Стая не терпит слабых

— Осторожнее. Давай, не бойся, я здесь.  — Регис, я боюсь!  — Тише. Я же держу тебя. Подожди, я залезу внутрь и помогу тебе зайти.       Регис сложил руки девушки на косяке рамы, а сам быстро юркнул внутрь. Иренка послушно стояла на карнизе, вцепившись в оконную раму так крепко, что еле удалось оторвать.  — Пригни голову чуть ниже, не ударься. Все, отпускай, я тебя держу.       Он подхватил девушку под мышки и втащил в комнату. Маленькое приключение весьма впечатлило ее, она так и дрожала от возбуждения, все еще кутаясь в камзол вампира.       Идея вытащить юную пленницу на крышу дома возникла у него спонтанно. На улицу Иренку выводили редко, в основном, когда у Берты было не слишком много дел, и старуха пребывала в относительно хорошем настроении. И в свой очередной визит Регис предложил немного прогуляться. Разумеется, всей красоты ночного города, что открывалась даже с небольшой высоты, она видеть не могла, но все равно восхищенно водила головой по сторонам, ловя разные звуки. То было едва слышное пыхтение печных труб, лай бродячих собак, громкое чириканье сверчков, чавканье грязи под сапогами королевской гвардии и еще множество других составляющих городской симфонии. Она не видела восхитительного лунного света, которому Регис не без удовольствия подставил лицо. Прохладный ночной воздух, пусть даже слегка подкопченный дымом, приносил ощущение покоя и уюта. Вампир без сожаления расстался с камзолом, чтобы закутать в него начавшую зябнуть приятельницу.  — Как тебе променад, мазель? — с улыбкой спросил он, застегивая пуговицы. — Сильно замерзла?  — Ой, было так здорово! — хихикнула в ответ Иренка, копошившаяся в одеяле. — А ты еще сводишь меня на крышу?  — Свожу, маленькая. Если получится, я позову рыжую вечерницу, сможешь ее погладить.  — А это кто?  — Это такая летучая мышка. У нее коричневатая шерсть, мягкая-мягкая. Сможешь ее погладить.       Глаза Иренки стали еще шире.  — Летучая мышь! А они разве не кусаются? Я слышала, что эти мыши пьют кровь.  — Не пьют. Они едят насекомых. А тебя она не укусит, я ее попрошу.  — Я буду очень ждать!       Ее почти детский восторг будил в груди давным-давно забытое ощущение. Так было в далеком детстве, когда Детлафф впервые смог взлететь. Регис радовался за младшего собрата как за себя самого, и то же самое он ощущал теперь, рядом с несостоявшейся жертвой. Как мало прошло времени, всего-то пара недель, а она уже стала ему как сестра. К черту эти принципы — он сам волен выбирать, что делать. Вампирская забава наконец-то снова начала доставлять ему веселье, но не совсем то, какое предполагалось.  — Все, теперь спать.  — Угу.       Но девчушка не спешила укладываться. Снова выбралась из-под одеяла, подсела ближе. Вид у нее был весьма смущенный, на бледных щеках даже заиграл легкий румянец.  — Эмиель, — зашептала она. — А можно мне потрогать твое лицо? Хочу знать, как ты выглядишь.  — Хорошо, давай. Только глаз мне не выткни.  — Не выткну. Но лучше закрой.       Регис подчинился. По лицу невесомо заскользили тонкие пальчики, тщательно изучавшие каждый дюйм. Прошлись по широкому лбу, надбровным дугам, аккуратно обогнули глаза. Порхнули по носу, скулам, очень деликатно скользнули по тонким губам.       Иренка опустила руки, несколько секунд сидела молча, хлопая ресницами.  — Ты… — она как будто зарделась едва заметным румянцем, — ты очень красивый. Я представила у себя в голове. А какого цвета твои волосы?  — Черные. И глаза черные.  — Здорово, — она мечтательно вздохнула. — Как жаль, что я тебя не вижу… Хотя, может быть, так даже лучше.  — Почему?  — Потому что меня потом все равно выдали бы замуж за какого-нибудь купца или вельможу, а я бы всю жизнь потом вспоминала прекрасного вампира с черными, как ночь, глазами, который так и не сподобился меня укусить.       Он не удержался и прыснул со смеху. Ее слова напомнили ему одну книжицу, прочитанную в лавке со скуки. В ней рассказывалась донельзя сопливая и слезливая история невзрачной девчушки по имени Изабелла, в которую влюбился молодой вампир. Был там и волколак, тоже жаждавший любви этой самой девицы, и вампирский клан, и прочие нелепости, вроде группового секса, от описания которого и вовсе волосы вставали дыбом. И все мрачно-романтичные чудовища желали ту самую Изабеллу… Кончилось все дело совсем уж абсурдной беременностью главной героини. Читая это творение, принадлежавшее перу некой амбициозной баронессы, Регис в голос хохотал, пока никто не слышал, а после сделал вывод, что муж этой самой баронессы явно уделял жене слишком мало времени.       