***
— Силахтар, нам еще долго идти? — возмущенно бурчала Кёсем, медленно и аккуратно шагая по узким тропинкам дремучего леса, в сопровождении визиря. — Еще немного, госпожа. — ответил Силахтар. Султанша, приподнимая длинное платье, аккуратно переступала колючие рощи, идя следом за мужчиной. — Вот это место, госпожа. — мужчина указал рукой на небольшую лужайку в лесу, в центре которой было небольшое надгробие. — Здесь покоится Шесмишах Султан. Кёсем опустилась на колени перед невзрачной могилой, и преподнеся руки к небесам, начала шептать молитву. После окончания молитвы, женщина зарыла ладони в свежую землю и взяла в руки комочек мягкой земли. — Значит, тут твоя могила, Шесмишах. — женщина судорожно выдохнула и осмотрелась по сторонам. — Какая ирония, — хмыкнула она, — ты хотела меня убить с ребёнком в утробе, а сама умерла от рук палачей. Ты могла прожить остаток своей жизни счастливой рядом с сыновьями, да ты пошла на поводу Сафие Султан. Она даже не помолится за тебя, Шесмишах. Спи спокойно, знай, твои дети в надёжных руках. Кёсем поднялась на ноги и смахнула скупую слезу с глаз. — Силахтар, пусть Аги приходят сюда и убирают на могиле, посадят здесь цветы. — Как прикажете, госпожа. — Только делай все тайком от Повелителя, не хочу, чтобы он об этом узнал. — Можете не сомневаться в моей верности, госпожа. Повелитель ни о чем не узнаёт.***
Прошло около трёх месяцев. Айше султан вместе с дочками покинула дворец, и как обещал ей повелитель, она отправилась в Египет. Сафие султан лишили всех привилегий и имущества, закрыли на замок в тёмной и сырой башне, далеко от дворца, с видом на бескрайные воды Босфора. Сафие жилось там не так уж и плохо, но находясь практически в тупике, она не могла навредить падишаху, так как у неё не осталось больше преданных людей. Со временем жизнь наладилась. Кёсем казалось, что вот и пришла её весна. Времена поменялись, они избавились от всех врагов, и теперь смогут спать спокойно. Рядом любимый супруг, и четверо детей. Омер ещё долгое время ходил грустный, часто спрашивал о матери, а Кёсем так и не осмелилась ему сказать, что его матери больше нет в живых, дабы не травмировать психику шестилетнему ребёнку. «Пусть все останется в тайне, — подумала однажды Кёсем, — когда он вырастет я ему скажу, что Шесмишах умерла, да только не сейчас, ещё не время». Турчанка не могла нарадоваться своими детьми, теперь она стала багатодетной матерью. Эти маленькие и чудесные создания стали её утешением, её воздухом и смыслом жизни. Однажды вечером, после очередного кормления ребенка грудью, темноволосая решила расслабиться. Юные служанки массировали ей голову, руки и ноги, а Кёсем сладко постанывала от блаженства. Неожиданно в покои забежал Хаджи ага. (Все дружно включаем Muhtesem Yzyil — Meleksima) — Госпожа, тут такая новость — повелитель хочет вас видеть сегодня ночью! Кёсем не удержалась, и её малиновые губы расплылись в глупой детской улыбке. — Джан, немедленно несите моё любимое красное платье и серьги, а ты, Мелеки, иди приготовь мне хамам. Я должна выглядеть сегодня вечером превосходно! — Вы и так прекрасна, госпожа! — улыбаясь, ответила Джан, и поклонившись вместе с первой служанкой пошла выполнять приказ. Спустя считанные минуты Кёсем оказалась в бане. Её тело тщательно вымыли, и натерли приятными цветочными маслами. Вся молодая кожа баш-кадины была пропитана нежным и мягким ароматом жасмина. Слуги помогли надеть Хасеки красное платье, обшитое алмазами и