***
Байрон не готовил её к тому, что у него ещё есть сын. Утро Розмари встретила одна, лёжа на слишком огромной кровати для неё одной, одеяло заботливо укрывало её, скрывая тело от холодных лучей рассвета, одну из подушек она прижимала к себе, находясь в позе эмбриона; где-то рядом валялась пижама Байрона, видимо, он ушёл на работу, что было ожидаемо, особенно после такого диалога, как у них прошлой ночью. Почему-то её всё никак не покидало странное чувство чего-то неминуемого, подобного огню. Наверное, это просто переживания после всего, что ей пришлось вновь воссоздать в своём сознании, чтобы объяснить Андерсану, ожидающему от неё правду и ничего, кроме правды; она просто не могла подвести его после всего, что он сделал ради неё, помог выбраться в конце концов из всего этого дерьма, она стала меньше употреблять наркотиков и алкоголя, пыталась лишь продавать и прекратила захаживать на свою работу в бордель, посчитав себя выше этого — она уже не обязана делать всё это, в надежде получить хотя-бы половину того заработка, который дочь Байрона может получить на дешёвое мороженое. Розмари казалось, что что-то в ней переменилось после этой ночи, она будто стала ближе к Нему. Её радовал факт того, что теперь они были полностью честны друг с другом, знали прошлое друг друга и возможное будущее своего брака. Да, прошлой ночью Байрон также сделал ей предложение, она, конечно, сказала, что ей нужно подумать, но потом решила, что согласится за одну ночь, проведённую с ним в его доме — в конце концов, он верен ей и относится, как к равной, принял ту правду, что она ему рассказала, не стал осуждать или кричать, обижаться, как это делал Питер, когда узнал. Розмари тряхнула головой. Она слишком часто в последнее время думала о том, как не похож Андерсан на мёртвого Ворона из их банды; например, внешне они разные, в её мужчине есть зрелость, глаза голубые, а у Стаклинда те были блекло-зелеными, волосы жёсткие, не такие мягкие, да и вообще иногда его характер оставлял желать лучшего, хоть он и пытался вести себя, как джентльмен. Разумеется, она знала, чем и с кем занимается Байрон, но не могла бросить его, не смотря на то, что тот не желал сотрудничать с Кольтом Картером, тем, кто дал ей шанс заработать денег, не используя своё тело; вроде бы, она была благодарна ему, но ведь этот же Кольт предложил ей работать в борделе, как старшей хозяйке, где девушек, женщин и девочек считают чем-то бездушным. Девушка отогнала мрачные мысли, думая о том, что стоит приготовить девочкам завтрак, раз Байрон уже ушёл на работу, так как сегодня няня придёт только к часу, кажется, у неё какое-то утреннее мероприятие, возможно, встреча с друзьями; что-ж, вроде бы ничего сложного, просто накормить детей человека, с которым у тебя будет свадьба в дальнейшем, или не очень, будущем. Поднявшись с кровати, Роза лениво потянулась, вытянув руки и держась на одних носочках, потом направилась в ванную комнату, дабы умыться в полной роскоши; мраморный пол и стены, посередине комнаты красовалась ванна, с позолоченным краном и краями, а также ножками. В углу расположилась душевая кабина, возле которой висели халаты и полотенца лакиночных цветов — серый, белый и чёрный, Кокс посмотрела на себя в зеркало и заметила, что синяки под глазами стали ещё больше, а волосы превратились в целую клумбу, значит, девочки уже заходили и вплели в её прическу цветы, пока она спала. Что-ж, нужно будет попросить их больше так не делать, но разве они послушаются? Впрочем их можно понять, все люди когда-то были маленькими и озорными, из-за чего делали то, что не нравилось взрослым. Пройдясь расчёской по волосам, предварительно распустив их и вытащив все цветы, Розмари собрала их в высокий конский хвост, потом стала чистить зубы, сплюнула в идеально чистую раковину и стала наносить базовый макияж: телесного цвета тени, немного туши на ресницы, блеск для губ и попытка сделать стрелки. Последние не получилось даже за пятнадцать минут. Тем временем на кухне, снизу, кто-то поставил чайник, послышался смех девочек, и девушка улыбнулась, подумав о том, какие у Байрона самостоятельные дочери, причём готовые принять её саму, как родную мать. Это она ценило высоко, понимая, что не всякий человек добивается подобного эффекта. Когда у её матери были ещё маленькие дети они не принимали мужчин, которых та приводила домой, в надежде на возможную семью, так как чувствовали их странную атмосферу, даже лицемерная мягкость не может провести ребёнка, и Джун знала это, как и имена своих малышей. Тем временем Кокс натянула на себя рубашку Байрона, хотя знала, что его жутко раздражает, когда кто-то трогает его вещи, просто ей нравилось чувствовать его запах, к тому же, она натянула бежевые штаны и, ещё раз поглядев на себя в зеркале, спустилась вниз, чтобы приготовить завтрак себе и девочкам. Она почувствовала огромнейший шок, когда увидела, что на барном стуле сидит паренёк, кормящий старшую дочь Андерсана — Лилию, которая была миленькой и высокой для своего возраста, рядом восседала младшенькая Камилла, недавно перешедшая четырехлетний возраст; перед