***
Кёсем вошла в свои покои. Первым, что ей бросилось в глаза это играющийся своими игрушками Омер. Мальчик сидел на полу вместе со своей няней. Кёсем улыбнулась милому созданию, но… внешний вид наследника её немного напугал. Он был вялым, грустным, как никогда ранее. Кёсем грустно изогнула брови. Ей стало жалко маленького Омера. Мальчика разлучили с матерью, а она всего-лишь его мачеха. Не больше. Она никогда не сможет заменить ему родную мать, как бы не старалась и это огорчало её всё больше и больше. Своих детей у неё и не будет, прийдется всю свою любовь и заботу отдать этому мальчику и уберечь его от всех невзгод, стать его щитом и защищать от ядовитых змей, которые то и делают, что жаждут его крови. — Омер, мой Шехзаде! — радостно воскликнула Кёсем и подбежала к пасынку. Тот, на удивление даже и глаз не поднял на свою мачеху. Мальчик продолжал теребить в руках деревянную лошадку. Кёсем присела и посмотрела в грустные и заплаканные глазки Омера. — Сынок мой, что случилось? — побеспокоилась Махпейкер. — Я хочу к маме. — ответил наследник. Кёсем растерянно смотрит на Шехзаде и отпрянула от него. — Можно я поеду к маме? — спросил Омер. Кёсем пристально смотрит в невинные глаза этого ангелочка и грустно улыбается. — Ночь на дворе, сынок, — отвечает турчанка, проводя рукой по пухленьким щекам мальчика, а за тем поцеловала в лоб. Он был горячим. Очень горячим. Кёсем испуганно распахнула глаза и посмотрела на лицо малыша. У него был жар. — О Аллах! — воскликнула Кёсем и подняла на руки Шехзаде. Женщина положила сына на кровать, а после позвала врачей. Она подняла на ноги весь дворец. Кёсем ни на секунду не отходила от Омера. Она крепко держала его за руку и лихорадочно целовала ее. Спустя пятнадцать минут в покои ворвался Кеманкеш. Мужчина был испуган до смерти узнав от Хаджи о том, что его сын заболел. Когда он пришёл, врач уже и напоил Шехзаде настойкой, а после удалился. Кёсем полулежа расположилась на краю кровати и положила мальчику на лоб холодный платочек. Кеманкеш сел рядом и поцеловал сына в щеку. — Что это с ним? — спросил Кеманкеш, смотря на грустное лицо супруги. — Он же был здоров? Что говорят врачи? Это что-то серьезное? — Нет ничего серьёзного, — ответила Кёсем, поглаживая спящего малыша по его длинным черным волосам, — просто жар. Ему уже легче. — женщина огорченно выдохнула и с её глаз потекли ручьями слёзы. — Я так испугалась, Кеманкеш. Омер твой единственный ребёнок. Твой наследник. А если бы с ним что-то случилось, не дай Аллах? Что тогда? — она опустила вниз голову, ощущая на своих щеках следы текущих слёз, а хрустальные капельки падали просто ей на руки. — Я ведь… Не смогу родить тебе ребёнка. — Кёсем, — он охватил руками её мокрое личико и заглянул в её голубые глаза, — чтобы больше и слова я не слышал о подобном. Никогда. Кёсем сквозь пелену слёз, улыбнулась. Он ещё верил, до сих пор верил, что у них будут дети, хотя для Кёсем надежда уже давно умерла. — Папочка, — словно в бреду бормотал Омер, и схватился своими маленькими рученьками за кафтан отца, — папочка, папочка. —Я здесь, сынок, — ответил Кеманкеш и поцеловал сына в лоб. Тот устало приоткрыл глаза и посмотрел сначала на повелителя, затем на Кёсем Султан. — Как ты? — встревожено спросил Кеманкеш, целуя миниатюрную рученьку сына. — Голова болит? — Папочка, пожалуйста, отвези меня к маме. Я хочу к маме. Пожалуйста, папочка. — Сейчас ночь на дворе, сынок, — ласково произнесла турчанка, натянув улыбку на лицо, — да и ты болен. Завтра утром мы поедем к Шесмишах султан. — Нет, Кёсем Султан! Я хочу сейчас к маме! Это мой приказ! Я хочу к маме! Он назвал её по имени. Впервые. Впервые за пять лет этот маленький ангелочек, которого она любила, как родного сына назвал её по имени. Раньше он не позволял себе такой вольности, Кёсем всегда оставалась для него «матерью» или «Валиде». Это ранило сильную духом Махпейкер до глубины души. В сердце ощутилась острая боль, словно это слово стало кинжалом и вонзилось в её сердце, а слёзы, которые ни на секунду не переставали хлынуть с ясных глаз госпожи, ещё больше душили её. «Соберись, Кёсем! Не стоит лить слезы! Не стоит!». — Кёсем Султан права, — ответил сыну заботливый отец, глядя на свою заплаканную супругу, — завтра поедим. — Ну, пожалуйста, — готов был разрыдаться Шехзаде Омер, — я хочу к маме, сейчас же хочу! Если вы меня не отвезете к маме я перестану ходить на занятия, не буду ничего есть и пить, и лекарства принимать не буду, и умру. — О, Аллах, Омер! — встрепенулась Кёсем. — Не говори ты такого. Повелитель, с вашего позволения я соберу Шехзаде и вы вместе с Мелеки Хатун поедите в Старый дворец к Шесмишах султан. Мустафа лишь кивнул согласно головой. Кёсем собрала Омера. Мальчику в секунду полегчало, он начал улыбаться. Вместе с прислугой и сыном Кеманкеш покинул дворец.***
Шесмишах султан увидала на глазах. Каждый день ей казался вечностью, за этот небольшой период времени, казалось, она постарела на тысячу лет. Даже падая в грязь золото не теряет своей ценности, Шесмишах осталась всё той же красавице, но с грустными зелеными глазами. Там отображусь вся пережитая боль и печаль, разлука с сыном. Женщина сидела у окна и наблюдала за сносным ветерком, как птицы перепрыгивали с ветки на ветку, как луна озаряла путь кораблям на Босфоре, из-за чего всё вокруг установилось светло. Женщина задумалась. Она не сразу заметила рядом Айше. — Ты давно здесь? — спросила Шесмишах. — Нет, только что пришла. — ответила Айше и села рядом с Хасеки. Албанка вновь грустно выдохнула и прикипела взглядом к ночному пейзажу за окном. Айше грустно изогнула брови глядя на свою соперницу. — Мне тебя искренно жаль, сестра. Но… Я искренне молюсь за тебя, Шесмишах, я не хочу, чтобы ты погибла, как и я, ты же любимая дочь отца, он любил тебя больше остальных своих детей, желал тебе только счастья, ты его заслужила. Когда я нашла тебя, мне стало легче. Ты рядом. Да судьба благосклонна к тебе больше. Ты Хасеки-султан, мать единственного наследника османского трона, когда-то твой сын Омер взойдет на трон, а ты станешь Валиде султан. — Это всего-лишь мечты, они разбились когда повелитель женился на этой змеи Кёсем. Он и не смотрит на меня. Как будто меня и не существует вовсем. — Кёсем никто в этой игре, Шесмишах, — ехидно улыбнулась Айше, — у неё нет Шехзаде, и не будет. Сафие султан постаралась на славу. Но меня огорчает другое. Шехзаде Мурад… рано или поздно повелитель прикажет его казнить и моего сына тоже. Мне не видать счастья в этом Дворце, я смирилась со своей судьбой. А ты должна бороться, ради сына. Сафие султан мне сказала, что всегда будет поддерживать Омера, у неё есть преданные паши в Совете, они помогут Шехзаде, мы уничтожим повелителя и на трон взойдет твой сын. Шесмишах молча опустила взгляд вниз, Айше усмехнулась и покинула покои сестры. В коридоре Хасеки Шехзаде Мурада столкнулась с повелителем. Женщина растерялась, а затем присела в поклоне. — Повелитель, — поприветствовала темноволосая. — Как поживаешь, Айше? — поинтересовался Кеманкеш, держа на руках своего сына. — Ты в хорошем здравии, надеюсь? — Молюсь за ваше здоровье, повелитель, -ответила албанка.