***
Семья султана вернулась в Топкапы под утро. Всю ночь дождь лил, как из ведра, и возвращаться в такую погоду было немного опасно. Переночевав в доме Гевхерхан султан, утром Кесем с детьми и супругом вернулись в дворец. Слуги вместе с Шехзаде и султаншей пошли в свою комнату, а Кёсем направилась к себе. Несмотря на пасмурную погоду за окном, настроение у госпожи было прекрасным. На душе было легко и спокойно, а на милом лице султанши сияла счастливая улыбка, излучающая свет. Но когда она увидела в конце коридора Омера, улыбка с её лица мгновенно слетела. Наследник был жутко разгневан, он как тайфун ворвался в покои своей нелюбимой мачехи, весь промокший, грязный, и очень злой. — Где. Могила. Мой. Матери! — процедил сквозь зубы каждое слово Шехзаде, и с вызовом смотрит на неё. Кёсем растерянно глядит на пасынка, глазами, полными слёз, а в горле образуется ком, не дающий ей даже вздохнуть. — Где могила моей матери! — кричит он ей в лицо, как раненый лев. Махпейкер крепко замружила глаза, ощутив на себе холодное дыхание «льва». Впервые она почувствовала страх. И перед кем? Перед обиженным мальчиком, которого сама и воспитала. — Где, спрашиваю! — Успокойся! — выкрикнула она. — Кто тебе рассказал о могиле? Кто? Сафие султан? Она тебе рассказала? — Да, она. И что? Разве она что-то соврала мне? Это же правда? Да? Отец убил мою мать? За что? А? За что?! — Я не знаю, что тебе рассказала Сафие, да, я знаю правду. Да, могила пуста. Да, я тебе сказала, что твоя мать умерла от оспы, у меня не было другого выхода. — Выход есть всегда, Валиде! Я должен был знать всю правду, а вы от меня все скрыли! Вы делаете всё в свою пользу, и вам наплевать на последствия и на других людей! Вы меня предали и унизили! Воспользовались моей беспомощностью, не так ли? Пожалели нас с Абдуллой, мол, бедные дети, остались без матери. Не надо было жалеть. Это ведь, через вас моя матушка в могиле? Вы таким способом, хотели искупить свой грех? — Омер! — Кёсем не выдержала и закричала в полный голос, а слезы так и начали хлынуть с её ясных голубых очей, водопадом. Больно и горько на душе. Она закрыла ладонями лицо и осела на край дивана. Но Омер даже не пытался её успокоить. Теперь она ему враг, а врагов он поддерживать не будет. — Я тебя любила, больше всех любила, ты для меня был родным сыном, твоя мать совершила слишком много ошибок, она была интриганкой, рыла мне яму, сплелась с Сафие султан, и к чему это привело? Она гниёт в могиле! Не из-за меня, а из-за твоей драгоценной бабушки! Шесмишах была лишь пешкой в руках этой змеи, и жертвой. Да, мне её жаль, она не заслужила на такую смерть, но… Она сама виновата. Я не была ей врагом, мы могли ужиться во дворце, но твоя мать выбрала вражду. Она пыталась оклеветать меня, травила меня, если бы тогда вовремя не зашла Джан, Османа и Асие могло и не быть! А потом ты сам знаешь, что случилось… Повелитель отдал приказ о её казни. Когда мы вернулись с Эдирне, в тот же день её убили. — Убийцы! Твари! Да вы сам шайтан! Вы и султан Мустафа! Вы — палачи! Я обещаю, я разберусь ещё с вами! Я вас уничтожу! Я отомщу за мать, вы в этом и не сомневайтесь! Но я должен знать, где находится могила моей матушки. — Хорошо, иди за мной, я тебе покажу. Кёсем смахнула слёзы и прямиком направилась к выходу.***
В сопровождении гаремной прислуги Кёсем отвела Шехзаде на настоящую могилу Шесмишах. Несмотря на то, что надгробие было расположено в глухом лесу, могила была убрана и аккуратна. Кёсем остановилась в двух метрах от могилы. Омер упал на колени и вонзил пальцы в мокрую землю. Слезы падали ему на кафтан, а сердце сжалось от боли. Воздух был горячим, от чего горели лёгкие. Он провёл пальчиком по цветам на могиле, словно прикасается к коже своей матери. Он смутно помнит её лицо, её улыбку. В эту же секунду Омер вспомнил, как в один прекрасный летний день, когда отец вернулся с Эдирне, его отвели в сад, а по дороге