***
— Госпожа, это напасть под названием оспа. Она застыла на месте. От услышанного с глаз Кёсем потекли немые слезы. Ей казалось, что она оглохла, все вокруг неё остановилось, перестало существовать, всё потеряло смысл, всё померкло. Она медленно поворачивается в сторону кровати. Он как мертвец, даже не шевелится, его грудная клетка даже не поднимается при вдохе. — Нет, — неверяще мотает головой турчанка, — нет-нет-нет! — кричит дико, как раненая львица, и бросается к телу супруга, начинает трясти им, да врачи вовремя схватили её. — Нет! Спасите его! Нет! Кеманкеш, нет! Нет! Нет! Нет! Не умирай! Нет! — срывала голос темноволосая, дëргаясь в разные стороны, пытаясь вырваться от рук стражи. Она совсем не владела собой и своими эмоциями. Она вырвалась с рук стражи и побежала к телу повелителя. — Нет! Кеманкеш! Не бросай меня! Нет! — вновь и вновь глотая горькие слёзы вопит Кёсем и охватывая мокрые и горячие щеки султана страстно впивается в его уста. — Не бросай меня, любимый! — Госпожа, — воскликнул врач, — не стоит этого делать, вы можете заразиться! Это опасная болезнь, вы можете заболеть. Исход этой напасти фатальный! — Мне наплевать! — билась в истерике Кёсем. — Мне не страшна смерть! Если он умрёт, и я умру тоже! Махпейкер чувствует лёгкое головокружение, перед глазами всё поплыло. Она чувствует, как начинает падать, а после чьи-то руки подхватывают её безвольное тело.***
Кёсем не покидала государя ни на секунду. Все время она находилась рядом с ним и держала его за руку. Врачи умоляли её покинуть спальню и пойти к себе, да та не обращала на их мольбу внимание. Для неё ничего и никого не существует кроме любимого, который боролся сейчас со смертью. Махпейкер протирала его лицо холодной тряпкой пропитанной целебным отваром. С её ясных и бездонных глаз не переставали хлынуть слёзы. К мокрому и покрасневшему лицу прилипли все мелкие поодинокие волоски, губы дрожали, сердце громко стучало в груди. Она судорожно вздыхает, и проводит вспотевшей ладонью по его лицу, на которых количество язв утроилось. Лихорадка, тяжёлое течение ещё больше усугубляли всю ситуацию. Лекарства не помогали. Осталась одна надежда на господа. В гареме была шумиха. Врачи в специальной одежде, которая откровенно отталкивала своим видом, обследовали всех рабынь в гареме и слуг, всех без исключения. Оспа очень заразная, единого случая достаточно, чтобы уничтожить всё население империи, не то что гарем. Кёсем вышла на террасу подышать свежим воздухом. Да дышать ей было больно. Ей нет жизни без него. Он её воздух. Оборачиваясь она взирает на своего всегда сильного и могущественного мужа, который сейчас был так беспомощен перед ангелом смерти. Женщина судорожно выдыхает и оседает на тахту. Её плечи поникли, а на лице появилось выражение бесконечной печали и горя. Она опустила голову и на миг прикрыла глаза. — Госпожа, — женщина вздрагивает и смотрит на зашедшего. Это был Силахатар Паша. Мужчина опечалено смотрит на баш-кадину султана, а затем и на самого государя. — Приймите мои соболезнования. — опустив голову вниз произнес тихо Мустафа. —Дай Аллах, повелитель устоит перед этой напастью. —Аминь. — шепнула Махпейкер, опуская взгляд вниз. — Госпожа, я допросил всех чиновников и губернаторов, ни в одном городе империи не найдены случаи заражения оспой. Последний раз болезнь была зафиксирована в Конье три года назад, а в столице больше полутора года. Госпожа, боюсь представить, но мне кажется, повелителя специально заразили оспой. — Иди и разузнай всё что можешь, найди мне этого подлеца, с под земли его достань и приведи ко мне, я собственными руками вырву этому предателю сердце. — Как прикажете, султанша. — мужчина поклонился и покинул покои. Женщина облокотилась на колени и прикрыла ладонями заплаканное и опухшее лицо. Неожиданно до её ушей доносится чей-то мучительное