***
Мидория отставил пустую тарелку и уставился в небо, голубыми лепестками просвечивающее сквозь еловые ветви и раскидистые лиственные кроны. Он уже почти что привык к бесконечному потоку новых впечатлений, миниатюрных открытий и удивительных вещей, которые происходили с ним каждый день, проведенный на Чилкутской тропе. Разговор с Гран Торино еще не успел как следует устаканиться в памяти, а тут сразу – новое чудо! «Так сэр знаком с ним», – мягко улыбнулся Мидория, провожая взглядом пушистое облачко. Оставив Яги разговаривать со своим старым товарищем, юноша прошелся по лагерю, ища, чем бы заняться на время перерыва. Больше всего ему хотелось прилечь, закрыть глаза и просто побыть в одиночестве. Но что-то не давало ему покоя. Прислушавшись к своим чувствам, Мидория моментально вспомнил об Урараке. «Бедная, – вздохнул он. – То мы с Гран Торино ее спугнули, то Яги с ним говорил... А Очако-чан совсем одна осталась! Надо найти ее...» Чувства, вспыхнувшие в его сердце, наполняли взгляд парня радостным блеском. Хотелось поднять голову повыше. Хотелось позвать Урараку и улыбнуться ей. И увидеть, как засияют ее прекрасные глазки от этой улыбки. Обнять ее, прижать к себе и поцеловать – нежно, ласково, в самые губы, и уткнуться носом в висок, и просто... раствориться в спокойствии, умиротворении, счастьи. Выдохнув, Мидория обошел полукругом пирамиду из груза и натолкнулся на девушку. Сердце бешено подскочило в груди. – Ой! – Урарака опустила взгляд и накрутила прядку волос на мизинчик. – Деку-кун! Привет! Я тут... не знала, куда податься, вот и решила пройтись! Как странно, что мы тут столкнулись! То есть... – Девушка сделала шаг назад и замахала руками: – Ничего странного, на самом деле, наверное! Лагерь у нас небольшой, да и ходить особо некуда! Ну, то есть, есть куда, но... но, в смысле, выбора мало! – Густо зардевшись, Урарака прошла мимо Мидории, отчаянно пряча глаза. – Если хочешь, пойдем... погуляем вместе, – выпалил юноша. Урарака застыла. – Правда? – Ее губы дрогнули, и она улыбнулась – робенько, совсем неуверенно. – Да! – Мидория ответил ей ободряющим взглядом. – Пойдем, посмотрим на реку... Или, помнишь, сэр сказал, где-то здесь есть... – Ресторан! – вскрикнула Урарака и тут же прикрыла рот ладонью. – Прости! Просто... ну, я... Парень кивнул ей, не зная, куда деться от обжигающей щеки неловкости. «Ответить ей что-нибудь? – в панике думал он. – Что все в порядке? Но это же такая мелочь! А вдруг она обидится, что я не сказал «все нормально»? Или... нет, уже поздно! Только смутимся сильнее». – Извини, что назвал тебя... – Изуку проглотил комок в горле. – Что назвал тебя дурой там, на поляне! Очень разволновался и переживал за тебя. – Деку-кун, что ты! Я уж и забыла! Никогда не обижалась! – Мордашка Урараки по цвету приблизилась к мякоти арбуза. Мидория мысленно хлопнул себя по лбу. «Вот зачем я? – закатил глаза он. – Только напомнил ей... Глупо!» – Ну, идем? – Сказав так, юноша отвернулся и сделал несколько неуверенных шагов к центру Финнеганского лагеря, где было много народу. Урарака последовала за ним. Прошло несколько секунд тишины, наполненной лихорадочными мыслями – не неловко ли, не продолжить ли как-то беседу? «Скажи же что-нибудь, не молчи!» – приказал себе Изуку и вдруг почувствовал мягкую, теплую ладонь девушки в своих пальцах. Парень вздрогнул, едва подавив желание обернуться. Ручка у Урараки была такой нежной. Немножко дрожащей. «Какие у нее подушечки пальцев!» – подумал Мидория и покраснел так отчаянно, словно в жилах у него текла не кровь, а свекольный сок. Он легонько сжал пальцы, принимая прикосновение, и заспешил вперед, гонимый тщетной надеждой, что брожение по лагерю как-то умерит неловкость. Салун, как назвал его Яги, или ресторан, если судить по небольшой вывеске, представлял из себя до смешного крошечную деревянную коробку с отсутствующим фасадом. Понятно, что при переправе посреди дикой глуши сложно было ожидать чего-то внушительного – в конце концов, это был временный лагерь. Но Мидория все равно улыбнулся. В Сан-Франциско такое заведение сошло разве что за передвижной бар, вот только колес у этой коробки не наблюдалось. Все места были заняты. Люди устраивались у узенькой стойки, лишь сильнее усиливая сходство заведения с питейным. «Ну, хоть посмотрим, что здесь подают», – обнадежил себя Мидория. Но ничего, напоминавшего бы меню или хотя бы список, нигде не было видно. Наверное, узнать, что здесь готовят и есть ли вообще выбор, можно было у человека за стойкой, но к нему было не подойти