Живопись и Архитектура

— Что это? — хмыкая, спрашивает Астрид, и откладывает в сторону учебник по истории архитектуры. — Приглашение на мою выставку, — Иккинг протягивает ей тетрадный лист, на котором корявым почерком написано время и адрес. Они сидят в университетской столовой в окружении шума и недоеденного обеда Хофферсон. Иккинг, как обычно, только пьет чай и ничего не ест. — А туалетная бумага закончилась? Мог бы и на ней написать адрес, — девушка пренебрежительно смотрит на Иккинга. — Ну, я записал на том, что попалось под руку, — пожимает плечами Хэддок и делает большой глоток остывшего чая. — А sms для лохов, аристократик? Или это та технология, которую ты еще не освоил? — она возвращает ему листок. — Нет, это тебе, чтобы ты не потерялась и знала, ко скольки и куда придти. — Пришли мне сообщение, я не буду разбирать твои каракули. — Астрид отбрасывает волосы с плеча и хмыкает. — Ой, какие мы важные, — безэмоционально произносит парень, снова протягивая ей листок, — я очень хочу, чтобы ты пришла. — Думаешь, через свои мазюльки у тебя получится затащить меня в постель? — Она выгибает бровь, а потом берет листок, складывает его пополам и ставит на него термос с кофе. — Да у меня и мысли не было, — немного наигранно удивляется парень. — Да что ты, — хмыкает девушка. — Конечно, я ведь собирался просто споить тебя. — Хочешь сказать, что там будет шампанское? — хитро улыбнувшись, спрашивает Хофферсон. — Безусловно! Готов найти только для вас, миледи, целый ящик! — Приятно, что ты знаешь, как нужно завоевать сердце дамы, — Астрид отодвигает тарелку с остатками салата, — хорошо, аристократик, я приду. — И как всегда, опоздаешь? — Иккинг скорее утверждает, чем спрашивает. — Естественно, — кивает девушка. — Кстати, забыл сказать, — резко вспоминает Хэддок, — на вечере будет дресс-код. — Это ты мне тоже на бумажке напишешь? — закатив глаза, спрашивает Астрид. — Да, — Иккинг достает лист бумаги из-под термоса, потом где-то в недрах своего рюкзака отыскивает ручку. — Я для тебя нарисую, раз уж я живописец. — Боги, ты такой нудный. Не могу дождаться, когда в твоей вселенной изобретут телефоны и sms… — Это случится где-то через два с половиной века. Ждать осталось недолго. Парень склоняется над листом и что-то начинает рисовать. Через минуту на клочке бумаги появляется маленький чёрный галстук. Он протягивает своё творение Астрид: — Вот, этот вид дресс-кода называется «чёрный галстук». Нужно подписать или так поймёшь? — О, как благосклонно со стороны вашего величества! Вы нарисовали этот «шедевр» специально для безграмотной крестьянки? — Да, как ты догадалась? — абсолютно без эмоционально. — Сама не знаю. Ведь все мои знания только о тыквах и коровах, — хмыкает Хофферсон. — Просто фантастика, я заберу тебя в свой дворец и обучу… черт! У меня пара по истории искусства, увидимся вечером, Ас! — Иккинг вскакивает как ошпаренный, схватив сумку, скрывается из столовой. Ничего не понимающая Астрид даже и слово сказать не успевает. Так быстро Хэддок, на её памяти, ещё никогда не передвигался. — Чертов аристократик, — шепчет себе под нос девушка и отпивает кофе из термоса.

***

Астрид ёжится от вечернего воздуха, когда выходит из машины. Пальто, надетое поверх вечернего платья, плохо спасает её от холода. Она захлопывает дверь машины и осматривается вокруг. На город уже опускались сумерки и по всей улице зажигались фонари. Нужное ей здание являлось одним из самых старых в их городе. Оно было построено в конце восемнадцатого века и принадлежало семье какого-то графа. Сейчас это здание охранялось государством, а внутри был расположен музей живописи и несколько просторных залов, в которых периодически выставлялись современные художники. Девушка достает из кармана помятую бумажку и сверяет точность адреса. Потом, неспешно цокая каблуками по асфальту, она переходит дорогу и глубоко вздохнув, входит внутрь. Она ненавидит приемы, обувь на каблуке и Иккинга. Народу в зале было уже достаточно много. Обилие света ослепило её на секунду, но потом она взяла себя в руки, пару раз моргнула и уверенным шагом направилась к гардеробу. Когда Астрид сдает пальто, то сразу же жалеет об этом. Здесь достаточно прохладно и надевать платье с открытой спиной — плохая идея. — Так-так, кто это у нас здесь? Явилась - не запылилась, с опозданием на сорок семь минут… — когда Хофферсон слышит его голос, то её глаза непроизвольно закатываются. Своеобразный рефлекс, ничего более. Иккинг на выставках становился несносным засранцем. Здесь, в белых залах галереи он чувствовал себя королем и был, пожалуй, слишком уверен в себе. Что ж, в черном пальто и голодный он нравился ей больше, наверное. — Где мой ящик шампанского? — повернувшись, спрашивает Астрид и, не дожидаясь ответа скрещивает руки на груди. — С места в карьер? — ухмыляется Хэддок, — мне было сложно узнать тебя без термоса, Хофферсон. В платье, на каблуках, — он обходит её, разглядывая, — да еще и с голой спиной! Ты точно та, за кого себя выдаешь? — Я тебя умоляю, заткнись. Я очень хочу выпить, так что выполняй обещание, аристократик. Хэддок без капли смущения продолжает изучать девушку взглядом. И Астрид может поклясться, что у него в глазах разгорается нехороший огонёк. — Ты поплатишься, Хэддок, за то, что мне пришлось надеть эти чертовы туфли, — зло шепчет ему девушка, указывая пальцем на свою обувь, — почему мне нельзя было придти в кедах или ботинках? Платье и кеды — это писк моды, на минуточку. — Понятия не имею, Хофферсон, но это платье очень выгодно подчеркивает твой зад, — широко улыбаясь, заявляет парень. — Ты судя по всему, уже немного пьян, поэтому ни слова об этом платье, пока я не выпью хотя бы бокал шампанского. А лучше - три. Девушка с силой сжимает в руке клатч и, толкнув Иккинга плечом, направляется в сторону зала где стояла табличка «Выставка «Оголение» Иккинг Хэддок». Проследив взглядом за Астрид, Хэддок понимает, что ему срочно нужна хотя бы одна бутылка шампанского и ещё раз услышать от Хофферсон «аристократик», но совсем в другом ключе.