loose lips sink ships.

И мне бы очень хотелось узнать. Ото всех этих чудес и жестоких похищений, что творятся на Земле, Останется ли что-нибудь для нас? В салоне машины было неестественно тихо, все звуки из внешнего мира отрезаны закрытыми наглухо окнами, но Дин продолжал напевать едва различимые строчки песен себе под нос. Что-то из Зеппелин, Кас был уверен. Дин барабанил по рулю. Кас притворялся, что не отбивал ступней рваный, бессмысленный ритм. Было неплохо выбраться из тесных стен бункера хотя бы на пару часов, после нескольких дней бесстыдно очевидного застоя. По какой-то странной причине, без своих ангельских способностей и фокусов, он только сильнее чувствовал присутствие вещей, материальных и нет, вокруг него. Давление сухого воздуха и кирпичных стен на его кости. Живой напор воды в душе на его измученную, ощущающуюся тонкой кожу. Прожигающие, требовательные взгляды Дина на нем – на его щеке, затылке, спине, плече, запястье, все тело Каса подрагивало. И отчаянное, первобытное желание процарапать себе ногтями путь наружу, чтобы сбежать от… чего-то. Все ощущения казались смутно знакомыми и слишком сырыми одновременно. Нагими. Кровоточащими. Громкими. Так что предложение Дина выехать в лес, пострелять по мишеням – потому что Кас, несмотря на все его выдающиеся таланты, в этом был полным дилетантом и явно нуждался в практике – то Кас рассмотрел это предложение как спасение, долгожданный глоток воздуха. Нервный глоток воздуха, но все еще что-то свежее и предлагающее побег. Тем более кто не хочет пострелять, чтобы успокоить метающийся разум? Он не рассчитывал, что необъяснимая нервозность Дина перекинется на него в момент, как дверь Импалы захлопнулась. У него было плохое предчувствие. С другой стороны, последнее время в том и заключалась проблема, что у него было слишком много чувств. Да и не в последнее время. Кас решил просто разбираться с проблемами по мере их поступления – и выдумывание новых на пустом месте явно не может помочь делу. Да, именно так. Оптимистично, рационально. Как Сэм бы сказал. Из них всех это был бы Сэм, кому Кас доверяет в стрессовых ситуациях, особенно когда сам источник стресса неясен. Он заставил себя перестать стучать ногой, сделать глубокий вдох и хотя бы перевести взгляд на вид за лобовым стеклом вместо бокового. Так он может почти посмотреть Дину в глаза. Ну, почти. Он на полпути. Последнее время это становится все сложнее, каждое несказанное слово, каждая оттянутая секунда – еще один кирпич в невидимую стену между ними. К этому моменту стена на грани того, чтобы стать глухой. Непробиваемой. Кас закусил внутреннюю сторону щеки, но, по крайней мере, не стучал ногой. - Ты уверен, что не хочешь включить радио? – спросил Кас полосу леса за лобовым стеклом с таким интенсивным видом, будто деревья в любой момент могут начать шептаться, стоит ему отвести взгляд. - Нет, - коротко ответил Дин, также не отрывая взгляда от дороги. Они ехали с едва ощутимой скоростью, с таким же успехом Кас мог бы сам к этому времени дойти до места назначения прогулочным шагом. Дин медлил. Кас должен был начать задавать неизбежные наводящие вопросы, вроде «почему мы подскочили посреди расследования стрелять по бутылкам» или «почему мы едва плетемся» или «почему мы медлим» или «ты хочешь мне что-то рассказать?» или «почему ты до сих пор ни слова не сказал о Том дне?». Но для этого он должен был распутать узел, образовавшийся в основании его горла, и сглотнуть горечь и желчь, и он не чувствовал, будто был способен на это сейчас. Он хотел вернуться в бункер и выспаться, свернувшись под тонким одеялом. Он хотел достать нож и кинуться в первую драку в подворотне до тех пор, пока его плечи не трясутся от напряжения и неровного дыхания. До вспотевшего лба и до рук по кисти в крови – может в своей, может в чужой, не имеет значения. Он сжал кулаки на бедрах, покрытых изношенной тканью чужих джинсов. К счастью – к сожалению? – Дин сам заговорил, будто вспомнив, что этот вариант возможен, когда ты едешь с кем-то в одном салоне машины. - Как швы? – спросил он, прокашлявшись, и Кас больше не был уверен, говорило ли в нем искреннее беспокойство или обычная неловкость тихой поездки. Дин тот