АРМАГЕДДОН

(5 лет спустя) Сибирский лес был окутан предвечерними туманами, будто белой вуалью. Осень наложила свой отпечаток даже на вечнозелёные ели и сосны — в воздухе чувствовался дёготь, птицы кликали друг друга печальнее, чем месяц назад. На много миль вокруг не было ни одного жилища — один только домик прятался в тени огромных деревьев, неподалёку от ручья. Дом окружал частокол, через который не могли перебраться лесные хищники. Колья были воткнуты в землю по периметру неправильного прямоугольника, захватывали кусочек ручья, просторную территорию чащи, спускались по холму. Эту грозную стену завершали ворота, тоже из дерева. Сам дом был небольшим, в два этажа; он выглядел уютно, особенно когда в окнах горел тёплый свет. Но вот загадка — не все видели этот огонёк даже при полной темени. Заблудшие путники могли выйти на него, как корабли идут на маяк; но люди лихие, отметившие себе странный дом на карте, после не могли его отыскать. Однако мужчина, появившийся как из ниоткуда, и его напарница, громко жующая яблоко, уверенно шли к воротам. Девчонка лет двеннадцати походила на мужчину и тёмными волосами, и предпочтением зелёного в одежде; только если у него выражение лица было хмурым, то она усмехалась. — Ой, Локи, ну не хандри! — воскликнула девчушка, откидывая в сторону огрызок. Курточка съехала, обнажая загорелое плечо; в холодном свете солнца блеснул металлом протез. — От твоей кислой физии молоко скиснет и хлеб заплесневеет! Взбодрись, мой мрачный друг, мы почти дома… — Ты руку вымыла? — глухо спросил Локи, почти не разжимая тонких губ. Он двинул кистью — и ворота без шума приоткрылись. Люсиль вздохнула и опустила взгляд на вибраниумную конечность. На костяшках бурели кровяные пятнышки. — Иди пока без меня, — буркнула девочка и пошла к ручью; Локи тем временем пересёк двор, не замечая ни новенькой беседки, ни двух рыжих белок, прыгающих с сарая на крышу колодца, потом на дровницу и обратно на сарай. По запаху и по едва слышному шуму он определил, что хозяева дома — а именно хозяева ему и были нужны. Он проник в дом так же бесшумно и так же — не прикасаясь к двери. Прежде, чем переступить порог, прислонился лбом к косяку, несколько раз судорожно втянул в себя в воздух. Получилось успокоиться. Локи прошёл по коридору, щелчком пальцев сняв с себя обувь. Пол был сделан на совесть, и половицы не скрипели. Поэтому Романова, выходящая из душа в одних трусах, о госте узнала только тогда, когда столкнулась с ним нос к носу в коридоре первого этажа. Наташа ахнула, отступив к лестнице; сразу потянулась к кобуре, но на женщине не то что кобуры — штанов не было. Да и противник не нападал — открыл рот, чтобы возмутиться, но вместо этого застыл, уставившись на полные женские груди, соблазнительно качнувшиеся от суматошного шага. — Ты! — яростно выдохнула бывшая шпионка, стыдливо прикрываясь руками. Локи с трудом поднял потемневший взгляд к исказившемуся женскому лицу. — Какого чёрта?!.. Почему-то Наташа не орала — шипела похлеще гадюки. Алекса не хотела тревожить? Локи не стал гадать — громко съязвил: — Мне нравится такая встре… Закончить он не успел, потому что Нат бросилась к нему, зажала рот ладонью и впечатала трикстера в стену. Другой рукой она прижала плечо Локи. Обе руки оказались заняты, и трикстер невольно опустил взгляд. Сглотнул. Наташа опомнилась, отступила. — Дети! Наверху! — опять змеиный шёпот. — Предупреждать надо, прежде чем вламываться без стука! — Это и мой дом тоже! — не остался в долгу Лофт. Его шипение было ещё более ядовитым. — Когда хочу, тогда и прихожу! — Ах, так? — Романова вскинула голову. Рыжие волосы отросли до лопаток, у пробора проступили темно-русые корни. Миг — и белые руки опустились вдоль крутых фигуристы боков, открывая взору обомлевшего мужчины шикарные женские красОты. И — будто