жемчужинами, и аккуратно собрали волосы под милой и изящной диадемой. Кёсем решила добавить в свой образ любимые серьги, когда-то подаренные ей возлюбленным в день их свадьбы. — Госпожа, вы сияете, как луна, как солнце! — восхищалась красотой Кёсем Джан Калфа. — Пусть ваша неземная красота никогда не увянет. Пусть на вашем ангельском лице всегда присутствует улыбка. Махпейкер мило улыбнулась и уверенно шагала по Золотому пути. Словно впервые, её ноги дрожали и подкашивались, она вспомнила, как шесть лет назад вошла в этот гарем, как избранница султана, а со времёнем, как его главная Баш-Хасеки. Перед ней открылась тяжелая дубовая дверь и её тонкая ножка переступила порог султанской опочивальни. Кеманкеш стоял к ней спиной. Услышав шорох платья и чьи-то плавные шажочки за спиной, он улыбнулся и повернулся лицом к возлюбленной. Он распростëр руки в стороны, принимая в свои объятия любимую. — Я так долго ждала этого дня, мой повелитель. — сладко шепчет Кёсем. — Наконец-то, вы ощасливили свою покорную рабу, и дали мне возможность вновь и вновь прильнуть к вашей груди и почувствовать, как сильно бьётся ваше сердце. — последние слова она произнесла как можно тише, и прислонясь лбом к его лбу начала растягивать пуговицы на кафтане султана. Кеманкеш наклонился к её шее и вдыхая её аромат, горячо поцелует ключицу, затем, губами провёл вверх по шее, до самой мочки уха. Кёсем блаженно и тихо застонала и прикусила нижнюю губу, затем её малиновые уста расплылись в довольной улыбке. Мустафа смотрит в её сверкающие глаза, которые заставляют его широко улыбнуться. — Моя Кёсем, — шепчет он и проводит тыльной стороной ладони по её бархатной щеке, — мой цветок жасмина, госпожа сердца моего. Нет на свете ничего прекрасней, чем ты, чем твой запах, чем твой смех, чем твой взгляд. В этих глазах я готов вечно тонуть, эти два синих океана, а эти уста, — он большим пальцем провёл по её нижней губе и целует их, — сладше мëда. Ты, как райская птица, как глоток свежего воздуха. Когда я впервые увидел тебя, я начал дышать полной грудью. Кёсем не может сдержать свою улыбку и прикипает страстным поцелуем в его уста, а руками блуждает по его торсу, освобождая мужчину от ненужной одежды. Кеманкеш не теряя времени делает то же самое, расстегивает все пуговицы на платье супруги. Платье плавно слетает с неё на пол, обнажая её хрупкое тело. Он оценивающим взглядом скользит по её отточенной фигуре снизу вверх. Она была идеальна. Мужчина подхватывает темноволосую за бедра и аккуратно кладет на кровать. Каждый миллиметр её кожи он изучал, словно впервые, нежно прикасаясь губами, заставляя женщину сладко стонать. Он вновь и вновь жадно целует её уста и плавно двигается в ней, пытаясь растянуть удовольствие. Затем женщина охватывает его бедра ногами и придавливает к себе, ощущая, как он до упора вонзился в её «бутон». Она стонет и просит его добавить темп. Каждое его движение заставляет Кёсем ощущать эйфорию. Блаженство накрыло её с головой. Он ещё глубже входил в неё, да пока та не откинулась на подушку. Воздух был горячим, а легкие просто сгорали. Переведя дыхание супруги пошли в хамам, дабы смыть с себя следы преступления. Ночное небо над Стамбулом манило своей красотой. Они полулëжа сидели на тахте, наблюдая, как падают звёзды, как сияет луна. До них доносился шум прибоя, и пение чаек. — Когда-то мы так сидели в нашу первую брачную ночь, и мечтали о прекрасном будущем. Неужели, Кеманкеш, те прекрасные дни