***
— Как тебя зовут, Хатун? — поинтересовался Кеманкеш, заглядывая в зеленые глаза новоиспечённой наложницы. Он оценивающим взглядом окинул девушку вверх-вниз. Она была прекрасна, молода и красива. Невысокая, хрупкая девчонка, белокурая с большими зелёными глазами и проникновенным взглядом. Ни один мужчина не смог бы пройти мимо такой заморской красоты, только не он. Для него идеалом красоты и мудрости была только Кёсем. Она была прекрасней воздуха, воды и даже солнца. Даже красота этой милой дамы блекла рядом с ней. — Меня зовут Анастасия, — смотря прямо и пристально в кофейные глаза повелителя молвила девушка, своим игривым взглядом пытаясь завладеть самим государем, затем её щёчки заливаются краской от пристального взгляда мужчины, и она стеснительно опускает глаза вниз, — но… Кёсем Султан дала мне другое имя, — она вновь смотрит на него, — Эдже. Меня зовут Эдже. — Эдже, — усмехаясь протянул он, — прекрасное имя. Откуда ты родом, Эдже? — Я гречанка, повелитель. — У моей супруги Кёсем Султан тоже грецкие корни. Её мать гречанка, а отец турок. К сожалению, они умерли. — Сочувствую ей, — грустно ответила девушка, — а Кёсем Султан она тоже… как и я… рабыня? — Нет, — твёрдо ответил Кеманкеш и повернулся к девушке спиной. Он посмотрел на красные розы, сорванные самой Кёсем. Смотря на них и дотронувшись к их бархатным лепесткам, он вспомнил о своей возлюбленной. Он представил её прекрасное лицо. Но почему-то оно было грустным. — Она особенная. Не такая, как все. — А в чем заключается её особенность? — любопытно спросила Эдже и сделала несколько шагов навстречу повелителю, поднимая руку, она хотела коснуться к его плечу, но Кеманкеш резко обернулся к ней. — Во всём, — окидывая её острым взглядом, ответил темноволосый. Девушке стало неловко, её глаза растерянно бегали, а сердце бешено колотилось в груди. Она сказала лишние, и это задело государя. — Ложишь спать, хатун, у меня много дел. — С этими словами он сел за рабочий стол, взяв в руки важный документ и начал его читать. Некоторое время Эдже стояла обездвиженно и поняла, что мужчина больше ничего ей не скажет. — А как же… — Ничего не будет, — быстро проговорил он, не отрывая глаз от документа. Ощутив весь вкус разочарования, девушка поджала губы и легла на краешек кровати, прижимая колени к груди. Кеманкеш уснул за рабочим столом и сам этого не замечая. Проникающий солнечный свет осветил каждый уголок его спальни. Мужчина устало распахнул глаза и посмотрел на ещё спящую девушку. Он поднялся с места и подошел к ложу, взял в руки одеяло, откинул с тела девушки в сторону. Эдже почувствовала пробегающейся холод по всему телу, вскочила. Перед ней постал образ государя. Девушка поднялась с места и поклонились, испуганный взгляд направляя в пол. — Можешь идти, — он кивком головы указал на дверь, а затем ушел на террасу. Эдже провела его грустным взглядом и, сжимая губы, шагнула в сторону двери. Как бы Эдже не хотелось остаться ещё в покоях султана, но ей следовало подчиняться его воле, дабы избежать гнева, покинула покои, напоследок, ещё раз обернувшись к нему. Джан Калфа уже ждала новоиспеченную фаворитку султана в коридоре. Увидев на горизонте хрупкую женскую натуру, что напоминала ей Эдже, женщина шагнула навстречу гречанке и, вплоть приблизившись к ней, больно схватила её за руку. — Расказывай, у тебя что-то было с государем? — встревоженно спросила Джан, наклоняясь к уху девушки. Эдже дёрнулась, желая освободить руку, но хватка стала только крепче. — Нет! — выкрикнула Эдже, едва ли не со слезами на глазах. — Он и пальцем не коснулся