чертовке показалось этого мало — она усмехнулась через румян стыда и выпрямила спину. — Ты что творишь? — охрипшим голосом спросил Локи. Кончики пальцев покалывало холодом — так хотелось потрогать это… Мягкое, тёплое, упругое. — Ну как же? — медовым голосом протянула искусительница. — Это и мой дом тоже. Только вот я в нём — хозяйка. И что хочу — то и делаю! — У тебя муж и дети, женщина, — напомнил Локи, а сам залип на прелестях, которые притягивали мужчин также, как Горлума — Кольцо Всевластья. Они стояли, как дураки, и каждый не желал уступать другому. В тот миг, когда напряжение было готово достигнуть наивысшей точки, совсем рядом скрипнула дверь душа. Наташа, злобно зыркнув на Локи, метнулась по лестнице вверх почти бесшумно, как кошка. А спустя пару секунд в коридор выступил Алекс — в штанах и рубахе, но с мокрыми волосами. — Локи?! — воскликнул он радостно. Вот кто был счастлив увидеть трикстера, и тот бы расплылся в довольной улыбке и даже первый шагнул бы с распростёртыми объятиями — но недавний инцидент всё испортил. — Твоя жена ходит голая по дому — это нормально? — спросил Локи, сердито шагая на кухню и скидывай с плеч чёрную кожанку. Ремни звякнули пряжками по деревянной столешнице — надо сказать, практически вся мебель была резная. Заговоренная могущественным магом Локи. — Наташа? Голая?.. — растерянно повторил Алекс. Но он смог быстро взять себя в руки. — Ну, да, она ведь только из душа. — Вы что, вместе мылись? — Локи просто выпал в осадок. Нет, конечно, он всякого насмотрелся за шесть лет в Мидгарде, и знал, что люди способны и не на такое… О, эта раса имела фантастически богатое воображение на такого рода развлечения! Но ведь… Это же Алекс. Как он мог позволить делать с собой такое? — Локи, — с лица мужчины пропало растерянное выражение. — Наташа — моя законная жена. И в том, о чём ты говоришь, нет ничего предосудительного… Он своего добился — собеседник смутился. — Этот дом — гнездо разврата и бесстыдства! — Локи развернулся на пятках и успел увидеть улыбку на губах Романова (Алекс сменил фамилию). — Тебе это кажется забавным?! — Просто я очень рад тебя видеть, Локи, — знакомая обезоруживающая мягкость погасили в трикстере злобу. Плечи под шёлковой темно-изумрудной блузой опустились так внезапно, что из растегнутого ворота выглянул кулон в виде львиной головы. — Было бы чему радоваться, — глухо ответил Локи, мгновенно меняя тон и манеру поведения. Опустился в плетёное кресло. Взгляд он усердно отводил, нервно сплел вместе пальцы, сгорбился. Его тонкая фигура стала ещё тоньше, и выглядел он таким подавленным, что Алекс содрогнулся. Жалость стиснула сердце, и даже холодный вечерний воздух показался тяжёлым и горячим. — Что случилось? — Романов положил обе руки на крепкие, обманчиво-хрупкие плечи. Мышцы под ладонями чуть расслабились. Вместо ответа Локи нервно закусил сгиб пальца. С губ слетел истерический короткий смешок, пойманный сжатыми зубами. — Ничего, просто… Смертные это называют издержками работы. Выбор «работы» младших брата и сестры Алекс и Мэри не одобряли, но не отговаривали. По сути, «дети» занимались тем, чем и раньше, когда изгнанные короли и королевы жили в Норвегии: боролись с преступностью, разоряли бандитские гнёзда. Последние пять лет, правда, Локи с Люсиль взялись за это основательно. После Вакандского сражения двенадцать Ледяных Дев остались со своим королём; все оставшиеся тоже не пожелали возвращаться в Эдрилион. Примкнули к Брунгильде — что, в общем-то, неудивительно. Отряд асгардских Валькирий возродился, и Цитадель нашла сильного защитника, ничем не хуже прежнего, хоть Брунгильда наверняка тосковала по сёстрам. Так вот, Локи стал вожаком своей стаи, и прославился на весь мир — в определённых кругах, разумеется. Однако, к народной славе, которая была у Мстителей, трикстер не