События раскрываются спустя двенадцать лет
— Какой вопрос вас волнует больше всего? — спросил смуглый и сморщенный мужчина в чёрных одеяниях, сидя напротив государя. — Кто взойдет на трон? — с неким волнением спросил Мустафа, прищурившись, пытаясь разглядеть лицо колдуна, которого было прикрыто капюшоном. Через проникающий свет в угнетающую и темную комнату, Кеманкеш все-таки рассмотрел некие изъяны лица чудного мужчины. У него были густые чёрные брови, глаза серые, стеклянные, губы обветренные, сухие и очень тонкие, лицо дряблое, с множеством увечий и морщин, нос длинный, как у орла. Мужчина бросил острый и пронзающий взгляд на повелителя и окунул палец в кипящую воду, начал шептать себе под нос какую то молитву на непонятном языке. — На трон взойдет черноволосый лев. Это будет ваш самый желанный сын. Появления этого мальчика вы ждали слишком долго. Вам кажется, что вы всех своих детей любите одинаково. Но это не так. Именно его выделяете больше остальных. Он — тень вашей тени. Он — Ваше отображение в зеркале, смотря на него вы вспоминаете себя. Этот чёрный тигр после вас взойдет на трон и продолжит османский род. Но… Это случиться не так быстро, как вам кажется. Вы ещё очень долго будете во главе нашего государства. Да знайте… За все в жизни надо платить. Вы совершили слишком много грехов, за них вы будете платить очень высокую цену, а цена этому — жизнь ваших родных и близких. Все, по очереди будут покидать этот мир! Все умрут на ваших глазах, и захлебнуться той кровью, которую вы пролили. Отныне вы на себе почувствуете пламя Ада. Вы будете ходить по разжаренным углям до конца своих дней.***
— Кёсем! — закричал Кеманкеш и вскочил с места. Его лицо было покрыто испариной, он тяжело дышал, а сердце от испуга бешено колотилось. Он уже тысячу раз пожалел, что обратился к тому колдуну. Этот страшный сон преследует его уже несколько месяцев. Он не может спокойно уснуть. Мужчина поднялся с кровати и подошел к столику, налил себе в стакан холодной воды и залпом выпил всё содержимое. Горло сжималось от боли. Он сел обратно на край кровати и ощутил острую боль в груди, скривился и мучительно застонал. — Повелитель, с вами всё хорошо? — встревожено спросил Силахтар, войдя в шатро Султана. Кеманкеш, не прекращая тяжело дышать, лишь согласно кивнул. Силахтар подошел поближе и преподнес государю большую шкатулку обрамленную золотом. — Повелитель, сегодня ночью крепость Тебриза теперь наша! — Отлично. — выдохнул Кеманкеш и вытер лицо полотенцем. — Силахтар-Мустафа, собирай всех, мы возвращаемся в столицу.***
— Кёсем Султан ещё не проснулась? — спросила Джан Калфа, держа в руках стопку платьев. — Нет, Джан, госпожа ещё спит. — ответил ей шепотом Хаджи. Калфа выдохнула и разложила платья на бархатные и мягкие подушки, затем она открыла несколько шкатулок и вытащила от туда разные драгоценности: кольца, подвески, сережки. — Сегодня праздник, Джан, а ты выбрала эти безделушки для нашей Баш-Хасеки? — упрекнул евнух. Калфа громко закрыла шкатулку и недовольно смотрит на смуглого евнуха. — Госпожа сегодня пожелает надеть свои любимые серьги, подаренные повелителем на свадьбу, а не вот это. — О, Аллах, Хаджи! — воскликнула женщина. — Какая же ты старая ворчиха, Джан.—засмеялся евнух. — Что за шум? — послышался женский сонный голос со второго этажа. Слуги подняли глаза вверх, увидели в дверном проëме Кёсем Султан в легком красном халате. Женщина медленно спустилась вниз и подошла к украшениям. — Что за безвкусица, Джан? — насмешливо произнесла Кёсем, взяв в руки жемчужную подвеску. Калфа сразу виновато опустила голову, а Махпейкер мило захохотала. — С годами ты утратила чувство стиля. — Простите, госпожа. — начала извиняться Джан. — Больше такого не повториться. — Тебе пора на пенсию. — заявил Хаджи. — Заткнись уже! — бурчала женщина, и оттолкнула мужчину от себя. Кёсем рассмеялась. — Прекратите вы уже. Джан, ты иди занимайся делами гарема, пусть девушки приведут всё в порядок. Калфа поклонилась и вышла с покоев, а следом за ней ушёл и Хаджи. Несколько служанок кружились над Кёсем Султан, приведя её в порядок. В сегодняшний тёплый апрельский день, баш-кадина султана предпочла длинное синее платье с золотыми узорами и пышным воротником. Её длинные каштановые волосы аккуратно уложили, а на голове блестела корона с красных и синих камней. Служанки помогли ей надеть кольца, застегнуть застежку подвески. Кёсем допивала свой горячий и ароматный кофе. Раздался стук в двери и в покои зашла милая темноволосая девочка двенадцати лет в ярком жёлтом платье. Кёсем увидела в зеркале отображение зашедшей и сразу поднялась с места. — Моя драгоценная доченька, — молвила она и протянула ей руку. Девочка без колебаний поцеловала тыльную сторону ладони и сжала мамину руку. — Доброе утро, матушка! — радостно поприветствовала Асие, улыбаясь ещё шире. — Доброе, доченька! Ты сегодня так прекрасно выглядишь. Какая же ты у меня красавица, все мужчины империи будут у твоих ног. —Да что вы, матушка, никто не сравняется с вашей красотой.