***
Кесем прогуливалась по роскошному саду Хасбахче, где наслаждалась приятным ароматом цветов, которые сажала самостоятельно. На дворе была удивительно теплая погода. Она чувствовала непередаваемую легкость во всем теле, словно душа её летала между мирами в поисках умиротворения. На её лице блистала улыбка, озаряющая всё вокруг. Она прислушивается к шуму ветра, протягивает дуновению ветра своё лицо, вдыхая запах жасмина, её волосы, словно волны Босфора, развеваются на ветру. В белоснежном платьице, она порхает над землей, как бабочка. Она слышит издалека смех своих детей, их голоса. Женщина подхватывает подол платья и бежит на родные отголоски. Ослепительный солнечный свет ударил ей в лицо. Она больно закружилась и прикрыла рукой глаза. Когда яркий свет чуть погас, она увидела спящего на мягкой зелёной траве маленького мальчика. Женщина осторожно подошла к нему и, развернув лицом к себе, увидела в чертах этого мальчишки своего сына Абдуллу. Мальчик открыл глаза и, улыбнувшись Кёсем, бросается в ее объятия. Она, как никогда ранее, крепко прижимает своего сына, и вдыхает его аромат. Такой нежный и приятный запах жасмина. Он отстраняется от нее и смотрит ей в глаза. Сначала эти два блестящих изумруда излучали свет и тепло, но постепенно весь этот свет угасал. Его взгляд стал бездушным, немым, стеклянным. Мальчик свалился с ног, падая на траву. — Сынок! — кричит Кёсем, и подхватывает его, в области сердца она замечает большое алое пятно, а с его рта пошла кровь. — Нет! Сынок! Нет!***
— Сынок! — женщина просыпается в холодном поту, вскакивая с кровати. Ей тяжело дышать. Она жадно ловит ртом воздух и медленно шагает к столику, наливает себе полный стакан ледяной воды и оседая на тахту выпивает все содержимое. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Все тело султанши покрылось испариной. В покои забежал Хаджи Ага. — Госпожа, с вами все хорошо? — встревожено спросил он, и сел на тахту рядом. — От повелителя есть какие-то вести? — спросила она, продолжая тяжело дышать. — Как мои Шехзаде? — Госпожа, повелитель и Шехзаде остались ночевать в лесу, вместе с ними охрана, не стоит переживать. Переведя дыхание, женщина вновь легла на кровать. Упершись об ножку балдахина, женщина так и не смогла уснуть до самого утра. С первыми лучами Солнца, невыспанная и уставшая, Кёсем пошла в хамам. На душе женщины было неспокойно. Одевшись в своё любимое зеленое платье, женщина ждала возвращения сыновей и супруга с охоты. Женщина металась по покоям, нервно заламывая руки. С пронзающим скрипом открылась дверь. Она замерла на месте, ожидая увидеть повелителя, или же своих Шехзаде. Да вместо них в покои забежала Асие с рыдающим на руках Сулейманом. — Матушка, ему плохо! — со слезами на глазах уведомляет Асие, и вручает на руки матери брата. — У него была рвота, ему очень плохо. — О, Аллах, сынок! — Кёсем прижала к груди сына, медленно поглаживая его по спине. Мальчик неистово бил кулачками по груди матери и верещит от боли в желудке на весь дворец. — Быстро, врача! — крикнула Кёсем. Мальчик никак не утихал. Махпейкер больно слушать плач сына. Его болезнь вернулась. Он вновь мучается от невыносимой боли. Личная лекарша Шехзаде мгновенно оказалась в покоях баш-кадины, и сразу приступила к делу. — Госпожа, вам лучше выйти. — Нет! Я не никуда не пойду. — заявила Кёсем, стоя в сторонке. Женщина приступила к осмотру ребёнка. Его живот был очень твёрдым, мальчик начал захлебываться рвотными массами. Лекарша нагнула его вперёд, над миской, засовывая ему два пальца в рот. От отвратительно зрелища, Кёсем отвернулась, и прижала к себе Асие. Сулейман не переставал верещать. Лекарша принялась делать ему лекарства и сразу напоила его смесью с разных целебных трав. Пожилая женщина вручила ребенка на руки матери. — Салиха хатун, что это с ним? — обеспокоилась Кёсем. — Что с моим Шехзаде? Как долго он будет мучиться от этой боли? Неужели нет никаких лекарств от этого недуга. — Помилуйте, госпожа, — женщина опустила низко голову, — но не хочу вас огорчить. К сожалению, недуг нашего шехзаде неизлечим, болезнь прогрессирует, его живот вздувается, в желудке Шехзаде есть опухоль, она растёт с каждым днём. Тут лекарства не помогут, султанша, я бессильна перед волей всевышнего. … К сожалению, такими темпами Шехзаде осталось жить чуть