стремился; и никто не мог ни поймать Локи, ни даже отыскать ниточки, ведущие к нему. Он исчезал, подобно призраку; ни на кого не работал; нигде, ни на каких камерах не светился. Магия скрывала Люсиль; а Ледяные Девы сами могли спрятаться, потому как ведали Тайной Магией Эдрилиона. Пусть они и «очеловечелись» за 5 лет в Мидгарде. Один раз Охотницы привлекли внимание Ника Фьюри — и тот связывался с Мэри и пытался выйти на одиночных линчивателей, но девушка не могла сказать ничего определённого. Не знала, где могут быть Локи, Люсиль и воительницы; и потом, пришлось бы выдать Алекса. Ведь именно Алекс с помощью Камня Души создал новые Часоходы. «Издержки работы». Романов знал, что скрывала красивая фраза — Адонай предупреждал об этом. Пять лет назад. — Значит, никто из вас не выбрал вернуться в Страну-Второго-Неба? — Адонай обвёл внимательным взглядом Алекса, Локи, Мэри и Люсиль. Так как Лев не упрекал их, они не опустили глаза, только лишь кивнули. Неподалёку стояли Стив и Наташа, последняя держала на руках Ксюшу. Девочка, чувствуя всю серьёзность момента, молчала, лишь изредка тянула ручку ко Льву и вопросительно смотрела на маму. Мама отрицательно качала головой и говорила: «Подожди немного, милая»; Роджерс смотрел на них с ноткой зависти. — Я предвидел подобный исход. Так тому и быть, — продолжил Адонай. — Алекс, Мэри, выбранный вами путь мне известен. Идите по нему спокойно и с радостью, наполняйте светом каждый день ваш, и приумножайте красоту. Локи, Люсиль? Что избрали вы? — Быть на страже красоты, — сразу сказала Люсиль. Они с братом уже всё обсудили. — Мы хотим воевать. — Битвы не для девочек, — улыбнулся Лев, но глаза его заволокла печаль. — Локи? Почему ты молчишь? Трикстер вздрогнул и встал на одно колено. Его примеру последовала и Люсиль. — Благослови, Отец! Благослови на славное дело, которым мы занимались ранее! — Кровопролитие ты называешь славным делом? — Поддонки должны нести наказание. Мучителям надо связывать их жестокие руки. Безумцев надо останавливать и лечить. Я видел зло этого и не только этого мира — и я хочу истребить ядовитую Тьму, которая калечит всё чистое и светлое. — Для этого тебе потребуется истребить очень и очень многих, почти всех людей. В каждом так или иначе засела болезнь, и чистых, здоровых найдётся едва ли с десяток. И ты не сможешь мечом заставить их сделать правильный выбор. — Но надо ведь что-то делать?! — в отчаянии воскликнула Люсиль, и Локи был с нею полностью согласен. Лев кивнул и опустил голову, задумавшись. Потом он распрямился. — Благословение на убийства я не дам, ибо я дал Закон, запрещающий убивать. Преступление, прекращающее жизнь, накладывает страшный отпечаток на душу, и смыть его практически невозможно. — Но ведь Алекс убил Таноса! — почти возмутилась Люсиль. — Алекс защищал свою семью, свой дом и свой народ. А миссия народных мстителей чревата для вас ожесточением и всеобщим страхом перед грозными заступниками. Нельзя возомнить себя карателем и не ослепнуть при этом. Вы ещё не готовы бороться со злом, потому что не познали то, что хотите защищать. На это Локи и Люсиль нечего было возразить. Золотистый глаза посветлели. — Однако, я вижу, вы не отступите. Что ж. Я предупредил вас — дальше вы должны будете отвечать сами за свои поступки. — Но Ты будешь рядом? — быстро спросил Локи, пока Адонай не исчез. — Какой бы выбор я ни сделал? — Всегда так было, есть и будет, моя радость, — напоследок Адонай склонился к уху Локи и шепнул: — Но если станет некуда идти и не у кого спросить совета, иди к брату. Вот и сбылось так, как Лев и сказал. Каждый месяц, либо раз в два месяца Локи наведывался в домик, затерянный в сибирской тайге. Само присутствие Алекса очищало, облегчало, восстанавливало. Душистый чай с мятой, поданный родными руками, тек по напряжённом горлу, растапливал