он встретил людей в чёрном, которые вошли в покои его матери. Тогда он сильно испугался. И спрятался за служанку. Оказывается, это были палачи. Омер поднялся на ноги и подошел к Кёсем Султан, сверля её презрительным взглядом, глазами, полными ненависти и злобы, взглядом обиженного ребёнка. Что теперь он чувствует к ней? Пустота. Отвращение. Кёсем держалась, стояла крепко на ногах, но сил больше не осталось. Ей было немного стыдно за свой поступок, она не могла смотреть на пасынка, и направила взгляд вниз, при этом не опуская головы. Держась сильной и непоколебимой. — Больше я вас не назову матерью. — одними дрожащими губами молвил Омер. — Вы мне не мать. Моя мать умерла. Теперь вы мне никто. Больше вы мне не Валиде, а я вам не сын! После заявленных слов, которые прозвучали для Кёсем, как нож в спину, Омер резко развернулся и помчался к карете. Султанша стояла, как статуя. Слова, как она считала, родного сына, отбивались эхом в её голове, и сжимали горло. Слезы душили её. Хаджи не мог стоять в сторонке, когда его госпожа была в таком разбитом состоянии. — Султанша, — он взял её руку, и заглянул в глаза, полны горьких и немых слёз, — Шехзаде наговорил глупостей, он остынет и попросит прощение у вас. Не расстраивайтесь. — Он отвернулся от меня, — шепчет Кёсем, — а я его как родного сына воспитала, дала ему больше любви и тепла, чем своим детям. Я чувствовала себя виноватой перед ним, мне было его жаль. Я хотела сделать как лучше, чтобы он называл меня матерью, но всё получилось как всегда. Султанша шмыгнула носом, и вытерла слёзы. — Я свидетель того, что у вас были благие намерения. — отвечает Хаджи, ему становится жаль султаншу, он впервые видит её такой растерянной и разбитой. — Прошу вас, не лейте слёз. Оно того не стоит. Всё бури когда-то затихнут и в райских садах будет царить вечная весна.***
— Омер сам не свой, — произнесла Асие, тиская на руках младшего брата, — мне не нравится его поведение. Абдулла поднимает глаза на сестру, отрываясь от чтения. — Мне тоже не по душе его поведение. — он вздыхает и громко захлопнув книгу, отложил её в сторону. — Повелитель зол на него. Это может негативно повлиять на его репутацию, как наследника. Всё-таки он ближе к трону, чем мы с Османом. — Абдулла взирает на своего брата сидящего на диване возле окна, и их взгляды встречаются. — Главное, чтобы мы не пострадали от этого, Абдулла, — отвечает Осман, — мне не нужен трон. Единственного, чего я желаю, чтобы моя семья была счастлива, а наш отец-повелитель ещё долго был во главе государства. Не знаю как ты, но я не думаю становиться падишахом. Я не хочу убивать своих братьев. — карие глаза Османа мгновенно погрустнели от единственной мысли о том, что становясь падишахом, ему придется стать и убийцей. Он смотрит сначала на Абдуллу, а потом на маленького Сулеймана, играющего деревянной лошадкой. Осман улыбается, когда замечает невинный взгляд малыша и трепает его за аппетитные щёчки. — Какой же ты еще маленький, Сулейман. Когда мы уедем свои санджаки, он единственный останется здесь с матерью. Будет обергать её. — он гладит по голове брата, а тот смеётся, показывая острые зубки и вручает Осману лошадку. — Он будет еще тем воином, — произносит Асие, — всю ночь пинал ногами Нилюфер хатун. Она сегодня жаловалась на боль в спине. Шехзаде никак не мог угомониться. Наследники рассмеялись с рассказа сестры. Осман взял на руки Сулеймана и надул губы. — Ух, какой ты тяжёлый! — воскликнул черноглазый, и посадил брата себе на колени. — Сегодня он будет спать со мной. — заявила Асие. — Он всегда спокойно спит. Наверное, нашему Шехзаде не по нраву Нилюфер хатун. — дочь султана засмеялась. — Ну всё, Осман, — протянула руки к брату Асие, — я с Сулейманом иду в сад, прогуляемся. Осман вручает ей на руки малыша. Смуглянка удаляется с покоев, направляясь в Хасбахче. Абдулла и Осман остались одни. — А ты хочешь стать падишахом? — неожиданно