Кеманкеш закивал головой, а после зашёл в покои своей наложницы. — Мама! — радостно воскликнул Омер и бросился в материнские объятия. Женщина была приятно удивлена. — Сынок! — воскликнула Шесмишах и крепко прижала сына к себе, начала целовать его в лоб, щеки, маленькие миниатюрные ручки. На глазах албанки появились слёзы. Слёзы счастья. Она подняла сына на руки и вдохнула его приятный и теплый аромат. — Спасибо вам, повелитель. — поблагодарила Шесмишах. Кеманкеш незаметно усмехнулся и указал женщине на диван. Они вместе сели по сторонам. Кеманкеш с улыбкой наблюдал за сыном. Омер рассказывал своей матери о своих приключениях во дворце, о том, как соревнуется на мечах, пока еще деревянных, с Султанзаде Селимом. Шесмишах не могла нарадоваться приезду сына, и забыла обо всем на свете. — Матушка, а когда ты приедешь во дворец? — неожиданно спросил Омер, играясь брошью на её платье. — Я так скучаю по тебе. — он надул губки. Улыбка с лица Шесмишах слетела, она посмотрела на повелителя. Он вновь смотрел на неё равнодушно, безэмоционально, как всегда. Хоть бы он подал какой-то знак! Улыбнулся ей! Или же сказал, что она вернется в Топкапы, что он прощает ей! Да нет. Он молчал. Шесмишах едва сдерживала слёзы. Албанка посмотрела на сына и ради него начала улыбаться. — Я скоро вернусь, сынок скоро. — Омер, тебе пора спать, — произнёс Кеманкеш, — Мелеки, забери Шехзаде Омера в карету Я сейчас приду. Прислуга забрала османского принца и покинула покои. Кеманкеш поднялся и был уже готов уходить пока Шесмишах не схватила его за руку. — Вы так быстро уходите. — пролепетала Хасеки, заглядывая в грозные и темные глаза повелителя. — Останетесь. — она опустила взгляд вниз, ощущая, как Кеманкеш недовольно сверлит её своим острым взглядом. Она отпустила его руку и заломила пальцы в замок. — Если бы Омер не скучал за тобой, я бы не привез его к тебе. У него сегодня был жар. Я очень испугался. Шехзаде тоскует по тебе очень сильно. Иногда у него пропадает аппетит, плохо учиться в последнее время. Я позволяю тебе чаще видится с Омером, это пойдут ему на пользу. Шесмишах после услышанных слов расцвела, как роза, и в знак благодарности поцеловала священную руку падишаха. — Я до самой смерти этого не забуду! Если вы не против, я прикажу слугам принести лукум и шербет, пожалуйста проявите милость к своей рабе. — Я не против. — усмехаясь ответил Кеманкеш. Слуги по приказу Хасеки принесли шербет и лукум. Пока повелитель рассматривал книги на полках, Шесмишах маялась у стола. В её руке был маленький флакончик с как-то смесью. Она виляла содержимое в бокал повелителя и размешала его.Кеманкеш взял свой стакан и выпил всё содержимое, после закинул кусочек лукума в рот. Спустя несколько секунд Мустафа почувствовал прилив энергии. Его сердце бешено колотилось, а зрачки увеличились в несколько раз. Он взернул на Шесмишах, она казалась ему очень красивой и привлекательной. Её грудь заманчиво выглядывала с туго затянутого корсета. Кеманкеш поближе подошел к своей наложнице и схватив её за талию, притянул к себе, а затем с самым страстным поцелуем впился в её уста.***
Кёсем не могла уснуть и ждала прихода супруга с сыном. Женщина сидела на софе в своих покоях. Двери на террасу были чуть приоткрыты. Она задумчиво смотрела в даль. Что-то терзало её сомнения и не давало ей покоя, сердце неистово стучало в груди, а горло сжималось от боли. Распахнулась дверь, и в комнату зашел Омер. — Омер, а где повелитель? — встревожено спросила Кёсем поднимаясь с софы, принимая в объятия пасынка. — Папа остался с мамой. — ответил Омер и зевнул. — Я хочу спать. Можно Я с вами лягу. — Конечно можно. — отвечает Кёсем и обнимает мальчика. Всю ночь Кёсем не находила себе места. Она не могла сомкнуть глаз. Утром с первыми лучами солнца Кёсем помчалась к повелителю. Да его не было у себя. «Неужели он с ней? Он же обещал мне, что никогда не будет мне изменять! Почему он сделал со мной это?! За что?». Кёсем зашла в покои повелителя. Там был Силахтар Паша. Мужчина положил на стол какой-то важный документ. — Силахтар, — удивлено произнесла Махпейкер. Мужчина тут же поклонился и отошёл в сторону. — Ты с самого утра в покоях повелителя. Где он? — Я не знаю, госпожа. Может он собрал совет? — спросил мужчина в баш-кадины. — Ты меня спрашиваешь? Зачем ты здесь, если не знаешь, где государь? — отчитывала его Кёсем. Мужчина виновато опустил голову. — Он вчера уехал в Старый дворец. Ещё не вернулся. — Кёсем выдохнула. Ей в глаза сразу бросился тот самый документ лежащий на рабочем столе падишаха. Кёсем подошла ближе, взяла в руки сверток. — Что это? — Это от шейх-уль-ислама. — ответил Силахтар.