Смешок его быстро оборвался, когда прохладные ладони девушки коснулись его щек, и сразу после этого Иренка поцеловала его. Совсем не так, как можно было бы от нее ожидать, — сначала скромно, сдержанно, а после, уже немного осмелев, более чувственно, увлекая все больше и больше. Внутри все перекувыркнулось. И вместо того, чтобы остановить девушку, он чуть было не поддался, не то из любопытства, не то из-за чего-то иного. Но все же взял себя в руки и мягко отстранил ее.  — Ты что творишь?  — А что такого? Я думала, ты видишь, что нравишься мне.  — Ты тоже мне нравишься, но немного не так. Ты для меня как младшая сестра. К тому же, у меня есть женщина, и она довольно ревнива. Даже если бы мы с тобой были одного вида, она бы просто так этого не оставила.       Иренка возмущенно фыркнула.  — Ох… Мне стоило догадаться. Конечно, кому нужна никчемная человеческая девка, еще и слепая!  — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я говорю как есть. К тому же, между нами ничего не может быть, ведь я чудовище. И, раз уж на то пошло, молода ты для меня. Сама подумай, это…  — Между прочим, я могла бы уже замужем быть, — она дернула плечиком. — И уж лучше чудовище, чем тот, кто меня этому научил.  — А кто тебя… Подожди-ка.       На первом этаже слышались негромкие мужские голоса. О чем они говорили, Регис не разобрал, но дружелюбный тон подсказывал, что эти двое были хорошими друзьями, если и вовсе не родственниками. В столь позднее время в доме вряд ли бы стали принимать гостей, и потому напрашивался вывод, что второй вариант был верным. Вскоре голоса смолкли, а через некоторое время по ступенькам начал кто-то подниматься.  — Сюда идут, — тихо проговорил Регис.       Глаза Иренки испуганно расширились.  — Это Маркус, мой дядя!  — Это плохо?  — Очень! Это он меня научил. И всему остальному тоже.       От неожиданности вампир на мгновение потерял дар речи.  — Всему остальному?! Это чему же?  — А ты сам подумай! Потом все расскажу. А теперь уходи, пока он тебя не увидел.       Регис чувствовал, что его вот-вот стошнит. Страх Иренки перед пресловутым родственником наводил на мысли, чему тот ее научил, и явно против воли самой девушки. В ногтях сильно зазудело — вот-вот вырастут когти. Пришлось до крови закусить губу, чтобы удержать себя в руках и не пойти выкашивать весь их поганый дом. Он и представить не мог, что слепота была не самым страшным событием в жизни девушки.  — Убью сукина сына! — зашипел Регис.  — Нельзя! Уходи! Уходи, пожалуйста!  — Я не дам ему к тебе притронуться.  — И как мне объяснить труп в своей комнате? Уходи же, уходи!  — Не паникуй. Я кое-что придумал. Лезь под кровать и чтобы ни звука, поняла?       Маркус Гевольт довольно мурлыкал себе под нос, отсчитывая последние шаги к комнате племянницы. Внутри все уже полнилось сладким ожиданием, фантазия разогрела тело лучше любой ласки, так что долго ночная забава не продлится. Конечно, было бы просто волшебно получить девчонку хотя бы на один день, чтобы не пришлось шептать себе под нос, чтобы не пришлось зажимать ей рот и оборачиваться на каждый шорох в доме. Но брат отказывался отправлять к нему дочь-калеку. Вряд ли он о чем-то подозревал, просто не хотел, чтобы Иренку лишний раз видели на людях, поскольку давным-давно был пущен слух, что ее отправили куда-то в Элландер на излечение.       Маркус замер перед самой дверью, снова прислушался. В доме стояла тишина, даже кошелка Берта уже мирно посапывала в своей каморке. Наконец-то можно войти. Плоть уже изнывала от неудержимого желания выплеснуться нездоровой страстью.  — Иреночка, зайчик мой, — вполголоса пропел Маркус, плотно закрыв за собой дверь. — Дядюшка соскучился, моя хорошая.       Портьеры на кровати были почти полностью задернуты, и лишь самая ближняя к двери оставалась открытой. На пестрых простынях клубочком свернулось тело, с головой закутанное в одеяло, едва заметное из-за мрака, сотворенного занавесями. Маркусу показалось, что Иренка стала куда больше, но это вполне могло быть нагромождение подушек. В прохладные ночи многие любили обкладываться ими, если рядом не было теплого бока второй половины.  — Иреночка, девочка моя милая, — пропел Маркус. Он мягко присел на край постели и потянулся к голове племянницы, чтобы, как и всегда, разбудить ее поглаживанием по щеке.       Девушка спала на правом боку, спиной к двери, а потому он никак не мог видеть ее лица. Она что-то недовольно проворчала во сне, и голос ее прозвучал как-то неестественно. Маркус не придал этому большого значения.  — Проснись, девочка, — Маркус коснулся ее плеча. — Я по тебе соскучился… Как же я по тебе соскучился, солнышко мое.       Он медленно разворачивал к себе лежащую девушку, попутно запустив руку под просторный халат. Терпеть уже становилось невозможным.       И вот, наконец, он развернул к себе любимую племянницу… Чтобы лицезреть перед собой смертельно бледное лицо мужчины тридцати лет. Черный бакенбарды, крупный нос и антрацитовые глаза делали его отдаленно похожим на коршуна.  — И я по тебе соскучилась, — низко прошипел незнакомец, и чернота полностью залила его глаза. — Поцелуй меня, дядюшка.       Заорать Маркус не успел — движение незнакомца было сильным и быстрым. Он почувствовал, как на губах сомкнулись невероятно острые зубы, и боль разорвала его сознание. Томительное возбуждение сменилось кромешным ужасом. Мужчина все не отпускал, продолжая грызть его губы и глотать горячие струйки крови. Затем он оттолкнул его, скидывая одеяло, перехватил за горло ладонью и крепко стиснул, задавив рвавшийся наружу крик.  — Мой голос, — раздалось у Маркуса в голове, хотя человек в элегантном черном камзоле не размыкал перемазанных кровь губ. — Слышишь только мой голос.       В голове зашумело, защелкало, и тело словно стало ватным и податливым. Таинственный человек в черном убрал руку с его горла, слез с кровати. Между ними оставалось не больше локтя.  — Сколько ты уже ходишь сюда? — жестко спросил он. От его голоса по телу бежали мурашки.  — Не… Не помню, — язык Маркуса заплетался.  — Кто знает об этом? Отец Иренки в курсе твоих похождений?  — Н-нет…       Незнакомец приблизился настолько, что кончик его носа почти коснулся лица. Маркусу хотелось бежать, бежать подальше со всех ног от этого монстра. Но ноги отказывались повиноваться, и оставалось только смотреть в залитые чернотой глаза. Эти жуткие, кошмарные глаза, в которых не было ничего, кроме смерти.  — Ты больше никогда сюда не вернешься, — эхом раздалось в голове. — Никогда не тронешь девочку снова. Никому не расскажешь, что с тобой произошло, и кого ты здесь видел. А теперь пошел вон.       Мысли напоминали густой кисель, ворочались вяло и мучительно. Маркус не помнил, как сошел вниз, до гостевой комнаты, где обычно жил во время визитов в дом брата. Сильно болели разорванные губы, вкус крови вызывал тошноту. Он добрел до роскошной постели, грузно сел и остался сидеть до рассвета.       Наутро он так и не смог объяснить потрясенным домочадцам, что же с ним случилось.  — И давно он к тебе ходит?  — Кажется, мне было двенадцать или около того. Грудь начала расти, и все, дядюшка решил, что пора мне узнать, что такое секс. Мне кажется, он больной.       Регис сидел в изголовье кровати, откинувшись на стену. Иренка лежала головой на его коленях, отвернувшись в сторону. Тонкая бретелька ее ночной рубашки сползла по белому плечу, чуть приоткрывая маленькую аккуратную грудь. Стараясь не смотреть туда, Регис поправил тесемку.  — Конечно, больной, — подтвердил он. — Ты говорила кому-нибудь?  — Говорила, — со вздохом ответила девушка. — Маме сказала. Она ответила, что мне все приснилось, что это мои фантазии, ведь я взрослею, становлюсь женщиной. Сказала папе. В ответ он разбил мне нос, за то, что клевещу на его родного брата. И добавил, что если я не закрою свой рот, то он выгонит меня на улицу, побираться. Пришлось терпеть. Раньше Маркус редко приходил, где-то раз в полгода, пока жил в Спалле. А потом перебрался сюда, мол, торговля здесь идет лучше. И начал захаживать почти каждый месяц.       Стало тихо. За окном немного посветлело — близился рассвет. Уже совсем скоро в предместьях запоют петухи, проснутся от своих снов люди, чтобы начать новый день. Здесь же кошмарный сон заканчиваться все не желал.  — Теперь я понимаю, что с тобой не так, — Регис сглотнул. Слова комом встали в горле, не желая выходить. Пришлось их буквально выдирать из глотки. — Ты знаешь, что беременна?       В ответ он услышал невеселое хмыканье.  — Догадывалась. Я хоть слепая, но не глупая. И время ощущаю. Уже поняла, что что-то не так. А как ты узнал?  — По крови. Когда в самую первую ночь попробовал всего лишь каплю. Не додумался, что за странный привкус. Только сейчас дошло.  — Как удобно, — Иренка улыбнулась. — Ты мог бы на этом зарабатывать. Стать лекарем и угадывать болезни по одной только капле крови.  — Боюсь, я бы слишком быстро сорвался и кого-нибудь загрыз. Давай лучше поговорим о тебе. Пока срок маленький, с этим еще можно справиться. Если ты сама хочешь, конечно.  — Как?  — Я мог бы сделать зелье, которое избавит тебя от плода. Но должен сказать, что это будет не слишком приятно. Несколько дней будешь чувствовать себя довольно плохо. Если ты готова мне довериться, то…       Девушка поднялась, откинула назад волосы, после развернулась и оседлала его бедра. Регис напрягся. Отчего-то он почувствовал себя загнанным в угол. И это чувство только усилилось, когда груди коснулись ладони девушки. Он чуть провела ими вверх и легонько сжала его плечи.  — Регис, — ее невидящий взгляд был направлен прямо ему в глаза. — Как бы странно это ни звучало, но сейчас ты самый близкий мне человек. Я сделаю все, что скажешь. Конечно, я этого хочу! Как мне объяснять такое семье?!       Она обняла его, прижавшись всем своим худеньким телом, и уткнулась в шею. По воле внутреннего порыва он сделал то же самое в ответ.       Человек. Она назвала его человеком. Это было бы очень мило, если бы не пара сотен загубленных жизней на его счету. Загубленных не ради защиты себя или кого-то, а так, для забавы. А тут она, наивная девочка, совсем как в той глупой книжке. И как она вообще сумела почувствовать в нем что-то человеческое?       Появившись в ее комнате впервые, Регис решил отложить убийство до момента, как выяснится причина странного вкуса ее крови. И в очередной раз он утвердился в решении отказаться от этой идеи вообще. Был человек, куда больше заслуживавший смерти, чем она. И если Проншеса это не устроит, то пусть он идет вместе со стаей на все четыре стороны.  — Иренка, — снова заговорил он, — ты хочешь, чтобы твой дядя умер?  — Нет, — глухо проговорила девушка. Но прежде, чем его окончательно взяла оторопь от такого решения, она продолжила, — я хочу, чтобы умерли они все. Кроме Агнетки. Она всегда была добра ко мне.  — Маленькая кровожадная человечишка.       Он ощутил сильный порыв искренней любви к девушке. Не той, что испытывал к Лилит. Брукса была его половинкой, его партнершей, идеалом. Настоящим доказательством того, что он уже вырос из детских игр Проншеса и компании и больше не нуждался в бахвальстве перед остальными сородичами. Что же до Иренки — это была целая гамма, целая палитра разных оттенков чувств, названия которым Регис затруднялся дать. Желание защищать, оберегать ее, хоть как-то восстановить справедливость для девочки, на которую пал злой рок.       Когда Иренка снова его поцеловала, он ответил. Потому что не мог иначе выразить то, что ощущал, что наконец-то обрело форму и сложилось в голове в цельный образ. У любви множество оттенков и форм.       Ласки девушки становились все настойчивее, все чувственнее. Она скинула с плеч бретельки ночной сорочки, и та упала бесформенной тканью. Теплая нега затягивала все сильнее, разгоняла кровь и будила хищнические инстинкты. Нежное чувство единения грозило вот-вот перерасти в нечто совсем иное.       Очнулся Регис в тот момент, когда Иренка сложила его ладони на маленьких холмиках своей груди. Вместе с нахлынувшим возбуждением вскинулось чувство стыда и ужаса и пробудило задремавший рассудок.  — Перестань, — мягко, но твердо попросил он. — Я же сказал, этого не будет.  — Ну пожалуйста, — шепотом взмолилась девушка, не прекращая плавных движений бедрами. — Я хочу узнать каково это — по желанию, а не по принуждению… Ты первый, кого я хочу сама.       Вампиры порой заводили любовников среди людей, но во всех известных Регису случаях, это было простой кормежкой. Влюбленную жертву не нужно загонять, рвать на части — она сама добровольно подставляет шею, после не замечает укусов, а кровь очарованного становится настоящим нектаром. И дело оставалось лишь за малым — за собственной сдержанностью, чтобы не взять больше, чем нужно.       