меньше года. Кёсем скривилась, услышав слова лекарши и прижала к груди сына. — Нет! — закричала женщина, раняя слёзы. — Мой сын будет жить! Я найду самых лучших врачей империи и они вылечат моего шехзаде! А теперь прочь с глаз моих, чтобы больше я тебя здесь не видела. Пожилая лекарша быстро собрала все свои вещи в большую сумку и пулей покинула покои. Кёсем крепко прижала своего сына к груди и шептала себе под нос молитву. Слова лекарши казались ей громом серед ясного неба. Её маленький мальчик может умереть. Нет. Она не позволит ему покинуть сей мир. Сулейман успокоился на материнских руках и сладко уснул. Кёсем уложила его на кровать и укрыла теплым одеялом. В покои зашла няня шехзаде. Султанша приказала женщине не отходить от мальчика, а в случае чего, звать врачей на помощь. — Султанша! Султанша! — в покои влетел перепуганный и взволнованный Хаджи. — Что такое, Хаджи? — всочила с тахты Кёсем и подбежала к слуге. Глаза мужчины бегали со стороны в сторону, он не знал, как и сказать своей госпоже, как уведомить её об страшном и непоправимом горе. — Хаджи… — осторожно произнесла имя евнуха Кёсем. — Что случилось? Ну же… Говори. — её голос дрожал, она хотела подавить эту дрожь, но все тщетно. — Госпожа, — выдавил из себя Хаджи, виновато опустив голову, — на Жемчужиной площади собрались все знатные мужья империи, янычары, и другие военноначальники… — И… Хаджи набрался смелости и подняв глаза на Кёсем ответил: — Примите мои икриние соболезнования, госпожа… Весь мир рухнул. Женщина не стала дослушивать евнуха, а сразу помчалась на площадь, надеясь, что всё сказанное, это всего лишь шутка. Она боялась. Боялась, что увидит саван своего сына Османа. Женщина бежала, что есть силы. Джан калфа кричала ей вслед, и пыталась догнать её, да всё зря. Женщина оказалась на Жемчужиной площади. Увидев целого и невредимого Османа, она бросилась к нему и крепко прижала к себе. — Осман, сынок мой, ты жив. — сквозь слезы шептала Кёсем, обнимая сына за шею, лихорадочно целуя его лицо. — Матушка, — дрожащим голосом произнес Осман, — матушка… матушка… — Где… Где повелитель? — оглянулась по сторонам Кёсем. — Где Абдулла? А? Где они? Где мой сын? Где он? — Кёсем пыталась добиться ответа от сына, да тот дрожал, и не мог сказать и слова. — Осман! Где Абдулла?! Где он?! Шехзаде поворачивает голову в сторону гроба. Кёсем отпускает с объятий сына и подходит к труне. — Откройте. — отдает приказ она. — Кому говорю, откройте! Стража быстро выполнила приказ госпожи и открыла крышку гроба. Там лежало тело человека, завернутое в белый саван. Кесем быстро забрала пелену с лица покойника и увидела там посиневшее лицо своего сына Абдуллы. Он был бледен, кожа его была в цвет мела, и практически не отличалась от оттенка погребального савана. Кесем была в ступоре. Все вокруг неё потеряло свой смысл, а мир стал черно-белым. Ей казалось, что она оглохла. Все чувства куда-то исчезли, а сердце упало в бездну. Она протянула дрожащую руку и дотронулась к его потресканным и синим устам. — Сынок… — пробормотала она себе под нос, раняя капли немых слёз. Она прикасается к его омертвевшему и застывшему лицу. Оно было очень холодным, как кусочек льда. — Сыночек, открой глазки… прошу… родной мой… поднимайся… сынок… поднимайся, — она цепляется руками ему за плечи и начинает им трясти, — ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ! — истерика накрывает её с головой. Она плакала, как сумасшедшая: «Абдулла! Вставай! Сынок! Поднимайся! Поднимайся, сынок! Нет! Кто это с тобой сделал?! За что?! Сынок!» Она рвала на себе волосы, одежду, рыдала, кричала, что есть силы, срывая голос, пока не выплакала всё до последней слезы. Но душа после всех пролитых слез так и не утихла. Проклëны срывались с её уст. Когда женщина свалилась на мраморный пол, и чуть не потянула за собой тело сына, к ней подбежал Осман, и заключил мать в свои объятия. Женщина впилась руками ему в спину, и уткнувшись лицом в грудь, не прекращала верещать и захлебываться горькими слезами. Омер стоял, не двигаясь, боковым зрением взирая на мертвого брата. Его лицо мелькает у него перед глазами. Асие Султан находилась на башни Справедливости. Крики матери доносились до самых небес. Девушка, вся в слезах, бросилась на выход, чтобы попрощаться с братом. Хаджи попытался остановить её, да все зря. Асие истерически кричала, и пыталась дотянуться рукой до тела Абдуллы, да два высоких Бостанжи схватили султаншу. Смуглянка пручалась, дерналась, намереваясь вырваться, да сил ей не хватило. Уж слишком маленькая и хрупкая оказалась султанша.***
