее кости загудели с осознанием того, что она даже не может контролировать то, что выходит из ее рта. Ей нужно ослабить хватку на кофеин. И, возможно, выйти на солнечный свет и свежий воздух. - Например? – Мег появилась из-за полок с заинтересованным видом, какой только может быть у кого-то, часы проведшим в состоянии тягучей скуки. – Я почти уверена, что вы, ребятки, в черном списке у всех космических сущностей и меньше. - Нет-нет-нет, это имеет смысл, - Сэм выпрямился на неудобном стуле и смахнул волосы с лица так, будто успел задремать, глаза в желтом свете библиотечного освещения блеснули энтузиазмом, которым Эйлин не могла не восхищаться каждый божий раз. – Еще лучше, если мы спросим кого-то непосредственно из гущи событий. Тень пробежала по лицу Эйлин в той же степени заметно, в какой чистый восторг осветил лицо Сэма. - Нет, - протянула Эйлин. Понимание без слов было безусловно положительной чертой в обстоятельствах битв и нескончаемых обстоятельств, но с Винчестерами это становилось проклятием. Мег выдвинула стул между ними и сложила руки на столе достаточно усиленно и бесцеремонно, чтобы Эйлин почувствовала вибрацию в своем позвоночнике. - Я чувствую себя странно брошенной. - Нет, - повторила Эйлин. - «Нет» что? – в этот раз Мег повернулась к Сэму. – Вождь группы, о чем она? - Билли. Эйлин простонала, уронив лицо в ладони. Она продолжала повторять, что это поступок полных отчаянных кретинов, и что она «поверить не может, как позволила себе на это подписаться, с этой треклятой семейкой», пока помогала организовать ингредиенты для ритуала четверть часа спустя. Потому что зачем тянуть? Эйлин подозревала, что если бы они подождали возвращения Дина, это просто бы не закончилось мирно. Травы в миске выгорели вместе с неестественным белым пламенем, оставляя после себя завесу приторно-сладкого дыма и шипение, но ничего не происходило. Они что-то напутали. Наверняка где-то ошиблись. И тогда Сэм дернулся в сторону, явно привлеченный звуком, и взгляд Эйлин упал в то направление. - Неужели ни у одного из вас нет приличной аллергии на пыль, ради всего святого… В старой бункерной библиотеке, архангел Габриэль отряхивал рукава куртки от осевшей на них пыли.