мычание, стоны, кто-то лихорадочно, словно в бреду, шептал её имя. Кёсем обернулась, и увидела, как неистово дергается тело её мужа. — Кеманкеш! —вскрикнула женщина, и подбирая подол платья, бросилась к нему. — Кеманкеш? Что с тобой? — Я умираю, Кёсем, — одними губами шептал он. Каждое слово ему давалось с тяжелейшим трудом, с каждым словом он угасал, просто на глазах возлюбленной. Он сопротивлялся дуновению ветра смерти, словно полыхающая свеча. — Бери в руки чернило и… бумагу, ты должна выполнить мою последнюю волю. Не теряя и секунды, Султанша подошла к столу, и довольно быстро нашла стопку чистого пергамента. Перо с чернилами оказались на столе, рядом с книгами и шкатулками. — Я…я все нашла, — сквозь слезы произнесла Кёсем и садится за стол, — говори, что надо писать. Султан гулко откашлялся и начал диктовать указ: — Пиши… Я… Великий Падишах трёх континентов Султан Кеманкеш Мустафа Хан, находясь на смертной одре, отдаю последний свой приказ, который все должны считать моей последней волей… — Мустафа тяжело и громко дышит. Кёсем с пеленой горьких слёз на глазах быстро писала, время от времени окуная острый кончик пера в чернила. Буквы выходили слегка корявыми из-за напряжения, а рука предательски тряслась.— После моей кончины… — продолжает он, — На трон… взойдёт… мой… пятилетний сын Шехзаде Омер. Со связи с его возрастом, дела государства и вся власть падишаха будет находиться в руках моей законной супруги Хасеки Махпейкер-Кëсем султан, в качестве регента государства, до полного совершеннолетия моего сына. Шехзаде Мурад и Шехзаде Ахмед должны будут быть казнены до взошедствия Шехзаде Омера на трон. Да будет так! Кесем с трудом дописала последние строчки. Слезы стекали и капали на бумагу чуть размазывая корявые буквы. Дрожащей рукой отложив в сторону перо, Султанша взяла со стола специальный раствор красного цвета, предназначенный для печатей, и растопила его над зажженной свечей. Оставив на листе каплю, Султанша поспешно поднесла последний указ Падишаху и помогла тому оставить свою печать. Она вновь рыдает. Её голова адски болит, всё внутри неё горит таким пламенем, что может сжечь её прямо сейчас. Кёсем прислоняется к лбу супруга и обнимает его. —Ты будешь жить… Я обещаю… — шепчет она ему на ухо, ранняя слезы. — Кёсем… Передай этот указ Силахтару, пусть завтра на Совете дивана озвучит мою последнюю волю. — Ты будешь жить, Кеманкеш, я не позволю смерти забрать тебя у меня. Нет. Это невозможно. Если ты умрёшь, я тоже умру. Мне нет жизни без тебя, Кеманкеш. Мне не нужна власть, я не жажду трона, мне нужен только ты, Кеманкеш, твоё существование, твоё дыхание твоя ласка и любовь, я не смогу жить без тебя. Не смогу. — Сможешь. —Не смогу. —Сможешь… Ты всё сможешь. — Нет. — Ты всё сможешь, ты сильная, ты моя Кёсем. Государство и нашего сына я доверяю тебе, Кёсем. Знай, я люблю тебя больше жизни. Как жаль, что всё так быстро закончилось так и не начавшись. Я не успел надышаться ароматом жасмина в твоих волосах, не успел наглядеться в твои глаза, подобны водам Босфора, как жаль, что я никогда не смогу взять на руки наших детей, а я так мечтал… так мечтал о большой семье. Даже после смерти я не покину тебя, останусь жить в тебе, моя Кёсем. Я стану твоим голосом, твоими глазами, твоей душой, твоей тенью на земле, твоим воздухом. Я буду жить в твоем сердце вовек, в сердце нашего сына Омера. Смотря на него ты будешь вспоминать меня. Кёсем, Я прожил с тобой такую весну… это были самые лучшие и счастливые годы в моей жизни… О, Аллах, Я еще не надышался, Я еще не успел насмотреться в глаза своей возлюбленной… Кёсем… Моя Кёсем… Я люблю тебя, знай, Я очень сильно люблю тебя… моё тело и душа принадлежит только тебе… Он глухо выдохнул и откинул голову в сторону. Кёсем прильнула к его груди с мучительным стоном, сжимая в руках его сорочку. Она прислонилась к его груди и услышала, как колотится его сердце. Оно бешено стучит. Он жив. Жив. На её измученном и покрасневшем лице появилась улыбка. Немая, незаметная улыбка. Она громко и судорожно выдыхает обнимает возлюбленного прижимаясь к нему всем своим телом, словно щитом, защищая его от смерти, которая нависла уже над его головой.***
