АРМАГЕДДОН

(Ваканда, следующий день) — Будешь? — спросил Тор, демонстрируя тарелку с сэндвичами. Локи не сразу услышал, пришлось повторить; ответом послужила великолепно вздернутая чёрная бровь. Одинсон невольно позавидовал этой особенности, как всегда бывало, когда Локи в чём-то обгонял. — Ты принёс мне завтрак? Серьезно? — А что? — Тор попытался сделать рассеянное лицо, но беззаботность была явно наигранная — рядом с трикстером всегда появлялось напряжение, он был насмешкой, вечным раздражителем, издевательством во плоти. — Ты меня уже третий день пытаешься…задобрить, — Локи опять исследовал Ларец, зачем-то вытягивал его вширь, и снова заморозил пол-комнаты. Вот, артефакт исчез по мановению синей руки, иней стал сползать, оставляя щедрую накипь росы. — Это нельзя не заметить, но я теряюсь в догадках, какую цель ты преследуешь. Громовержец озадаченно нахмурился. — Я не по… — Ага, не понимает он… Каждый раз, когда я ложусь, у меня под подушкой оказывается конфета. Не знаешь, случайно, откуда? Нет? Странно, ведь ты в курсе о моём…неравнодушии ко всякого рода сладостям… А персиковый сок? По-твоему, я его литрами выпиваю? Из этих коробок уже можно делать погребальный костёр. Что ж, как раз — перед битвой, ага… Лицо блондина постепенно, но довольно быстро стало темно-бардовым. Тор был таким неуклюжим, словно ребёнок, которого застали за мелким воровством; таким несчастным (как ученик перед суровым учителем, или обвиняемый перед судьёй), с этой дурацкой тарелкой бутербродов, что желчь перестала цедиться. Локи улыбнулся уголком рта почти мягко. — Я не дитя, не нужно со мной возиться, это лишняя трата времени. Занимайся своими делами, разбирай государственные бумаги и одобряй проекты домов асгардской знати, дворцовых улиц и садов. — Кстати! — Тор видимо обрадовался подвернувшейся теме, даже пальцами прищелкнул. — По поводу Асгарда. Мы вместе могли бы возродить Цитадель, у тебя всегда было больше идей, ты… у тебя этот, как его…вкус получше моего будет. И в бумагах ты привык копаться… то есть, у тебя опыта больше, я это хотел сказать. Локи бросил взгляд на стол, заваленный бумагами. Некоторые чертежи и письма слетели на пол, бардак был невозможный. Как у Люсиль. — Хорошо, я помогу, — плечи Тора заметно расслабились. — Кстати, ты забыл выключить ноутбук. «Сто и один способ проявления заботы»… Интересный сайт. Краска, начавшая было отходить от лица Одинсона, снова залила щеки, лоб, уши и шею. — Локи! Это мои вещи, не смей их трогать! — Не ори на меня! Я лишь хотел выключить эту мидгардскую шумную машину, она мне мешала думать, — Локи откровенно наслаждался смущением братца. — Мне многому нужно тебя научить. В частности, что именно вбивать в «поиск». На том сайте, если ты не понял, описаны ухаживание за девушкой, а я… не твоя сердитая подружка, вроде как. Тор свирепо взглянул на трикстера, стукнул тарелкой по тумбе и прошагал к столу. Бумаги жалобно зашуршали, некоторые старые свитки порвались. Локи вздохнул — он ведь даже во вкус не вошёл, уколы были детские, несерьёзные. А Тор обиделся, надо же… Вздыбил плечи, ощетинился стриженной макушкой. В воздухе запахло озоном. Пусть Локи не чувствовал себя виноватым, но… здоровяк действовал от чистого сердца, хотя, может, не без подсказки. Нехорошо было игнорировать эту смехотворную, но как-никак обиду; Лофт взял один из сэндвичей и тихо подошёл к Одинсону. Провёл указательным пальцем по торовой спине, от лопатки к лопатке. — Ну, не сердись, — Тор дёрнул плечом. Локи примирительно продолжил, откусывая угол бутерброда. — Это было очень мило с твоей стороны. Но если для Алекса это ещё простительно, то для тебя уже просто