Шехзаде Абдуллу похоронили в тюрбе Шехзаде. Траурная процессия началась еще во дворце. С шехзаде прощалась вся его большая семья. Гроб пронесли через весь ташлык. Несли его шестеро мужчин, среди которых был убитый горем Кеманкеш, Омер и Осман. Женщины, представительницы Династии, столпились у выхода. Сестра султана пыталась поддержать Кёсем, на которой не было даже лица. Она держала супругу брата за руку, не давая ей возможности упасть. Лицо Кёсем не выражало ни единой эмоции, все слезы она уже выплакала. Асие стояла, уперевшись плечом об мраморную холодную стену. Её милое личико было бледным, а на щеках оставались застывшие следы мокрых дорожек. После всей церемонии прощания с наследником, саван с его телом унесли на захоронение. Кеманкеш с каменным лицом, без единой эмоции, передал земле частичку своего сердца. Частичку своей крови и плоти. Он впервые в жизни осознал всю боль и горечь от потери родного ребёнка.***
Прошло около сорока пяти дней после смерти Шехзаде Абдуллы. Следовательно законам ислама, женщина должна носить траур по покойному более трёх дней, если только дело не касается её мужа. Да Кëсем и не собиралась снимать с себя траурные одеяния. Она потеряла все цвета жизни, а мысли о том, что на очереди может оказаться и малолетний Сулейман, ещё больше усугубляли её состояние. Она практически ничего не ела, ночами её мучила бессонница, а лицо покойного сына мелькало у неё перед глазами. Осман и Асие всячески пытались помочь матери справиться с пережитым горем. Они не покидали мать ни на секунду. Асие часто ночевала в покоях Кёсем, боясь, что она с собой что-то сделает. И Гевхерхан султан всячески поддерживала Кёсем. После смерти племянника она стала чаще навещать семью брата, и больше времени проводила с Хасеки. Даже Омер, которого мучила совесть, присоединился к брату и сестре. Он чувствовал свою вину перед Валиде и братом. Только теперь, когда его родной брат оказался в могиле, он понял, что совершил ошибку, большую ошибку. Он глупец, пошел на поводу Сафие султан. В нём заиграла злоба и ненависть, он хотел отомстить Кёсем за содеянное ему, хотел сделать невыносимо больно ей, лишив жизни Османа, а всё вышло наоборот. Всё вернулось ему бумерангом. Осман жив, а Абдулла гниет в земле. Кёсем заметила неестественное поведение Омера. Он был всё время задумчив. Но Кёсем так и не осмелилась спросить его, в чем дело. Кеманкеш продолжал поиски убийцы сына. Но то, что он узнал повергло его в шок. В покои постучали. Кеманкеш оторвал взгляд от книги, которую читал, и разрешил войти. — Повелитель, — поклонился Силахтар, мужчина выглядит сволнованым и озадаченным, как никогда ранее. Глаза его бегали. По лицу Великого визиря Кеманкеш понял, что ему предстоит услышать не очень приятную новость. — Я не знаю, как вам об этом сказать… Мы нашли лук и стрелы недалеко от места убийства Шехзаде Абдуллы. — Силахтар передал султану сооружения. Кеманкеш рассматривал их. — Этим луком был и убит Шехзаде. — Вы так и не нашли убийцу? — спросил Кеманкеш. Но лук показался ему довольно знакомым. Это был дорогой персидский лук, а не обычный, как у всех остальных. Такой дорогой лук мог иметь только представитель богатого рода. — К сожалению, Повелитель. — Силахтар виновато опустил голову. Кеманкеш махнул рукой, и Паша быстро удалился. Повелитель сел на кровать, держа в руках оружие. — Стража, позовите ко мне Шехзаде Омера! Это срочно! Спустя десять минут в покои вошёл старший наследник. Юноша сразу испугался, увидев в руках отца свой лук. Именно этим луком он убил Абдуллу. Сердце начало вырываться из груди. Волнение вышло наружу, руки вспотели, а глаза бегали из стороны в сторону. — Вы хотели меня видеть, отец. Кеманкеш поднялся, не отрывая взгляд от наследника. Он преподнес ему оружие. — Это твоё? Омер растерянно смотрит на отца, потом на лук. — Да, я его потерял. — ответил Шехзаде. Но Кеманкеш чувствовал, что слова сына — враньё. Повелитель положил тяжелую ладонь на плечи сына и заглянул в его испуганные глаза. — Скажи мне, только правду. Это ты убил Абдуллу?