человек, которому нужны отвлечения, звук на фоне, постоянное движение и фиксация на окружающем, что-то, что держит его внимание на всем происходящим вокруг. Если он даже ни разу не потянулся к радио значило только, что он слишком глубоко ушел в собственные мысли, чтобы даже подумать об этом. Кас не был уверен, что хотел знать, почему. Но он должен. - Стабильно. Сэм говорит, что даже лучше, чем можно было изначально надеяться, - Кас едва повернул голову в сторону Дина, только чтобы увидеть, что тот продолжает смотреть на дорогу, челюсти сжаты, пальцы стискивают руль до совершенно необязательных граней. Дин что-то невнятно промычал. Вероятно, просто неопределенный набор звуков. - Дин. - Мм? - Ты ломаешь руль. Быстрый взгляд в его сторону – хоть что-то, спасибо на том – и легкий розоватый оттенок поднялся к его щекам. Дин слегка расправил плечи, будто доказывая самому себе, что все абсолютно нормально, но цвет на его щеках только густел по мере того, как Кас из чистой упрямости не отводил взгляд от его лица. Кас притворялся, что не замечал, как вместе с нарастающим румянцем он сводил брови к переносице, как это было прямо связано друг с другом как будто в прямой пропорциональной зависимости. Кас притворялся, что не сравнивал Дина сейчас с хмурым домашним котом. Притворялся, что не находил это кошмарно очаровательным и даже привлекательным. Вместо этого он спросил: - Ты уверен, что все в порядке? – Кас разжал кулаки и сцепил пальцы на коленях. – Мы могли бы остаться в бункере, там есть мишени. Или мы могли бы помочь Сэму и Эйлин с делом. - Мы не можем помочь им там, где им в принципе не может ничего помочь, - возразил Дин, снова начав барабанить по рулю. Кас нахмурился. - Что ты хочешь сказать. Дин вздохнул. - В прошлый раз, когда мы играли в таких масштабах? С Тьмой? – он метнул в его сторону мимолетный взгляд, совершенно нечитабельный, прежде чем свернуть с асфальтной дороги на гравийную на повороте. – Помощь пришла не от древних книжек, а от самого Бога. Сомневаюсь, что сейчас что-то бы изменилось. Вот это заставило Каса по-настоящему занервничать. - Ты же не… - он начал и обнаружил, что не в силах закончить собственное предложение. - Он не отвечает, - и даже имени того, о ком они оба подумали, фраза имела физический вес, она распространялась по салону чем-то ощутимым, пожирала воздух. – Я молился, молился сотни раз с тех пор, как он ушел, и он ни разу не ответил, ни звука, и я не знаю, может это со мной что-то не так, или что-то случилось, или он… Слова застряли в его горле и он упрямо поджал губы, отказываясь говорить что-то большее, что-то эмоциональное. Пальцы Каса, сцепленные на его коленях, дрожали, холодные больше не только от того, что он не позаботился накинуть пальто в машине. - Быть не может, - пробормотал он. – Должно быть какое-то объяснение. Когда ты последний раз пытался с ним связаться? Еще один взгляд. Не мимолетный, но настолько пристальный и неприкрытый, что Касу захотелось отвернуться. Он не стал. Дин словно бы пытался донести все одним только взглядом, надеясь, что Кас может прочитать его мысли или прекратить расспросы. Надеясь, что всех сложных частей можно избежать. Что, конечно, было невозможно, и оба это прекрасно понимали. Придется говорить, как взрослые люди со здоровым пониманием о взаимоотношениях – и оба понятия не имели, что это означает. Что значило, что придется импровизировать. И Дин сказал на выдохе: - В больнице, - его слова упали грузом камня, и он рассматривал лицо Каса, внимательно пересчитывая каждый штрих с каким-то оттенком благодарности за тот простой факт, что Кас здесь, которую Кас не чувствовал, что заслуживал. – Последний раз я молился Джеку в больнице. После того, как ты… Он прикусил язык. Отвел взгляд на дорогу. Кас запоздало почувствовал жар на щеках и усилившуюся дрожь в пальцах – два по совершенно разным причинам. - И он ничего?.. - Ни слова. Как будто он просто перестал слушать. - И давно?.. – когда дело касалось Джека, вся способность Каса говорить падала с рекордной скоростью. - С тех пор, как он исчез. Кас хмыкнул и уронил взгляд на колени. Должно быть какое-то объяснение. Должно быть что-то. И совершенно без предупреждения, они