You are my religion

      Кёсем молниеносно мчалась по коридорам гарема, преодолевая поворот за поворотом. Она собрала все свои нервы и злость в стиснутый кулак. Лицо не выражало ни единой эмоции, скрывая за маской полного равнодушия всю свою боль. Хасеки, подобно буре, ворвалась в свои покои и приказала служанкам оставить её одну. Когда те скрылись за дверью, женщина дала волю своим эмоциям, и, сев на край тахты, разрыдалась. Слезы водопадом стекали по мягких и белых щеках оставляя мокрые и солёные следы. Каждая пролитая ею слеза душила и сжимала горло. Перед глазами всплывала картина, как её возлюбленный целовал ту рыжую бестию, как на его лице сияла удовлетворенная улыбка. Сердце больно сжалось от воспоминаний. Теперь она ему не нужна? Где та любовь, о которой он твердил все эти семнадцать лет? Неужели, любовь и преданность тоже не вечны, всё проходит со временем, и им суждено стать чужими людьми, которых объединяет только семейная рутина. Это не первая его измена! Когда-то она могла смириться с Шесмишах, но не с принцессой. Эта женщина была хуже её предыдущий соперницы и намного опасней. Слёз больше не осталось. Переведя сбивчистое дыхание, Кёсем устремила взгляд на шкаф. После она подлетела к нему, резко отворила дверцу и достала небольшую шкатулку. На бархатной основе лежало много драгоценностей, и все они оказались на полу, валяясь, как ненужный мусор. Под основой был спрятан небольшой пузырёк с непонятной зеленой жидкостью. Нет, это были не духи, и не успокоительное масло, а яд. Яд, единой капли которого достаточно, чтобы отнять у себя жизнь. Теперь ей было наплевать на всё. В этом флакончике её спасение от душе разрывающейся боли. Лучше уж умереть от собственных рук, и не видеть, как он смеется вместе с принцессой, нежели жить и наблюдать за их счастьем. Махпейкер села обратно на тахту и долго смотрела на бутылочку. Сердце в этот момент забилось в бешеном такте, а вся жизнь прошла перед глазами от самого начала и до сего момента. Отворив пробку она преподнесла содержимое к губам, собираясь выпить отраву, и покинуть ей бренной мир. — Матушка! — послышался детский голос из-за угла комнаты. Кёсем распахнула заплаканные глаза и увидела перед собой своих детей. — Что вы делаете, Валиде, не надо! — хором закричали Осман с Асие и бросились к матери. Они крепко обняли её со всех сторон. Махпейкер опешила, растерянно приобнимая своих двойнят. Если бы не они, она бы выпила отраву, и покончила с собой. — Зачем вам яд, Валиде? — напуганно спросила Асие, заглядывая в заплаканные глаза матери. — Почему вы хотели это сделать? Кёсем молчала, глядя то на сына, то на дочь. — У каждой жительницы дворца должен быть яд, чтобы в любой подходящий момент отнять у себя жизнь. — быстро проговорила Кёсем и громко выдохнул. — Лучше уж умереть от своих рук, чем от рук неистовых палачей. — Это всё из-за отца, да? — спросил Осман. — Из-за этой принцессы? Валиде, я обещаю Вам, что повелителю придётся ответить за каждую пролитую Вами слезу! — Сыночек, — протянула Кёсем, и потрепала сына за темные волосы, — мой храбрый лев, — поцеловала его в лоб, — я каждый день благодарю Всевышнего за то, что вы у меня есть. Без Вас мне не было бы жизни в этом Дворце. Вы моё счастье. — Пообещайте, матушка, что больше такого не сделаете! — плача отозвалась Асие. — Я не смогу пережить такого горя! — Нет… не сделаю. Ради Вас, Я буду жить, ради вашего будущего. Я вам обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы. — Наше счастье в этом мире — это вы, матушка, — ответил мягко Осман обнимая женщину, — ваше существование. Кёсем каждого поцеловала в лоб, и приласкала к своей груди. В обнимку с детьми Хасеки уложилась спать, напевая им колыбельную. Когда те уснули, женщина, как можно тише поднялась с кровати и села за письменный стол. Взяв в руки чистый листок и чернила, начала писать длинное послание. Выводя