жгучий ком, и трикстер говорил всё смелее и смелее, то переходя на шёпот, то плача, то злорадно смеясь — Алекс слушал, кивал, что-то шептал (это было едва заметно под выросшей бородой). —…Она сбежала от него. От этого монстра, который думал, что может всё! Он нашёл её без труда — свою собственность!.. избил, связал и привёз обратно в своё логово. А там… Там он её насиловал три дня подряд, до обморока! Люсиль подсказала мне идею с зеркалами, через них можно наблюдать за всем…происходящим. Это очень сложное колдовство, но оно так упростило задачу… Я не разрешал Люсиль самой смотреть, только иногда, когда ничего страшного и непотребного быть не должно было. Я вообще стараюсь оградить девчонку от всей…грязи, её это сломает. Она сердится, обижается, и становится иногда просто невыносимой! И свою «профессию» Люсиль не собирается менять ни на что другое. Она…не убивает, конечно же, нет, но ловушки ставит ловчее моего. Настоящая Охотница. Не думаю, что с неё собьет спесь даже замужество, — пошутил Локи, но в следующий миг опять помрачнел. — Так вот, о том скоте — напоследок он изрезал ей лицо — а эта девушка была красавицей, моделью, и не такой, как её подруги. Она была довольно умна, но страх парализовывал… О, как мне знакомо это чувство! Мы нашли ту сволочь через зеркала, когда уже было слишком поздно. Очень быстро нашли — если бы мы только узнали раньше об этом деле, что попало к нам случайно, через троюродную сестру пропавшей девушки. Да и то потому, что сестра напилась в баре и разговорилась… — последнее Локи прошептал, хватаясь за горло и морщась от боли в спине. Иногда у трикстера болели кости — сказывалось воздействие Камня Силы. Танос мог радоваться на том свете, он умудрился покалечить даже полу-йотуна, чья регенерация обгоняла на несколько ступеней живучесть асов. (Кстати, голову Таноса себе забрал новоизбранный корпус Нова. А вот голова Эбони Мо была главным украшением вестибюля Санктум Санкторум, куда Локи иногда наведывался, исключительно для того, чтобы навестить Ванду и проверить её успехи. И позлорадствовать, конечно, но кто без маленьких слабостей.) — Знаешь, я получал удовольствие, когда убивал того типа. Урод. Больной…урод. Поэтому мне ещё паршивее — я знаю, знаю, что он заслужил это, и всё равно плохо мне!!! Почему?! — Убийство раскалывает душу, — тихо сказал Алекс. — Это преступление против Того, Кто создал Жизнь; люди изначально не могут быть…злодеями, и тот человек, о котором ты рассказал, мог быть в своём детстве славным мальчонкой. Но он вырос и сделал свой выбор, сам. Можно обвинять окружение, семью, приятелей — однако он сам виноват. И то, что ты рассказал, ужасно. Что девушка, она жива? — Жива, в больнице. Вот, — Локи протянул Алексу папку. — Это информация о ней. Я хочу, чтобы ты с ней поговорил. Она дважды пыталась покончить с собой. Алекс закрыл глаза, его руки дрогнули. Они немного помолчали. Наконец, Романов встал, зажёг ароматические свечи; по кухне разлился терпкий запах шиповника. Мужчина собрался с духом и осторожно спросил: — Сколько всего? — Девятнадцать, — хрипло обронил Локи и уткнулся в чашку, водя пальцем по ободку. Он почувствовал, как Алекс побледнел; но человек ничего не сказал, обошёл стол, встал за креслом и погладил чёрноволосую голову. Локи чуть повернулся и прижался щекой к тёплому животу. Девятнадцать — столько людей Локи отправил на тот свет за месяц и четыре дня. «Людей» — конечно, громко сказано, но вина всё равно сдавливала грудную клетку. И Алекс ломал эти колючие путы своими мягкими сильными руками — Локи схватил правую ладонь и поцеловал тыльную сторону. Он бы не сделал этого при свидетеле. Знал, что никто не видит этой секундной слабости. Уязвимости. Мягкотелости. Алекс, конечно, не расскажет — за это можно не волноваться… — Ну что ты?.. — Алекс грустно