для Абдуллы, спросил Осман. Глаза наследника заметно увеличились, он на секунду задумался над вопросом брата, после чего ответил: — Нет. Мне не нужен трон. — заявляет Абдулла. — Я хочу быть достойным сыном своего отца. Ты сам знаешь, повелитель не одобрит, если я, как и Омер, начну мечтать о власти и троне. Не так ли? — Ты боишься отца? — спросил тихо Осман. — Не отца, а гнева его боюсь. Не хочу стать жертвой дворцовых интриг. И лучше, Осман, не думать нам об этом. Все-таки мы братья. Пока еще наша жизнь весела и беззаботна. Наслаждайся, пока есть возможность. Осман приподнял уголки губ в улыбке, смотря на своего старшего брата. — Пообещай мне, брат, если кто-то из нас двоих станет падишахом, мы не станем убивать друг друга. — Обещаю тебе. — отвечает Абдулла, и крепко обнимает Османа за плечи. — Я не смогу этого сделать. Ни тебя, ни Сулеймана я не осмелюсь даже и тронуть. И ты пообещал, что если станешь султаном не отберешь у меня жизнь. — Обещаю, брат.***
Наступил вечер четверга. Кёсем не отходила от зеркала ни на шаг. Она желала блистать этим вечером. На ней было ее лучшее платье, лучшие украшения. Она мечтала затмить своей красотой весь мир, и вновь околдовать падишаха, как семнадцать лет назад. Несмотря рождение троих детей, Кёсем была стройной и хрупкой. Красное платье в пол подчеркивало её осиную талию, а с глубокого декольте чуть выпирала грудь. Кеманкеш, как всегда тепло принял у себя единственную супругу. Они долго разговаривали обо всем на свете, вспоминая прекрасные прожитые дни вместе. Как впервые встретились, как заключили никях, как взяли на руки своих детей. Кёсем с придыханием и ностальгией вспоминала те дни, когда они не знали ни горя, ни печали. Если бы так было всегда. Если бы в этом мире не было боли и печали. Кёсем умело улыбалась, пытаясь не расстроить повелителя, а само сердце султанши обливалось кровью. Она прогнала прочь плохие мысли, принимаясь в объятия супруга. — Завтра мы с сыновьями и Силахтаром идем на охоту. — неожиданно заявил Кеманкеш, прилаская к себе супругу. Кёсем отпрянула от него и села на кровать. — Ты совсем недавно вернулся с поля битвы! Какая охота? Тебе мало? — Ах, Кёсем, — рассмеялся Кеманкеш, — развеемся немного с детьми. Да и пора им уже в поход со мной идти. — Я не позволю взять Абдуллу и Османа в поход. — Серьёзным тоном ответила Кёсем. — Они еще дети. — Лучше с детства их приучать к военным действиям, чем позже. Омера я никогда не брал с собой. — Кеманкеш сразу посмутнел, вспомнив о своём первенце. Уже достаточно долго он не показывался ему на глаза. А просить прощение за свои необдуманные слова Шехзаде и не собирался. Это глубоко ранило султана. Его любимый сын пошел против него. Что может быть хуже? — Омер ведь тоже пойдет на охоту? — спросила Кёсем. — Да. Хочу, чтобы он находился рядом. Кёсем вернулась в прежнее положение, положив голову на грудь супруга. Она попыталась уснуть, но голова её была занята мыслями. Ей было как-то не по себе. Плохое предчувствие не давало ей покоя. Скоро. Совсем скоро в их дом ворвется беда. Страшная беда и горе. Неужели что-то случится с возлюбленным? Или же кто-то пострадает из её сыновей? Неужели Омер сможет навредить повелителю или её сыновьям?***
Шехзаде и султанша ужинали на трассе под покровом ярких звёзд. Осман рассказывал стихи, сочинённые им лично, где описывал своё восхищение о красоте своей матери и могутности своего отца-повелителя. Абдулла не мог передать своего восхищения словами, он был поражён красотой и милощвучнистью стихов. На террасе появился Омер и присоединился к трапезе. Асие решила, что ей пора уйти, и оставить братьев наедине. Когда султанша скрылась за дверью, наследники начали беседу. — Омер, ты так и не навестил отца. — начал Осман, попивая немного сладкого шербета. Старший шехзаде приподнял взгляд, смотря на младшего брата исподлобья, как на врага.Он тебе не брат, он твой соперник.