каждую букву, сердце Кесем сжималось, а горькие слезы падали на пергамент и размазывали и так корявые слова. Она положила письмо на столик рядом с кроватью, а сама быстро переоделась в непрезентабельную темную одежду из дешёвых тканей, направилась к выходу. — Вы куда, Валиде? — она обернулась. Её дети пробудились от шороха в комнате и подлетели к ней. — Вы куда собрались? — спросил Осман. — Вы нас покидаете? — Мне нужно побыть одной, собратся с мыслями. — Мы с вами. — Нет, Асие, вам нельзя со мной. Вы представители династии, ваше место рядом с Повелителем. — Нет, матушка, наше место рядом с Вами. *** Утром Кеманкеш пожаловал в гарем и ворвался в покои своей супруги. Пусто. Никого нет. В покоях был хаос. Все вещи разбросаны по полу, мебель перевернутая, одеяло, подушки валялись на полу вместе с драгоценностями и платьями. Кеманкеш был в ступоре от увиденного, а ещё больше был удивлен Хаджи, который стоял позади него. — Что здесь произошло? — осмотрелся по сторонам падишах, и острым взглядом устремился на слугу. Тот растерянно мямлил себе что-то под нос, да подходящих слов не нашлось, что еще больше разгневало султана. — Где Кёсем? — прошипел Мустафа. — Где Кёсем Султан?! — Я… Я не знаю. — запинался смуглый мужчина. — Как не знаешь? Ты же её приближенный слуга и не знаешь где она?! — Повелитель, беда! — ворвалась в покои Джан калфа. — Шехзаде Осман, Шехзаде Сулейман и Асие Султан исчезли. Их нигде нет! — Как… — глухо произнес он. Неужели она покинула его? Неужели она сбежала от него? Куда идти и где искать возлюбленную? Он еще раз осмотрелся по сторонам, и среди разбросанных вещей нашел письмо, адресованное ему. Кеманкеш поднял его дрожащими руками и начал читать написанное. «Мой возлюбленный, свет моей души, мой Мустафа! Ты был моим раем на земле, Кеманкеш, моим убежищем. Смыслом всей моей жизни! Ты был моей религией, Кеманкеш! Я верила только тебе! Я верила только в тебя, и твою любовь! Я жила тобой! Впервые увидев тебя, тогда в лесу, я полюбила тебя всем своим сердцем и душой. Я увидела раны, которые ты ото всех скрывал. Я слышала то, что ты не говорил. Покой, благополучие, любовь, всё, что ты потерял, я подарила тебе вновь. Я дала тебе двух наследников, славных и храбрых львов Османа и Сулеймана, и нашу красавицу дочь Асие. При рождении каждого мы радовались вместе, ведь это были наша кровь и плоть. Однако, ты меня, и нашу любовь предал. После её прихода ты про нас забыл. Будто нас и не было. Ты отказался от нас. Теперь я забираю у тебя всё, что дала. Своё сердце, свою душу. И детей я забираю с собой. Пусть та, что вчера целовала тебя, и сладко пела на ушко, подарит тебе шехзаде и султанш. Я не сделаю своих детей жертвой султана, не позволю чужой женщине стать для моих детей мачехой! Не ищи меня, Кеманкеш! Меня и наших детей ты больше никогда не увидешь… » В этот миг весь мир перевернулся и рухнул. Все цвета поблекли в сию же секунду. Кеманкеш сжал в руке послание от любимой и замер, а глазах наворачивались слёзы. Куда идти и где искать её? А может она погибла? А может её убили? Или же она тайком сбежала и где-то спряталась, выпила яд, отняла у себя и детей жизнь? Эти вопросы, как чёрные тучи, повисли в его голове. Мустафа не стал медлить. Каждая секунда на весу золота. Его сердце с бешеной скоростью стучало в груди, намереваясь вырваться. Слухи об исчезновении Хасеки и детей быстро распространились по всему гарему. По приказу султана всех допрашивали, начиная от дворцовой охраны, заканчивая личными служанками Султанши. На уши поставили всю столицу. Кёсем Султан и детей искали везде где только возможно, заглядывали в каждый дом, в каждую хижину, в каждую ущелье, но их и след простыл. Повелителю казалось, что он сходит с ума. Где его дети? Как они сейчас? Где находится? В каких условиях? Где его возлюбленная? Жива ли она? Ему хотелось разрыдаться, закричать, превратить