Неудовлетворяемый

Из того, на что нужно было обращать внимание – оружие, женские вещи в мужском жилье и наоборот, следы выпивки или курения (привычки полезно запоминать, чтобы потом убедиться, не было ли посторонних), сумки, чемоданы, любая поклажа намекающая на перевоз или торговлю чем-то – Айли ничего не нашла ни с первого, ни с десятого взгляда. Предельно простая удлинённая вглубь комната с токонома*, в которой стоял бонсай, и захламлённый угол, где вещи вперемешку с бумагами, банкнотами, журналами и книгами сползали со стола на два стула, образовывая ненадёжную конструкцию покосившейся башни. Над бонсаем висел свиток с изречением Акутагавы Рюноскэ: «Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно — смешно. Обращаться несерьёзно — опасно». Между заваленным столом и окном, закрытым римской шторой, стоял Накамото Юта. Айли его, конечно, не знала, но раз она пришла к нему и больше тут никого не было, то вроде как всё сходилось. Молодой человек в будничной, неприметной, но чистой и аккуратной одежде – чистота была чем-то таким, приверженность к чему рождалась вперёд самих японцев – смотрел на Айли. Его передние пряди были заведены за уши, чтобы не скрывать лица, и чёрные, густые волосы, заправленные таким образом назад, создавали образ гангстера. «Нет, он не похож на гангстера» - поправила себя девушка, внимательнее вглядевшись в его выражение, черты, глаза. Большие и страстные глаза на непроницаемом, твёрдом лице, полном ума и ненависти. Каждую секунду казалось, что он вот-вот пошевелит хоть одной мышцей, и появится злорадная гримаса, с какими приказывают кого-нибудь убить. Из-за пояса его брюк без стеснения торчал пистолет. - Второй сорт, - прервал Джонни тишину, - но она не насчёт работы. - Что значит «второй сорт»?! – ахнула Айли через плечо. - Значит, что ты старше двадцати пяти – я сейчас разглядел тут, при свете, получше. - А если я старше тридцати, то третий сорт? – нахмурилась она. - У-у, это вообще утиль, - покачал он головой, но, усмехнувшись, опять приблизился, нарушая личное пространство Айли, - но это для клиентов. Меня большие цифры не смущают. Если речь не о килограммах. - Похоже, вас вообще мало что смущает, - отступила она, чтобы он перестал над ней похотливо нависать. - Это ты верно угадала, мадам. - Джонни, - отвлёк и остановил его всё тот же холодный голос, что возвышался, когда они стояли внизу. Айли обернулась к заговорившему. - Простите, не могли бы вы сказать, чтобы он не напирал на меня так? - А ты мне это сказать сама не можешь? – резонно пробасил Джонни. Айли неловко поправила выбившийся локон и нервно хмыкнула: - Вы производите впечатление человека, который не очень-то слушает просьбы женщин. - Ты меня как насквозь видишь! Юта, - посмотрел он тоже на второго, - а она сообразительная такая, да? Явно не в официантки метит. Может, легавая? - Я не легавая, - поспешила заверить Айли. Наверняка с копами у них тут разговор короткий. Юта продолжал смотреть на неё и быть предельно молчаливым, будто бы одним взором спрашивая, чего ради она сюда припёрлась. Глаза у него, стоило заметить, прожигали насквозь, как будто вся воля, вся энергия, все желания его хранились только в них, всё напряжение тела перетекло в искрящийся чёрный взор, пока плечи, руки, спина оставались расслабленными и малоподвижными. С таким взглядом смотрят кровавый финал боёв без правил, сделав