недопустимо. Наше детство прошло, хотя ты всё тот же большой ребёнок… — Я, может, и ребёнок. Да только ты тоже не больно-то повзрослел, — глухо ответил Тор. — Самого умного изображаешь… Только тебе ума не хватило просто… помолчать, раз в жизни вот так взять — и помолчать. Нет, надо было… у людей слово такое есть: «выеживаться». Очень подходит. Локи убрал руку, будто обжегся. Холодно сказал: — Если мне что-то неприятно — я предпочитаю говорить об этом, а не терпеть. А что касается ума — тут не в уме дело, а в чувстве такта и в доброжелательности. Увы, этими двумя не обладаю. Одинсон пару минут сосредоточенно и бестолково перекладывал бумаги, а Локи сверлил спину теперь уже не снисходительным, а злым и тяжёлым взглядом. Трикстер думал, что сейчас, вот прямо сейчас он разрушил собственными руками что-то важное, очень хрупкое, уникальное. Но у него не хватило бы смелости извиниться; вина нависла, как дамоклов меч, и раздражала до перченой злости, когда вот-вот всех оглушит чих… Однако, в самый напряженный миг в комнату бесцеремонно вторглась Валькирия. Девушка с головой окунулась в суету асгадских и мидгардских дней, будто боялась остановки; бралась за самые тяжёлые работы, выполняла поручения, от которых все отказывались. Вероятно, она пыталась соскаблить с себя ошметки клейма дизертира; а может, дыхание Родины пробудило в вернувшейся дочери силы. К Тору Брунгильда относилась без должного почтения, но тот, кажется, после Сиф, Наташи, Гаморы и Небулы стал воспринимать леди как равную себе. И потом, Валькирия очень помогла при битве за Асгард, буквально выполнила миссию Тора, возглавив войско асов. — Ох. Кажется, я не вовремя. — Нет, всё нормально… — поспешил схватиться за спасительницу Тор. — Что-то случилось? — он вложил в свой голос намёк на ожидание утвердительного ответа. Валькирия поняла и ухмыльнулась. — Нужно твоё присутствие на асгардском совещании. Помнишь, я вчера говорила? Обещали поберечь время, долго мучить не должны. Но, если ваши семейные ссоры неотложны, я могу… — Я уже иду! — рыкнул Тор и кинулся к бумажной куче, выуживая оттуда конверты с размашистыми подписями. Валькирия опять усмехнулась и подмигнула Локи. — Чего такой хмурый, Лакей? Утро не задалось? Торушка обижает? — Придержи язык! — огрызнулся трикстер, складывая руки на груди — от греха подальше. Очень хотелось наколдовать кинжалы и воткнуть их в наглую девчонку. Или в Тора. — Ай, ещё и кусается!.. Побереги зубы, Лакей. Локи почему-то вспомнил Люсиль, она тоже как-то сказала на подколы трикстера: «Зубки свои ядовитые об меня обломаешь, братишка…». Как же давно это было… — Ступай, я тебя сейчас догоню, — Громовержец поспешил оградить свою помощницу от гнева брата. Та, пожав плечами, вышла; Локи пошевелил пальцами и мстительно улыбнулся, когда услышал громкое ругательство Валькирии, шлепнувшейся на нежные филейные части, и жалея, что не видел забавного зрелища собственными глазами. Тор сделал вид, что ничего не заметил. Локи недовольно прикусил губу — покладистый бог Грома никак не устраивал, хотелось поругаться и — чего Лофт ни за что бы не признал даже себе самому — удержать брата ещё на какое-то время, на ничтожную пару минут. Зачем? Он не мог этого объяснить. Вероятно, Тор прав, и Локи — большой капризный ребёнок, импульсивный и… жестокий. Эгоистичный. — Тебе принести что-нибудь? Из Асгарда? — Еду. Эта мидгардская снедь несносна. И вино. И книги какие-нибудь про артефакты, и, в частности, (если найдёшь) про Ларец Зим, — быстро сориентировался Локи, стараясь быть небрежным, а не приятно удивленным. Перед Тором нельзя давать слабину — он начинает умиляться (мидгардская болезнь, недолгая, но