После ухода Шесмишах, Кёсем поднялась к себе в спальню. Её гневу не было границ, ей так и хотелось вцепиться ногтями в её шею, удушить, или же исцарапать до неузнаваемости её бледненькое милое личико. Но ради Омера Кёсем не искалечила свою ненавистную соперницу. Всегда смирительная и тихая Хатун вдруг показала своё настоящее лицо! Слова албанки о том, что она должна отправить повелителю наложницу, вертелись в её голове. Кёсем мучила бессонница, из-за чего сильно болела голова. Оперевшись головой о деревянную спинку кровати, темноволосая всё-таки удалось окунуться в царство сна.
Ранним утром управляющая гарема проснулась от шороха, доносящегося с первого этажа, и чьи-то тихие шаги, поднимающиеся в её спальню. Отворилась дверь. Услышав скрип двери, она чуть приоткрыла дрожащие реснички и увидела расплывчатый силуэт девушки, которая раздвигала занавески на окнах. Кёсем приподнялась на локти и посмотрела по сторонам, заметив присутствие своей верной служанки.
— Доброе утро, госпожа! — улыбаясь, пролепетала Мелек Хатун.
— Доброе, — недовольно вздыхает Кёсем и надевая халат бежит на первый этаж. Слуги уже ждали её. Женщина умыла холодной водой лицо, привела себя в порядок и трапезничала у себя в покоях.
— Хаджи, — обратилась к евнуху Кёсем, поедая легкий суп, — больше не давай Шехзаде наркотиков. Я запрещаю.
— Не давать? — тихо переспросил мужчина, дабы удостовериться, что ему не послышалось. — Я правильно понял? А почему?
— Я так велю, — отвечает она, бросая острый взгляд на евнуха.
В покои зашла Джан калфа, торопливыми шагами идя к Кёсем, держа в руках стеклянный стакан с какой-то пахучей смесью.
— Госпожа, — поклонилась прислуга и подала Кëсем сосуд, — как вы и просили, я сделала вам ромашковый шербет.
— Спасибо тебе, — устало улыбается темноволосая и мгновенно морщится, ощущая тягучую боль в висках, — я всю ночь не спала, голова болит ужасно, ещё и эта Шесмишах мне покоя не дает, — рвано выдыхает Кесем, пригубив немного успокоительного напитка.
— Вы из-за этого так злитесь? — поинтересовался Хаджи. — Чего хочет эта Хатун?
— Она узнала, что я даю наркотики Шехзаде Мураду и шантажирует меня этим, хочет рассказать обо всем повелителю.
— О, Аллах, что она задумала, султанша? — ужаснулся от услышанного Хаджи.- Шесмишах Султанша раньше не позволяла себе такой дерзости, была тише воды, ниже травы.
— Она хочет меня уничтожить. Хочет, чтобы повелитель разочаровался во мне, разлюбил. Она мне поставила ультиматум: или я отправляю повелителю наложницу, и она молчит, или же она всё расскажет ему.
— Да как она смеет?! — вскрикнула Джан, отводя взгляд в сторону. — Я надеюсь, вы не согласились?
— А что мне оставалось делать? — вспыхнула Кесем, поджимая плечами и, ощутив вновь, как сдавливает виски, скривилась. — Я согласилась. Хаджи, ты иди на невольничий рынок, купи несколько молодых и красивых Хатун, я сама лично выберу повелителю наложницу на вечер.
— Вы пойдете на поводу у этой змеи? — удивленно распахнула глаза Джан, ведь она прекрасно знала, как её госпожа любит государя и не желает ни с кем делить его.
— Вы выполняйте мой приказ, я уже давно-давным всё придумала. Я ее обведу вокруг пальца так, что она даже не догадается, — Кесем хмыкнула и допила свой шербет. Хаджи, поклонившись, пошел выполнять приказ. — Джан, лекарства закончились, где Зарифе Хатун?
— Она уже во дворце. Позвать её?
— Зови.
В течение нескольких минут к Кесем пожаловала её личная повитуха, которая уже многие годы следит за женским здоровьем госпожи. Раз в неделю лекарша осматривала Махпейкер и готовила ей новые лекарства.
После очередного осмотра, Кёсем поправляла складки на платье и подошла к Зарифе, поглаживая свой плоский живот в надежде, что, возможно, там уже зародилась новая жизнь. Но Кёсем не хотела давать самой себе напрасные надежды, чтобы потом вновь и вновь мучиться и не рыдать в подушку. Женщина в тёмно-зелёной одежде стояла у огня и готовила новые лекарства для Кёсем.
— Твои лекарства мне не помогают, Хатун. Сделай хоть что-нибудь!
— Госпожа, я делаю всё, что от меня зависит, — опустив глаза, говорила женщина. — Это очень сильные лекарства, должны помочь. Если уж вы до сих пор не забеременели, увы, госпожа, — она грустно опустила глаза, ощутив уже на себе яростный взгляд Кёсем. Зарифе прекрасно знала, как щепетильно баш-кадина султана относится к своему бесплодию, и такие слова её сильно ранили. Женщина, как можно быстрее, приготовила лекарства и положила их на столик у дивана.
— Принимайте как всегда, трижды в день после еды. Дай Аллах, они вам помогут.