огромную ставку. А Юта так просто смотрел на заявившуюся незнакомку. - Я знаю, - изрёк он негромко, и Айли почувствовала, как мурашки бегут по плечам. Она начинала понимать предупреждения Ынхёка. Такое спокойствие, такую опасность излучают только садисты или… или кто ещё? Парни со слишком красивыми глазами? Включив фирменную блондинку, чтобы как-то скрасить, смазать неловкость, Айли честно пробормотала, искусно краснея: - Взгляд у вас адский, конечно. - Я могу его отвести, - неожиданно вежливо предложил Юта и посмотрел на пол, прямо под свои ноги. - Спасибо. Он скрестил на груди руки, как будто ждал у подъезда товарища, поэтому задумался на минуту о чём-то, убивая время. Только ли время он способен был убивать? Слишком вальяжный, слишком изысканный сам, под своей одеждой, которая должна была сгореть от гордости и радости, что её надел Накамото Юта. Рубашка на рукавах чуть натянулась, демонстрируя, что руки крепкие и тренированные. - Не буду ходить вокруг да около – я журналистка, - призналась Айли. Похоже, что искренность тут работает лучше лжи. Если это не рисовка извращенца, который хочет позабавиться с ней, делая вид, что уступчив и услужлив, а на самом деле замышляет ужасное и коварное. - Ах вот что ты за сучка, - поставил руки в бока Джонни, показывая позой недовольство, - ещё нам газетчиков не хватало, ходящих, как к себе домой… - И вы пришли, - перебил его, не поднимая глаз, Юта, - чтобы спросить об убийствах, совершённых за последний год? Чтобы я указал на кого-нибудь, кто это сделал или, если это сделал я, признался бы в этом? - Ну, на самом деле, я думала, что вы поможете мне встретиться с Ямашита Томохисой… Юта резко поднял взгляд, и Айли невольно запнулась. Она едва успела отвыкнуть от этих глаз, поэтому они показались ей ещё больше, чем минуту назад. Ещё злее и жёстче. - А, вы рассчитывали, что Ямашита-сан ответит вам на всё и укажет на виновного? - Не совсем так… - Госпожа Ю-сан, - вдруг обратился Юта, и Айли вздрогнула, с трудом уняв себя, чтобы не задрожать надолго. Она не представлялась! Даже по имени! - Если Ямашита-сан хотел этих смертей, то виновных нет. Если он не хотел их, то виновные тоже умрут. Если Ямашита-сану всё равно на убитых, то всему Токио должно быть всё равно на них. Я ясно выразился? - Откуда… откуда вы меня знаете? – не удержала девушка любопытства. - Я вас не знаю. Но я знаю, что не может быть других журналисток с обручальным кольцом за два миллиона долларов. Разве что королева Испании, но, во-первых, меня бы известили о её приезде, во-вторых, ей за пятьдесят, в-третьих, она больше не работает корреспондентом, в отличие от вас. - Кольцо могло бы быть подделкой, - повертела его на пальце Айли, пряча бриллиант с поля зрения. - Могло бы, - согласился Юта, – тогда бы я сделал другие выводы. - У вас отменное зрение, - улыбнулась она, настроившись на то, чтобы подлизаться и захвалить представителя мафии. Это должно было сработать хоть немного, чтобы он оттаял. Он же способен оттаивать? Что за ледяной принц! Достаточно и ледяного короля, какого Айли увидела в досье на фотографии Ямашита Томохисы. Якудза действительно пугают бесчувственностью лиц. – А вы… знаете обо всём, что происходит в Токио? - Я знаю всё, что нужно. - А что нужно? - То, что важно. - Могу ли я в таком случае спросить, что вам важно? - Что мне важно – не важно, - позволил себе