Хаски и его белый котёнок ученик

Они спустились по лестнице в мирном молчании. Мо Жань пытался придумать способ быстро ополоснуться и переодеться перед едой, не напоминая Чу Ваньнину, зачем ему это нужно. Когда они достигли площадки, соединяющей все части пика Сышэн, по тропинке торопливо спускалась фигура с тонкими синими бутылками в руках. Все трое резко остановились. Мо Жань поднял брови. — Ши Мэй? Ши Мэй немедленно поклонился: обычно плавное движение было неловким из-за бутылок, которые он прижимал к груди. — Этот ученик приветствует учителя, приветствует шисюна. Ши Мэй, имя при рождении Минцзин, был сиротой, которого лидер секты подобрал много лет назад во время своих путешествий. Из-за того, что лидер секты плохо разбирался в именах, этому ученику-мужчине было дано отчетливо женское имя. Ши Мэй был добросердечной, мягкой и утонченной личностью, чья красота устыдила бы Луну и чья элегантность затмила бы Императрицу. Ши Мэй искренне настаивал, что хочет быть частью пика Сышэн и отплатить за доброту лидера секты, но его скверные способности заставили даже старейшину Таньлана, их алхимика, покачать головой. Питание печи, приготовление пилюль и эликсиров требовало огромного количества Ци, и хотя Ши Мэй обладал необходимым контролем, у него не было резервов. Из-за своего плохого развития, приводящего к трудностям в использовании даже самых простых техник, Ши Мэй уже был отвергнут семнадцатью из двадцати старейшин пика Сышэн. Мо Жань был одним из них, когда молодой Ши Мэй подошёл к нему много лет назад. Даже если бы Мо Жань был заинтересован в том, чтобы брать учеников, он, честно говоря, не знал бы, что делать с таким хрупким совершенствующимся, и решил, что было бы лучше позволить другому старейшине позаботиться о нём. Однако в течение многих лет Ши Мэю не везло. В конце концов он стал неофициальным помощником мадам Ван, жены лидера секты, и помогал выращивать и ухаживать за её духовными травами. Мо Жань видел Ши Мэя ещё несколько раз за эти годы, и они болтали всякий раз, когда Мо Жань возвращался в секту и навещал свою тётю, обычно неся редкие цветы или семена для сада. Мо Жань ценил доброту и мягкость Ши Мэя, и его красотой, безусловно, приятно было наслаждаться, но он никогда особо не задумывался над этим. Итак, это потрясло всю секту, когда несколько месяцев назад Ши Минцзин внезапно стал вторым учеником Мо Вэйюя. Ши Мэй стал предлогом, известным только Мо Жаню, чтобы не брать Чу Ваньнина на задания. Он поручил фактическую задачу обучения Ши Мэя Чу Ваньнину, что занимало его, в то время как сам был… эм-м, занят. Все знали, что Чу Ваньнин в конце концов станет старейшиной, поэтому Мо Жань решил, что воспитание псевдо-ученика будет хорошей практикой. И что может быть лучшим вызовом, чем обучение того, кто едва совершенствуется? (И да, Мо Жань действительно чувствовал себя немного виноватым за то, что использовал беднягу, но, по крайней мере, таким образом Ши Мэй наконец получил официальное место в секте и, кроме того, великолепного учителя!) В тот день, когда он придумал это, он похлопал себя по спине за такое умное, тактичное решение. В любом случае, Мо Жань не мог взять на себя новых и молодых учеников, потому что через год или два Чу Ваньнин также станет учителем и наберет свой собственный выводок. И какой чудесный, ужасный день это будет! А Мо Жаню придется остаться с кучей детей, которые ему не нужны. Следовательно, Ши Минцзин был идеальным решением всех его проблем. Так что же именно этот утонченный, элегантный и хрупкий ученик делал, бегая по задним горам на рассвете? Мо Жань бегло осмотрел его, отмечая покрасневшее лицо, затрудненное дыхание, которое юноша пытался контролировать, и развеваемые ветром волосы. Ши Мэй выглядел более растрепанным, чем Мо Жань когда-либо видел его, более, чем Мо Жань думал, было возможным для совершенствующегося, который ценил приличия почти так же, как Чу Ваньнин. (Упомянутый молодой человек, несмотря на недавнюю битву со злыми духами, всё ещё выглядел идеально собранным.) Чу Ваньнин нахмурился. — Ши Минцзин. Ты выглядишь неподобающе. Мо Жань кашлянул. «Ах», печально вздохнул он про себя. Этот его холодный ученик: даже небесная красота не могла поколебать его сердце. Что ж, Мо Жань уже знал об этом. Под их пристальными взглядами Ши Минцзин выглядел немного беспомощным — эти красивые глаза цвета персика были широко раскрыты и смущены. О, лениво подумал Мо Жань, эта дополнительная уязвимость сделала его ещё привлекательнее, не хватает только слёз. Славное шоу, славное шоу. Он мысленно похлопал. Чу Ваньнин