меня, всю ночь работал, что-то читал. Утром приказал мне уйти. Джан калфа, скажи мне, что это за игра? Джан и слова не уронила и подтолкнула девушку вперед. Та недовольно ахнула, и они вместе пошли прямиком в сторону гарема. Шесмишах Султан, как всегда, завтракала в кругу своих так званных подруг, так считала она. Они всегда мило беседовали, поедая восточные сладости, и перемывали косточки ненавистной соперницы Кёсем Султан. Они всегда обсуждали бесплодие главной баш-кадины, это было всегда темой номер один. Но Шесмишах была куда глупее этих «подруг», которые в глаза ей улыбались, а за её спиной обливали свою госпожу грязью. Да что тут удивительного! Это гарем, гарем султана, здесь нет места для дружбы. Джан привела Эдже в гарем. Стоило девушке явиться на пороге ташлыка, как все девушки, сидящие по сторонам, обратили на неё внимание. Наложница пришла в гарем рано утром, и это удивительно. Неужели Кёсем сдалась и начала отправлять к страстно любящему мужу наложниц? И кто следующий? Шесмишах закинула в рот кусочек лукума, оценивающим взглядом окинула хрупкую и милую девушку. На лице албанки появилась удовлетворенная улыбка. Женщина громко захохотала. Эдже посмотрела на громко смеющуюся женщину в центре гарема и остановилась. Они встретились взглядами. Джан вновь подтолкнула белокурую, и они вместе поднялись на этаж фавориток. — Теперь ты будешь жить здесь, — произнесла Джан калфа, зайдя в небольшие апартаменты на втором этаже. Эдже большими и удивительными глазами осмотрела свои новые покои. Они были небольшие, но уютные. Эдже сразу вздернула вверх подборок и шагнула в центр комнаты, величаво села на тахту. — Мне будут прислуживать, как и Кёсем Султан? — О, Аллах, — закатила глаза Джан, а за тем лицемерно улыбнулась, — конечно, Эдже Султан, я к вашим услугам! — она с наигранностью поклонилась, а после улыбка с её лица исчезла. — Кто ты такая? Раз пошла к повелителю, а уже возомнила себя госпожой?! — Не кричи на неё! — послышался до боли знакомый и ядовитый голос сзади. Джан оторопела и медленно повернула голову к зашедшему. Это была Шесмишах. Калфа отошла в сторону и подчетливо поклонилась. Эдже, как следует правилам, поднялась с тахты и присела в поклоне. Шесмишах подошла к девушке и подняла её за подбородок, заглядывая в её зеленые глаза, а затем и на черты милого личика. Женщина приподняла правый уголок губ и хмыкнула. — Какая красавица побывала в объятиях нашего государя! — воскликнула албанка и посмотрела на недовольное лицо Джан, а затем вновь обернулась к наложнице. — Иншалла, ты подаришь повелителю Шехзаде, станешь Султаншей. Грех такой красоте пропадать! — темноволосая вновь окинула презрительным взглядом служанку своей соперницы, и та без лишних слов покинула комнату, оставляя их наедине. Когда двери закрылись, Шесмишах вздохнула и села на тахту, а Эдже расположилась на подушке рядом. Девушка с неким интересом смотрела на сидящую напротив женщину. Она была красивой и величественной. — Вы не Кёсем Султан! — внимательно всматриваясь в черты лица незнакомки, произнесла Эдже. — Кто вы? Я вас видела в гареме? Вы тоже рабыня? Шесмишах бросает резкий взгляд в сторону неопытной и, как ей казалось, глупой девки, та, ощутив на себе её острый и ползающий взгляд, сразу поникла. —Я Хасеки Шесмишах Султан — главная женщина в этом гареме и мать единственного наследника османского трона, его высокости Шехзаде Омера. — Вы главная? — неверяще переспросила белокурая, нахмурившись. — А кто тогда Кёсем Султан? Я лишь о ней знаю, она тоже супруга султана? — Это правда, — ответила Шесмишах, ехидно