улыбнуться, наконец, Юта, и его острая, колючая ухмылка взметнулась набок так, что сердце Айли забилось чаще. «Господи, давно мне с красивыми мужиками работать не приходилось. Особенно такими вредными!» - подумала она. – Нужно то, что важно людям, стоящим выше меня. - Но трудно же предугадать, что и где случится, значит, нужно знать каждого жителя города. - Я знаю почти всех. Айли удивленно и с недоверием распахнула глаза: - В Токио живут миллионы! Это невозможно. Человек может держать в голове информацию максимум о двухстах пятидесяти личностях. - Выходит, я не человек, - пожал плечами Юта и, расплетя руки на груди, опустил их и сунул в карманы брюк. Он шагнул навстречу. – Могу ли я предложить проводить вас до такси? - Но я… - Вы не сошлись характерами с Джонни, как я понял, - вновь став очень серьёзным, он стянул пиджак с завалов на столе. Под ним оголились толстые стопки денег, ножи и револьверы. А ещё пакеты явно не со стиральным порошком. – Поэтому, чтобы не доставлять вам дискомфорт его навязчивым обществом, провожу вас сам. Джонни, пригляди тут за всем. - Ладно, - лениво бросил тот и плюхнулся на стул, подвинув предварительно на нём хлам. На второй стул, ничего не сдвигая, он закинул ноги в лакированных ботинках. Юта накинул пиджак, галантно выпроваживая Айли вон, пропуская её выйти первой, не касаясь даже окружающей его энергетикой мрачного благородства. Они спустились по знакомой лестнице и оказались в тёмном дворе. - Вы миндальничаете со мной, потому что я жена влиятельного человека? – прямо спросила она. - Это плохо? - Нет. Но если бы я знала, что вы не трогаете и не обижаете любых девушек, а не только тех, за которых есть кому заступиться, было бы лучше. - Госпожа Ю-сан, а вы пытаетесь взять интервью, написать о жизни каждого простого человека или только о преступных элементах, высокопоставленных чиновниках и знаменитостях? Айли прищурилась, оценивая тонкий, но саркастичный намёк с отражающей аналогией. - Это побочные явления профессии. Требование редакций – писать только об интересном. - А сами бы вы стали писать о домохозяйках и слесарях? - Нет, не стала бы, - признала девушка, вздохнув. - Видите, они никому не интересны. Юта повёл её по переулку, но, к изумлению самой Айли, ей не было рядом с ним страшно. То ли потому, что наконец он на неё не смотрел при таком раскладе, то ли потому, что она наивно купилась на его манеры. - Я, может, задам очень глупый вопрос, простите меня за него, но… вы же якудза, верно? Они подошли к той границе между стенами домов, где делалось светло от фонарей с улицы впереди. Юта остановился и взглянул Айли в лицо. Теперь она не просила его отвести взгляд – отворачивалась сама. - А вы как думаете? - Я думаю, что да. - Тогда на этом и остановимся. Прошу, - пошёл он дальше и, стоило ему показаться на улице, встать на тротуаре у края дороги и взглянуть на неё по касательной, как откуда ни возьмись подъехало такси. Юта открыл дверцу перед Айли, но руки не подал – продолжал совершенно не касаться. Склонил спину в характерном японском поклоне и второй раз, напоследок, улыбнулся: - Не повторяйте больше таких опасных ночных прогулок, госпожа Ю-сан. Ночной Токио – это совсем другой город, нежели Токио днём. Айли и моргнуть не успела, как он вновь растворился в темноте переулка. Машина тронулась, и дома стали сдвигаться, выставляя напоказ вывески, рекламные