ними стояли стаканчики с молоком, несколько тостов, чай кипел, идеальная яичница, с жёлтым желтком и белым белком. Розмари удивлённо глядела на нежданного-негаданного гостя, который, видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулся. Он был чуть тощим, укатанным в вязанный тёплый свитер, в жилетке и джинсах, висящих на его бёдрах; руке, держащая вилку, застыла в воздухе, и Роза заметила, что у него чёрный лак на ногтях, который немного потрескался со временем. Его ярко-голубые глаза смотрели на неё с бледного лица, наполовину скрытого шарфом. — Вы кто?! — В унисон было произнесено парнем и Кокс, которая схватила Камиллу и протянула руку Лили. Ей нужно было обезопасить девочек от этого странного парня. — Я спрашиваю тебя: кто ты? — Ну, ладно. Раз вам так интересно — я Эдгар Андерсан. А это дом Байрона Андерсана. Кстати, отпустите моих сестёр, или я буду вынужден позвонить в полицию. Он поправил свою иссиня-черную чёлку длинными пальцами с накрашенными ногтями, и Розмари подумала о том, что ему стоит стереть этот лак. А ещё, что когда Байрон вернётся домой — его ждёт серьёзный разговор.***
По нему ползли червяки. Их было очень много, казалось, что они везде, заползают в уши, глаза, рот и даже нос заполнили своими склизкими удлинёнными телами. Ему хотелось убрать их, но кто-то с силой давил на его туловище, не позволяя и с места сдвинуться; смуглые руки делали больно, душили, били по щекам, мгновенье, один удар сердца — и ему почудилось, что на него смотрят глаза сестры, тёмно-лазурные. Она кричала и била его по лицу: — Ты разрушил мою жизнь! Ты убийца! Убийца собственных племянников!... — Нет! Я не виноват... Я не виноват.. — Убийца! — Кричала Нита, продолжая душить его, от чего в глазах потемнело. — Убийца! — Верещал Барли, вскакивая прямо на сына. Он был безобразен без нижней части тела. — Все наши беды из-за тебя! — Ты убил меня! — В тазике, возле лежащего, находился странный комок в сгустке крови. Тот обвинял Леона в своей смерти, как и все остальные. Парень попытался встать, но что-то впилось ему в руки, доставляя неизменную боль, доводя до безумия. Ему казалось, что он умрёт от этого чувства.***
Леон проснулся, почувствовав, как по подбородку у него потекла плохо сдерживаемая рвота белого цвета, стекающая потихонечку в майку, так как толстовку он снял и постелил под себя, чтобы поспать; парень находился под окном Ниты их дома, валялся на земле ещё с прошлой ночи, так и не решившись на то, чтобы войти в свой отчий дом вновь, словно опасаясь реакции отца, страх к которому так и не прошёл, пускай и прошло достаточно лет, дабы забыть прошлые обиды. Теперь же он обязан терпеть странный кислый запах мочи и приятный аромат приготовленной стряпни, где-то слышался смех девушек и ему вторили чужие более грубые голоса, кажется, мужские — Леонид знал, что на верхнем этаже паба находится бордель, которым заведует Эмз Блэк, племянница местного бизнесмена — Мортиса Блэка, взявшего её под свою опеку после смерти своей сестры и пропажи отца. По-своему Блэки были мрачными и зачастую ходили особняком, не жалуя общение с другими людьми, особенно если те были из низших слоёв общества, неудивительно, что брак Поко Мастрано с этой бледной высокой ледышкой решён с обеих сторон, так как инцест продолжать не вариант, а род лучше продвигать со стороны кого-нибудь другого, например, плодовитой и здоровой девушки, пускай любви в данном союзе и не наблюдается. Впрочем, он понимал, что большинство мужчин привлекает именно в таких женщинах — они умные и не позволяют обращаться с собой, как с какой-нибудь скотиной, например, Нита таковой не являлась, её брат чётко и точно знал, что его сестре нужен лишь мужик, способный направить её в нужное направление — ей нужно знать, как пользоваться своим телом и она получит, что только пожелает; к тому же, размышлял он, поедая, купленную в одном из киосков, сосиску в тесте, она должна сказать ему спасибо за тот опыт, что получила, благодаря своему брату. Вот сейчас Леонид валялся на грязной дороге, кутаясь в свою толстовку, как в броню, способную защитить его от наркозависимости, и чувствовал себя настоящим дерьмом, на которое все смотрят с презрением и опаской вляпаться; в принципе-то, он понимал их всех, просто не желал признавать того, что сам во всём виноват, начиная с того самого дня, когда решился на то, чтобы стать кем-то вроде сутенёра своей собственной сестры. Зато, как он слышал, Булл Коннор собирался сделать Ните предложение; что-ж, хорошо будет, если после родов всё случится, возможно, его даже пригласят. Тогда их с сестрой жизнь более менее наладиться. Леон вспомнил про Брюса. На лицо его набежала тень, при мысли о племяннике, что на грани смерти. Его брат уже мёртв, вдруг он повторит его судьбу?***