остановились. Не поднимая взгляда с колен, Кас спросил что-то, подозрения о чем преследовали его с момента, как Дин предложил им поехать. - Ты считаешь меня беспомощным? Дин, уже было потянувшийся к дверной ручке, замер на месте. - Что? - Ты считаешь, что без благодати я развалюсь от одного неосторожного касания? – в лоб потребовал ответа Кас, даже не шевелясь, чтобы выйти из машины. Дин, однако, почувствовал острую необходимость двигаться. Он снова потянулся к ручке двери. - Не говори глупостей. Он выбрался из машины. Кас последовал за ним. Только сейчас он заметил обстановку вокруг него. В основном все, что он видел, были деревья и гравийная дорожка, к этому моменту превратившаяся в полоску грязи. Дальше действительно придется идти пешком. Дин шел чуть впереди, плечи напряжены, руки в карманах, он двигался так, будто знает, что делает – даже учитывая, что здесь не было ни единой видимой протоптанной дорожки, будто был здесь десятки раз. - Дин, - попытался он позвать и последовал за силуэтом среди деревьев. – Дин! Он набрал темп – слегка болезненная идея с его ребрами, но ему нужно знать. В двух шагах, когда он уже мог положить руку старшему, до раздражения упрямому Винчестеру на плечо, они вышли на поляну. Не слишком большая, сплошь жухлая трава. И несколько мишеней, сделанных явно вручную – из брошенных кусков железа, из досок с самостоятельно нарисованными красными кругами. Имело смысл, почему Дин знал, куда именно идти. - Дин, - попробовал Кас снова, даже если у него создавалось впечатление, будто он говорит с кирпичной стеной. Но прежде, чем он успел даже положить руку ему на плечо, как намеревался – и Дин повернулся на пятках к нему лицом. Сделал пару порывистых, громких шагов в направлении Каса, сухая трава трескалась под его подошвами, как тысячи крошечных позвонков. Кас видел выражение на лице Дина, оно расцветало уникальным образом каждый раз, как он шагал в битву и готовился бросить неприкрытую откровенную грубость в споре. И также внезапно, как сделал выпад, Дин остановился на полуслове, несказанном, повисшем. Он уронил взгляд на их ботинки, стоящие нос к носу. С этого расстояния Кас мог разглядеть складки на куртке Дина, растягивающийся материал его футболки при каждом неровном вдохе, ненужные, но замеченные детали его щетины – потому что сам Кас выше взглянуть не мог. Не мог себя заставить. - Мне жаль, - и это были два слова, которых оба мужчины не ожидали сейчас услышать от Дина Винчестера. Кас смотрел. Дин прикрыл глаза. Сглотнул. Продолжил. - Я не… - начал он и с удивлением для себя обнаружил, что не может отойти, не может пошевелиться. Не может сделать ничего, примерзший к месту, прикованный. Он закашлялся, словно слова, которые он пытался произнести, были физической преградой или гребаным марафоном. - Я не считаю тебя беспомощным, - он сжал и разжал пальцы в кулак, возвращая циркуляцию крови к рукам, чувствуя, как покалывает самые кончики пальцев. – Это просто… Мы… Я уже достаточно терял тебя, чтобы полагаться на шансы. Научить тебя стрелять значило бы, что ситуация с Эстер больше не повторилась бы. - Случившееся с Эстер было случайностью. Это едва ли самое худшее с чем мы сталкивались. - Именно! – Дин снова сорвался на крик, не столько гнев, сколько нагая, прорывающаяся безнадежность. – И этого уже хватило, чтобы ты оказался на больничной койке! И это после того как ты был человеком сколько, полтора дня? Кас не знал, что сказать. Стоял посреди пустого поля, стрельбища, среди порывов колючего ветра, как идиот с открытым ртом, и он забыл пальто в машине. Прочистив горло, Дин потянулся за пояс, и Кас, до сих пор сбитый с толку, беспомощно смотрел на то, как Дин тянется за пояс, задирает край куртки вместе с футболкой и достает пистолет. Совершенно обычное движение, какое более чем присуще человеку, который постоянно носит с собой оружие, но с тем вниманием, которое Кас уделяет не тем частям… всего, Дин мог с тем же успехом вытянуть кролика из шляпы. Поэтому он только растерянно моргнул, когда Дин протянул ему кремовую рукоять пистолета. У Дина Винчестера были свои способы заботиться о людях. Странные и специфичные, но, как он считал, эффективные. Сэм, однако, не