экраны, билборды, огни, витрины. Будто захлопнулся какой-то волшебный сундучок. Вывалилась из шкафа, нагулявшись в Нарнии. Токио опять превратился в шумный мегаполис, где сотни людей шли по обе стороны улицы, разглядывая заведения, входя в них, выходя из них, фотографируясь, разговаривая по телефону, покупая фастфуд. Когда таксист довёз её до дома и она спросила о цене, водитель замахал рукой и заверил, что ничего не нужно. Магия Накамото-сана? Айли одновременно была рада, что всё закончилось благополучно, и в то же время её тяготила безрезультатность своей вылазки. Конечно, чувство самосохранения тоже работало, и тайно следить она бы не рискнула, особенно после того, как Юта показал, какой осведомлённостью обладает криминальный мир Японии. Эх, не будь она женой Ёндже, к ней бы не было такого пристального внимания! Вот так быт и убивает карьеру. Впрочем, этот Юта слишком ушлый, он бы журналистку в ней и так разоблачил, а не будь у неё за спиной такого мужа, может, отдал бы на развлечение этому Джонни. Девушка передёрнулась, поднимаясь домой на лифте. Ещё бы эта озабоченная здоровенная обезьяна поимела её ни за что! Жуть. С другой стороны, только через таких иногда и возможно что-либо выведать… Попивая кофе из «Сабвэя», Айли пересказывала за рабочим столом Ынхёку то, что с ней произошло. Он своим кофе чуть не подавился, не зная, орать или шептать, повторяя услышанное. Он произносил звуки как-то усреднённо, прыгая по громкости, как птица по проводам: - Они тебя отпустили и… что? Ещё и проводили до такси? Ты шутишь? Серьёзно? Нет, ты шутишь! Ты знаешь, что говорят о Накамото? Ты знаешь вообще, какие слухи о нём ходят? Нет, это даже не слухи – есть точные данные… - Да успокойся ты! Естественно, я ничего не знаю, я четвёртый день в Токио! Он, конечно, показался мне сначала пугающим… - Да точно ли ты его видела? Может, это был не он? - Я как могу проверить? У меня нет фотографии Накамото Юты. У тебя есть? - Погоди, где-то был снимок… - Ынхёк спешно перелистал кучу файлов и сайтов в интернете и отправил ссылку напарнице. Та открыла её у себя в компьютере и посмотрела на лицо, которое вчера с ней и говорило. - Да. Он. - Да иди ты! - Соглашусь, он достаточно молод для того, чтоб уже иметь грозную репутацию. - А я тебе говорил, что япошки от рождения долбанутые? Вот и этот псих с пелёнок. Он в шестнадцать уже пятый раз в полицию загремел, в восемнадцать вышел из тюрьмы, в двадцать держал под собой несколько кварталов. Последние лет пять якшается с разными кланами, в основном, конечно, Ямашита, сотрудничая с которым вырос до того места, которое теперь занимает. - Перспективный, трудолюбивый, талантливый, – с иронией поводила головой Айли. - Да, прям жених завидный! – откинулся на спинку Ынхёк, проводя по волосам пальцами. – Ты ушибленная, ей-богу, поэтому с тобой никогда и нельзя было сработаться… У Айли зазвонил мобильный и на экране появилось имя Ёндже. - Всё, заткнись! – бросила она Ынхёку и подняла трубку. – Да, милый? - Привет, я не ошибся, у тебя сейчас обеденный перерыв? - Да, но я никуда не пошла. Сидим в офисе, едим суши, которые принёс курьер. - Налаживаешь с коллегами общение? - Нет, порчу, - засмеялась она, - я с Ынхёком тут теперь работать буду. Помнишь его? Я тебе рассказывала. Мы начинали вместе в Сеуле, потом работали в Нью-Йорке. И вот, снова вместе. - Как Чип и Дэйл? - Скорее Том и