из-за скучившихся посетителей. Те, кому не хватило сидений, ели облокотившись на узкую доску. – Пойдем дальше, – предложил юноша Урараке. Его спутница кивнула. «Какие же у нее милые бровки», – пронеслось в голове у Мидории. Отведя глаза, он повел ее дальше, к шумящей реке. – Все равно там, наверное, очень высокие цены, – сказал парень. – Что? – Урарака не расслышала его из-за гула толпы. – Говорю, там, скорее всего, очень дорого! К тому же с твоей готовкой все равно не сравнится! – Деку-кун! – Девушка потешно нахмурилась, но в глазах у нее сверкнула радость и пугливая, как первый одуванчик, надежда. Они отошли от скопления народа и остановились на каменистом берегу чуть правее от брода. Даже в послеобеденное время находились те, кто таскал через реку тюки. Мидория с Ураракой присели на выбеленный солнцем валун у воды и стали смотреть на форсирующих Тайю путешественников. – А вдруг там течение сильное? – спросила девушка. Она все еще держала своего спутника за руку. Мидория был не против. Даже наоборот, радовался всем сердцем. «Как же нам теперь, чтобы не становилось неловко?» – вздохнул он и ответил: – Да нет, не похоже, чтобы очень уж сильное... Вода бурлит, а что там под поверхностью, непонятно. Но вроде никто не падает... – Верно, – промямлила Урарака. Помолчав немного, она уставилась на Мидорию умилительным взглядом. – Деку-кун, нам ведь завтра тоже переходить? Юноша кивнул. – Как бы только не простудиться, – неуверенно продолжила девушка. – За тебя я уверена, ты такой... упрямый. – Вспыхнув, она вновь замахала руками и задела своего друга за подбородок. – Ой! Прости! Не хотела! Такая неловкая, просто сил нет! Я лишь только хотела сказать, что ты сильный... и не простынешь. А вот я могу, наверное! Деку-кун, скажи, как ты только не устаешь столько работать? – Устаю еще как, – глухо пробормотал Мидория. Ему было тепло на сердце и очень приятно. И стыдно. Он-то знал, что до сих пор Яги жалел его, не нагружая тяжелыми тюками. Они же с ним договорились постепенно увеличивать количество фунтов – сначала до шестидесяти, а потом и выше. «Скоро придется приспосабливаться к новой нагрузке!» – подумал молодой человек. – Да, верно ведь, устаешь! – Урарака покрепче сжала его ладонь. – Каждый вечер с ног валишься... Прости, я такая непоследовательная! То одно вылетит из головы, то другое... Мидория совершенно машинально накрыл ее пальцы своими. Девушка вздрогнула и воззрилась на него забавно непонимающим взглядом. – Деку-кун, ты извини меня, глупую... Но мне кажется, ты как-то изменился! – Наверное, она и сама поняла, что сказала, ведь ее щечки вспыхнули, словно персик. – То есть, это, наверное, хорошо, и я очень... очень... Ты как будто сияешь теперь, это так... – Урарака зажмурилась и выпалила: – Так красиво! Мидория недоуменно посмотрел на нее и сконфуженно улыбнулся. – И ты, – отозвался он, внезапно охрипнув, – очень красивая, Урарака! – Ой! – Девушка снова замахала руками. – Ты чего, Деку-кун! Не шути так, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! Нет, нет, я понимаю, то есть, надеюсь, что это не шутка! Просто я никак не ожидала, что ты это скажешь, ну, и теперь... вся... смутилась... – Щечки Урараки зарумянились, и она замолчала, отводя глаза. Юноша неловко поерзал. К счастью, Тайя так мягко и мерно шумела почти у самых их ног, заполняя паузы своим рокотом. За бродом вода была ослепительно-пенной из-за мелких порогов. Среди волн серели отполированные временем камни – большие и не очень, они громоздились друг на друга в самых неожиданных комбинациях. Меж валунов попадались и бежевые, и коричневатые, и совсем белые. Тайя пробивала себе дорогу сквозь любые препятствия. Мидория устремил взгляд на противоположный берег, где раскидистые, приземистые кусты спускались одеревенелыми корнями к самой воде. В тени их листьев виднелись замшелые валуны и маленькие росточки – клюквы, наверное – тянущиеся к свету даже в негостеприимных условиях. Юноше стало стыдно. Ему захотелось стать хоть немного упорнее, настойчивее и сильнее. «Что я за мужчина, – подумал Мидория, – если ничего не смог сделать? Не помог Урараке сегодня... Бросился на помощь, и меня самого пришлось защищать!» Горячая благодарность, смешанная с восторгом и восхищением, переполнила его сердце, и он тихонько сказал, наполовину надеясь, наполовину жалея, что его голос теряется в шуме воды: – Урарака-сан, я так и не сказал тебе «спасибо», как полагается. – Он посмотрел в глаза девушке. – Ты ведь спасла меня сегодня... Ты очень храбрая! Урарака потешно надулась