согласился. Всего лишь этим утром, как только Дин объявил на зловеще тихой бункерной кухне, что они с Касом едут на стрельбище. Как только Дин пояснил, что Кас не умеет стрелять, и с тех пор, как он застрял с ними, ему стоит подучиться паре трюков, на что Сэм ответил: - У тебя странные способы заботиться о людях. - Это практичность, - фыркнул он, заваривая две кружки кофе. – Было бы тратой второго шанса дать ему умереть, потому что он случайно выстрелил себе в ногу, потому что забыл о предохранителе. - Нет-нет, я понимаю, - пожал плечами Сэм, явно делая для себя какие-то совершенно другие выводы. – С тем, как ты вырос, тебе легче заварить ему с утра пораньше кофе и уйти, чем остаться с ним в одной комнате и поговорить. Или, знаешь, легче научить его вскрывать замки и стрелять, спихнув все на практичность, вместо того, чтобы, опять-таки, поговорить. К примеру о том, что сам Кас признался тебе в вечной любви перед тем, как умереть. Не поворачиваясь к брату лицом просто из принципа – потому что само его лицо в данный момент чувствовалось так, будто он запихнул его в костер – Дин пробормотал: - Может, вторая кружка для меня. Он слышал, как Сэм вздохнул и поднялся со стула. Как замешкался в проходе. Мог представить, как повернул голову, вперив взгляд в спину Дина. - Я понимаю, что тебе тяжело. Но и ему тоже. Я не говорю кому хуже, а кому лучше, просто… - еще один вдох, шорох, будто младший брат запустил руку в волосы. – Поговори с ним. Чем дольше ты тянешь, тем хуже это становится. Разберитесь с этим. Вы оба этого заслуживаете. Это сказал Сэм. Сэмми, ради которого Дин стал старшим братом, матерью и отцом в одном лице, опекуном и всем, в чем он нуждался. Ради которого выбрасывал в канаву каждый до единого шанс на нормальную жизнь с большим домом и высоким забором, раз за разом. Ради которого убеждал себя, что ему нравятся девушки, отрезал от себя другую часть себя, потому что не мог себе позволить, чтобы отец его выгнал и отрезал от Сэма, не мог себе позволить, чтобы тот вырос с дефектным старшим братом. Сэмми говорил, что все в порядке. И странным образом, Дин почти поверил ему. И на этом, Сэм действительно вышел, оставляя Дина наедине с двумя дымящимися чашками кофе и навязчивой идеей разбить что-нибудь. Он поставил локти на стол и уронил лицо в ладони, притворяясь, будто не может видеть, не может слышать, будто его здесь нет. Незавершенный, никогда не случившийся разговор с Касом чувствовался, как открытая рана, и она уже начинала гноиться. Этот разговор Дин не может больше игнорировать – запах гнили становится просто слишком резким, он въедался в его кожу, волосы, забирался под ногти и на все, к чему он прикасается. В итоге это Кас на стрельбище, кто говорит, с оттенком грусти и удивительной, очаровательной упертости: - Нам нужно поговорить. Дин свел брови к переносице. - О чем? Кас смерил его взглядом и мягким наклоном головы. - Ты знаешь. Дина охватило странное желание – старая привычка в самом деле, детская – начать грызть ногти. На какие жертвы он не идет ради бывшего ангела с пронзительным, внимательным взглядом, который, тем не менее, настолько волновался, что забыл пальто в машине. Он снова протянул пистолет рукоятью вперед, что-то действительно детское поднимается в нем, какая-то легкость, отвлекающая от собственных подрагивающих рук. - Давай так, - он предложил с небольшой улыбкой, едва заметной, - если попадешь по одной из мишеней хотя бы трижды – поговорим обо всем, о чем хочешь. До этого момента он, возможно, не осознавал, как легко ему было перевести любой серьезный разговор в шутку. Не прерывая зрительного контакта, Кас молча забрал пистолет из его рук, отчасти сбитый с толку, отчасти смущенный, и по большей части раздраженный. Дин сглотнул что-то, неприятно шевелящееся в основании его горла. Кас сделал несколько отчетливых шагов вперед, к деревянной перекладине, условной точке старта, и, не медля ни секунды, выстрелил в ближайшую мишень – деревянный круг, окрашенный красным. Раз, два, три. С одним ветром в качестве музыкального сопровождения, выстрелы звучали как подрывающиеся бомбы, как что-то из военных фильмов. Первые две пули пролетели в абсолютно разных