— Это последняя воля государя, — Кёсем протянула свёрток перевязанный красной лентой в руки Великому визирю, — ты озвучишь волю падишаха на Совете дивана. — Как прикажете, госпожа. — поклонился мужчина. — И ещё, госпожа, —добавил он. — важная новость. Я нашел всех служанок, которые прислуживали повелителю в последнее время, их допрашивают. — Немедленно идём к ним. Силахатар отвел Кесем в подвал. Уже находясь в темных извивистых коридорах подземелья до Кëсем доносились мучительные стоны и крики. Женщина зашла в небольшое погребное помещение. Несколько слуг наносили колючими плетками удары по спине одновременно шести служанкам. Те кричали, рыдали, молили о пощаде. Кесем наблюдала за ужасными пытками наложниц, а после подала знак страже и та мгновенно прекратила издевательские пытки. — Кто. Это. Сделал? — процедила сквозь зубы Кёсем, шагая взад-вперед. — Кто спрашиваю? — она берёт в руки плетку и со всей силы, хлестая каждую по спине. — Спрашиваю, кто это сделал? Кто? Кто? Говорите! Иначе я прикажу вам всем отрубить головы! — Госпожа, нет, прошу, смилуйтесь, это я! Я сделала! Я! — прокричала одна с девушек глотая от адской и пронзающей боли горькие слезы. Кесем сцепив зубы подошла к девушке и схватила ту больно за волосы. — Скажи, кто отдал приказ? — шипела, подобно змее, Махпейкер. — Кто говори! — крикнула разъяренно та и со всей силы начала трясти наложницей и наносить ей удары просто по лицу. Силахатар едва смог оттянуть супругу султана от предательницы, та была готова убить девушку на месте. — Сафие… Сафие Султан приказала. Она дала мне много золота. Сказала напоить султана каким-то ядом, я не знала, что это оспа, султанша. Простите меня, смилуйтесь, прошу! — Отведите её на площадь и отрубите ей голову! — приказала Кесем, указывая на девушку указательным пальцем. Двое стражников схватили обессиленное тело девушки и вывели на площадь. Та кричала, что есть силы, прося милости, да Кёсем и внимания не обратила на мольбу несчастной девушки. За всё надо в этой жизни платить, даже за такой злодеяний страшный грех. Кесем находилась за ширмой, наблюдая, как вывели под руки предательницу в белой рубашке. Та тихо всхлипывала слёзы и бормотала себе под нос молитву. Кëсем перегляделась взглядом с Силахатаром, подавая ему знак. Мужчина кивнул, и махнув рукой дал знак палачу поднять саблю. Рука резко опустилась, а острая сабля отрубила девушке голову. На белоснежной и мраморной площади пролилась кровь, брызгая по колонам и полу, оставляя алые подтëки. — Силахатар, ты же знаешь, что делать, не так ли? — Знаю, госпожа.***
Совет Дивана был собран. Все Паши перебывали в легком замешательстве, тщетно пытаясь держать себя в руках. Собравшись в большом зале, государственные мужи шептались между собой, обговаривая последние события, связанные с болезнью падишаха. За ширмой спряталась Кёсем Султан наблюдая за пашами. В зал зашел Силахтар и разрешил начать заседание Совета. Первым делом, что он сделал, это утвердил государственную свиту о том, что падишах жив, но он в тяжелом состоянии. Мужчина взял в руки указ султана и раскрыл его. Прочитав глазами первые строчки, мужчину бросило в холод. Он боковым зрением посмотрел на Пашей. После он поправил голос и начал читать содержимое. «Я Великий Падишах трёх континентов, Султан Кеманкеш Мустафа Хан, находясь на смертной одре, отдаю последний свой приказ, который все должны считать моей последней волей. После моей кончины на трон взойдёт мой пятилетний сын Шехзаде Омер. Со связи с его возрастом, дела государства и вся власть падишаха будет находиться в руках моей законной супруги Хасеки Махпейкер-Кëсем султан, в качестве регента государства, до полного совершеннолетия моего сына. Шехзаде Мурад и Шехзаде Ахмед должны будут быть казнены до взошедствия Шехзаде Омера на трон. Да будет так!»***