усмехнувшись. — Кёсем законная супруга нашего Властелина, его возлюбленная, но это ничего не значит, у неё кроме как любви самого султана ничего нет. Нет никакой власти. — Нет власти? А почему? Она же управляет гаремом. — Это благодаря повелителю. Власть в гареме пренебрежит только той, у кого есть наследник. Нет шехзаде — нет власти! — У Кёсем нет детей? — Нет. И никогда не было. И не будет. Она бесплодна. Это все прекрасно знают. Но государь не разлюбил её. Наоборот, его привязанность к ней стала ещё сильнее. Но это пока. Кому нужна в гареме женщина, которая не может дать потомства? Будь умна, хатун, и тебе улыбнётся удача. Родишь сына — весь мир будет у твоих ног! — У меня… с повелителем ничего не было. Он не коснулся меня. — растерянно опустила глаза Эдже. Шесмишах отвела взгляд в сторону и широко распахнула глаза. — Ты так не переживай, — с наигранной грустью в глазах ответила Шесмишах, — ты молодая и здоровая, если будешь верна мне, я устрою тебе ещё одну встречу с государем, и ты проведешь с ним ночь. Я сделаю всё, что от меня зависит, лишь бы тебе удалось осчастливить государя. Эдже лишь согласно покивала головой, а Шесмишах ещё шире улыбнулась.***
Кёсем Султан не спала всю ночь. Её состояние было ужасным. Она чувствовала себя как никогда ранее разбитой и сломленной. Её любимый и как думала она, верный супруг, который всегда улестил ей и говорил о горячей любви, спал с первой лучшей наложницей. От одной лишь мысли об этом Кёсем темнело в глазах. Она умело скрывала это под маской сильной и волевой женщины, которая никогда и не перед кем не склоняет голову. Слуги кружились вокруг баш-кадины султана, доведя её новый образ до конца. Кёсем смотрела на своё отображение в зеркале, окунувшись в свои воспоминания, как они с Кеманкеш уже пять лет жили и горя не знали, как сильно любили друг друга, как проводили вместе ночи напролёт, страстно и безотказно занимались любовью в его спальне. Одна из слуг больно зацепила Кёсем за шею и та выдернулась от воспоминаний, махнула рукой, и слуги тут же удалились. Махпейкер переместилась к дивану, её ноги, как ватные, едва держались. Она села на краешек дивана, направляя свой опустевший взгляд вниз. Так и хотелось разрыдаться на весь мир. Но не сейчас. Она прикрыла ладонями лицо и растерла дорожки горьких слез по щекам. — Внимание! Его высочество Султан Кеманкеш Мустафа Хан! — прокричал стражник. Кёсем быстро поднялась на ноги и присела в поклоне. Открылась дверь, и Кеманкеш робкими и уверенными шагами рассекал расстояние между ними. — Моя Кёсем, — он целует её в лоб, так же нежно и трепетно, как всегда, да этот поцелуй был для Кёсем ядом, ведь возможно, он этими же губами прикасался к телу той наложницы. Он отпрянул от неё и, увидев возлюбленную в негодовании, сразу посерëзничал и посмотрел в её грустные и покрасневшие глаза. — Кёсем? Ты плакала? — Нет, — отвечает тихо она и смотрит ему в глаза, выпрямив осанку. — С чего ты это взял? Он предложил ей сесть. Они вместе присели на диван. Его тёплые руки сжали её холодные и изящные, слегка дрожащие ручки. Кеманкеш притронулся пальцами к её подбородку и легко потянул вверх, заставив её посмотреть ему в глаза. Кёсем уверено свысока, как и всегда, смотрит на него, да долго её взгляд на нём не задерживается. Она отводит взгляд в сторону. — Всё из-за этой наложницы? — как бы невзначай спросил он и выдохнул. — Да что ты! — вспыхнула Кёсем, смотря на Кеманкеша. — Хатун здесь не причём. Это моё решение. Ты был доволен ей? Она тебе понравилась? Дай Аллах, она забеременеет и родит Шехзаде… — Кёсем, — обрывает