Соблазн был велик. Он мог получить больше, чем заслуживал, и больше, чем должен был взять. Одно дело готовые на все альпы и бруксы, а здесь настоящая экзотика — совсем еще юная девица, еще и беременная. Это могло стать просто уникальным случаем во всей их компании. А Лилит… Лилит либо смирится, либо пожалуется Ориане и пойдет дальше искать свое счастье.       «Великий Демиург, о чем я только думаю», — пронеслось в голове.       Глаза застлало зеленой пеленой отвращения к самому себе. Уже через мгновение Регис стоял у приоткрытого окна. Иренка, испуганная столь неожиданным исчезновением, растерянно водила руками по сторонам, видимо, пытаясь его найти.  — Регис? — позвала она. — Ты еще здесь?  — Скоро рассветет, тебе лучше лечь спать, — как можно нейтральнее произнес Регис, не оборачиваясь.  — Не уходи, пожалуйста…  — Я вернусь через пару дней, принесу зелье. Дядя больше к тебе не придет. До встречи, Иренка.       Покинув дом семьи Гевольтов, Регис еще долго летал над городом в попытках прийти в себя. Его одолевало смятение и невыносимая тоска. Страшно хотелось напиться, хотя после той ссоры с Детлаффом Регис очень старался сдерживаться. Его тогда сильно задели слова приятеля о том, что он начал спиваться. Но внутренний голос упорно твердил что-то там о палке о двух концах. Мол, если ты начал жалеть девочку, не двулично ли будет лететь и пить какого-нибудь бедолагу, которому просто не повезет попасться на глаза вампиру.       Для Иренки вопрос с дядей был решен окончательно. Маркус Гевольт должен был умереть, расплатиться кровью за все свои деяния. И так стоило больших усилий сдержаться и не прикончить его на месте.       Беспокоило вампира и другое — жители дома не смогут оставить без внимания страшную рану на лице гостя. Но причиненная ему боль была заслуженной, и вместе с тем лишь малой толикой того, что Маркус Гевольт должен был получить. Регис одновременно и гордился, и злился на себя, поскольку это наверняка поставит семейство на уши. Наверняка и кровь на пол попала. Еще этот ведьмак… Не исключено, что он начнет крутиться вокруг этого дома.       Жажде крови срочно требовалась альтернатива. И то ли от эмоциональной встряски, то ли от свежего воздуха взбудораженный мозг подкинул одно решение. Регис передумал нападать на запримеченного в подворотне пьянчугу и приземлился в неприметном тупичке. Выпрямился, расправил плечи, отряхнул камзол от невидимых пылинок и направился к соседнему дому, на фасаде которого красовались прибитые лосиные рога, а потемневшая от времени вывеска сообщала название корчмы — «Сохатый».       Низушек-травник копался в своих закромах, бормоча под нос названный заказ. Регис перечитывал свой список. Он не заметил, что кончик пера, который он задумчиво покусывал, уже превратился в труху и неприятно скрипел на зубах.  — Тэк-с, — травник, наконец, вышел из угла, где хранил все свое сырье. — Адонис, галега лекарственная, календула, пижма, спорынья, ясенец белый…       Он разложил на прилавке пучки сушеных трав.  — Интересный набор, сударь, — усмехнулся он. — Что, супруга преподнесла сюрприз?  — М?  — Я говорю, нежданное пополнение? Все травы, что Вы назвали, с абортирующим эффектом.       На мгновение Регис стушевался, но вовремя взял себя в руки.  — Нет, — строго ответил он. — Это для моей знакомой. Приплод нежелательный. Ее изнасиловали.       Коротышка-блондин удивленно вскинул брови и слегка покраснел.  — Вот беда, — он почесал в затылке мохнатой рукой. — Проклятый город. Никакого порядка… Стража всю ночь гремит своими железяками под окнами. А толку-то?  — Вы абсолютно правы, господин Руйтек. Анис в наличии?  — Да, где-то был.  — Унцию, будьте любезны.  — Сию минуту, милсдарь. Благо, в городе появился ведьмак, — низушек ловко взобрался по маленькой лесенке и принялся шарить на полке с мешочками. — Уж он-то должен навести порядок. Что ни день, то новое несчастье. То эта зверюга треклятущая по большакам шастает, людей грызет. Представляете, помощника моего заела, сука такая! Ох, простите, простите… Да где же этот анис? А еще слыхали? Пару недель назад в Старых Липках вомпер напал!  — Не может быть, — Регис даже не старался изобразить удивление. Чего нового мог ему об этом рассказать травник, если он сам был при том нападении? Никакого нападения, собственно, и не было. Немного попугали местных, пролетели на бреющем полете над парой девок. А Проншес одного мужика перепугал, что тот провалился в собственный сортир, на котором его вампир и застал. Пить его, разумеется, никто не стал, да и не собирался. Это была лишь шутка.  — Может, господин мой, еще как может, — заверил его торговец, найдя заветный мешочек. — Тут полторы осталось, возьмете?  — Возьму. Еще мне нужен набор флаконов с плотными пробками и небольшой котел.  — Так, флаконы вот они, котел, котел… Вам под зелья, я верно понимаю? Сейчас будет. Я к чему про ведьмака-то заговорил. Вот мы говорим «чудовище, чудовище»… А ведь эта гадина, что по лесам шлындает, она же только ради жратвы людей-то дерет. А человек вроде тварь разумная, а на брата своего из-за любой мелочи нападает. Вы не подумайте, я не только людей имею ввиду!       Он испуганно округлил глаза и воззрился на покупателя. Но Региса вопросы расизма между смертными не трогали. Низушек удовлетворился равнодушным молчанием в ответ и продолжил:  — В общем, зверюга никогда не снасильничает того, кого поймает, это ж тогда больная тварюга-то получается. Так что ведьмак и в городе бы не повредил, потому как порой человек пострашнее любого вомпера или гуля будет.       Насколько же ты прав, маленький нелюдь, подумал Регис. Чудовища в своем большинстве одержимы лишь жаждой голода или жажды, и лишь редкие виды охотились ради удовлетворения иных потребностей. Регис не пытался отрицать, что сам принадлежал тем самым редким видам. Жажда крови была знакома ему и его собратьям, но не являлась необходимостью. В большей степени они утоляли жажду эмоций. Оттуда и брали свои корни их жестокие бессмысленные забавы. Были еще и гаркаины, которые могли убить просто ради убийства. Они не просто пили кровь, но еще и разрывали тела на куски, измазываясь ошметками. Большинство вампиров вообще не убивали свои жертвы. Подоив корову лишь раз, хозяин не пустит ее на мясо, так же поступали и они. Но никогда в забавах кровососов не было сексуального насилия, это считалось абсолютной низостью. Среди своих так же — вампирши умели за себя постоять, и попытка взять женщину силой могла окончиться весьма плачевно. И ведь куда почетнее впечатлить ее.  — За все тридцать крон, пожалуйста, — огласил сумму низушек и водрузил на прилавок тяжелый котелок. — Я бы посоветовал взять пару пучков сенны, у нее тоже довольно неплохой эффект. Господин Зайбрахт, наш уважаемый лекарь, берет ее довольно частенько.  — В тех случаях, когда пациент страдает непроходимостью, — холодно отозвался Регис и отдал травнику мешочек с монетами. — Сенна имеет крайне неприятный побочный эффект. А точнее, это ее основное назначение.  — Это, конечно, не мое дело, но Вам не кажется, что весь этот набор трав немного избыточен?  — Я пока что в своем уме. У меня нет времени лишний раз бегать за пучком недостающей травы, если ее вдруг не окажется под рукой.  — Ну что Вы, милсдарь! Ничуть не сомневался в… Позвольте дать совет. Из всего, что Вы взяли, я бы рекомендовал спорынью. В сочетании с календулой будет наиболее щадящий для организма эффект. Двоюродная бабка моей кузины частенько это зелье в бордель продавала. Сами знаете, у них издержки профессии…  — Премного благодарен. Приму к сведению.  — Доброго Вам дня, сударь.       Резкая смена полумрака лавки на яркий солнечный свет вызвала у него резь в глазах. Регис на мгновение остановился, зажмурился, чтобы сморгнуть выступившие слезы, а после услышал неприятный хриплый голос.  — Что, не рад солнышку?       Слева что-то завозилось, и с лавки поднялась громадная фигура с двумя торчащими за спиной мечами. От него пахло потом, как своим, так и лошадиным, мускусом и давно подсохшей кровью. На поясе ведьмака Регис приметил острый крюк, прикрепленный к поясу. На нем еще совсем недавно болталась голова единственной в Ривии, Лирии и Спалле мули.  — У меня чувствительные глаза, — нейтрально отозвался вампир, никак не выдав неприятного удивления. — Чем могу помочь, сударь ведьмак?       Взгляд кошачьих глаз был пристальный, тяжелый и крайне раздражал. Но он его выдержал с достоинством.       