Эмз Блэк чувствовала себя слишком паршиво, чтобы встать с кровати. Окруженная милыми подушечками и игрушками, она глядела на потолок и думала о том, что является полнейшим дерьмом во всём этом мире — именно она убила ребёнка Ниты, именно она ломает чужие жизни, именно она сделала больно Поко. Невольно по её лицу потекли слёзы, одна из самых крупных случайно попала в рот и смешалась с кровью прикусанных губ; солоноватый вкус заставил девушку ещё сильнее разрыдаться, от чего она почувствовала, что под носом появились сопли, затекающие на подушку. Всё, хватит. Нужно взять себя в руки и пойти на работу, иначе Кольт с неё шкуру сдерет, съест и даже косточки не выплюнет, таким уж он был человеком, готовым глотку разорвать за свой бизнес; впрочем, это не удивительно, так как он долго и упорно шёл к тому, что имел сейчас — первым его делом были мелкие грабежи и запрещённые гонки на угнанных тачках, он собирал деньги у проституток, наводя страх на их сутенёров. Первый его клуб-бордель был открыт всего пять лет назад и теперь приносил огромный доход, благодаря сломанным судьбам и купленным страхом молодых и старых женщин. Эмз поднялась, продолжая думать о том, что ей придётся уберечь себя от лишнего нагоняя со стороны и дяди, и Кольта, который сейчас, наверняка, валяется в постели с какой-нибудь пташкой, хотя сам осуждает всех за опоздания, особенно если успевает застать этих несчастных; она аккуратно прошмыгнула на кухню, опасаясь, что Мортис может быть там, дабы перекусить перед рабочим днём, к счастью, дяди рядом не оказалось. Она плестнула себе в лицо холодной струёй воды из крана и стала чувствовать себя чуть бодрее от этого, потом похлопала по щекам, пытаясь придать им румянца и ещё сильнее взбодриться; лицо её до сих пор было сонным, но уже не настолько сильным, в голове прояснилось, и даже появился аппетит. Намазав шоколадное масло на хлебец, Блэк стала рассматривать птичек за окном, поющих и непонимающих насколько их жизнь прекрасна по сравнению с жизнью людей; птицы были достаточно жирными для диких, и она различила где-то в далеке ружье Мортиса, любящего охотиться рано утром, пока все животные ещё спят, и лишь летящие поют свои песенки. Через мгновенье одна из птиц упала замертво, а другая забилась об дерево, прежде чем повторить этот приговор. Мортис помахал ей в окно, улыбаясь, но она отвернулась от него, борясь с желанием выбежать к нему на улицу и кинуться в объятия.***
Шелли проснулась в своём миленьком домике, не помня ничего, словно прошлая ночь прошла в самом сильном тумане всей её сознательной жизни, помнилось лишь то, что она выпила в честь своей победы и уехала вместе с Кольтом, которого, увы, не наблюдалось в её постели; кажется, Эль-Примо уехал сразу после её боя, предварительно скрутив нескольких парней, которые к ней приставали, в бараний рог и взяв с неё слово заказать такси, причём женское, та в раздражении послала его куда подальше, чувствуя себя вновь глупенькой девочкой-подростком, готовой спорить с обеспокоенными родителями по поводу и без. Она не понимала, почему этот парень так сильно волнуется о ней, хоть и осознавала, что является для него очень важным человеком — но между ними была разница в возрасте и разные увлечения, пускай некоторые точки соприкосновения и существовали, разумеется, не без вмешательства Экспозито, который любой ценой собирался заполучить её сердце, даже если не сразу; в конце концов, он по сей день долго и упорно ходит к этому, следуя своим правилам джентльмена и шагам курса для чайников — «Как покорить любую женщину меньше, чем за всю жизнь». Коротко говоря — смех, да и только. Смит поднялась с лёгким стоном и тут же откинулась обратно на кровать. Сегодня она всё же взяла выходной, поэтому вполне законно имеет право полежать чуть дольше!***
Барли устало потёр свой глаз и подумал о том, что стоит обновить мебель в следующем месяце, к тому же, необходимо купить новенькие вещи для малыша Ниты, построить комнату из прошлой спальни Леона, который уже вряд-ли вернётся; обои нужно будет заменить, паркет тоже, заказать одежду голубого цвета, так как родился мальчик, а когда тот подрастёт... Что-ж, предстоит многим заняться, но это даже хорошо. Может быть, он хоть так сможет забыть о Нифэль, чей образ канул в Лету. Неожиданно он услышал лёгкий скрип и всё внимание перешло на парня, стоящего в дверном проёме; от его взгляда у робота муражки пошли по спине. Прищурившись, он стал его разглядывать, а глаз его расширился до невозможных размеров, стоило ему осознать, кто перед ним стоит. Паренёк улыбался, но что-то в этом было не добрым, даже отталкивающим, поскольку несколько зубов не наблюдалось, будто их вбили во время одной из драк. Его коротко стриженные волосы выглядели на овальной голове достаточно гармонично, капюшон был опущен, зелёная толстовка и потертые джинсы выглядели более менее чистыми, однако для бомжей, а не людей из нормального общества — от пришедшего странно пахло, из-за чего несколько посетителей тоже обратили на него внимание. Леон прочистил горло, прежде чем заговорить: — Привет, папа! Давно не виделись.***