направлениях, зарываясь в землю и поднимая клубы пыли, третья едва задела край мишени. Он повернулся и, переключив предохранитель, заткнул пистолет себе за пояс. Посмотрел Дину в глаза с нечитаемым выражением на лице. - Мы поговорим сейчас. Дин осознал свою ошибку. Особенно ту часть, где он надеялся, что дал себе фору в том, чтобы разобраться, что сказать. Он сделал шаг, даже когда вербально он этого сделать не мог. Правда в том, что Дин Винчестер не умел говорить о своих чувствах и о чувствах только. Но он рассказывал Сэму истории, с тех самых пор, как Сэм начал их просить. Дин рассказывал ему сказки о том, что их отец уходит и опять оставляет их ради важных миссий, истории о том, как на самом деле круто переезжать с места на место и не иметь крыши над головой, небылицы о том, что монстров не существует. И это был Кас. Поэтому, Дин не говорил о своих чувствах. Он рассказал историю. - Мне было шестнадцать, когда я впервые поцеловал парня. Кас растерянно моргнул, маска невозмутимости сползла до смешного быстро. - К чему ты… - он запнулся, легкий розовый расцветал на его щеках и за воротником, привлекательный цвет на его лице, которого Дин раньше не видел. – Я не… - Я не говорю, что это было новостью лично для меня, - спас его Дин от неловкого бормотания. – Но это было первый раз, когда я что-то сделал. Он втянул вдох, кожей ощущая, как Кас задержал собственное дыхание. - И мой отец узнал об этом. Своим способом, но он узнал. И тогда страх новым оттенком отразился на лице Каса, борющийся за первенство с откровенным изумлением. - Дин, мне так жаль… Потому что он понимал, что это значило. Оба понимали, к чему все ведет. - Ты знаешь, как он к подобному относился, - Дин пожал плечами, но те были слишком напряжены, чтобы жест был непринужденным, так, будто он в любой момент ожидал удара. – «Не под моей крышей» и все в таком духе. Многое из этого, и из всего, чему он учил меня и Сэма, теперь я знаю чушь собачья, но в этом… в этом был смысл. Кас стиснул челюсть. - Если ты говоришь, что… - Нет! – воскликнул Дин, возможно, слегка поспешно. – Нет. Нет, нет, я не об этом. - А о чем тогда? – прозвучало скептически и слегка болезненно. И теперь Дин знал нужные слова. И чтобы их произнести, ему понадобилось каждое соберись, ради всего святого, и каждое ради него, и это просто Кас, и особенно Кас, и это чувствовалось, как вырезание собственных голосовых связок ржавой вилкой. В конце концов, все уже было разрушено к чертям собачьим, и если осталась только дорога вниз по склону, то он пройдется с высоко поднятой головой. - Вся эта гомофобная хрень? Давно позади, поверь, пожалуйста. Я в покое с тем, кем я являюсь. Но это не значит, что я готов рисковать хоть единой душой, о которой я забочусь. Я просто не собираюсь. Как я могу поверить в то, что где-то в мире есть что-то хорошее для меня, когда каждый до единого человек, которого я когда-либо любил умер страшной смертью в качестве развлечения для нарциссичного ублюдка или интересного сюжетного поворота. Прости, Кас. Я просто не могу. И я не могу просто так все переосмыслить посреди еще одного апокалипсиса. - Вау, - покачал Кас головой. – Ты трус, Дин Винчестер. Единственный способ, которым Дин мог среагировать в момент, было растерянно моргнуть. - Что? - Ты трус, - пожал плечами Кас. – Ты продолжаешь прятаться за старыми оправданиями, за тем, что кто-то когда-то сделал и ты отказываешься даже пытаться что-то менять насчет своей жизни. Ветер затих, и воздух в узком пространстве между ними звенел напряжением. - Можешь ответить мне на один вопрос? Честно? – Кас вздернул подбородок, с такого расстояния разница в росте неудобно дающая о себе знать. Дин сглотнул, чувствуя, будто не только его лицо оказалось в костре, но и все тело, на остром контрасте с пронизывающим холодным ветром. – Чего ты хочешь? - Тебе нужно быть специфичней в этой части, - прохрипел Дин, желая отвести взгляд но просто не в силах. И, без намека на колебания, Кас ткнул его пальцем в грудь. Дин сделал инстинктивный шаг назад. Кас последовал за ним. - Я хочу знать, какого черта происходит у тебя в голове, - еще один толчок в грудь, еще шаг назад. – Что ты собираешься делать, если мы переживем весь