Джерри. - Не сказать, что сильно рад рядом с тобой какому-то типу, который знает тебя дольше меня. Я человек не ревнивый… Но будь умницей, пожалуйста. - Кто, я? Я всегда умничка, ты же меня знаешь. Я даже при интервью у своей любимой Скуадра адзурры** никого от счастья в щёку не целовала. А Ынхёку до них ох как далеко. - Эй, я вообще-то здесь, - напомнил тот, - и всё слышу. - Так на это и рассчитано, - прикрыв динамик, съехидничала Айли и вновь вернулась к беседе с мужем: – Ты там как, чего? Что делаешь? - Я только прилетел в Нью-Йорк, сейчас еду в нашу лабораторию исследовательскую. Наверное, буду там ближайшие часов шесть. - Не перегружайся, пожалуйста. Не забывай отдыхать, а то крыша поедет. Ты знаешь, что если быть слишком уж умным, то можно упутешествовать куда-нибудь кукухой, а не самолётом? - Может, я уже? – хохотнул Ёндже. – На что мне экономить силы? Ты же далеко. - Это вопрос решаемый, - расплылась Айли, потягиваясь, и увидела время на своих наручных часах. – Обеденный перерыв заканчивается. Созвонимся вечером, часов через шесть, хорошо? - До связи, целую! - И я тебя! – журналистка положила трубку и допила одним глотком кофе, сдвигая в сторону картонки от съеденного ланча. Надо было возвращаться к работе. - Ну посмотрите на неё, милая Айли, - покривился Ынхёк, - ты какими шаманскими обрядами загнала своих демонов в сокрытые глубины? Ты ж раньше лаяла чаще, чем делала вздох. - Я была неудовлетворённой, - она выглянула из-за экрана, - твои пятиминутки погоды не делали. - Чего?! – он едва не стукнул кулаком по столу. – Нормальный у нас был секс, если тебя что-то и не удовлетворяло, так это безденежье и отсутствие лимузинов. - Ла-адно, - снизошла Айли и махнула рукой, - скажем так, проблема была в частоте. Если бы он весь шёл мне, может, я была бы добрее, но с твоей тягой пометить всю территорию как-то не всегда получалось вспомнить, когда же в последний раз был секс? - А чего это я узнаю об этом столько лет спустя? По мне, девушки не бывают такими же озабоченными, как парни, поэтому не нуждаются в ежедневном сексе. Да у вас ещё эти дни, в них чего делать? - Ой, идти на хрен, например! - поморщилась Айли и подняла папку, выставив её стеной, чтобы не видеть лица Ынхёка сбоку от экрана. – Нашёлся, дворовый Дон Жуан. - Я, между прочим, однажды спал с одной довольно известной дамой… - Уволь от прослушивания этой истории. - У меня было много женщин. - А я тебе о чём? Слишком много. Настолько, что это до сих пор мешает тебе устроить личную жизнь. - Погоди, тогда почему ты подколола дворовым Дон Жуаном, типа у меня было мало девчонок, и я привираю? Айли опустила папку и, перестав печатать черновик статьи, над которой работала, пока не находился материал по убийствам, посмотрела на напарника. - Господи, Ынхёк, я тебе вообще не предъявляю претензий, ты сидишь там сам и додумываешь. Мужчины часто считают, что это женское требование – быть бабником и развратником, словно это делает их крутыми и сексуальными. Нет, крутыми и сексуальными вас делает возможность удовлетворить женщину, и со стороны кажется, что если мужчина часто с кем-то спит, то он сможет. А что на деле? Ни фига такие не могут удовлетворить, а потому они ни круты, ни сексуальны, ни интересны, и ни даже сколько-нибудь приятны на один раз. Всё, давай работать. Ынхёк скорчил надувшуюся мину и, угрюмо замолчав, тоже начал печатать.