Кольт сидел вместе с Буллом, рассуждая на тему того, что испытывает к нему лишь неприязнь, не смотря на годы их дружбы и совместное сотрудничество — в конце концов, слухи доходят до их кругов со скоростью света, и теперь было ясно, что будет идти дальше, например, Коннор явно может не рассчитывать на то, что его с репутацией насильника возьмут куда-либо, даже если жертва не будет заявлять в полицию — удивительно, как быстро переобулся городок, когда нашёлся настоящий мучитель бедной девочки Ниты, лежащей сейчас в больнице, ещё не знающей, что ей придётся похоронить сына, а второму грозит летательный исход, если не принять нужные меры. Картер подумал, что стоит поговорить об этом с Шелли и подкинуть молодой мамочке немного денег, к тому же, ему было известно, что Эль-Примо Экспозито собирается взять детей к себе на некоторое время, пока юная Бакстер не сможет полноценно за ними ухаживать, надеясь лишь на себя и своего отца — братец канул в Лету, подобно лёгкому ветерку, поэтому их семья чудовищно уменьшается прямо на глазах, а точнее на ушах, так как слухи слухами — а всей правды не известно даже Барли, отцу несчастной, что уже звучит, мягко говоря, странновато. Как-никак теперь он — единственная поддержка Ниты в столь нелёгкое время. Сначала Лиззи, потом Ворон, теперь вот малыш Бакстер... Их город терпит слишком много смертей в последнее время. И Кольта подобное не устраивает. Шелли, дай Бог ей здоровья, конечно, прекрасный шериф и женщина, но явно паршивый детектив, раз не может закончить это дело о Лиззи Милблорд, а ведь у неё ещё при этом уйма опыта! Убийца, наверняка, сделал это не от забавы, к тому же на теле девушки были заметны следы насилии, словно над ней измывались в сексуальном плане, изнасиловав — удивительно, но остатков спермы или любых других улик, доказывающих, что убившим был мужчина, не имелось, лишь одна длинная прядь ярко-розового цвета — экспертиза, конечно, идёт полным ходом, но ведь девчонок в их городе с такими волосами не очень-то и много. Впрочем, некоторых из них можно отмести сразу — например, Пенни Бруер. Умная и послушная девочка, желающая выучиться на ветеринара в будущем, переехав из этого села куда подальше, лишь бы забыть даже запах его жителей; единственное, что её теперь держало — это Рико Далстон. Она была влюблена с него со школы, будучи очкастой и темноволосой ботаншой, которую все любили гнобить, не смотря на разговоры с родителями и угрозы со стороны её сестёр — а вот офицер вступился за неё один раз и всё — обидчиков будто и не было. К тому же, робот стал подвозить её из школы домой, опасаясь, что на девочку могут напасть — Джесси и Джеки оставались на дополнительные задания. Подобное отношение объяснялось тем, что из всех детей Бруеров — лишь Пен нормально реагировала на человечные машины, улыбалась им и иногда помогала маме в гараже чинить их, Джесс раньше, правда, тоже была такой, но со временем все люди меняются, она не исключение, к сожалению. — Так что будем делать, босс? Картер повернулся в сторону Булла, осознав, что за своим мыслями он совсем позабыл о человеке, сидящем перед ним. Тряхнув волосами, он грубо рявкнул: — Вот что — собирай свои вещи и проваливай к чёртовой матери! Такие люди, как ты, меня не интересуют. Насильники последние сволочи, с которыми я никогда не буду иметь общих дел, поэтому проваливай и из бизнеса, и из моей жизни. Тебе пришлют сумму, заработанную за эти недели. Булл поднялся. По его сжатым кулакам было понятно, что он очень зол на него, и на секунду Картер очень испугался. Глаза Коннора блестели то-ли от слёз, то-ли от гнева. Чёрные волосы отлично уложены, костюм с иголочки. Как внешность может быть такой обманчивой? — Значит, не имеешь дело с насильниками? Тогда знай, что Сэнди Тейлор и Брок Уотсон — тоже мерзкие насильники. Откуда тебе знать, что я вообще папка её выблядков? Я вообще поступил героически, если учитывать то, сколько в ней могло успеть побывать... Удар был неожиданным и резким. Кольт тяжело дышал, чувствуя боль в кулаке, на котором красовался золотистый перстень; Коннор наблюдал за тем, как жидкая струйка крови стекает на пол с его лба, где-то около виска, на удивление, сознание он не потерял, чему был вроде бы и рад, а вроде бы и нет. Он прикоснулся к ране рукой и зашипел, сдерживая слёзы. Боль была адской, словно ему несколько раз стукнули сковородкой по бошке, а после спели народные русские песни, не позволяя уснуть. — Убирайся отсюда, Булл. Возьми вещи и убирайся! Ты и так натворил дел. С Броком я поговорю сам, а вот Сэнди... Это не моё дело. Мне плевать на этого недо-педика. Разбирайся с ним сам, если хочешь. — Не очень-то и нужно, Кольт. Меня тошнит от твоего лицемерия. Каждый день ты используешь девственных, и не очень, женщин лишь бы заработать себе на еду и сигареты. Их трахают все — чёрные, белые, толстые худые, умные и глупые. Понимаешь? Женщинам плевать кто — главное, чтобы платил. Ты главный насильник этого города. Ты отнял мечты и возможности на лучшую жизнь у всех тех девочек, что сейчас работают за этими стенами. Спроси их и узнаешь, что они бы хотели сделать. Уж явно не лизать всяким уродам жопы. С этими словами Булл ушёл. Кольт Картер ещё долго смотрел ему в след, закрыл дверь, а после сел под неё, скатившись на пол, и горько заплакал, не понимая, как жизнь могла измениться настолько.***