пагубная), а это самое противное и мерзкое, что может быть. — Хорошо. Я вернусь вечером. — Да хоть когда, мне-то что? Давай, тебя ждут. Тор будто не желал уходить, бегал по комнате глазами, похлопывал себя по бокам, проверяя пояс и карманы. Странно это было — только что хотел сбежать подальше от скандального брата, а теперь медлит. — Ешь, сколько хочешь, — кивок на тарелку с сэндвичами. — Естественно. Молот не забудь. — Ага. Это… — Что? — Гунгнир нужен, как думаешь? Локи вытащил копьё, усмехаясь на промелькнувший в глазах Тора страх. — Ты ведь царь. И законный, так что тебе жезл нужен. Он есть ключ от многих тайн и тайников Асгарда. — Хела?.. — Собери волю в кулак и держи её как бы на расстоянии. Думай о чем-нибудь хорошем. Например, о том, что ещё можно сделать для меня такого приятного, но более…незаметного. Тор насупился — он, верно, раз сто проклял идею, подкинутую мидгардскими знатоками. Сказал подчеркнуто хмуро и даже как-будто брезгливо. — Конфеты — на нижней полке. — Дались они тебе… — хмыкнул Локи, но Тор уже ушёл, задевая копьём потолки и стены. — Ох, горе луковое. Так говорила Люсиль: «Горе ты моё луковое», вздыхая с видом умудренного жизнью старца. Кхм… Старушки. Как же не хватало Локи этого маленького неунывающего существа… Люсиль всегда поддерживала его шалости, подшучивала над ним, но защищала от язвительности посторонних. «Ты — моя Венера, а я — твой Купидон», — часто повторяла мелкая, и Локи, ознакомившийся ещё в Эдрилионе с греческо-римской мифологией, лишь досадливо морщился. Эх, вернуться бы назад! Он подхватил бы на руки костлявую Люси (тогда ещё подростка) и крепко обнял. И ни за что не отпустил бы свою вздорную, сумасшедшую сестрёнку. *** Наташа прижала мокрое полотенце ко лбу Алекса — тот лежал на кровати, разбитый, побледневший… Будто не было недели, в которую Уолтер смог отдохнуть и набраться сил. Предательство (а именно так Нат предпочла называть отречение эдрилионцев) своего народа подкосило Верховного короля в буквальном смысле слова. Но тот никого не винил и тщательно скрывал эмоции, однако Наташу, шпионку и просто чуткую женщину было не провести. Она почти насильно уложила Алекса в постель, пригрозив привязать «глупого мальчишку» к кровати. Мужчина подчинился, да ещё поймал руку Романофф и поцеловал сначала тыльную, а потом внутреннюю сторону ладони. Он знал, кто она такая. Но всё же видел в ней в первую очередь женщину, и Наташа… нет, не размякла, не «понежнела», но ей стали доступны истинно женские радости. Например, ей доставляло удовольствие слушать раз за разом мелодраматическое признание в любви — Алексу каким-то образом удавалось обновлять вековую избитую фразу. От компиментов, очень естественных и приятных, Нат просто расцветала. Ещё она стала чаще надевать платье. Короче, непонятная сила, сперва пробудившаяся при Беннере, потом придавленная, а после возродившаяся в небывалом великолепии, не имела, казалось границ; было чувство, что Наташа обрела некую сверхспособность, сверхсилу. Она не могла назвать точного дня, когда влюбилась. Может, с первого взгляда, когда из норвежского леса выступили два брата и маленькая девочка — два совершенно разных, но таких родных брата. Может, во время долгого разговора. Может, после, на Базе, где Алекс разделил с командой горести и испытания. А может, когда перед Наташей появился Лев. Она тогда увидела некое сходство между Адонаем и Алексом, приметила краешком шокированного сознания. Лев благословил встречу с Алексом, благословил на этот путь. И Наташа отбросила все сомнения, уничтожила страх, даже страх отказа. И всё равно руки дрожали, губы — тоже. Она была такой жалкой, такой… какой никогда