Кёсем развернула документ и начала читать его содержимое, то что там было написано повергло ее в шок.— Завтра Шехзаде Мурад и Шехзаде Ахмед будут казнены? — изогнула грустно брови баш-кадина султана и посмотрела на слугу. —Завтра? — Это приказ повелителя. — Силахтар, помоги мне, Шехзаде Ахмед и Шехзаде Мурад не должны пострадать. — Но как? — Я не знаю, думай, Я не хочу чтобы они стали жертвами гнева повелителя, да и еще, Я не хочу, чтобы пострадал невинный ребенок. Нет! Я этого не позволю. Кёсем прожогом выбежала с покоев, а Силахтар побежал за ней. Женщина спустилась в темницу. Мурад сидел на бетоне, упираясь головой об холодную стену. — Мурад! Мужчина тут же вскочив со своего места и подошел к решётке. — Зачем ты пришла, Кёсем? — спросил недоуменно Шехзаде. — Вновь хочешь увидеть, как я страдаю? Не так ли? Это цель твоего прихода? Я смирился с твоим молчанием, Кёсем. Столько раз ты приходила сюда, всегда молчишь. Всегда. Я знаю, мои чувства не взаимны, пусть. Я не прошу большего. Я хочу лишь знание того, что Я буду жив и буду видеть тебя. Мне ничего не нужно, лишь увидеть твой лик. И мне мгновенно становится легче. Моя смерть не принесет тебе желаемого, Кёсем. Кёсем стояла, как вкопанная, и пристально смотрела в его пустые, стеклянные глаза, такие безумные и такие сумасшедшие. Он ведь из-за нее стал таким. Таким беспомощным, разбитым. Где той Мурад, который был готов на все ради власти? Где тот Мурад, который нагло ворвался в её дом? Она уничтожила его. Его сущность. Теперь это всего-лишь человек, который просто существует. Кёсем едва сдерживала слезы. Она не хотела его смерти. Нет. Не сейчас. Не время умереть. Пусть смерть подождет ещё. Ещё совсем рано. Может она в последний раз видеть его, а он и не подозревает, что завтра на его шеи будет туго затянута шёлковая верёвка. Кёсем чувствует, как её тело не слушается, как в глазах все темнеет, в голове отображается голос Мурада. Воздух становится таким горячим, что дышать практически нечем, как будто ей самой затянули веревку на шею. — Да что ты знаешь о моих чувствах. — проговорила быстро Махпейкер, пронзая Мурада своих взглядом. И тут она чувствует, как по ногах течёт что-то очень горячие. Смотря вниз, она увидела алые ручьи на голубом платье. — О Аллах! — воскликнула испуганно Кёсем. Тут же появился Силяхтар. — Госпожа! — он подбежал к ней и вовремя схватил на руки.Кёсем потеряла сознание. Женщина очнулась в лазарете. Отворив глаза она увидела перед собой Джан и Хаджи. — Как вы себя чувствуете, госпожа? — поинтересовалась Джан. — Могло быть и хуже. — ответила слабым голосом турчанка. — Хвала Всевышнему, вы здоровы, — произнёс евнух, — Силахтар Паша принёс вас сюда, вы потеряли сознание. — А где он? Где Силахтар? — Он в коридоре. Кёсем резко поднялась с места и ощутила острую боль внизу живота, поморщилась. Слуги хотели оказать ей помощь, да та махнула рукой и вышла в коридор сама. Силахтар Паша шагал по коридору взад-вперед в ожидании. — Ты давно ждешь? — спросила Кёсем, упираясь рукой на стену. Ноги словно ватные, не держали её во всем. Силахтар быстро подлетел к ней и вовремя схватил за талию. Женщина упёрлась ему на плечо. — Госпожа, простите меня, я заберу это с собой в могилу. Вы сказали, что Шехзаде Мурад ничего не знает о ваших чувствах. Неужели они взаимны? — осторожно спросил он. Кёсем подняла на Пашу свой истощенный взгляд. — Нет, — полушепотом произнесла Кёсем, — я не посмею. Но… То что я ощущаю к Мураду это вов семь не любовь. Это… Я не хочу, чтобы Кеманкеш запачкал руки в крови своего брата. Пусть Я понесу этот страшный грех, но не он. Не хочу.***