Брок проснулся, ощущая нежный аромат Джесси, спящей у него на груди, разметав свои ярко-рыжие кудри по диванной подушке заменявшей им до этого спинку; во время сна у неё было удивительно нежное лицо, не омраченное всем этим миром и его опасностями, недовольные морщинки разгладились, глаза были закрыты, она тихо-тихо дышала через нос, порой посапывая. Она казалась мёртвой. Счастливой и мёртвой! Грудь еле видно вздымалась, футболка слегка задралась, джинсы облепили ноги и небольшую часть талии, её пышная грудь так и вырывалась из бюстгальтера, что не понравилось Броку; он затянул лифчик потуже, от чего спящая издала хрип, взял её за подмышки, чуть поднял и понёс в ванную, где уже потихонечку набиралась вода. Пригладив прекрасные локоны, Уотсон стал раздевать девушку, а после этого помог ей лечь в ванную. Она до сих пор спала, чуть посапывая. Вода дошла лишь до середины её бедра, и парень решил, что стоит связать ей руки и ноги, дабы она не рыпалась особо сильно; принеся верёвку из кладовки, причём безумно заваленной всяким хламом, он с удовлетворением отметил, что вода почти дошла до шеи Бруер, а значит скоро сможет окончательно выполнить свою задачу. Сама Джессика очнулась лишь тогда, когда почувствовала, что вода попадает ей в нос и рот.***
Пенни смотрела на миленькое личико Джеки и думала о том, что убивать её будет также приятно, как и Лиззи. Интересно, насколько толстая у неё кожа? Такая же жёсткая, как у Милблорд, или более нежная? Наверняка, последнюю будет легче пройти, особенно если нож тупой, чтобы добраться до мяса. Иссиня-черные волосы были собраны в две милые косички, добавляя ей какой-то невинности, глаза метались по сторонам, когда она рассказывала ей, что нашла в их доме, в их кладовке, среди их вещей; записки и вырезки из газет, а также фотографию Лиззи Милблорд. Из её полногубого рта лилась медовая льстивая речь, что она может доверять лишь ей, Пен, так как родители не поймут и решат, что это шутка, а Джесси сочтёт её идиоткой и сразу начнёт обвинять Пенни, даже не думая, ибо отношения у них в последнее время были так себе, из-за Брока Уотсона и влюблённости любительницы пиратской тематики в Рико Далстона, главного офицера их полиции. Непонятно, почему именно тот стал ей нравиться, возможно в те самые дни, когда они стали общаться гораздо чаще, возможно чуть позже, возможно тогда, когда он нашёл её неподалёку от того места, где насиловали Ниту, и постарался помочь последней, узнать, кто был участником акта насилия. Жаль, что у него не получилось это сделать. Пенни сделала взмах рукой, и её сестра вмиг замолчала. — Так, ты считаешь, что кто-то из наших — убийца? Её обеспокоенный голос заставил Джеки убедиться в том, что она была права в выборе того, кому стоит довериться. — Да! Не думаю, что это мама, она в последнее время была очень занята, у неё чисто не хватило бы времени заниматься подобным... Боже, как это отвратительно! Изнасиловать бедную девушку, а потом убить её! Пен кивнула, прикрыв свои смеющиеся глаза веками. — Это действительно ужасно. Можешь показать мне эти вещи? Джеки кивнула. Она достала из под себя потрепанную коробку и протянула её сестре. — Вот. Я сложила сюда и вырезки, и фотографию, и ещё те перчатки серого цвета... Пенни забрала коробку и, осмотрев её содержимое, спрятала за собой, предварительно достав тот самый ножик, где не осталось ни капли крови Лиззи. Засунув его в карман ремня, девушка посмотрела на Джеки и показала два пальца. Средний и указательный. — Ты молодчинка, Джек-Джек¹! Я постараюсь разобраться с этим, а ты никому не говори. Чем меньше людей знает о тайне – тем больше она остаётся тайной! Джеки кивнула, обрадованная тем, что ей незачем больше скрывать эту страшную новость, так как подобное уже давно её напрягало. От радости она не заметила, как сияют глаза Пенни.***
Поко сидел за завтраком со своей сестричкой и отцом, поглощая обильную пищу, которая, увы, никак не скажется на их фигуре, не смотря на то, что они принимают её не один день; хроническая худоба досталась им в подарок за бесконечное кровосмешение, чему он был ужасно не рад, не смотря на то, что сейчас девушек привлекают зачастую тощие красавцы, коим Мастрано тоже являлся. Светлые волосы и голубые глаза — идеал любой или любого, не правда ли? Он знал, что хватит лишь одного взгляда на него, лишь бы позабыть обо всём, и пользовался этим в отношениях отца и сестры, зная, что те не смогут ему отказать, так как он, к тому же, являлся любимцем их семьи, не смотря на свою творческую натуру и любовь к музыке. Лишь один раз папа проявил к нему строгость — не позволил ему учиться музыке и пению, поэтому приходится каждый раз покупать себе новую гитару, дабы тот не прознал о том, что его запрет нарушили. Сестрица не сдаёт его лишь по той причине, что до сих пор надеется на возможный брак с ним, пускай и знает, что тот уже официально помолвлен с Эмз Блэк, которая не устраивала её, как будущая родственница ни по каким параметрам. Даже внешним. Сам Поко считал, что невесту чуть ли не богиней, стоит ему взглянуть на неё или услышать её — у неё были восхитительные глаза, нежный, подобно ручью, голос, миленькое личико, тонкая талия