все вокруг себя в пепел. — Повелитель! — подбежала к нему принцесса. — Я только что узнала. Как такое могло произойти? Голос принцессы казался ему отравой. Он скопил весь свой гнев в кулак и резко обернулся к ней лицом. — Это из-за тебя! Из-за тебя Кёсем сбежала из дворца вместе с детьми! — разъяренно кричал Кеманкеш. Его лицо залилось краской гнева, а на лбу выступили вены. — Даже не думай мне на глаза попадаться, Лукреция! Если с моими детьми и женой что-то случиться, я тебя удушу собственными руками! Он быстро помчался в свои покои, а Лукреция осталась одной в коридоре. На её лице появилась довольная улыбка. — Принцесса, зачем вы так? — спросила Мадам. — Вы причастны к исчезновению Кёсем Султан? — Нет, Я к этому не причастна! **** — Отец, — Омер увидев отца поклонился и подошел к ним по ближе. Кеманкеш выглядит как никогда разбитым и сломленным. — Есть какие-то новости? — Нет. — тихо ответил Мустафу и сел на край кровати. Он низко опустил голову, и хватит её руками. В голову лезли разные ужасные мысли. А может его возлюбленной и детей уже нет в живых? — Их нигде нет, Омер, — он поднял глаза на сына. — Может, они уже мертвы? — Да что вы, отец! — воскликнул шехзаде. — Не может этого быть! — А если нет? А если не вернутся? — он не в силе сдерживать слезы. Впившись руками в волосы, начал их на себе рвать.Бессмысленно наматывая круги по комнате, Кеманкеш что-то бормотал себе под нос. — Как мне жить без них? — Отец, они обязательно найдутся, я верю. — Сынок, государственный дела и дворец я оставляю тебе. Я пока не найду и не увижу собственными глазами своих детей и супругу, не успокоюсь. *** — Дай Бог, ваши братья, сестра и Валиде вернуться в целости и сохранности. — говорила Лукреция, разглядывая на полках книги, разных заморских писателей. — Аминь. — ответил Омер, сидя на диване. Он поднял глаза на женщину и скользил взглядом по её тонкой фигуре. Принцесса заметила заинтересованный взгляд наследника на себе и усмехнулась. Их взгляды встретились. Она подошла к нему ближе, то самое и сделал Омер, оказавшись совсем близко к губам женщины. — Я не могу оторвать от вас своих глаз, принцесса, — прошептал на ушко османский принц, — вы снитесь мне ночами, и не даете мне покоя. — Нельзя, Шехзаде, — отворачивается она, — Я замужняя женщина, наши чувства это грех. Похоть. Не больше. Нельзя. — Если бы вы знали, как мне больно знать, что вы были в объятиях моего отца. Это ведь тоже грех. Да все мы грешны. Омер одной рукой обхватывает её за талию и притягивает к себе, а другой зарывается в длинные рыжие волосы принцессы. Он впивается в ее уста с самым страстным поцелуем. Все произошло настолько быстро, что оба не поняли, что это с ними происходило. Шехзаде начал быстро срывать с принцессы платье, а она в сию же секунду снимала с него кафтан и рубашку. Толкнув обнаженное женское тело на кровать, темноволосый набросился на Лукрецию и начал сжигать её тело горячими поцелуями, а за тем резко вошёл в неё, и двигался в бешеном такте. Дойдя до пика наслаждения он вовремя вытащил свой детородный орган и излил всё своё семья на плоский живот женщины. Рыжеволосая дама обняла руками шею шехзаде и целовала его в губы. Он отстранился от неё и ляг на кровать, переведя сбивчистое дыхание. — Тебе лучше идти, пока тебя никто не увидел. Принцесса быстро оделась и на прощание поцеловала его в уста. Она покинула покои наследника и помчалась к себе. В коридоре её заметил Хаджи. *** Кеманкеш не находил себе места. Он боялся потерять возлюбленную и своих детей. Только сейчас, когда он может их навсегда потерять, понял, как сильно любит и дорожит ими. Что может быть хуже, чем проснуться и не увидеть глаз любимой? А улыбок детей? — Повелитель, — подошел одни из Бостанджи и поклонился, — неприятные новости. Недалеко от дворца нашли тело мертвой женщины… — Кеманкеш замер, — примите мои соболезнования.