усмехнулся. — Тебе ли мне руки целовать? Всё хорошо, Локи. Всё хорошо, ты дома. Не будем больше об ужасах — расскажи лучше, что Старк? Что Мэри? Что Тор? Локи фыркнул, освобожденно выдыхая. Вытер нос, глаза, щеки, стирая жалкие слёзы. Жизнь заиграла красками, сердце успокоилось — всё это благодаря обыкновенному смертному. — Ты ведь знаешь: к Мэри, а тем паче к Тору я захожу исключительно после визита сюда. Да и последние новости, думаю, ты знаешь. Плодовитости Мэри стоит только позавидовать. Трое маленьких кэпов — и это при том, что миссис Роджерс всегда ходит в платье! Не то что твоя кикимора. — Локи! — Что «Локи»? Это банальные нормы поведения. — Не называй её кикиморой. — Ты ставишь приоритеты в неправильном порядке, глупый смертный, — проворчал трикстер. Но долго сердиться он не мог — серые глаза Алекса лучились смехом, человек просто благоухал уютом и радостью. — Старк… А что будет со Старком? После «тройной» свадьбы в Ваканде он уехал со своей пассией куда-то…не помню даже название места. И у него подрастает дочь. Моргана, кажется. — Морган. — Ага. С остальными вроде тоже всё благополучно. Не то что у нас с Люсиль… Покой нам только сниться. — Но ты не собираешься менять образ жизни? — уточнил Алекс. — Менять? — чёрная бровь изогнулась. — На что, позволь спросить? Я не могу долго быть на одном месте. И размеренная семейная жизнь — не для меня. — Стражи сейчас путешествуют по Галактике, — Романов говорил мягко и ровно, без нажима. — После того, как они разнесли на разные планеты Камень Силы и Камень Реальности, то отправились в свободный полёт. Ты мог бы присоединиться. — Моим Охотницам вряд ли хватит места на корабле Стражей. А без них… Я уже не могу без них. Они стали… дороги мне. — Они не тоскуют по дому? Локи сердито дёрнул плечом. — Случается. Но что толку в нашей тоске? Мы не можем попасть в Эдрилион, Адонай предупредил сразу. — Как и мы, — вздохнул Алекс. — Но я тоже не жалею о принятом решении остаться в Мидгарде. Здесь мой дом. — Адонай не приходил к тебе? — пытливо взглянул на брата Локи. Человек качнул головой. — Странно. Рядом с тобой я вживую ощущаю Его присутствие, — Локи нервно усмехнулся, мол: «Смешно, правда?». Алекс и не думал смеяться. — Я буду делать то, что делал. Но время от времени мне нужно видеть тебя. Алекс кивнул — он не собирался отговаривать Локи бросить свою «работу». Младший, несмотря на жалобы, был в своей стихии, как и Люсиль. — Тор, кстати, меня всё хочет женить на леди Сигюн, — лицо трикстера смешно скривилось. — Конечно, я знаю, откуда дымом пахнет — братец хочет прицепить меня к Асгарду. Запереть в золотую клеть. Хм. Знаешь, я даже рад, что не являюсь сыном Одина. Быть царём уже не кажется мне соблазнительной перспективой. Алекс повертел чашку, гоняя чаинки. — Да, это огромная ответственность. И Тор с нею справился и продолжает справляться отлично. Тебе следует гордиться им. — Я горжусь… И нет, я не буду этого повторять! И только попробуй что-то сказать Тору! Они оба рассеялись. — Хорошо, хорошо. Ни слова. Сам ему скажешь. Пойдём к Ксюше и Насте? Достоевский однажды сказал: «Через детей душа лечится». А тебе именно это сейчас и нужно. — Ну, если Достоевский… Мужчины поднялись по лестнице; Локи, который первоначально сосредоточился исключительно на себе, с удовольствием переключил внимание на обстановку. Этот дом отличался от норвежского, хотя за образец, несомненно, был взят «замок-на-холме». Пахло деревом — так, что горчило на языке. Мягкий полумрак перебивался тёплым жёлтым светом светильников. Локи любовно вёл подушечками пальцев по резным перилам — многое в доме он сделал сам, хотя больше украшал, чем сколачивал мебель. Поэтому Лофт не преувеличивал, говоря о том, что дом — его. Пусть трикстер многое сделал с помощью колдовства. Уже не говоря о том, что он поставил