он её речь, смотря в её опустевшие глаза и чувствует, с каким трудом ей удаются эти слова, — у меня с ней ничего не было, — договорил Мустафа. — Я и пальцем её не коснулся. Кёсем оторопела от услышанного. Она и не сомневалась в верности супруга. Внутри, как камень с души упал от этих слов, мгновенно стало легче дышать, как будто открылось второе дыхание. Но… Кёсем отлично знала, что в гареме все девушки ядовитые змеи и все знают о её положении, и все могли этим воспользоваться и ублажать Кеманкеша. Но нет. Он не подвластен никому, кроме нее. В этот момент её прекрасное лицо озарила улыбка, наполнена любовью. — Кёсем, моя Кёсем, — как будто в бреду шептал он и приобнял любимую за плечи, за тем целует её в лоб, щеки и напоследок в губы, — зачем мне те наложницы, когда у меня есть ты, — смотря в бездонные глаза возлюбленной вновь шепчет он, — мне и жизни не хватит, чтобы любить тебя. Ты покорила моё сердце навеки, я не смогу коснуться другой женщины, зная, как сильно это ранит тебя. Я никогда не предам тебя, Кёсем. Никогда. Кёсем расплывается в улыбке, ухмыляется. На душе становится так спокойно и так легко, как прежде. Кеманкеш прислоняется лбом к её лбу, а затем страстно целует её в уста. — Кеманкеш, — её нежный голос мгновенно посерëзничал, — мне надо с тобой поговорить. Это очень важно. — Говори, слушаю, — ответил он и отпрянул от неё. — Дело в том, что… — она растерянно смотрит вниз и, набрав побольше воздуха в легкие, продолжила: — Шесмишах начала меня шантажировать. Она поставила меня перед выбором: или я отправляю к тебе наложницу, и она молчит или же всё тебе расскажет. Это касается Шехзаде Мурада. — А причем здесь Мурад? — непонимающе смотрит в глаза супруге Кеманкеш, нахмурив брови. — Чего хочет Шесмишах? Что она задумала? — Она знает, что я вместо лекарств приказала давать Шехзаде Мураду наркотические вещества, из-за чего он потерял здравый смысл. Поверь, Кеманкеш, я всё делала ради тебя! Я понимала, что закрыть Шехзаде Мурада в клетке это не выход, и даже находясь там, он несет опасность. Тому я решила медленно избавиться от него, чтобы он раньше времени не навредил нам с тобой. Если ты зол на меня, что я скрывала это от тебя долгие годы, я понесу наказание! Всё, что исходит от тебя, я принимаю. Будь это милость или же гнев. Я готова нести наказание за злодеяное. Можешь отправить меня в Старый Дворец, хочешь в Бурсу, Трабзон или даже в Египет. — Ты же действовала в моих интересах, не так ли? — вопростельно скидывает бровь Кеманкеш, смотря в заплаканные глаза любимой. — А как же по другому! — вскрикнула Кёсем. — Эти гиены готовы съесть тебя! Готовы на всё, чтобы уничтожить тебя! Я не позволю им этого! Сафие Султан не сможет тебе никак навредить! Да пока я жива никто не сможет замахнуться на твою жизнь, сперва им пройдётся иметь дело со мной. Я умею платить по долгам. Кеманкеш улыбнулся, и на удивление не ощущал никакой злобы на супругу. Он даже был рад, что его возлюбленная искренно призналась ему в своих действиях. Его любовь к ней была сильнее гнева! Не смотря ни на что, Кёсем всегда для него останется примером для подражания. Именно такую женщину, сильную духом, готовую в любой момент броситься ради него в огонь и сгореть, он хотел видеть рядом с собой.***