прежде не была, хотя часто боялась. Но чтобы стоять на безлюдной улице возле пустой детской площадки перед безоружным безобидным мужчиной и трястись как осиновый лист — это что-то новенькое. Пугающе новенькое. Она плохо помнила, что говорила. И говорила ли что-то вообще — зато помнила сильные жилистые руки и мужскую грудь. И тихий голос, и тёплое дыхание. И запах — запах, ставший самым любимым. — Считай, что это испытание, посланное Адонаем. Алекс снова поцеловал её ладонь. — Конечно. Но я боюсь… — Что? — Что для отрекшихся это обернётся наказанием. Адонай всё простит — но простят ли они сами себя? — Ты, как всегда, думаешь о других. — Перестань, — он не любил, когда его хвалили. Наташа улыбнулась, изгибаясь и склоняясь к лицу Алекса. — А это не комплимент. — Да? — Это упрёк, — шепнула она в губы Уолтера и поцеловала сначала их, потом подбородок, нос, щёки… Мужчина тихо смеялся, но не уворачивался — наверное, двигаться было больно. — Но именно это делает тебя таким красивым. Люблю тебя. Как же люблю тебя! — она снова принялась целовать, на этот раз руки мужчины. Она будто раздаривала всю ту нежность, которую держала в себе с детства. И Алекс, понимая это, не отнимал руки, только немного покраснел, смущенно улыбаясь. — Ты всех простил, и Локи столько раз прощал, и Старка. Добрый, самый добрый человек на Земле, и мой, мой! — Твой, — с улыбкой отозвался Алекс. Романофф подняла сверкающие потемневшие глаза. Её голос сделался хрипловатым и низким. — Жду не дождусь этой треклятой свадьбы. Ты бы знал, как я хочу… — Тс! — Алекс приложил палец к губам. — Ксюша услышит. — Она всё равно не знает таких слов! — Неправда. У нас очень умная дочь. А тебе я обещаю — как только поженимся, делай со мной, что хочешь. Наташа тихо зарычала, как тигрица и скатилась на пол. — Чёрт бы побрал твои принципы… Только попробуй погибнуть. Устроим свадьбу через неделю после битвы, и не вздумай отвертеться! Алекс смеялся, теперь только глазами. — Всё будет хорошо… Не валяйся, всю пыль соберешь. Наташа нехотя поднялась, дуясь, как маленькая девочка — но при взгляде на Алекса прекратила игру. — Ты устал. Поспи немного, пару часиков. Мы с Ксюшей тебя посторожим. Однако Алекс не сумел заснуть — в гудящей голове всплыли воспоминания вчерашней давности, чёткие, яркие обрывки. Тони модернизировал костюм Паучка, когда Алекс тихо появился в комнате. — Мистер Уолтер! — радостно воскликнул Питер. — До…добрый день! — от волнения мальчик начинал заикаться, он настолько гордился тем, что ему выделили место в рядах супергероев, что всякий раз при появлении старших вытягивался в струнку, как на плацу. А ещё Питер ужасно робел перед Чёрной Вдовой, Старк порой шутил: «Беги, Паучок, твоя восьминогая дьяволица идёт». Соответственно, и Алекс был каким-то небожителем, хотя Уолтер смущался от такого к себя отношения больше, чем паренёк. Вот и теперь, он улыбнулся Паркеру и слегка покраснел под восторженным взглядом. — Добрый день. Тони, можно тебя отвлечь разговором? Я ненадолго. — Конечно, — осторожно ответил Старк, прикидывая, насколько всё серьёзно. Но нет, Алекс, кажется, не сердился. — Я знаю, что случилось… с моим домом. Ну вот, началось. — Но я пришёл не ругаться, — поспешно сказал Алекс. — Просто… Я заметил, что ты меня избегаешь. Не надо. Кругом одни ссоры и…недомолвки, и я не хотел бы быть…очагом возгорания. Тони почувствовал, что становится как будто легче дышать. Словно сердце всё это время было в тисках, а теперь освободилось. — Ты…серьезно сейчас? Серые глаза блеснули искорками смеха. — Ну, я оставлю за собой право как-нибудь ограбить тебя. В качестве компенсации. Тем более, мы с Наташей нашли одно