и огромное количество родинок на бледном теле, всё это добавляло её образу нечто загадочное неземное. К тому же, она была самостоятельно обеспечивающей себя женщиной, любящей следить за своим внешним видом — она постоянно укладывала свои волосы, пользовалась косметикой, обновляла свой маникюр каждый месяц и носила элегантные костюмы, состоящие из пиджака, штанов или юбки. Сегодня вечером он собрался навестить её, однако был неуверенно настроен насчёт её реакции, так как в последнее время та была с ним чересчур агрессивной, не смотря на все проявления заботы с его стороны: миленькие записки, носки, чтобы ей не было холодно, тёплый свитер, украшения в цвет её глаз... К сожалению, она не обращала внимания на все эти знаки, совсем не замечая томных вздохов и красноречивых взглядов, бросаемых на неё Поко. Иногда его это смешило, зачастую расстраивало, а порой и вовсе злило, заставляя испытывать к ней неприязнь — но не очень долго, так как положительные чувства были сильнее отрицательных. Его сестра отложила столовые приборы. Их звон вытащил Поко из размышлений. — Так, когда мы будем праздновать свадьбу? — Я думал о следующем месяце, как раз через несколько дней после твоего дня рождения. Сестра пожала плечами, показывая всем видом, что ей наплевать. Её волосы, собранные в высокий хвост, колыхнулись. — Отличная идея, Поко. Думаю, Эмз понравится это идея. Мы с ней неплохо сдружились за всё это время... — Было бы неплохо сходи вы все вместе сегодня куда-нибудь вечером... — Начал их отец. —... Но для начала в торговый центр, чтобы купить новых нарядов! Замечательная идея, папочка. Ты не против, если я возьму деньги с кредитки? — Ты вполне заслужила их. Конечно же, можно. Поко пригубил свой завтрак и был таков. Почему-то ему казалось, что обычными девичьими разговорами эта встреча вряд-ли закончится.***
Биби Робертс закинула банку из под энергетика в урну, после чего поглядела на Макс, стремительно пьющую свой, её кадык интенсивно двигался, по горлу «плыли» глотки; её огненно-рыжие локоны были спрятаны под шлемом для мотоцикла, глаза смотрели сквозь мир, словно она повидала много чего, что не должен видеть ни один человек, впрочем, возможно так и было, так как в последнее время та стала слишком мрачной и активной, подсела на энергетики и, возможно, на что-то посильнее, по мнению Биби, любящей побыть в компании старшей дочери президента. Робертс была дочерью симпатичной японки и типичного американца с типичной американской внешностью, которого её мать полюбила всем сердцем, в ответ получив лишь дочь и счастливые воспоминания, а также дом в наследство — отец погиб от рака, так и не увидев свою дочь, чему обе его самых любимых женщин были не рады. Оба её родителей были сиротами, жили душа в душу и лишь на «старости лет» решились на то чтобы завести себе ребёнка, желательно мальчика, чтобы продолжить род, что впрочем не помешало им радоваться на УЗИ своей будущей дочке, родившейся с вести три килограмма. Её мать умерла где-то пять лет назад, и Биби три раза в год приходила к ней на могилу, чтобы ухаживать за ней, выдергивать сорняки и делать прочую неприятную ерунду. Практически сразу после школы она стала работать местным личным детективом с недёшевыми ценами, пускай по её внешнему виду так и не скажешь, зато в этом деле она была тем ещё мастером, начиная от банальнейшего и нелепого самоубийства до группового геноцида роботов; с последними были огромные проблемы, так как зачастую стали появляться странные вызовы и к полиции, к ней, что «человечных машин» кто-то стал программировать так, чтобы те убивали рядом находящися, а после включали режим уничтожения, дабы таким способом «остановить себя» — как комментариуют подобное большинство журналистов. Её стало это беспокоить и она взялась за новое дело лишь по той причине, что оно было связано с этой проблемой, остальным она отказала, сетуя на свою занятость, впрочем, ей подобное позволялось — Биби была умной, дорогой и строгой в своих принципах, заставляя других признать их, лишь бы получить её расположение, даже если ей было известно, что это лишь обычная лесть. Ей нравилось контролировать ситуацию и свою жизнь. Ах, да, примечание: не только свою жизнь. Иногда ей нравилось, что некоторые люди, в особенности мужчины, зависят от неё и её мнения, наступая на свою собственную гордость ногами, вытирая ею пол, будто какой-то половой тряпкой. Она беззаботно рассмеялась, глядя, как Макс предлагает ей сесть на свой байк. Что-ж, порой можно стать обычной весёлой девушкой с миленьким азиатским личиком.***