Вечер. Солнце плавно опустилось за горизонтом османской столицы, озаря небосвод в горячие оттенки оранжевого и красного цветом. В секунде, все померкло и укрылось под пледом чарующий ночи. Кеманкеш находился на балконе и смотрел на сияющие звезды, он был удивительн, что ночной Стамбул может вызывать у него такое восхищение! Мужчина одушевлённо смотрит в даль, на тёмные воды Босфора, гавани, на большие холмы, и маленькие домики, плотно постоен друг к другу. — Папа! — послышался до боли знакомый детский голосок. Кеманкеш оборачивается и видит на пороге террасы свою фаворитку Шесмишах Султан. Повелитель мягко улыбается, видя бежавшего к нему Омера. Он подхватывает мальчика на руки и целует со всей отцовской любовью в лоб, затем смотрит на зашедшую Шесмишах. — Папа, скажи, пожалуйста, что-то Борану Эфенди! Он заставляет меня много читать и писать! — мальчик недовольство надул губки и застенчиво опускаяет взгляд вниз игрался с брошью на кафтане отца. — О, Аллах! — засмеялся Кеманкеш и потрепал сына по волосам. — Шехзаде должен усердно учиться. Боран Эфенди доволен тобой, у тебя большие успехи в учёбе! Ты меня радуешь, сынок! — Он вырастит таким же храбрым воином и справедливым, как и вы, Повелитель. — плавно произнесла Шесмишах, их с государем взгляды встретились. На лице албанки мелькнула милая и невесомая улыбка, в то время, Кеманкеш смотрел на неё тяжелым и угрюмым взглядом. Повернувшись к сыну, на лице темноволосого вновь заиграла улыбка. Они вместе с сыном сели на тахту. Мальчик рассказывал отцу о своих приключениях во дворце, о своей любви к нему, о том, как он хочет быстрее вырости, взять в руки не деревянную, а уже настоящую саблю и вместе с отцом соревноваться на мечах в саду. Эти добрые и совсем невинные словечки с уст Омера вызывали в Кеманкеша множество приятным и трепетных эмоций. Каждый раз заглядывая в эти невинные и большие глазки он благодарил Всевышнего за возможность держать на руках своего маленького ангелочка, прижимать его к себе и вдыхать его аромат. — Шехзаде, тебе пора ложиться спать, — произнесла Шесмишах и потянула к сыну руку. — Я не хочу спать! — капризничал Омер, скрестив руки. Мустафа засмеялся и поцеловал сына в лоб. — Шехзаде, мама права, тебе пора спать. Завтра у тебя вновь учёба, тебе надо набраться сил. — Хорошо, повелитель, — мальчик недовольно вздохнул и сполз с колен отца. Он поклонился и скрылся за углом террасы вместе со своей няней. Шесмишах не собиралась идти, а лишь ждала когда все уйдут. Оборачиваясь назад, и удостоверившись, что никого нет, женщина шагнула к повелителю. Кеманкеш и не заметил её присутствуя, поднялся с тахты и подошел поближе к перилам. — Я хочу с вами серьёзно поговорить. — начала Шесмишах. Кеманкеш обернулся к ней лицом, и посмотрел в её испуганные глаза. — Слушаю тебя. — выдохнул он и заложил руки за спину. — Это касается Кёсем Султан. Она скрывает от вас что-то очень важное. — И что такого важного может скрывать Кёсем? — Кеманкеш угрюмо смотрит на неё, выгибая выжидающе бровь. — Это касается Шехзаде Мурада. Она много лет травила его, чтобы тот стал сумасшедшим. — Я все знаю. — усмыльнулся Кеманкеш и посмотрел на пораженное лицо Шесмишах. Её глаза заметно и удивительно округлились, а сердце бешено стучало в груди. — Мне Кёсем обо всем рассказала и о твоём шантаже тоже. — Повелитель, — с нотками горьких слез на губах вопит албанка, — это не правда, Кёсем Султан оклеветала меня. — Шесмишах! — закричал Кеманкеш. Девушка, ощутив, весь его гнев на себе, поникла, а с глаз уже лились слёзы. — Как ты смеешь поливать грязью мою законную жену?! Кто ты така, чтобы так говорить о ней?! Что это с тобой, Шесмишах, я тебя не узнаю! Раньше ты была тихой и покорной, а сейчас плетёшь интриги за моей спиной?! Разве это подобающе для матери Шехзаде? А? — Простите меня, — всхлыпая шепчет темноволосая. — Собирай свои вещи! Утром ты отправишься в Старый Дворец!