Вечером в главных покоях накрыли пышный стол, за которым собралась вся семья падишаха. Кёсем с неким презрением смотрела на супруга. Что-то грызёт его из внутри, как тот червяк, что изглодает тело человека после смерти, как и его что-то мучило. Он помешивал ложкой суп. Силахтар единственный человек за столом исправлял всю напряженную ситуацию. Он начал разговор о походе на Венгров, о государственных делах и их с Гевхерхан семейной жизни. Кеманкеш пытался скрыть свои настоящие эмоции, усмехался и часто взирал на свою супругу. В его глазах отображалась печаль. Кёсем поняла все по его глазам. Он был с ней. Был близок с Шесмишах. Иначе, как по другому объяснить его странное поведение? Этим своим необдуманным поступком, Кеманкеш сам того не понимая, вонзил нож в сердце своей законной жены. Заставил испытать боль измены ту, которую любил больше жизни. Гевхерхан сидела рядом, и её тоже грыз изнутри червяк по имени совесть. Она чувствовала себя предательницей перед Кёсем. Она многие годы мирно жила с ней под куполом проклятого Дворца. Ей было стыдно даже смотреть в глаза Хасеки, после всего злодеянного Гевхерхан хотела провалиться сквозь землю. Может новость о запретных чувствах Мурада к Кёсем подтолкнула Кеманкеша к измене? — Ты злишься на меня? — тихо спросила Гевхерхан, боковым зрением взирая за супругу брата. — Нет. — коротко и так же тихо ответила Кёсем. — Мне всё равно что вы обо мне говорите. — Ты меня прости, если сможешь. Я виновата перед тобой. — Знаете, чем вы отличаетесь от своей матери? Тем, что умеете учиться на собственных ошибках, а ваша Валиде нет. После разговора Кеманкеш приказал всем покинуть покои, а Кёсем остаться. Как бы этого она желала, но все-таки решила подчиниться приказу государя. Кеманкеш допивал остатки вина в стакане. На вкус вино было каким-то горьким, невкусным, противным, он скривился, но несмотря на этот отвратительный вкус, допил всё. Ему казалось, что это не вино такое горькое, а его грех. Он не помнит, как оказался в постели с Шесмишах. Как он целовал её, как обнимал. Вино помогало ему забыть о всем произошедшем ночью. Кеманкеш после последнего бокала вина стал очень дерзким и неуправляемым. Он пьян. Ноги не держали его. Кёсем помогла ему подняться и дойти до кровати. Мустафа упал на кровать и потянул за собой супругу. Ощущая на себе поток запаха алкоголя Кёсем скривилась. С глаз потекли слёзы. Кеманкеш смахнул маленькую льдинку с её щеки и поцеловал в губы. Так страстно, как раньше. Отдавая в этот поцелуй всю свою любовь. Кёсем и не сопротивлялась. После страстной ночи они оба уснули в обнимку. Посреди ночи Кеманкешу стало безумно жарко. Его тело покрылось испариной. Он поднялся с кровати и вышел на террасу. Ему казалось, что в покоях воздух очень жаркий, густой и он задыхается. Выйдя на свежий воздух мужчина потерял сознание и упал на мраморный пол. Утром Махпейкер проснулась от сильного дуновения ветра. Она поднялась и первое, что её насторожило, это отсутствие супруга рядом и его остывший след на постели. Кёсем накинула на плечи халат и осторожными шагами вышла на террасу. — Кеманкеш! — закричала Кёсем и бросилась к нему. Она перевернула его к себе лицом. — О Аллах, Кеманкеш, очнись, что это с тобой! — кричит она, треся им,пытаясь привести его в чувства. Все тело супруга было в каких-то рубцах. Этот ей напоминало оспу. — Стража! Быстро врача! Быстро! Кёсем подняла супруга, схватила его под руки и затащила во внутрь покоев, уложила на кровь. Спустя несколько минут в покоях появились врачи. Они обследовали Повелителя дали ему жаропонижающее, а после нанесли на образовавшийся рубцы белую смесь. Кеманкеш словно в бреду бормотал имя супруги. Кёсем не отходила от него. — Что с ним? — спросила Кёсем. — Это оспа, султанша!