Амбер неловко посмотрела на спину своего босса, уходящего к своей машине, дабы уехать отсюда и поскорее, лишь бы не видеть её слез, рвущихся из глаз, желающих испортить её макияж, скрывающий побои на лице. Поближе были от её нового парня, недавно отсидевшего за убийство и изнасилование. Какой же она, должно быть, была идиоткой, раз решила, что у них может что-то получиться!... Внезапно, она выронила коробку со своими вещами, бумаги полетели, благодаря лёгкому ветерку, миленькая шариковая ручка отскочила на ступеньках и скатилась на дорогу, её вскоре переехала чья-то машина, из-за чего остался лишь жалкий раненный пластик, а из стержня вытекали синеватая жидкость. Опустившись на корточки, девушка стала всё собирать и не сразу заметила чужую руку помогающую ей в этом деле. Амбер испуганно вздрогнула, а после заглянула в лицо помощнице, удивившись её красоте. Она была бледной, синеглазой брюнеткой с короткой причёской и тонкими губами, возле одной их глазниц красовалась небольшая родинка. Амбер смущенно отвела взгляд, не зная, как себя вести в подобных ситуациях. Если бы это был красивый мужчина со своим делом, а она являлась бы главной героиней какой-нибудь мелодрамы... — Вас ведь зовут Амбер Миллер? — Я.. То есть... Мм.. Да. — Отлично, — Брюнетка продолжила собирать вещи, не обращая внимание на лицо Амбер, которое было то красным, то белым. — Один человек порекомендовал мне вас, как ничем непримечательную девушку. Теперь-то я вижу, что он не ошибался, и благодарна ему за это. От этих слов Амбер стало обидно. Неужели она настолько скучная и серая?! — Доп.. Допустим... И что? — В общем-то, мне нужен человек, который сможет втереться в доверие одной женщине, по имени Шелли Смит. Мне нужна информация о ней. Много и желательно с огромным количеством подробностей, связи с тёмным миром и прочей чернотой... Твой гонорар придёт к тебе совсем скоро, а если решишь кому-нибудь взболтнуть... — Синеглазая провела большим пальцем по своей шее, когда убедилась, что на неё смотрит лишь Амбер. Та нервно сглотнула и продолжила складывать вещи в коробку. Боже, почему у неё вечно случаются проблемы, буквально одна за другой?!***
Эль-Примо помогал Колетт разгружать привезённые совсем недавно ящики, доставал оттуда разные сувениры и прочую чепуху для детей, просящих у родителей миленькие игрушечки, изображения каких-то знаменитых персонажей того или иного мультфильма; он засмотрелся на одну из фарфоровых кукол, так как знал, что у Шелли имеется коллекция подобных. На беленьком личике смеялись ярко-зеленые глаза, тёмные волосы были распущенными и мягкими локонами ниспадали на спину и хрупкие плечи. Нужно будет обязательно показать её Смит, ей должно понравиться. Тем временем Колетт глянула на него и призадумалась о чём-то. Посмотрев в её озадаченное личико, он спросил: — Что-то не так? — Прости... Просто задумалась о кое-чем. — И о чём же, Коли? — Он забросил пустой ящик на склад и скрестил руки на груди, прислонившись спиной к стене. — Можешь поделиться со мной? — Я... Ну... Это касается роботов. Понимаешь, когда я была маленькой, то их почти не было, эта безумная семейка Куперов вроде бы и странная, но подарила нам нечто новое... Разве можно считать их за это безумными? — Тут нельзя иметь точного и окончательного мнения, Колетт. — Я знаю, просто... Эдгар говорит, что иногда эти роботы его напрягают, что они не люди, не живые, ничего не чувствуют... Но мне кажется, что он неправ... Может быть, некоторые из них человечнее нас?.. Их нам подарили безумцы, которых мы таковыми считаем, а может на самом деле... «Только не заканчивай эту фразу» — подумал Эль-Примо, нахмурившись. —...Безумцами являемся мы? — Знаешь, что я однажды услышал от очень дорогого мне человека? — Что же? — «Сколько бы дерьма ты не повидал в жизни — оно никогда не закончится. Дерьмо преследует нас везде. Царит в воздух, не позволяет спокойно жить, и в конце концов ты начинаешь привыкать к этому». Также и с роботами, понимаешь? Не назвал бы их дерьмом, просто они немного отличаются от нас... И всё же я не одобряю эти тупые игры с бедолагами. Нападать на тех, кто наивнее младенца — поступок трусов. — Эдгар знает их компанию.. Считает, что станет более крутым, если станет там тусоваться. Идиот!... — Тихо выругалась Колетт, потешно морщя носик. — Да? Запиши-ка мне адрес их встречи. Давно я не давал подзатыльников таким наглым мальцам. — Эдгар не просто малец. У него есть мечты, цель, душа... — Так-так, только не говори мне, что кто-то влюбился в своего коллегу? — Конечно, нет! — Она покраснела и отвернулась, стараясь скрыть очевидное. Экспозито рассмеялся, смотря на куклу, которую закинул в свою сумку. Да. Шелли точно понравится.***
Тара пригладила волосы Сэнди, смотря на его милое умиротворенное личико, думала о том, что, возможно, им стоит напроситься к кому-нибудь из своих дальних родственников или знакомых, так как последние деньги на гадании и украденных тачках были потрачены на еду и воду. Девушка вздохнула и встала, при этом уложив мальчика так, чтобы тот не проснулся — впрочем, хоть бомбу можно взрывать, но этот паренёк не проснётся даже в такой шум, предварительно захрапев очень громко — накрыла его одеялом и ещё раз глянула на то, как его крашенные волосы разметались по подушке, синяки под глазами выдавали хронический недосып, чему та не радовалась. Она аккуратно выскользнула из комнаты, после чего прошмыгнула в ванную, зажгла свечу и поставила её на полку, стоящую над раковиной, около зеркала; после этого Тара стала разматывать свой платок и глянула на обоженное с одной стороны лицо. Большая половина правой части не наблюдалась, где-то выглядывало мясо, кожа стала сухой и как-то слиплась от крови, из-за чего складывалось ощущение того, что она является живым ходячим трупом — вроде зомби. Один глаз полностью ослеп, другой сиял зеленью, такая же беда была с её прекрасными волосами, некогда длинными и шелковистыми, кожа всё такая же смуглая, нижняя часть носа тоже сгорела, слойкой кроме проросли брови, тщательно скрытые платком; её мелкие ресницы часто-часто подрагивали, особенно во сне, как ей любил говорить Сэнди утром. Иногда она думала, что было бы — не пойди она в огонь, за Сэнди. Возможно, её жизнь сложилась бы иначе?***