никак не реагировал, вежливо отвернувшись, словно Ши Минцзин предстал перед ним в нижних одеждах, а не просто слегка взъерошенный. Мо Жань жалел всех бедных учеников, которые влюбились в этих двоих, по совершенно разным причинам. Он снова закашлялся. — Ши Мэй, что ты тут делаешь? Опустив голову, всё ещё беспомощный, он ответил учителю: — Этот ученик видел, как шисюн вчера вечером направлялся к задней горе. Поскольку учитель отсутствовал, я подумал, что это может быть связано с барьером призрачного царства. Я не спал на тот случай, если я… понадоблюсь, — неловко проговорил он, мучительно ясно осознавая свою бесполезность. — Когда шисюн не вернулся, я рискнул получить выговор и пришел посмотреть. Глаза Мо Жаня расширились, и он бросил на Чу Ваньнина недоверчивый взгляд. Насколько серьезен был разрыв, что ему потребовалась целая ночь, чтобы закрыть его до состояния, которое видел Мо Жань? Он думал, что Чу Ваньнин был так истощен из-за неудачного времени, а также из-за огромного количества призраков, но теперь он понял, что их было так много, потому что они накапливались всю ночь! Теперь Мо Жань даже немного разозлился. Чу Ваньнин действительно так долго ждал, чтобы позвать его?! И снова он чуть не сорвался, желая упрекнуть его за то, что он пытался все делать сам, как и в начале их миссий. Но он снова прикусил язык, теперь уже сильнее. Чу Ваньнин уже признал свою ошибку, и приставание сделает всё только ещё хуже. Ах, печально отзывалось какая-то его часть. Он изо всех сил старался избежать звать меня. Почти на грани катастрофы. Ши Мэй продолжал, бросив нерешительный взгляд на Мо Жаня, прежде чем снова отвернуться. — Видя, что учитель всё ещё отсутствует, этот ученик забеспокоился, что что-то могло задержать его, поэтому я пошел в павильон Белого Мороза старейшины Таньланя и взял несколько эликсиров для пополнения Ци шисюна, на всякий случай. Мо Жань заметил, что у Ши Мэя на руке так же висит аптечка. Вероятно, он так беспокоился о Чу Ваньнине, что даже не вспомнил о своей сумке Цянькунь. Чу Ваньнин наконец удивленно посмотрел на него. — Старейшина Таньлан только что дал их тебе? Он озабоченно нахмурился. — Ты сказал ему для чего тебе это? Ши Мэй тут же покачал головой. — Это был один из его главных учеников. Когда я сказал, что они для шисюна, никто больше ничего не спросил. Услышав эти слова, у Мо Жаня дернулся глаз. Конечно, для него было удобно, что другие старейшины не узнали об этом, особенно с учётом того, что Чу Ваньнин тоже был бы жестко наказан, раз так долго ждал, прежде чем позвать кого-нибудь, но действительно ли это нормально для учеников просто отдать шесть драгоценных эликсиров, не задавая никаких вопросов?! Конечно, это был Ши Мэй, но все же! Продажа этих шести бутылок могла бы обеспечить жизнь десяти семей на целый год! И неважно, что усилия Ши Мэя, хоть и из добрых побуждений, были ошибочными. — Он не смог использовать их, сосредоточившись на том, чтобы удерживать призраков и закрывать барьер, — мягко объяснил Мо Жань. Да, эликсир, восполняющий Ци, несомненно ценился, но не так высоко, как дополняющие его пилюли или сокровища, в которых заклинатели могли хранить дополнительную Ци. Эликсир позволял заклинателю временно расширить свои меридианы, чтобы быстрее поглощать Ци из окружающей среды. Они обычно использовались до или после использования тяжёлых техник. Но их использование требовало полной, кропотливой концентрации, чтобы избежать обратной реакции или, что еще хуже, отклонения Ци. Даже Чу Ваньнин не смог бы сделать этого, удерживая призрачный барьер. Ши Мэй снова опустил глаза, чувствуя себя ужасно неловко. — Минцзин… Минцзин знает. Но ученики старейшины Таньлана сказали, что нет готовых таблеток для повышения Ци, и только лидер секты или старейшины могут войти в павильон сокровищ… так что этот ученик подумал, что в случае необходимости мог бы принять их сам и… — он перешёл на шёпот, — позволить шисюну черпать энергию из меня. Мо Жань был ошеломлен, его рот приоткрылся. Даже нерушимое выражение лица Чу Ваньнина треснуло, глаза феникса расширились. Ши Мэю пришлось бы полностью сосредоточиться на поглощении эликсиров, поэтому единственный способ, которым Чу Ваньнин мог увеличить свою собственную Ци — это отнять её у Ши Мэя силой. Ши Минцзин был готов превратить себя в печь, чтобы помочь Чу Ваньнину закрыть барьер. Печи были частью темной истории мира совершенствования. Это были мужчины и женщины, которых похищали, порабощали, а затем использовали как живые резервуары Ци, бессовестные заклинатели. Это было жалкое существование, потому