вокруг дома магическую защиту, прячущую родных людей от ока недоброжелателей. Локи пропустил момент, когда они достигли детской — только когда в него врезалось что-то счасливое и радостно вопящее: «Локи! Локи!», он очнулся и опустил вниз глаза. На уровне живота маячила тёмная макушка; вот, Ксюша подняла личико и улыбнулась, демонстрируя отсутствие молочного зубика. Глаза Ксюши стали стального цвета, и обыкновенно она хмурила маленькие бровки. Но сейчас девочка сияла, подпрыгивала, размахивала руками, и две косички-веревочки били её по румяным щечкам. На ковре сидели Наташа и Люсиль, они играли в домино и, видимо, до этого увлечённо разговаривали. Романова, по счастью, была в шортах и свитере, который съехал на бок, оголив белое плечо. На трикстера она глянула уже без открытой агрессии, с усмешкой. Локи в ответ сощурил глаза и демонстративно погладил Ксюшу по голове. Тут позади Наташи качнулась кроватка-ясли, и на трикстера глянули зелёные глаза. Настя, дочь Наташи Романовой, смотрела на незнакомца с невозможно знакомым лукавством, и усмехалась бы, как мать, не будь у малышки во рту соски. *** Хотя дом имел толстые стены, Локи всё равно слышал колыбельную, которую пела Наташа своим дочкам. Песня не мешала — наоборот, трикстеру хотелось разобрать слова; но она навевала грусть, а грустить сейчас Локи не хотел. Он щелкнул пальцами, ставя вокруг себя антизвуковой блок; повернулся на бок, лицом к стене, и попытался заснуть. Он устал. За этот день и в принципе. Однако, когда дрема начала обволакивать разум, Локи проснулся — в комнате кто-то был. Не Алекс — Романов уже пожелал спокойной ночи. Не сумасшедшая невестка. — Люсиль? Ему не ответили — только кто-то издал смешок и, судя по звуку, закрыл рот ладонью. — Люсиль. Что за глупые шутки? — Локи прекрасно видел в темноте, но в том-то и дело, что он не осматривал комнату, даже не повернулся. — Я хочу спать. — Дядя Локи… Вот тут Лофт подскочил. Фигурка Ксении четко выделялась белой ночнушкой. — Ты что тут делаешь? Твоя мать мне… — Тсс! Она ничего не узнает. Идём, Локи, я кое-что покажу тебе. И она выскользнула в коридор. Бесшумно — Лофт мог по достоинству оценить это качество, он сам умел красться тише кошки. Почему он пошёл за девочкой, он не знал. Стало любопытно — чем собралась удивить кроха 6-ти лет от роду тысячелетнее божество? — Идём. Сюда. Осторожно, здесь комод, — шёпоток Ксюши был еле слышен, и его легко можно было принять за ветер. — Что ты задумала? — шикнул Локи. Девочка не ответила. Они поднялись на чердак; лестница была сделана не так давно и не скрипела. Ксюша на цыпочках подошла к пыльному столу, взяла огарочек свечи, вытащила из кармашка коробок со спичками. — Смотри, Локи. Она зажгла свечу и медленно приблизилась к одностворчатому шкафу из тёмного дерева. Трикстер не помнил, чтобы видел этот предмет раньше, хотя почти вся мебель прошла через руки мага. — Смотри, Локи, — повторила Ксения. Её личико в свете маленького пламени казалось совсем маленьким и загадочным, глазки стали больше и блестели. — Никто об этом не знает. Я не говорила никому, даже папе. Она потянулась к ручке в виде львиной головы. У Локи стало сильно биться сердце, он предчувствовал что-то грандиозное, что-то волшебное. В запах пыли и старых вещей проник другой. Жухлой листвы. Ксения потянула дверцу на себя. Сквозь темень ничего не было видно, зато запах лиственной осени усилился раз в десять. И тут… Огонь свечки наклонился и погас, струйка дыма изогнулась причудливым узором. Волосы Ксюши и Локи взметнулись. Ошибки быть не могло — это был порыв ветра. И шёл он, этот ветер, из шкафа. А вдали, в глубине, через кленовые листья и ветви светился огонёк. Фонарный столб. Локи тихо ахнул — а Ксения улыбнулась и приложила к губам пальчик с самым что ни на есть заговорщицким видом. — Никому? — Никому.