Эмз кивала всем девушкам, которые улыбались ей в ответ, так как должна была это делать ради того, чтобы не навевать на этих бедных жертв обстоятельств ещё больше печали, пусть ей и самой хотелось поплакать; она посмотрела на одну из девчонок, что улыбалась лысому, чуть полноватому мужчине, что явно был женатиком, судя по кольцу на пальце. Блэк глянула на себя в зеркале, висящем в коридоре борделя, на стене, и с удовлетворением заметила, что новенькие брюки сидят на ней великолепно, а из свитер подчеркивал её маленькую грудь, делая её больше, туфли на высоком каблуке, сумка из кожи — прекрасный образ для успешной женщины её возраста. Она привыкла считать себя той, что заботилась о себе сама, с самого рождения, не смотря на общество Мортиса и Фрэнка, страдающего аутизмом, впрочем-то, её семья была вполне неплохой, поскольку, живя с одними мужчинами, страдаешь излишней паникой и пацанством, не зная, как ведут себя девочки, хоть и ходишь с ними в одну школу, гуляешь по одной улице, закупаешься в одном магазине; однако Мортис смог сделать всё, чтобы она стала такой, каковой являлась. Её это более чем устраивало. Единственным бельмом на глазу было лишь одно — брак с Поко Мастрано, который ей совсем не нравился. Её удивляло то, как на некоторых влияют совершенно показательные признаки — Поко был по-смазливому красивым и обожал музыку, особенно ту, которую поют в день мёртвых, что её ещё больше не устраивало. Из-за этого она всегда вспоминала о матери. Женщина, подарившая ей жизнь, по словам дяди, была превосходной, красивой, доброй и умной; порой Эмз задумывалась — как бы та отреагировала на то, что её дочь стала настоящим сутенёром? И не находила ответа, заставляя себя не думать об этом. В конце концов, всегда сложнее осознавать, что для тебя желали лучшей жизни, лучшей карьеры и лучшего мужа. В последнее время ей казалось, что с ней что-то не так, будто что-то изменилось.... — Мисс Блэк! — Её откликнула пышногрудая блондинка лет семнадцати. В её голубых глазах читался страх. — У Софи проблема... Господи, вы должны это видеть. Её клиент.... О, во имя Господа Бога... Попался слишком уж буйный козлина... Мы не знаем, что делать... — Ах, ну, что ещё? Сейчас! — Гордо цокая каблуками, Эмз прошествовала к тому месту, где скопились проститутки. — О, Господи... Она смотрела на юную девушку с тёмными волосами и загорелой кожей, чьи глаза были закрыты, а шея странно вывернута. Блэк лишь спустя несколько секунд обратила внимание на то, как причудливо скрючено всё тело, как красуются синяки чужих рук на её длинной шее... — Она мертва? Это спросила совсем юная девчушка лет тринадцати, с огромными крутыми бёдрами и прыщавым лицом. Она прижималась к той самой блондинке. — Думаю, да. Теперь она в лучшем мире... Эмз запустила руку в свои волосы, испортив причёску. Ей хотелось хорошенько отшлепать всех девчонок по щекам, лишь бы они не видели её слабой. — Ваш лучший мир — та ещё хрень.***
Рико смотрел на Пайпер, глядевшую на него в ответ. Её голубые глаза были огромными и печальными. Ему захотелось как-то утешить её. — Ты знала, что из-за беременности срок могут понизить? Только представь! Раньше тебе грозило, как минимум десять, а теперь лишь пять. Твой малыш явно выбрал нужное время, чтобы появиться на свет, не правда ли? — Он неуверенно улыбнулся, заметив, что она не слушает его. Внезапно её взгляд прояснился. Своим хриплым голосом она попросила: — Молитву Лиззи... Пожалуйста... Рико непонимающе посмотрел на неё. — Я робот, я не могу молиться.. — Прошу тебя! Ради меня. Ради Лиззи. — Я не могу, Пайпер... Пойми.. — Конечно... — Она горестно опустила голову, явно сдерживая слёзы отчаяния. — Отче наш, сущий на небесах... Да, святится имя Твое... Да, приидет Царствие Твое... — Да, будет воля Твоя и на земле, как на небе, — Слышался шёпот Далстона. — Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим... — И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого... Они посмотрели друг другу в глаза и прочли в них те самые ответы. — Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь... Пайпер закашлялась, как туберкулёзник, и офицер протянул к ней руку, обеспокоенный заключённой. Их пальцы сплелись, подобно душам, благодаря общему горю. Внезапно он понял, что её плечи сотряслись от рыданий, сдерживаемых столько времени. Рико неумело гладил её по спине, не смотря на решётку, и шептал какие-то успокаивающие слова. Пайпер запрокинула голову и тихо промолвила: — Да, простишь ты грехи наши...