местечко, где можно построить домик. Или купить квартиру. — О, без проблем! — Тони развёл руками. — Могу даже устроить дочку в какой-нибудь ВУЗ, когда подрастёт. — Было бы неплохо. — Значит, никаких дуэлей? Алекс снова улыбнулся, искренне. Он в самом деле не намеревался ни мстить, ни таить злобу — настоящим облегчением было видеть, как несколько напряжённых морщинок на лице Старка разглаживаются. Однако, Уолтер не мог не думать, что дом был подобен плоту: этот самый плот разлетелся в щепки, а их — Алекса, Локи, Мэри и Люсиль — подхватили и разъединили волны широкой быстрой реки. Но эти мысли оставались только мыслями; и потом, Алекс никого, кроме себя, не винил. При этом вина не сковывала движения, а напротив — побуждала исправлять ситуацию. Сейчас не время было плакать по утерянному дома — надо было сплотить команду. За это Алекс и взялся — но потерпел поражение. С первого же упоминания Стива Роджерса Старк поспешил перебить: — Не говори об этом. — Но Тони… — Ни за что! Проси что хочешь, для себя, для Романофф, для Локи… Но о кэпе — ни слова! В голосе Старка явственно прозвучала стальная, несгибая твёрдость. Алекс и без Камня понял, что собеседник не переменит своего решения. Не сейчас. — Хорошо. Извини. Они распрощались, но не так тепло, как хотелось бы. Чувствовалось напряжение. Когда перед Алексом отъехал дверь, Тони крикнул: — Он попросил тебя, да? Уолтер обернулся. — Ты прочитал письмо. Но не ответил, и поэтому он переживает. — Ясно. Ну, ты знаешь, что сказать. Алекс коротко кивнул. Тони сердито откинул в сторону первый попавшийся предмет. — Надо же… Переживает он. Рука сама потянулась за пазуху, подушечки пальцев уколол угол сложенного вчетверо листа. — Мистер Старк? — взволнованный голос Питера ворвался в сознания Тони, как торнадо. — Вам нехорошо? — Всё супер, карапуз, — он знал, что Паркеру такое прозвище не нравится, особенно если рядом Шури. Карие глаза глянули с укоризной. — Извини, вырвалось. Так что у нас с паучьими лапками? — Это Смертоносные Иглы, мы же договорились!.. — Что ж, давай игЛать. — Эй! — Не «эйкай», я тебе всё-таки взрослый. — А шутки у вас — как у дошкольников, — парировал обиженный Питер. *** — Она в дУше, — Локи оглядел присутствующего беглым цепким взглядом. Не особо дружелюбным, но и не враждебным. Баки. Кажется, так его звали. Вот кому не повезло; Локи качал головой, слушая историю Зимнего солдата. Надо признать — не он один, многие инопланетные прожженные воины ужасались. — Будешь ждать? — спросил Барнс, настороженно следя за гостем. Тот кивнул. Опять повисла молчаливая пауза; и снова упала реплика, как камень в воду: — Стив с раннего утра тренируется. — Как она? — Локи повёл головой в сторону двери, за которой раздавался монотонный шум воды. — Плачет, — хмуро ответил Баки. — Но так, чтобы никто не заметил. Надеюсь, ты не добивать её пришёл? «Добивать»? Локи аж задохнулся. Да что себе позволяет этот смертный? Вместо того, чтобы проигнорировать колкую реплику и холодно промолчать, трикстер сказал: — Тебе что за дело? Ты вообще никто, ни мне, ни ей. — Она назвала меня братом, — Баки опустил голову, но не глаза. Набычился. — И я не позволю причинить боль своей сестре. Локи не удержался и возвёл глаза к потолку. Боги, это какая-то эпидемия! Старшие Уолтеры умудрились пополнить семью в геометрической прогрессии за полторы недели. Что будет дальше? Названные дядюшки? Приёмные тётушки? Это как детская игра… Вода умолкла, однако Мэри вышла не сразу — только через пол-часа. За это время ни он, ни Баки не проронили ни слова — друг Капитана читал, изредка шелестя страницами и бросая взгляды на трикстера. Тот осматривался, заложив руки