***

Сольджуна разбудил звонок телефона. Он всегда предпочитал спать днём, или хотя бы до обеда, чтобы гулять ночью, чтобы проворачивать все дела ночью. Сольджун всегда любил ночь. Пламенно, горячо, страстно, как женщину, в объятья которой постоянно хотелось окунуться. Ночь. От одного этого слова у него кружилась голова, горели подошвы, желающие идти куда-то, перед глазами загорались звёзды. Поэтому при свете он спал. Неинтересно ему было жить днём. И как мужчине, и как гипнотизёру, и как жулику, и как золотому. Что хорошего сделаешь при свете? Особенно дневном. Ночью любая картинка красивее. Обворожительнее. Ещё сильнее манит и пьянит. А поскольку гипнотизёр вообще не пил, то ему оставалось пьянить себя эмоциями. Сольджун скинул с себя плюшевое покрывало, которым укрылся на диване. На нём были кожаные штаны, не снятые, потому что он вымотался, бегая с Джело за двумя уродами, которые волокли какую-то девчонку в тёмный угол. Шустрые были, черти. Шмыгнули в переулки и почти растворились. И растворились бы, если б Токио не был так досконально изучен Сольджуном. Часа через два они с Джело нашли сбежавших и очень долго и доходчиво объясняли, что девушек трогать нехорошо. Потом Сольджун обчистил их карманы. Потом они с Джело гуляли по Гиндзе, спотыкаясь «случайно» о мужчин в дорогих костюмах, и наполняли свои кошельки золотыми часами, цепочками и купюрами. Гипнотизёр не принимал спонсорства от лидеров золотых и строго держался самообеспечения. Он называл себя Робин Гудом и не видел ничего предосудительного в том, чтобы воровать у очень богатых. Очень богатые не обеднеют, а обеднеют, так Сольджун им поможет финансово, отбирая уже у других богатых. В любом случае, до нищеты он ещё никого не довёл. Он потёр веки, приблизив телефон к лицу. Химик. Химик?! С чего бы это? Сольджун принял звонок и поднёс трубку к уху. - Да? - Не занят? – спросил голос Ёндже. - Да я спал… - Прости, что разбудил. - Да ничего. Чего-то хотел? - Попросить тебя кое о чём. - Конечно, слушаю? - Такое дело… Айли сейчас работает в Токио… - Сольджун согнулся, сев, и его глаза распахнулись. Ему показалось, что он ослышался. Спустив ноги с дивана, он остался сидеть, бегая глазами по комнате, которую перестал узнавать. Хотя жил в ней не первый год. - Айли? Причём тут Айли? - Да дослушай! – засмеялся Ёндже. – Просыпайся и включайся. Говорю же – она по работе сейчас в Токио. Я пытался пообещать себе, что не буду соваться в её дела, тем более она уже жаловалась, что моё незримое присутствие её нервирует… - Она знает, что ты?.. - Нет, она имеет в виду мою фамилию и деньги семьи. Поэтому я не хотел подливать масла в огонь, но не могу остаться в стороне, как ни старался. Приглядишь со своими ребятами за ней, Джун? - Чего?! – гипнотизёр поднялся, выпрямившись. – Почему я? - Ну… потому что ты у нас в Токио. С Сунён и Джело… - Вот и позвони Джело, или Сунён. У меня своих дел хватает! - Да лучше тебя никто Японии не знает! У тебя же там куча знакомств и связей, Джун! - Тут дел и без того по горло, а нас в Токио – кот наплакал. Я где возьму людей, чтоб слежку за Айли выставить? Сам я мотаться не буду. Нет-нет, и не проси, Химик, нет! - Джун, да я бы не просил, но, чую я, опять её несёт чёрт знает куда! С её айпишника постоянно сыплются запросы о якудза и токийском криминале. - Перестань контролировать жену и спи спокойно! – не выдержал Сольджун, кружа по комнате. Он никак не мог объяснить Химику, почему его так угнетает и злит эта просьба. Он не мог сказать, почему не может следить за Айли на самом деле. Не может и всё! Они чудесно разъехались в разные концы мира пять лет назад. Почему её принесло именно сюда? Чёрт, чёрт! Но якудза – это серьёзно, он же, действительно, не может оставить Айли без защиты. Не может быть рядом и не может быть далеко. Чёрт, чёрт! - Джун, я всё понимаю, но она, всё-таки, моя жена, и я люблю её… В дверь раздался стук, и Сольджун, осчастливленный, что есть возможность прервать этот разговор, рванулся к выходу, скорее сообщая в телефон: - Ко мне пришли, прости, я перезвоню тебе! – протараторил он и, застёгивая расслабленный на время сна ремень, понёсся к неведомому гостю. – Джело, если это ты, то с меня всё, что попросишь… Он повернул ключ и открыл дверь. Телефон из его руки выпал, грохнувшись о пол. Но не разбился – телефоны золотых были особой прочности. За порогом стояла Айли, приветливо улыбаясь. Сольджун захлопнул дверь обратно. - Твою мать! – схватился он за волосы.