— В покои вошла Мелеки Хатун, держа на руках маленького мальчика. — Сулейман, мой львёнок, — Кёсем подошла к своему младшему сыну и взяла его на руки, а после прикасается губами к его лбу. — Он какой-то бледный. С ним всё хорошо? — Да, Госпожа, — ответила Мелеки, — с Шехзаде Сулейманом всё хорошо, вчера у него был жар. — Как жар? — встревожившись Хасеки.—Почему я ничего не знаю? Почему вы скрыли от меня это? А если бы с Шехзаде что-то случилось, не дай Аллах! — Матушка, это я приказала. — спокойным тоном ответила Асие. — Вы были заняты подготовкой к празднику, я не хотела вас тревожить. Лекарша сказала, что такое бывает, дала ему лекарства и он уснул. — А где остальные Шехзаде? Где Омер, Осман, Абдулла? Они что, ещё до сих пор спят? Кёсем отдала Сулеймана на руки няни, а сама села на диван, вместе с дочерью. Распахнулась дверь и в покои зашли два бравых черноволосых льва, высоких и статных, и так похожих между собой. — С праздником вас, матушка! — хором произнесли Шехзаде Осман и Шехзаде Абдулла, и по очереди поцеловали священную руку матери. — Ах, мои львы, как я рада видеть вас. А где Омер? — Матушка, — отозвался Абдулла, — Омер пошел на могилу Шесмишах Султан. От услышанного улыбка с лица Хасеки моментально слетела. — О, Аллах, что он творит! Он стал совершенно неуправляемый, делает, что хочет! — Это же Омер! — ответил Осман. — Он любит искать приключения на свою голову. Видит Аллах, он уже засиделся в столице, ему пора в Санджак, а потом и мы с Абдуллой через год второй поедим. — Ты прав, Осман. — выдохнула Кёсем. — Омеру пора в Санджак, и чем быстрее, тем лучше. Нечего семнадцатилетнему шехзаде находиться под отцовской опекой. Вот приедет повелитель — пусть разбирается.***
— Это ваши любимые цветы, матушка, — говорил Омер, сажая цветы на могиле матери, — герберы, ваши любимые. — парень потрепал запачканные руки от земли и посмотрел на нагробок. В его глазах отображалась бесконечная боль и печаль. — Порой… мне так не хватает вас, матушка. Вы слишком рано ушли, слишком рано покинули меня. Да, не стоит переживать, Кёсем султан заботиться о нас с Абдуллой. Она хорошая женщина, она любит меня и брата, как своих родных детей. Я пойду, матушка, меня ждут. Сегодня повелитель возвращается с похода. Во дворце будет праздник в честь его приезда. Омер поднялся и взял небольшой комочек земли с могилы матери и крепко сжал его в руках. — Спите спокойно, Валиде. — На конец шехзаде проговорил молитву и удалился с кладбища Айя-Софии.***
В саду Хасбахче собралась вся большая семья падишаха. Кёсем Султан, держа на руках своего двухлетнего сына, с замиранием сердца смотрела на ворота, и ждала, когда те откроются и она увидит лик своего возлюбленного. Он целым и невредимым подойдет к ней и даст ей возможность почётно поцеловать свою священную руку. Сердце Кёсем замерло на мгновение, когда стража начала открывать тяжёлые ворота Топкапы. И тут перед ней пристаёт он. Цел и невредимым с широкой улыбкой на губах. —Внимание! Его величество Султан Кеманкеш Мустафа Хан! Все тут же склонили голову, кроме Кёсем. Женщина не сводила с него глаз, наполнены слезами. Мужчина подходит к ней и протягивает ей руку, а та мгновенно и долго целует её. — Хвала Всевышнему ты жив и здоров вернулся домой. — проговаривает Кёсем сквозь пелену слез на глазах. Кеманкеш прикладывает свою руку к её бархатной щеке и притягивает к себе, запечатляя на лбу долгий и горячий поцелуй. — Моя Кёсем, — шепчет он, — я вернулся, и увидел тебя снова, что может быть прекрасней. Там на поле битвы, мне так не хватало тебя, твоей ласки, твоей любви, твоего запаха, запах крови въедался в мои лёгкие, я словно мертвец, да твои письма, наполнены искренними чувствами и любовью согревали меня и открывали двотрое дыхание. — Мустафа улыбнулся, а после обратил