— Дай Аллах, — тихо пробормотала себе под нос Кёсем и жестом руки дала понять женщине, что ей пора удалиться. К Кёсем подошла её верная служанка Джан калфа. Она заметила, насколько опечалена её госпожа, как ей больно слышать такое, что она не сможет иметь детей. Но несмотря на всё, Кёсем не сломалась.
— Госпожа, простите меня, но… я должна вам что-то сказать.
— Говори.
— В столице есть такая Зайнеп хатун, она самый лучший врач во всей Османской империи. Она многим женщинам помогла обрести радость материнства. Может она и вам поможет.
— И ты об этом только сейчас говоришь? — опешила Махпейкер. Женщина понуро опустила голову. — Зови её немедленно. Найди её и приведи сюда.
***
В гареме была шумиха. Впервые за последние пять лет завезли новых наложниц. Выглядели они, откровенно говоря, отвратительно. Грязь так и въелась в их молодые изможденные лица, а одежда была порванной, волосы растрепанные, прилипли к их лицам. Хаджи ага построил новеньких, а две женщины, облаченные в коричневые ткани, осматривали рабынь.
На пороге гарема явилась Шесмишах Султан, гордо держа подбородок, выпрямив осанку, и долго смотрела на рабынь. Тут же с второго этажа спустилась Кёсем. Шесмишах тут же с высока начала смотреть на свою соперницу и, выдохнув хитро и довольно, посмотрела на рабынь.
— Откуда их привезли? — спросила албанка, смотря на каменное выражение лица Махпейкер. Кёсем лицемерно улыбнувшись ответила:
— Оттуда, откуда и тебя — с невольничьего рынка.
Улыбка с лица Шесмишах исчезла.
— Жаль, — делая опечаленное лицо, выдохнула Шесмишах, — одна с этих наложниц станет твоим концом, Кёсем.
— Так же, как и я стала твоим концом, Шесмишах.
Кёсем не желала даже смотреть в сторону соперницы, которая была ей отвратительна, и направилась к себе. Зайдя в покои, она увидела повелителя. Мужчина стоял к ней спиной и смотрел в окно.
— Кеманкеш, — тихо проговорила Кёсем и робко шагнула навстречу возлюбленному. Мужчина обернулся и, увидев лик своей возлюбленной, расплылся в улыбке. Кёсем прильнула в его объятия, прижалась к нему всем своим телом, ощущая его тепло и заботу. Отпрянув от него, Кёсем посмотрела в его сияющие карие глаза, которые излучали любовь.
— Кёсем, ты чем-то опечалена? — обеспокоенно спросил Кеманкеш, заглядывая в грустные и опустевшие глаза супруги. — Говорит, что случилось?
— Вечером я к тебе отправлю наложницу, — выдавливала из себя эти слова темноволосая. Кеманкеш недовольно закатил глаза и сел на диван.
— Зачем?
— Я беспокоюсь о твоём будущем, о будущем династии. Если уж Всевышний не даст мне дитя, то пусть его подарят тебе другие наложницы.
— Моя Кёсем, — он крепко сжал её дрожащие руки и пристально смотрит в глаза, на которых уже наворачивались слезы, — мне не нужен никто кроме тебя. Никто не посмеет заменить мне тебя.
Напоследок запечатлел на её лбу горячий поцелуй и, отпрянув от неё, скрылся за дверью.
***
Вечером Хаджи ага привёл к Кёсем несколько новеньких наложниц. Кёсем оценивающим взглядом смотрела на каждую из них и не могла выбрать ту самую, которая вечером должна отправиться к государю на хельвет.
— Что это такое? — наклонившись к уху Хаджи спросила Махпейкер, не отрывая взгляд от стоивших напротив девушек. — Неужели не было, чего-то получше.
— Мне сказали это лучшие… — ощутив на себе взгляд госпожи, Хаджи мгновенно омолкнул и опустил низко голову. Кёсем ещё раз посмотрела на девушек и остановилась напротив одной. Хатун была такого же роста, как и сама Кёсем, блондинка с зелёными глазами.
— Как тебя зовут, Хатун?
— Анастасия, госпожа, — не поднимая глаз ответила девушка
— Откуда ты, Анастасия?
— Я гречанка, госпожа.
— Можете все идти, а ты, Анастасия, останься. Хаджи, — обратилась к евнуху Кёсем, — приготовь Настю к хульвету. Этой ночью она пойдет к повелителю.
— Для меня это большая честь, — девушка встала на колени и судорожно начала целовать подол платья Кёсем.
— Отныне, ты не Анастасия, а… Эдже. Твоё имя Эдже.
Кёсем обернулась к Хаджи, который удивительными глазами смотрел на свою госпожу. Женщина кивнула ему, и тот вместе с новоиспеченной наложницей вышел с покоев.
***
Эдже хатун готовили к ночи с султнатом. Несколько служанок крутились над ней, помогали надеть платье приятного розового цвета, накрутили ей волосы, собрали в аккуратную прическу. С балкона за всем происходящим в ташлыке наблюдала Шесмишах Султан.
Девушка медленно перемещалась по золотому пути. На её белоснежном лице сияла улыбка, ей выпал такой шанс побывать в покоях султана. Об этом мечтали все девушки в гареме, но это были лишь мечты, ведь государь годами кроме Кёсем никого не желал видеть.
Постучали в дверь. Кеманкеш разрешил войти.
— Повелитель, Кёсем Султан привела к вам наложницу, впустить?