за спину. В комнате было две кровати, больше походящие на широкие скамьи. Или низкие заправленные столы. А вот кровать, угол которой выглядывал из соседнего закутка, казалась намного мягче. Окон не было; по периметру стены стояли стопками книги, вазы, предметы мебели, коробки, пара сундуков, чемоданов, ларцы и шкатулки с бижутерией. На книгах толпились фарфоровые статуэтки, стаканы с карандашами-ручками, блокнотики, записные книжечки, елочные игрушки. На большом томе в платочек была бережно завернута недоделанная кукла Алекса, похожая на калеку без рук и без ног. Рядом, на соседней стопке, лежал свёрток. Дыхание пресеклось, когда глаза выхватили бережно сложенный гобелен с вышитой золотыми нитями львиной головой. Видеть знакомые предметы не на своих местах было… странно. Вещи словно сбежали, сгрудились на вокзале в ожидании поезда. Они потеряли запах, поскучнели, засуетились. Бездомье. Локи казалось, что он привык к этому ощущению. Но оно остро дало о себе знать — именно теперь, при встрече с напоминанием о тёплом гнездышке, в котором, казалось, ничего не страшно и всё можно перетерпеть. Не будь рядом зрителя, Локи позволил бы себе снять маску отстранённости и скуки. Лофт не притронулся почти ни к чему, сдерживая желание оглушить Баки заклятием и запихать человека под кровать. Мэри не одобрит. — Локи! — девушка бросилась брату на шею с такой детской радостью, что трикстеру стало стыдно. Он как-то не расчитывал на столь тёплый приём. — Когда ты пришёл? Верно, давно? Надо было постучать! Она крепко взяла Локи за плечи и отодвинула его, вглядываясь в брата. Тот тоже получил возможность разглядеть девушку. Вода не смыла ни синяков под глазами, ни бледности. Скорее наоборот — из-за намокших потемневших волос кожа казалась мраморной. Но глаза светились прежней добротой, правда, тревоги в них стало больше. И грусти. Это была Мэри. Всё та же Мэри, которая простила своего жестокого брата. Локи вытащил из магического кармана торовы конфеты, потому что сестра никак не хотела отпускать Лофта. — Это к чаю. — Чай, да! Сейчас… — Я поставлю греться воду, — Баки каким-то образом понял, что надо оставить Мэри и Локи вдвоём. Он уже убедился, что от бога Коварства злой выходки не будет, и успокоился. — Почему ты вчера не зашёл? Гадкий, жестокий мальчишка! Как я волновалась… Это была пытка — сидеть и ждать вестей, чтобы потом довольствоваться крохами информации, почти что слухами и теориями. — А как же Алекс? Ты не расспрашивала его? — Да, но… Он был похож на смертельно раненого, — глаза у Мэри заблестели, голос резко стих. Волнение груди под платьем из тонкой ткани показало борьбу с эмоциями. Девушка вернула себе самообладание только тогда, когда Барнс принёс чай. — Спасибо. Спасибо, Баки. Извините меня, я… В последнее время вывести меня из равновесие — легче лёгкого. Нервы совершенно никакие. Алекс и ты… Бедные мои мальчики… Глупые мои мальчики! — Локи улыбнулся с сердитых интонаций. — Почему вы пошли одни, без меня? Уж я бы этим отступникам сказала всё, что думаю! — Это вряд ли бы что-то изменило. — По крайней мере, я хоть увидела бы их глаза! О, я помню, как они славили своего короля и клялись ему в верности именем Адоная. Они предали Алекса, самого лучшего, самого кроткого человека во Вселенной!.. Они предали нас, они предали Адоная… Локи потупился — ни он, ни Алекс, ни Тор не рассказали про отречение самого Локи. Кулон Одинсон положил себе под подушку, и Лофт знал об этом, но не имел духу взять. Он тоже предал. И не мог винить. Поэтому, наверное, не нашёл нужных слов для бунтующих подданных. — …ведь именно Лев венчал нас на царство. И что же? Именно тогда, когда настала