Кёсем не теряла времени. Она вместе с прислугой направилась в Старый дворец. Сафие султан и её невестки находились в небольшом зале. Новость о болезни падишаха ничуть не расстроила их, даже Шесмишах. Их покой и «сладкую беседу» нарушил скрип открывающийся двери. Они все обратили внимание на зашедшую персону вглубь покоев. — Да как ты смеешь приходить сюда! — гневно закричала Сафие, поднимаясь с места. — Вас забыла спросить! — съязвила Кёсем, издевательски улыбаясь. — У меня для вас есть подарок, не буду же я приходить к вам с пустыми руками, не так ли? Кёсем кивнула и слуги принесли большой сундук, открыв его они достали оттуда отрубленную женскую голову наложницы. — Эта Хатун, по вашему приказу, заразила государя оспой. Она во всем созналась. Жаль, Сафие султан, да вы подписали себе смертный приговор. Отныне, Шехзаде Ахмед будет жить в Топкапы. Это моё решение! — Нет! — подошла к ней Айше, растерянно смотря на баш-кадину султана. — Я не позволю тебе забрать моего сына! Ни за что! — Тебя никто и не спрашивает. — насупив брови, молвила Кёсем. После Хасеки обернулась и покинула покои. Слуги вывели Шехзаде Ахмеда с покоев. Айше побежала за сыном, умоляюще крича в след.***
— Выделете отдельные покои для Шехзаде Ахмеда. — приказала Кёсем служанке, та поклонилась и пошла выполнять её указ. Кесем посмотрела через хрупкую полупрозрачную занавеску на государя и грустно изогнула брови. Она осела на край кровати и сжала его руку. Он бессильно чуть приоткрыл глаза. Увидев силуэт возлюбленной мужчина устало и незаметно натянул на губы улыбку. — Кёсем, — пробормотал Кеманкеш, — моя Кёсем, тебе не стоит здесь, находится. Ты можешь заразиться и умереть. — Мне не страшно, Кеманкеш, — шепотом ответила Кёсем и поцеловала его руку, — я знаю, я верю, ты не покинешь меня. — Я слышал, врачи говорили, что я скоро умру. — Да что они знают! Это лишь догадки. Ты обязательно поправишься. Кёсем положила голову ему на грудь. Кеманкеш приобнял её за плечи. Они уснули в обнимку. Утром Кёсем проснулась ощущая тошноту. Все ароматы стали такими резкими и въедливыми. Она недовольно поморщила нос и подойдя к столику налила себе с кувшина воды в стакан и залпом выпила содержимое. Женщина повернулась в сторону террасы и увидела на балконе Джан калфу. Женщина выглядела чем-то испуганной. Придерживая длинное платье в руках, Кёсем вышла навстречу служанке. — Что-то случилось? — спросила Махпейкер, смотря на растерянную Джан. — Госпожа, это беда! Шехзаде Ахмед… — Ну? Что с ним, говори немедленно?! — Он скончался сегодня утром. У него обнаружили оспу. У Кёсем перехватило дыхание. Женщина рванула с места и побежала в гарем. Она самостоятельно открыла двери и вошла в небольшое помещение, где находилось тело десятилетнего мальчика. Ещё вчера он был практически здоров, никаких признаков этой страшной болезни не было, а сегодня этот невинный ребёнок стал её жертвой. Двое врачей протерли тело мальчика отваром и накрыли его бездыханное тело белой простыню. В сердце Кёсем что-то кольнуло. Она упала на колени и зарыдала. По её же приказу тело Шехзаде отвезли в Старый дворец, дабы его мать смогла попрощаться с сыном. Ничто не предвещало беды. Айше султан вместе с дочками гуляли садом, пока не заметили, как четверо мужчин в чёрном принесли чей-то небольшой гроб. Айше сразу бросилась к ним и приказала открыть крышку гроба. — Нет! — закричала албанка, увидев там саван своего единственного сына. — Ахмед! Нет! Вставай! Нет! Ахмед! — срывала голос мать, уткнувшись лицом в грудь мертвого сына. Прошло около