Labrinth, Zendaya «All For Us»
Луи стоит на краю обрыва, перед ним лишь гладь воды, не имеющая конца и края. Бушующие волны и глубина, с такой высоты прыгать опасно, даже профессионалам. На нём нет никакой одежды, кроме плавок, холодный ветер обдаёт кожу, отчего мужчина обнимает себя за плечи. Страх сковывает его тело, сердце начинает биться сильнее. Кажется, вот-вот и он сам соскользнёт вниз, стоит сделать лишь одно неверное движение. Боковым зрением он замечает Гарри. Его взор устремлён вперёд, на лице лёгкая улыбка, в противовес его уверенности Луи кажется трусом. Так и есть… Он видит протянутую ему руку и мотает головой. Рот открывается, чтобы произнести слова протеста, но вместо этого получается лишь безмолвие. Луи не может это сделать, как и шагнуть назад, гравий хрустит под его ногами, мелкие камушки царапают кожу стоп. Лёгкие прорезает холодный ветер, на его лице смесь боли и сожаления. Но Гарри всё же продолжает стоять с протянутой рукой, словно умоляя довериться ему, и всё это похоже на последнее решение, которое Луи примет в этой жизни. В голове набатом бьёт страх, принося с собой первые признаки панической атаки. И он делает это… Доверяется Гарри, и через мгновение они делают шаг вперёд. Несколько секунд они просто разрезают воздух, тяжело падая вниз, а затем Луи ударяется о водную гладь. Тело пронизывает резкая боль, он опускается на дно, безуспешно прощаясь с остатками кислорода в лёгких. Конечности не слушаются, когда он пытается всплыть и сделать шаг к своему спасению. Он медленно опускается на дно, прощаясь с жизнью, пока не видит мерцающий силуэт. Гарри возникает рядом с ним словно по мановению волшебной палочки. Его руки выталкивают Луи на поверхность, и тот вдыхает такой необходимый кислород. Его поцелуй с нотками соли окончательно приводит в чувство, и никогда Луи не чувствовал себя таким живым как сейчас. На утро Луи просыпается в холодном поту, сразу же осознавая, насколько этот сон был метафорой к тому, что сейчас происходит между ним с Гарри. Ему кажется это наваждением. Словно ни с того, ни с сего свалившийся ему на голову подросток попросту завладел всеми мыслями. Слишком странными, грешными и непозволительными для его роли родителя.***
— Итак, Луи, — произносит Кэрри и садится на стул рядом с ним. Они в непринуждённой обстановке, это её третий визит, и если в предыдущие разы к нему приходили с проверкой просто социальные работники, то в этот день всё иначе. На ней брючный костюм, в руках папки с документами. Луи понимает необходимость этих формальностей, ведь социальная служба должна быть уверена в приёмных семьях. — Начнём с хороших новостей. Мы неоднократно убедились в том, что у Гарри есть всё необходимое, ты дал ему возможность обучаться в школе и работу. Также похвально, что в столь молодом возрасте он уже имеет водительские права и автомобиль, который был преподнесён тобой в качестве подарка. Меня радует, что ты отдаёшься родительству в полной мере. Луи кивает головой, конечно же, ему приятно слышать такие слова. Нотка сомнений закрадывается в его мозг, когда лицо Кэрри становится серьёзным. — Но… — Но? — Результаты исследования ментального здоровья меня всё же беспокоят. Гарри немногословен, но довольно искренен. Она продолжает свой монолог, и плечи Луи медленно опускаются. Задать вопрос с витиеватым подтекстом уже не кажется ему хорошей идеей. И уже когда Кэрри подытоживает речь словами «У него могут быть большие проблемы с привязанностью», Луи окончательно огорчается. Хуже всего, что вчера он буквально признался ему в чувствах и всё стало ещё запутаннее. — Я могу как-то помочь в этой ситуации? — Ты и так делаешь достаточно. Гарри нужно продолжать жить обычной жизнью и посещать психолога. Этот путь довольно сложный, и то, что Гарри удалось пережить, безусловно, наложило отпечаток на него. Луи беседует с Кэрри ещё какое-то время, выводы этой беседы неутешительны. Он едва ли сдерживает себя, чтобы не закричать вслух, когда закрывает дверь за гостьей. В этот момент ему кажется, что душа разрывается на части, ведь так больно ему давно уже не было. Человечность делает его слабым и уязвимым. Луи опирается о стену и несколько раз выдыхает, а затем, собравшись с силами, направляется на кухню, чтобы разделить завтрак с Гарри. Конечно же, тот ни о чём не догадается, Луи натянет свою маску лжеца и притворится, что всё в порядке. Только вот это далеко не так. Его поток мыслей останавливает ещё один гость, восседающий за столом рядом с Гарри. Перед ним наполовину полная чашка кофе и нетронутый сэндвич. Зейн отвлекается лишь на мгновение, чтобы вежливо улыбнуться Луи и произнести: — О, Луи, доброе утро. Внезапная волна гнева накатывает на мужчину, мотивы Зейна никогда не были чистыми. Он давно не приходил в этот дом, да и надобности в этом не было, они расставили все точки над «i». — Какого чёрта ты здесь делаешь? Лицо Гарри вытягивается от удивления, он переводит взгляд на Луи, а затем снова на колдуна. — Вот так ты приветствуешь старого друга? Мужчина напрягается ещё