что в отличие от отдачи Ци, которая требовала определенного мастерства от дающего, отнимать её было мучительно больно. В мире совершенствования это было преступлением сродни изнасилованию. Не говоря уже о том, что, если было отнято слишком много духовной энергии, ядро ​​жертвы могло быть уничтожено. — Это стоило бы того. — Ты… — Мо Жань даже не знал, что сказать. — Ты мог бы позвать другого старейшину! — Шисюн не позвал, — спокойно объяснил Ши Мэй без намека на осуждение, лишь с сильной верой в правильность чужого поступка, — а этот ученик не осмелился бы утверждать, что знает лучше. Мо Жань посмотрел на небеса, желая потребовать объяснений. Какой глупый маленький полубог во дворце Судьбы написал, что Мо Жань получит двух самых самоотверженных учеников в мире совершенствования?! — Ты… верни их, — наконец сказал Чу Ваньнин дрожащим голосом, — мне… они не нужны. Он отвернулся, но проницательный взгляд Мо Жаня заметил это — его ледяной фасад раскололся. Чу Ваньнин был слаб к людям, которые искренне заботились о нём, и также слаб к тем, кто искренне пытался улучшить мир. Ши Минцзин пытался сделать и то, и другое с большими рисками для себя. Ши Мэй не был огорчен его словами, он просиял с улыбкой. — Да, шисюн. К счастью, учитель вернулся вовремя. Да, к счастью, Мо Жань вернулся вовремя. Вернулся из борделя. Где он провел неделю, избегая своих учеников и позволяя им брать на себя его обязанности. Один ученик так мало ему доверял, что позвал в последнюю возможную секунду. Другой так мало верит в него, что планировал превратить себя в печь, если понадобится. Ах… Мо Вэйюй, Мо Вэйюй. Как будто тебе нужно больше доказательств того, какой ты ублюдок. — Ши Мэй, этот учитель… этот учитель вознаградит тебя. Тебе что-нибудь нужно? Ши Мэй покачал головой. — Этот ученик просто рад, что в нём не было необходимости, учитель. Я… я признаю, я был напуган. Это было более чем понятно. Даже Мо Жань отказался бы от такой перспективы. В любом случае ему нужно было придумать что-нибудь, чтобы поощрить Ши Мэя. — Мы собираемся поесть в зале Мэнпо, — тихо сказал Чу Ваньнин. Они посмотрели на него, и он встретился взглядом с Ши Мэем, — Ты присоединишься к нам? — О, — глаза Ши Мэя расширились, — не слишком ли рано? — Учитель готовит, — холодно произнёс Чу Ваньнин. Сердце Мо Жаня засвербило. Ши Мэй неуверенно посмотрел на него, спрашивая разрешения. Чу Ваньнин сделал то же самое с пустым лицом, как будто Мо Жань мог отказать в такой простой просьбе. Его грудь, казалось, заболела ещё сильнее, Мо Жань рассеянно потер её и заставил себя улыбнуться. — Тогда, вы двое, идите вперёд. Этот мастер вернёт эликсиры и встретит вас на месте. После быстрой ванны. Мо Жань ужасно, ужасно хотел принять ванну прямо сейчас. — О, — обронил Ши Мэй, отступая на шаг, — учитель, этот ученик может вернуть са… — Ши Мэй, — твердо сказал он, — ты сделал более чем достаточно. Он взял бутылки из несопротивляющихся рук, сунул их в сумку Цянькунь и зашагал прочь. Как только Мо Жань скрылся из виду, он присел на корточки и потер лицо, издав долгий, полный отвращения к себе вздох. Он призвал Бугуй и полетел в павильон Белого Мороза старейшины Таньланя, названный так в честь его изящных украшений из белого нефрита и моря ваз, в каждой из которых были редкие хрустальные орхидеи. Мо Жань нашел во внутреннем дворе двух маленьких учеников, которые подметали листья. Он сунул эликсиры одному из них, сказав, что его павильон в конце концов не нуждается в них и чтобы были более осторожными, не раздавая драгоценные эликсиры без разрешения их старейшины! — И скажи Таньлану, чтобы он тратил меньше времени на ворчание и больше времени на очистку таблеток! — отрезал он. — Наш пик Сышэн не настолько беден, что мы не можем позволить себе даже несколько пополняющих Ци таблеток! Мо Жань рванул прочь, оставив позади двух испуганных маленьких шиди. Мальчик, которому едва исполнилось десять, почесал затылок и направился в кладовую. Он наткнулся на старшего ученика и сказал ему, что старейшина Тасянь приходил, чтобы вернуть некоторые эликсиры, которые ему не нужны. — Шисюн, — услужливо сказал маленький шиди, — ты должен сказать учителю, что у нас больше нет таблеток, пополняющих Ци. Старший мальчик бросил на него сердитый взгляд: просыпаясь так рано, он всегда становился раздражительным. — Что за чушь ты несешь? Я только вчера внёс их в список! — Но… — Просто иди и положи их обратно! — крикнул он, заставляя маленького шиди бежать. — Клянусь, — пробормотал старший мальчик, качая головой, — новобранцы с каждым годом становятся всё хуже.