настали. Кажется, всё плохое, уже позади. — Конечно, моя госпожа. Ты осуществила мою самую заветную мечту. Подарила мне двух прекрасных детей. Ты родила мне сына, и дочку. Я больше всего мечтал о дочери. Хотел, чтобы она была похожа на тебя. И в правду, Асие похожа на тебя. У неё твой носик, твои глаза. Я и не сомневаюсь, она вырастет такой же красавицей, как и её мать. — А наш Осман похож на тебя. Я так мечтаю, чтобы он вырос достойным шехзаде своего отца. Был, таким, как и ты — частным, справедливым, мудрым. Стал настоящим храбрым воином. Я приложу к этому все свои усилия. Наш Осман будет радовать нас своими успехами. — Я в этом и не сомневаюсь. Ты же его мать. Кёсем мило захохотала. Кеманкеш улыбнулся ей в ответ и поцеловал любимую в лоб. — Скоро я ухожу в поход. Не знаю, когда я вернусь, и вернусь ли вообще. — Не смей такого говорить, ты вернешься. Я буду ждать тебя здесь, вместе с детьми, мы будем молиться за тебя и ты обязательно вернешься. — Я не смогу покинуть вас так рано. Я хочу вернуться и увидеть вас снова.***
День похода наступил слишком быстро, так думала Кёсем. Прощаться с возлюбленным ей было тяжело. А ведь он вернется не так скоро, поход может длиться не несколько месяцев, а несколько лет и многое может измениться в их жизни. Кёсем оделась в атласное синее платье в пол, с золотыми вставками, а на голове была невысокая изящная диадема, под которой водопадом разместились длинные темные волосы. На её лице отображалась грусть, её возлюбленный покидает её и детей, и идет на войну. Кёсем нервничала, и это было видно: её руки предательски дрожали, а на глазах наворачивались горькие слёзы, губы тряслись, а сердце громко стучало в груди. Женщина держала на руках дочку и крепко прижала тёплое тельце к груди. Позади неё стояли служанки, которые держали на руках Шехзаде Османа и Шехзаде Абдуллу, а Омер стоял рядом с Кёсем, и крепко держался за её кафтан. Гевхерхан тоже присутствовала на прощании с братом. Женщина была не одна, а со своим сыном. К ним вышел падишах в тяжёлых доспехах, и широко улыбнулся. Кёсем выглядела обеспокоенно, но улыбалась. Кеманкеш поцеловал руку супруги, а затем поцеловал лобик малютки. — Да будет Аллах к Вам благосклонен и дарует Вам победу! — произнесла Кёсем и поцеловала руку супруга. — Я вместе с детьми буду молиться за вас. — Я буду скучать по тебе, моя Кёсем. Мне тебя будет очень не хватать. Да, я обещаю — я вернусь с победой, и возьму на руки наших малышей. Моё счастье в этом мире это ты и мои Шехзаде. Кеманкеш каждого сына поцеловал в лоб, Омер поцеловал руку отца, а тот потрепал его за волосы. Мустафа крепко обнимает своего первенца, а затем отстраняется. Он подходит к своей сестре Гевхерхан, которая стоит рядом с Кёсем. — С позволения Аллаха, да будет твой путь лёгок. Мы будем ждать вестей. — говорит она, чуть склонив голову, а затем губы ей растягиваются в улыбке. — Сестричка… — тянет он и обнимает её. — Гевхерхан крепко прижимается к нему и чуть всхлипывает. —Ну чего ты, родная? Всё будет хорошо. — Я в этом и не сомневаюсь, — угукает темноволосая и быстро смахивает с глаз слезу, — вы берегите себя там с Силахтаром. — Обязательно. Ваши молитвы помогут мне. Он отстранился от них на несколько шагов, с улыбкой на губах, и горящими от счастья глазами обводит каждого, пытаясь надолго запечатлеть их лица в своей памяти, а после оборачивается и уходит вместе со всей свитой. Кёсем со слезами на глазах смотрит в след повелителя, шепча себе под нос молитву.