больше, когда тихое «Где твоя вежливость?» разрезает напряжение, застывшее в воздухе. Он молча разворачивается к ним спиной, стараясь попросту игнорировать Зейна, но по-прежнему хочет, чтобы тот убрался как можно скорее и Гарри не купился на его сладкие речи. Сев рядом с ним, Луи ощущает запах духов — сладких и нежных. На спинке стула висит заранее выглаженный пиджак, а рядом рюкзак из чёрной кожи. Гарри выглядит потрясающе, Луи обращает внимание на его аккуратно покрытые лаком ногти и массивные кольца, и вдруг его голос сбивает с мыслей. — Мы любезно разговаривали с Зейном. Луи недовольно фыркает, звучит так, будто они друзья. Но это не так, Гарри не знает, насколько опасный человек сидит рядом с ним. — И он предложил мне помощь. Мужчина резко подымает голову и вопросительно смотрит на Малика. — Я помогу найти Джемму. Слова отдаются эхом в голове, Луи буквально теряет дар речи. Потому что какого чёрта вообще? Зейн просто так не оказывает услуги, он не добрый самаритянин, и Луи знает, как никто другой, что у любой услуги есть своя цена. Почему они вообще говорили об этом, и такая откровенность перед чужаком определённо пугает. Гарри такой наивный и чистый, он ещё не понимает, что может стать рабом своих желаний. И вторая мысль, которую Луи старательно прячет подальше, это то, почему он не догадался об этом сам? Они много раз поднимали эту тему, и Луи знал, как для Гарри важно воссоединение семьи. — Это даже не обсуждается, я сделаю всё сам. — Серьёзно, Луи? Мы ведь здесь не соревнуемся, — подытоживает Зейн, и мужчина готов его испепелить взглядом. Гарри тихо барабанит пальцами по столу, а затем резко подымается из-за стола. — Что ж, в любом случае было приятно поболтать, Зейн. Мне нужно ехать в школу, ещё увидимся, — произносит он. Как только юноша уходит, Луи хватает колдуна за рубашку и встряхивает его. — Если хоть пальцем его тронешь… Зейн хитро ухмыляется и процеживает сквозь зубы: — Каково это — влюбляться в человека, не предначертанного тебе судьбой, Луи? Томлинсон отпускает его, слегка толкнув. Колдун буравит его взглядом и отряхивает рубашку, замечая оторванную в порыве эмоций пуговицу, а затем исчезает, оставляя мерзкое ощущения горечи во рту. Следующий день не приносит никаких событий, Луи старается влиться как можно быстрее в рабочие дела, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Он знает, что трудоголик в нём сильнее простых человеческих чувств, работа всегда помогала ему держать себя в тонусе и не думать о плохом. Луи с Лиамом приезжают в развлекательный комплекс, чтобы окончательно утвердить помещение для корпоратива. В этом году он особо важен, ведь сеть кафе уже успешно процветает много лет — и это повод устроить для сотрудников по-настоящему отличный праздник. Друг встречает его вежливой улыбкой и крепкими объятиями, в его руках неизменно планшет и ежедневник. Вместо костюма на Лиаме свободный пуловер и джинсы с потёртостями. С тех пор, как они с Найлом поженились, он немного подкорректировал свой стиль одежды и даже начал отращивать бороду, из-за которой Луи постоянно подшучивал над ним. Прежде чем приступить к работе, Пейн предлагает ему выпить по чашечке кофе в заведении напротив. Они перебрасываются дежурными фразами, пока Лиам не решает поделиться с ним действительно потрясающей новостью. — Мы нашли суррогатную мать. — Вау, это серьёзный шаг. — Да, ремонт почти закончен, и мы вместе приняли решение отправиться в центр планирования семьи. Знаешь, это очень волнительно. — Я очень рад за вас. Большая семья — это ответственность, время и колоссальный труд. — Это точно. Лиам продолжает говорить, но Луи словно находится в некоем вакууме. — Ты будто мысленно не здесь. — Я… — Хочешь поговорить? — Луи кивает. Они переносят осмотр помещения и идут в ближайший бар. Середина дня, людей нет, и Луи позволяет себе выпить что-нибудь покрепче пива. Капли конденсата скатываются по его бокалу, а вся жизнь, кажется, катится к чертям. Он вспоминает всё до единой мелочи: как назвал своего любовника другим именем, как признался Гарри в чувствах, как впервые за последнее время почувствовал себя живым. Кажется, что слова льются из него рекой, и порой он даже заикается и не может толком объяснить то, что происходит, но, видя на лице Лиама понимание, продолжает монолог. В связи с последней загрузкой и объёмом навалившихся проблем Луи не хватало простого человеческого общения и такого откровения. Ему больше не с кем поделиться своими эмоциями, только с людьми, которые принимали его сотни лет. Лиам кладёт ему на плечо тёплую ладонь и спрашивает: — Чего ты боишься? — Разве просто испытывать страх недостаточно? Что, если это неправильный выбор? Я не хочу, чтобы кто-то из нас испытал боль, в конце концов. — Страх — это признак того, что ты на верном пути. Луи опустошает свой бокал с виски и тяжело вздыхает. — Только если дело не касается чувств. Вдруг я всё испорчу? — Сейчас ведь уже поздно думать об этом? Механизм запущен, — отвечает Лиам, и Луи понимает, что он прав на все сто процентов.