нужда, они отступили! И не потому, что боятся — а потому что не хотят. Благополучие и спокойствие — вот что на главном месте, вот мерило всех мерил. Честное слово, их можно понять, но я отказываюсь, отказываюсь!.. — Мэри закрыла уши руками. Её фигурка горестно сгорбилась, и Локи ласково, но крепко обнял сестру, гладя мокрые длинные волосы. Рыдания, вырывающиеся из груди мисс Уолтер, как кипящая вода из-под крышки, стихли, остались вздрагивания. — Мне стыдно, стыдно!.. Я и мылась потому, что хотела на время забыться, успокоиться, остыть… И смыть тот позор, который налип на меня, будто это я предала. Мне кажется, я с ума схожу. — Ну, до меня тебе далеко, — невесело усмехнулся Локи. — А что до отступников — так и мы не беспричастны. Потеряли доверие народа: сперва отречение, потом год изгнания, потом разброд, а после — похищение Люсиль и Адоная. Теперь Лев не даёт никаких указаний, Он словно исчез. Знаешь, что сказали гномы? «Если Адонай так велик, то пусть и побеждает. А мы посидим здесь, и после восславим его». — Безумцы, — прошептала Мэри. — Безумцы… Они громче всех радовались на празднике, и громче всех ропщут, — она выпрямилась и взглянула Локи в глаза. — Неужели и месть не движет ими? Гномы воевали в Асгарде, и великаны шли под знаменем Люсиль… И кентавры, многие из них потеряли своих братьев… — Они ратуют за защиту дома. К этому миру, как и к прочим, они не испытывают ни любви, ни других тёплых чувств. — Но людям Адонай благоволит, и эдрилионцы это знают! — Они не верят Адонаю. Мэри опустила голову. Но на этот раз просто задумалась. — Равор приукрасил ситуацию: нас оставила бОльшая часть, — Локи сделал глоток чая, согреваясь. — Не нужно было никуда идти вовсе: пара птиц перелетело на нашу сторону, да несколько зверей перешли — вот и весь итог. Я даже не смог послать им видения! Моя магия бессильна против магии Льва, которая защищает Его творения. — Однако, ты свиделся со своим войском, — лицо Мэри осветилось улыбкой. — Ледяные Девы остались непоколебимы в своей верности тебе! Хотя они-то как раз тебя весь год не видели. Какая преданность! Локи тоже улыбнулся — его действительно распирало от гордости, но он скрывал свои чувства, потому что они были неуместны на фоне общей мрачной картины. — Надо остановиться, иначе Баки и Стиву ничего не достанется, — Мэри со смешком отодвинула пакет. — Откуда, кстати, у тебя такая вкуснотища? — Ни за что не угадаешь, — Локи ухмыльнулся. — Пожинаю плоды своей недальновидности, — трикстер откашлялся и начал голосом сказочника: — Однажды я решил познакомить Тора с Интернетом… — Это замечательно! — воскликнула Мэри, когда рассказ окончился. — Надеюсь, ты сделал вид, будто не догадываешься… Так, что за лицо? Имей в виду, если мои предположения окажутся верны, я буду весь день учить тебя этикету! — Мэри, мне к Ванде нужно, я итак задержался, — заюлил трикстер, но мисс Уолтер так зыркнула, что Лофт со вздохом растекся по креслу. В этот критический миг Локи спас Барнс, хотя, казалось, оба названных брата не поладили. Может, солдат помог Лофту смыться непредумышленно, однако озорство к темных глазах было слишком заметно. Странные всё-таки существа эти смертные… *** (Святилище-2) — Всё готово, мой господин, — Эбони поклонился хозяину, спетая длинные суставчатые пальцы. — Армия, оружие, корабли… Можем выступать прямо сейчас. — Осталось одно незавершённое дело, — прогудело в ответ. — Мы явимся в Мидгард с Камнем Души. — Какие будут приказания? — Колдун даже сделал шаг вперёд, ловя каждое слово, каждую интонацию. Танос обернулся, его мощную фигуру осветил холодный свет звёзд. — Собери команду, подготовь челнок. Мы отправляемся на Вормир.