от радости и смущения, и пробормотала: – У-ку! Ты что, я же так испугалась... Ничего и не храбрая! И называй меня «Урарака-чан», хорошо? Мне так будет приятно! – О... Да, хорошо. Прости. Я ведь уже... Да, я забыл... – Это ничего! – поспешно перебила его девушка. – А... а тебе... ты не против, что я тебя «Деку-кун» называю? То есть, – занервничала она, – ты же сам предложил, так что, наверное, против не будешь... Я только подумала, вдруг? Ну, просто из вежливости... То есть, не то что я иначе, как из вежливости, не стала бы спрашивать, если бы ты был действительно против... – Урарака осеклась и отчаянно покраснела. – Мне... лучше замолчать, да? Мидория и сам не знал, что сказать – так ему было неловко. Не дождавшись ответа, девушка нахмурила бровки и стала похожа на обиженную птичку-колибри. – Деку-кун... – попросила она. – Ну ты чего... У тебя голова болит? – Урарака положила ладонь ему на лоб. – Ты, наверное, устал, да? Я к тебе слишком прилипаю? – Нет, что ты, я просто... – Юноша опустил плечи. – Все нормально... – Да нет, ты точно утомился! – продолжила Урарака. – На тебя столько всего... То я со своими проблемами. То этот несчастный медведь. И ты так много работаешь! Я восхищаюсь тобой, Деку-кун, ты меня вдохновляешь! Я только потому и осмелилась помочь тебе сегодня... – Девушка победно сжала кулачки и посмотрела на Мидорию. – Ты мой герой, Деку-кун! – О. Ну вот. Да нет... Что ты! – Парень не знал, куда отвернуться. – Может, пойдем уже, обратно в лагерь? Сэр с Гран Торино, наверное, ждут нас. Надо возвращаться к работе, у нас же сегодня полуторный переход! Урарака медленно отпустила его руку и поднялась на ноги. – Ну, ладно, если ты этого хочешь, Деку-кун, – пробормотала она. – Но мы ведь... еще поговорим так, правда? – Ее глаза сверкнули надеждой. Такие красивые. Такие большущие и блестящие. – Да, – отозвался Мидория. – Да, конечно, Урарака-чан.***
Урарака проводила взглядом поднимающуюся над долиной луну. Ночное светило сияло ярко и холодно, напоминая о трескучей зиме с ее ледяным воздухом и мириадами прекрасных снежинок. Скоро, совсем скоро лето должно было закончиться, и осень постепенно вступала в свои права. Несмотря на солнечный денек, полный лесных запахов, несмотря на шуршащие листья на деревьях и живущий бурной жизнью подлесок с его мхами, ростками и муравьишками, невидимками-грызунами и прочими созданьицами, по вечерам на тропе становилось прохладно. Девушка поджала губки и нырнула в тепло и безопасность палатки. Задернула занавеску, отделяющую ее часть жилища, и стала готовиться ко сну. Если честно, то за последние дни, проведенные в компании Яги с Мидорией, в ее жизни было даже слишком много времени на одинокие размышления. Урарака с удовольствием бы выглянула из своего убежища и поговорила бы с Деку – но парнишка и впрямь проработал до самого вечера, помогая отцу перетаскивать грузы. Теперь они целиком и полностью переселились в лагерь у Финнеганского брода. Вот только времени на то, чтобы продолжить обеденный разговор, совсем не осталось. Мидория приволок последний тюк, поужинал и буквально свалился спать, измотанный до предела, переполненный впечатлениями. Урарака вздохнула за своей занавеской, взбила подушку и тоже легла отдыхать. Но спать ей совсем не хотелось. «Деку-кун, ну что же ты, наобижал меня сегодня... – Девушка подняла бровки домиком и завернулась в одеяло, как гусеничка. – Сколько я про себя говорила – мол, и глупая, и непоследовательная, и слабая... А ты все молчал и не возражал! Как же так, Деку?» Ей вдруг самой стало смешно от своей нелогичности. «Ну разве не глупая, если так себя ведешь? – спросила она себя. – И не непоследовательная? Чего ты, принижала себя? Врала Деку? Или ты действительно так о себе думаешь, Очако? – Урарака мило нахмурилась. – Но все равно! Он должен был возражать! Говорить, мол, ты что, Урарака-чан, ты такая смелая и хорошая! Стоп, а он разве не... Он же сказал мне: храбрая! А я – отрицать... Да только разве я действительно храбрая? Чего я, лести от него хотела?» Девушка оттопырила губу, поражаясь своей обидчивости. «Глупая! Очень глупая! – вздохнула она. – Но просто... – Ее щеки запылали. – Так приятно было бы... услышать побольше добрых слов от Деку-куна!» Урарака покачала головой. «Не торопись, Очако, – сказала она себе. – Он и так изменился. Я чувствую, теперь он как-то по-другому со мной общается! Неужели разговор с тем старичком был действительно про меня? И что он ему насоветовал? А вдруг? – Она заулыбалась. – Вдруг Деку-кун и вправду... передумал?»