внимание на своего младшего сына Сулеймана, и неверяще смотрит на него. — Сулейман, мой славный Шехзаде! — он взял сына на руки и целует его в макушку. — Мой сынок. Моя радость. Как же ты вырос. Как его здоровье, Кёсем? Что говорят врачи? — Слава Богу, всё хорошо, врачи нашли подходящее лекарство для нашего сына, его боли уже прекратились. — Дай Аллах, с моим львов всё будет хорошо, и он выздоровеет. — мужчина вручает малютку на руки супруги и отстраняется от неё, подходит к своей дочери. — С приездом, отец! — поприветствовала Асие и поцеловала руку отца. — Да будет всегда ваша сабля острой! — Асие, твои молитвы уберегли меня. Как я рад, что у меня есть такая дочь, как ты. Такая красавица и умница. — У меня для вас есть подарок. — девушка достала с кармана вышитый разноцветными нитями платочек. — Это я сама сделала, для вас. Пусть это всегда будет с вами. — Это самый ценный подарок, который только может быть. — улыбнулся Кеманкеш и принял подарок от единственной дочери. За тем его поприветствовала сестра Гевхерхан. Его сестра заметно постарела, её темные волосы покрылись лёгкой сединой, а глаза немного потухли. Да, женщина, как всегда, осталась очень изысканной и миловидной. Она улыбнулась ему, как всегда, широко и нежно. —Да будет Аллах благосклонен к вам! — ответила Гевхерхан. Да больше всего Кеманкеш обрадовался увидев своих двух старших сыновей Шехзаде Османа и Шехзаде Абдуллу. — Мои славные львы! — воскликнул он. — Я так горжусь вами! — А мы гордимся вами, Повелитель! — ответил Абдулла. — Кёсем, а где Омер? — этот вопрос был весьма ожидаемым для нее. Женщина на секунду задумалась, а после ответила: — Он на занятиях. — это выглядело неправдоподобно, но ради сына, она должна была скрыть правду. Кеманкеш заметил, как его супруга немного растерялась, да не подал этому никакого виду. В центре сада соорудили небольшой шатёр. Слуги доносили блюда на большие столы, пока представители династии располагались по своим местам. Кеманкеш сел на свой трон, а Кёсем разместилась рядом с дочерью у его подножья. — Кёсем, — он указал на место рядом с ним. Темноволосая неверяще взирает то на супруга, то на указанное место, а после садиться возле него. Мужчина улыбается ей и крепко сжимает её руку. — Осман, Абдулла, — обратился к сыновьям повелитель, — Эмре Челеби писал мне письма и сообщал мне о всех ваших успехах. Я поражён. Особенно он выражался об Османе. Говорит, мой сын талановитый писатель и художник, а ещё за столь короткое время выучил несколько иностранных языков. —Эмре Челеби немного преувеличивает, отец, — стеснительно ответил Осман, заливаясь румянцем, — я всего-лишь улучшил свои знания итальянского и французского, а стихи я уже давно пишу. — Ещё я узнал, что Абдулла хорошо стреляет с лука, даже превзошел своего учителя Синана Эфенди. — Я стараюсь быть достойным сыном своего отца. — ответил Абдулла. — Мне на душе становится спокойно, когда я узнаю такие чудесные новости. Теперь мне не страшна смерть, ведь моё государство окажется в надёжных руках. — Да дарует тебе Аллах долгих лет жизни! — ответила Хасеки. Кеманкеш увидел на горизонте своего старшего сына Омера. Они встретились взглядами. Шехзаде подошел к шатру и поцеловал руку отца. — Простите за опоздание, отец. — виновато ответил Омер и украдкой посмотрел на свою мачеху. Султанша сверлила пасынка своим острым взглядом, что той сразу понял, что она обо всем знает. — Ничего страшного. — ответил Кеманкеш, и указывает рукой на место рядом с ним. — Как занятия, Омер? — спросила Кёсем, натянуто улыбаясь. — Эмре Челеби на долго тебя задержал. — Мы хотели обсудить с ним некоторые нюансы, — ответил шехзаде и сел рядом с остальными братьями, — пришлось задержаться. Я хочу стать достойным вас, Повелитель, всегда радовать своими успехами, быть достойным наследником трона. Ведь рано или поздно этот трон будет принадлежать мне. Мне надо готовиться. Лицо Кеманкеша сразу осерëзничало, он не ожидал от всегда тихого и мирного Шехзаде услышать такие слова. Это было немыслимо. Все прекрасно знали с каким трудом Мустафа стал падишахом, что ему пришлось пережить, а тут его собственный сын заявляет такое. Он наклонился к уху сына и шепнул: — Да пока бьется моё сердце, трон мой, и никто, слышишь, никто даже не посмеет замахнуться на него. А кто осмелится на такое, тому я собственными руками вырву из груди сердце. — Даже если это будет ваш сын? — спросил Омер.