сорока дней после смерти Шехзаде. Мурад узнав о смерти сына хотел покончить с собой, да его вовремя спасли. В гареме был траур, который, как казалось всем, никогда не закончиться. Все потеряли надежду на выздоровления Повелителя. Даже Кёсем. Женщина не покидала одеваться в чёрное. Её образы уже не были такими пафосными и богатыми, как раньше. Теперь она предпочла обыкновенного кроя платье чёрных оттенков. Её волосы были собраны в косу без лишних корон и диадем. Её голова всегда была прикрыта платком такого же темного цвета. Каждое утро супруга повелителя начинала с молитвы. Она садилась на мягкие подушки в покоях султана, прикрывая голову шёлковым белым платком и читала молитвы с Корона. Это всё, что она могла сейчас сделать. За всё это время Кеманкеш не приходил в себя, врачи разводили руками. Спасения нет. Надо готовиться к худшему. Однажды вечером Кёсем встретила пожилую женщину, которая как мара, явилась перед ней. Кёсем с испугом смотрела на безумную. Её взгляд заставил женщину встрепенуться. Та бросила у ног госпожи небольшое письмо и словно растворилась в воздухе. — Что такое, госпожа? — поинтересовался евнух. — Нам надо идти, Хаджи!***
— Кёсем Султан. — темноволосая турчанка услышала странный охрипший женский голос сзади. Она медленно обернулась и увидела перед собой пожилую женщину, лет под семьдесят, а может и больше, в ободранной одежде чёрного цвета; её лицо было смуглым, усеянным множеством глубоких морщин, кожа обвисшая, глаза стеклянные, безумные. Один взгляд этой чудной женщины нагонял страх. Кёсем умело скрыла свой страх под маской гордой госпожи. Хаджи ага, стоя за спиной султанши не на шутку испугался незнакомки. — Кто ты Хатун? — спросила Кёсем. — Это ты мне прислала письмо? Чего тебе нужно? — Госпожа, уходим, — шепнул ей на ухо Хаджи, — она ненормальная. Кёсем резко развернулась к нему лицом, от единого её взгляда смуглый евнух понял, что сказал лишнее. — Идите за мной, госпожа. — незнакомка махнула рукой и повела Кёсем в темные извивистые улицы. Небольшой убогий домик на самом краю улицы. Они зашли во внутрь в сопровождении чудной женщины. Внутри было все еще ужаснее. Стены покрашены в темные цвета, повсюду развешаны засушенные растения, человеческие внутренние органы, тела мертвых животных. Было очень темно. Как в могиле. Окна плотно закрыты черными шторами. Кёсем уже пожалела, что пришла сюда. Здесь витала негативная и угнетающая атмосфера. — Госпожа, куда мы пришли? — шептал дальше из-за спины Хаджи, — дайте ей мешок золота и убегаем от сюда. — Тише, Хаджи. Женщина принесла с другой комнаты большую миску, налила там воды и поставила на огонь. Она села на пол, и указала жестом руки сесть Кёсем рядом. Седоволосая колдунья посмотрела на Кёсем и ухмыльнулась. — Что ты собираешься делать, Хатун? — поинтересовалась Кёсем. — Раскажи мне. Ты сможешь излечить нашего повелителя от этого страшного недуга. — Не я, — отвечает знахарка осевшим голосом, — а вы, султанша. Только вы можете исцелить его, ваша любовь и забота поможет ему поправиться. Без моей помощи конечно не обойтись. Дайте правую руку, госпожа. Кёсем уверенно протянула руку женщине. Та посмотрела на ладонь и острым ножом провела по руке. Капельки алой крови медленно капали в горячую воду. Колдунья начала что-то бормотать себе под нос, затем глянула на красную воду, после на испуганное лицо Кёсем. — Говорит, Хатун. — Повелитель будет жить, — ответила женщина. Кёсем улыбнулась и облегченно вздохнула. — Но его жизнь будет стоить очень дорого. — Не проблема Хатун, я прикажу слугам, они принесут много золота. Я в долгу не останусь. Помоги ему. — Мне не нужно золото, госпожа. —А что тогда? — Ваша жизнь. Хаджи присел рядом с Кёсем и смотря на старуху с опаской наклонился к уху Кёсем. — Султанша, — шепнул евнух, — она хочет вас убить. — Я согласна. — ответила Кёсем, не