— Не твое дело. — грозно ответил Омер. Осман поник от прожигающего взгляда старшего брата, ему стало немного не по себе. Из-за чего такое отношения к нему? Ведь между ними никогда не было никаких разладов. Но теперь всё изменилось. Омер нервно помешивал суп, направляя взгляд вниз. Чтобы избежать конфликта с братом, Осман решил уйти. Абдулла провёл взглядом ушедшего, и повернулся к Омеру. — Зачем ты так? — спросил Абдулла. — Что на тебя так повлияло? — Ничего на меня не влияет. — неохотно ответил Омер. — Извинись перед отцом, я вижу, тебя грызёт совесть. Когда ты попросишь у него прощение, тебе станет легче. — Нет, этого никогда не будет. — настойчиво ответил наследник. — Пусть он просит у меня прощение, а не я! — Омер, успокойся… К чёрту твоя гордость. Он — наш отец, и повелитель Османской империи. — Омер вскочил с места и положил горячие далони на холодные мраморные перила, устремляя свой взгляд на ночной ландшафт столицы. — Или… Ты боишься его? — осторожно спросил Абдулла и подошел к брату. — А чего боишься ты? — Я боюсь смерти. — отвечает Абдулла, и Омер замечает в глазах младшего брата страх. Тот опускает голову, пытаясь прогнать с головы дурные мысли. — Боюсь умереть молодым. Смерть — это бездна, с которой больше никто и никогда не возвращается. Там нет чувств… нет желаний. — хмыкнул Шехзаде, — там ничего нет. Я знаю, что путь к трону усеян трупами невинных шехзаде, я боюсь стать одним из них. Омер притянул к себе младшего брата и заключил его в теплые объятия. — Я не позволю тебе погибнуть, — шепнул ему на ушко Омер, — не позволю. Или ты убьешь его, или убьют тебя.***
Кеманкеш готовился к охоте, надевая специальную для этого одежду, и собрал необходимое сооружение. Тем временем Кёсем Султан находилась в покоях своих детей. Мальчики сильно обрадовались новости о том, что им предстоит пойти вместе с отцом на охоту. Это был знак того, что повелитель больше не считает их детьми, а взрослыми шехзаде. Кёсем помогала застегивать пуговицы на кафтане Османа, поправила воротник у Абдуллы, а после с радостными глазами осела на тахту, с улыбкой на губам посмотрела своих сыновей. Женщина обратила своё внимание на Омера, тот никак не мог справиться с пуговицами на кафтане, и был сильно раздражен. — Я тебе помогу, — подалась помочь Кёсем, да Омер в секунду бросил на неё свой презризрительный взгляд, и та сразу вернулась в прежнее положение. — Я сам. — твердо отвечает он. Открылась дверь и покои зашел повелитель. Все мгновенно склонили головы при виде его, кроме Омера. Кеманкеш обвел взглядом каждого из сыновей и устремился на Омера, стоявшего позади. Его лицо сразу поменялось. Перед глазами вновь всплыла картина их с сыном конфликта. Но мужчина не стал поддаваться злым умыслам, и решил забыть обо всем. Сейчас он взял на себя роль любящего отца, а не повелителя. — Мои храбрые львы, наконец-то мы сможем ненадолго покинуть дворец. — заявил Кеманкеш. — Отец, мы так рады, — ответил Осман, — вы нас впервые берете с собой на охоту, это для нас большая честь. Кеманкеш улыбнулся и указал на выход. Когда сыновья скрылись за дверью мужчина взглянул на грустное лицо любимой. — Ты чем так опечалена, моя госпожа? — он поднял её лицо за подбородок, и заглянул в её голубые глазки. — Мне не спокойно на душе, Кеманкеш. А если с вами что-то случится. — Ты зря переживаешь, не волнуйся, мы вернемся в целости и сохранности, и с добычей. Напоследок Султан запечатлил на лбу возлюбленной мимолетный поцелуй и покинул покои. Кёсем не смогла успокоиться. Она чувствовала, что-то случится. Произойдет что-то очень страшное и непоправимое.***
Охота выдалась довольно увлекательной. Кеманкеш вместе со своими воинами и сыновьями до самого вечера ездили по лесу, пытаясь нагнать дичь. Они охотились на одну очень быструю лань. Догнать её было практически невозможно. Но повелителя и это не остановило. Он был умелым лучником и в секунду сразил с ног длинноногое животное. Повелитель решил остаться заночевать в лесу, и приказал накрыть шатро. Пока солнце не спряталось за горизонт, и на дворе было довольно светло, Кеманкеш решил показать сыновьям то место у ручья, где когда-то он познал свою любовь. Мальчики сразу загорелись от идеи отца, и помчались вместе с ним к тому самому месту. Омер заметно отстал от них. Он медленно шагал следом за ними, держа наготове у руках лук и стрелу.Или убьешь ты, или убьют тебя.
Мустафа всю дорогу вёл интересную и занимательную беседу с младшими сыновьями, а те с интересом слушали его. Никто и не заметил, что Омера нет. В это время старший шехзаде шёл рядом, прячась за высокие и плотные деревья. Они остановились у ручья. Повелитель отошел в сторону, увидев недалеко ещё одну лань и прицелился на нее, тихо подойдя к ней ближе. Осман и Абдулла смотрели на высокие горы столицы, и разговаривали.Или убьешь ты, или убьют тебя.
Омер прицелился, натянув тетиву. Ещё чуть-чуть и все покончено. Но что-то его останавливало, и времени, чтобы принять решения мало. Стрела, выпущенная из лука, неминуемо приближалась к своей жертве.