этот бардак, - еще толчок. – Имели ли мои слова хоть какое-то значение для тебя, - еще раз. – Слова, за которые я умер. Еще раз. До тех пор, пока поясница Дина не врезалась в деревянную перекладину. Ветка под его ботинком хрустнула. Дин вздрогнул. Тяжело сглотнул. Не имея ни возможности, ни желания отрывать взгляд от выражения яростной концентрации на лице Каса. Он вернул крупицу контроля над собственным телом, только чтобы обернуть руку вокруг запястья Каса, все еще у груди Дина. - Имели, - было абсурдно, насколько он легко разваливался, насколько он не мог контролировать свой голос до той степени, что мог говорить только на грани шепота. – Имели смысл. Кас фыркнул, очевидное «Я не верю». Слегка разочарованное, чуть больше грустно и еще больше упертое. То лицо, которое обычно он носит перед тем, как развернуться и уйти. Поэтому, Дин сделал все, что в его силах. Дин дернул рукой, все еще обернутой вокруг запястья Каса, по направлению к себе, второй схватился за ворот его рубашки, и Дин впечатал свои губы в его. Настойчиво. Без колебаний. И Кас ему отвечал с оттенком легкого удивления, после, вернув себе ощущение собственного тела – уперто и яростно. Весь поцелуй был не таким, какие полагались для самых первых. Этот не был чем-то мягким, неуверенным, но чем-то выбивающим землю из-под ног и воздух из легких, покусанные губы и зубы, воротники, сминающиеся от хватки кулаков на них. Дин потянул за густые, путанные волосы и почувствовал, как в ответ Кас толкнул его только ближе к деревянной перекладине, подчеркнув жест укусом на его нижнюю губу, и Дину пришлось схватиться другой рукой за нее, чтобы не перевалиться, почувствовал руку, воровато забирающуюся на его поясницу под курткой, кончиками пальцев приподнимающую край футболки и ох- Каждое умолченное слово, несвоевременное признание и тихие фантазии, закупоренные в прочные бутылки и убранные в самые задворки подсознания, сейчас начали взрываться с грандиозностью подорванных мин и яркостью лесного пожара. Дин думал о тихой краже чего-то посреди ночи, чего угодно. Печенье на кухне. Ювелирные безделушки. Что-то, на что мог смотреть и к чему не может прикасаться, но боже, насколько он хочет. Дин думал о суде. О дебатах. Кас прижал его у перекладине до той степени, что Дин мог только податься вперед или послать все к чертям и сесть на нее и избавить их всех от страданий. Он промычал что-то неразборчивое в губы Каса, нечто между поощрением и возмущением. Это было его собственное у меня есть, что показать, у меня есть, что доказать, послушай. Телефон в его кармане завибрировал. Дин всей душой намеревался его проигнорировать и продолжить делать то, что делает, но Кас оторвался сразу же, как только услышал – или наверняка сам почувствовал, с тем, как тесно его торс прижимался к Дину. Кас отстранился на пару сантиметров, не вытаскивая рук из-под футболки Дина, будто не зная, что с ними делать, и облизнул губы – жест скорее неловкий и неуклюжий, чем какой-либо еще. - Ответь, - прохрипел он низко, кивая на карман Дина. Он выглядел так, будто сейчас сделает шаг назад и развалится на месте. Глубокий румянец на его щеках расцветал на шее, уходил далеко за ворот и заставлял что-то эгоистично гордое в груди Дина разливаться чем-то теплым и чем-то, что больше не вернется на свое место в темном углу. Ворча себе под нос – просто для приличия, Дин дал себе секунду отдышаться и ответил: - Сэмми? - Возвращайтесь в бункер. Оба. Сейчас же. И сбросил трубку. Дин приподнял брови. - Ну, это было быстро. И Кас рассмеялся. В полный голос, сморщив нос и уронив голову Дину на плечо. И Дин почти назвал это лучшим звуком, который он слышал – смех Каса, приглушенный его курткой. До тех пор, пока смех не превратился в болезненный кашель, и Кас отстранился. Потянулся руками к чему-то у себя сбоку, но слишком поздно осознал, что куртки на нем нет. Таблетки, осознал Дин. Кас тянулся за таблетками. И сейчас перед ним стоял не Кас, которого он только что поцеловал. Но тот, что жил – существовал, в самом деле – в лагере выживших после Апокалипсиса, тот, что остался с Дином вместо того, чтобы вернуться к своим войскам. И Дин больше не был уверен, хотел ли он, чтобы Кас остался.