раздумывая. — Вы согласны? — Да, я согласна. Ради повелителя я и умереть готова, лишь бы это ему помогло. — Вы будете умирать в страшных муках, султанша. Вы точно подумали над своим решением? — Да. Я согласна. — Вы будете умирать медленно, мучительно. Вы умрете с ребенком в чреве. — Ты ошибаешься, Хатун. Я не могу иметь детей. — Кто это сказал? — Врачи. Я уже много лет принимаю разные лекарства, слежу за своим здоровьем, но все безрезультатно. Знахарка приложила ладонь к её животу и смотря ей в глаза ответила: — Я чувствую, как внутри тебя уже зародилась новая жизнь. Ты носишь под сердцем будущего правителя Османской империи, да не видать тебе его. Такая расплата за жизнь нашего Повелителя. Чтобы жил один, надо умереть двум. — Я на все согласна. Знахарка дала пузырёк с какой-то непонятной жидкостью алого цвета. — Пусть этим намажут раны на теле нашего государя. Вы будьте рядом, ваше присутствие ускорит его выздоровление. Кёсем взяла флакончик и вышла вместе с Хаджи на улицу. — Госпожа, разве можно доверять этой безумной? — спросил обеспокоенно евнух. — Не знаю, Хаджи. Не знаю. Лишь бы это помогло Кеманкешу. — женщина опустила голову и посмотрела вниз, рукой поглаживая живот. Она давно наблюдает за собой что-то неладное. — Хаджи, может она права? Я и вправду беременна. — Султанша, вы же все прекрасно знаете, это невозможно.***
Кёсем прибыла во дворец и прямиком направилась к главным покоям. Врачи, облачённые в чёрный кожаный костюм вышли с покоев Султана и сняли с себя тяжёлые маски. Кёсем сразу подбежала к ним. — Как повелитель? — Без изменений, султанша. — отвечает врач, опустив виновато голову. Кёсем протянула ему красный флакончик. — Это лекарство от оспы. Намажете этим все рубцы на его теле. Должно помочь. Врач с недоверием взял пузырёк и пошел выполнять приказ. Кёсем из балкона наблюдала за всем происходящим в покоях. — Ты обязательно поправишься, Кеманкеш. — шептала она глотая слёзы. — Госпожа, вы меня звали? — поклонилась Джан. — Да. Приведи ко мне повитуху. — Госпожа… — Быстро.***
Кёсем отправилась к себе в покои. Повитуха уже пришла и указала султанше на кровать. Женщина внимательно осмотрела Кёсем, и глазами полными удивления, посмотрела на неё. Темноволосая уже поправляла платье и поднялась с кровати. — Говори.—начала Кёсем. Лекарша молчала, низко опустив голову. — Ну? Язык проглотила? — Госпожа… я давно слежу за вашим здоровьем… я не знаю… Как это могло случиться… я была уверена, но… — Ну говори! Не томи уже! — Султанша, произошло настоящее чудо! Вы беременны! Срок четырнадцать недель. Вы берегите себя, не волнуйтесь каждый раз, это может навредить малышу. Кёсем расплылась в улыбке и начала громко хохотать. С её глаз потекли слёзы. Слезы радости. Она обняла свой живот и велела повитухе удалиться. Оставаясь в покоях одна, Кёсем дала волю своим эмоциям. Она широко улыбалась, прикасаясь рукой к ещё плоскому животу. Всевышний благосклонный к ней, дал ей возможность насладиться этим прекрасным чувством. Женщина не теряя и минуты побежала к возлюбленному. Он должен первым узнать об этой новости. Когда Кёсем вошла в покои, приказала врачам и слугам покинуть спальню. Они остались одни. Как только закрылась дверь Кёсем побежала к кровати любимого и опустилась перед ним на колени. — Кеманкеш, — шепнула она и впилась в его уста с самым страстным поцелуем. — Кёсем, ты опять пришла, я же просил. Ты можешь заразиться. — Кеманкеш, я не могу, не могу держать это в себе! Ты должен жить, ты будешь жить, ведь теперь у нас есть ради кого жить, любимый. — она взяла его руку и приложила к своему плоскому животу. Он непонимающе смотрит на неё, а её лицо созерцает широкая улыбка. — Кеманкеш, я беременна! У нас будет ребенок! Мужчина не находил слов чтобы описать свои эмоции. Он притянул возлюбленную к себе и обнял её. С его глаз начали хлынуть слезы радости.