Серебряный медальон в виде головы медведя отбросил яркий блик на солнце. Регис едва заметно усмехнулся. Побрякушка, которая должна предупреждать хозяина о присутствии магии, даже не шелохнулась. Сам же вампир стоял в тени дома, а потому ведьмак мог любоваться им хоть до посинения.  — Что делает помощник книготорговца в лавке травника в знойный полдень? — спросил Хродгейр из Дорве, шагнув назад. — Сегодня выходной?  — Раз в город приехал ведьмак, то всем резко перехотелось болеть? — отпарировал Регис. — Представьте себе, господин убийца монстров, страдаю весьма неприятным недугом, а на работу нужно вернуться как можно скорее. А Вы, позвольте спросить, что здесь забыли? Вам не дает покоя моя персона? — И что же за недуг такой? Воспаление хитрости? — осклабился тот и сделал шаг назад. — Да, двухстороннее, — вампир растянул губы в приторной улыбке, не показывая зубов. — Вы не ответили на мой вопрос. Какое Вам дело до меня? Нравлюсь? В таком случае прошу простить, моя дама меня не уступит.       До границы тени и солнца оставалась как раз пара шагов. И настырный ведьмак снова вознамерился выманить его на свет, чтобы лицезреть отсутствие тени.       Слова Региса явно не понравились назойливому преследователю, это было видно по заигравшим желвакам на его лице. Даже самый маленький намек на нетрадиционную связь у большинства людей вызывал гнев, негодование, смущение и другие негативные эмоции. Срабатывало почти всегда, когда нужно было отделаться от нежелательного собеседника.  — Храни меня Фрейя от подобного. Ингредиенты для зелий кончились. Нострикс, грибы-шибальцы, волокна хана и лепестки чемерицы.  — В таком случае лучше поспешить, господин ведьмак. В знойный полдень на перечисленные Вами травы может быть много желающих. Всех благ.       Крутанувшись на каблуках, Регис зашагал прочь, все так же в тени домов. Только через десяток шагов он заметил, что пальцы его крепко стискивали ремень торбы, куда были уложены закупленные травы. До дома он решил пройти окольными путями, на тот случай, если охотник на монстров надумает пойти следом.       Вода в котелке булькала и плевалась. По комнате плыл густой травяной аромат, перебивавший запах сырости и плесневелых стен. Регис закатал рукав, сунул руку в очаг и аккуратно разгреб угли под котелком в стороны, чтобы уменьшить жар. Зелье уже было почти готово, осталось выдержать его, не допуская кипения. Вампир помешал варево стеклянной палочкой. Бурление затихло и постепенно улеглось. Еще несколько минут — и можно будет снять с огня.       Регис бросил взгляд в сторону рабочего стола под маленьким чердачным окном. Детлафф так и не вернулся после той ссоры. Все его инструменты, заготовки, баночки с красками и лаками уже покрылись слоем пыли. Выглядело это довольно удручающе. Раз за разом возвращаясь в памяти к тому дню, когда они с приятелем поцапались, Регис все больше убеждался в том, что Детлафф все-таки был прав. Он уже подспудно ощущал, что столь обожаемые им друзья за спиной что-то замышляют. Неужели все из-за этого дурацкого спора? Конечно, может быть, он просто себя накручивал. Подумаешь, один раз не позвали на сборище, это не причина впадать в паранойю. Но червячок сомнений все равно ворочался где-то в области солнечного сплетения.       Внизу раздались шаги. Регис вскочил на ноги. Неужели ведьмак все-таки выследил его? Вампир схватил один из купленных флаконов, зачерпнул зелье, как можно плотнее вогнал пробку и опрокинул содержимое котелка на угли. В очаге резко пыхнуло, поднялось небольшое облачко пепла и пара. Спрятав флакон в щель между кирпичами, он исчез и затаился.       Шаги уже звучали на лестнице. Регис набрал в грудь воздуха, готовый атаковать незваного гостя. Но, завидев знакомое лицо, беззвучно выдохнул.       Рудольф вошел в комнату, осмотрелся и скептически цокнул языком.  — Ну и дыра, — буркнул себе под нос.  — Во всяком случае, лучше того погреба, где сидишь ты и Проншес, — отозвался Регис, появляясь перед другом.  — О, вот ты где. От кого прячешься?  — Я не ждал гостей. И тебя не приглашал, насколько помню.       Радости от появления другого вампира он не испытал. Одно лишь раздражение.  — О-хо-хо, — усмехнулся Руди. — Ты стал почти как твой озлобленный дружок, Детти.  — Не зови его так. И к слову, про приглашения… — Регис достал спрятанный ранее флакон с зельем, взболтал и спрятал за пазуху. — Вы решили вытурить меня из компании, я смотрю? Раз не утруждаетесь звать меня. Я вам на хвост наступил?       Руди старательно изображал, что не понимает, о чем речь, а после так же неубедительно сделал вид, что догадался.  — А, это… Так все спонтанно вышло, ты уж извини.  — Очень спонтанно, — саркастично отозвался Регис. — Мою девушку вы спонтанно позвали, а меня нет.  — Ну что ты, как детеныш, честное слово. Обиделся? Я же сказал — извини.  — Говори, чего хотел и проваливай. Я занят.       Руди провел рукой по волосам, стянутым бечевкой в тугой хвост, шагнул дальше в комнату и присел на покрытый пылью стул.  — Да я просто забежал, проведать. Проншес говорит, ты нервный какой-то стал в последнее время. Мол, у тебя какие-то проблемы с твоим пари.  — Что еще болтает Проншес?  — Ну, что ты не можешь убить людишку, которая тебе выпала. Или не хочешь.  — А ваше ли это гулье дело? — огрызнулся Регис. — Вроде как каждый сам разбирается, а остальные не суют свой нос. Видишь это? — он продемонстрировал флакон. — Это лекарство. Девочка больна, ее нужно вылечить.  — Зачем?  — Потому что не хочу пить больную.  — Слушай, — Руди почесал в затылке. — Там Хагмар уже вовсю рвется тебе подсобить. Сам же знаешь, ему что чумной больной, что король, лишь бы с ног валило. Он не привередлив. Так что, если у тебя с этим проблемы…       Регис так плотно стиснул зубы, что клыки заломило.  — Если он хоть на стае подойдет к дому Гевольтов, хоть пальцем тронет девочку, проблемы будут у него. Его ошметки будут собирать по всему Континенту и регенерировать всем племенем. Так ему и передай.       Приятель еле слышно хмыкнул, снова почесал в затылке. Его присутствие в доме раздражало все сильнее и сильнее. Уж лучше бы, в самом деле, заявился ведьмак, его хотя бы можно было порвать на части и отомстить за Аглаю.  — Регис, друг, — Рудольф поднялся, старательно отряхнулся от пыли и подошел к нему. — Не нужно так нервничать. У тебя вон травок полно, попей чего-нибудь, успокойся. Я ведь просто поговорить пришел, а ты сразу зубы показываешь. Мы же волнуемся о тебе.       Когда его рука легла на плечо, терпение лопнуло окончательно. Регис брезгливым движением стряхнул ее. Волнуются они, как же. Что-то под всем этим крылось, это очевидно. Быть может, Проншес позавидовал тому, что Королева Ночи выбрала не его? Или почуял конкуренцию? А теперь засылает шпионов, чтобы выбрать подходящий момент для укуса исподтишка.  — Руди, — тихо проговорил Регис. — Уйди. Оставь меня в покое.       Тот вздохнул, довольно притворно.  — Как скажешь, как скажешь, — миролюбиво согласился он. — Уже ухожу. Просто смотри, до полнолуния уже осталось не так долго.  — Я помню. И передай всем, что это будет моя последняя игра. Я выхожу.  — Серьезно? Почему?  — Да потому что скучно мне. Сколько мы уже играем? Десять, пятнадцать лет? Это все, на что нас хватает? Хотя знаешь, мне плевать, на что хватает вас, а по мне так уже пора взрослеть. Нам жить среди людей, Руди, нам нужно постигать этот мир, а не просто сосать из него кровь. Мы не вернемся домой. И знаешь, вчера я выяснил, что люди весьма преуспели в алкогольных напитках, в голову бьет не хуже крови. Тот же самогон, например. Прекрасная альтернатива. А теперь все, дуй отсюда. У меня еще много дел.       Непонимание на лице Рудольфа мешалось с неприкрытой брезгливостью. Эмиель сделал вид, что не заметил, как у того дернулась верхняя губа.  — Каких, например?  — Пошел вон! — не выдержав, взорвался Регис. — Свали уже!       К счастью, Рудольф больше ничего не сказал, только скорчил разочарованную гримасу. Желая уйти с достоинством, он сделал несколько шагов назад, обратился в туман и выпорхнул в приоткрытое чердачное окно.       Оставшись в одиночестве, Регис с яростным рыком двинул кулаком в стену и обрушил на себя приличный кусок ветхой штукатурки, оказавшись покрытым толстым слоем крошек.       Двуличная скотина. Если бы Иренка все это слышала… Какого черта он все еще обещает им убить девочку, если решил, что не станет этого делать? Ведь это никак не избавляет от проблемы, все только становится хуже. Голову словно сдавило стальным обручем, и Регис приложил ладони к вискам.       Нельзя усидеть на двух стульях. Глупо тешить себя надеждой, что их устроит убийство Маркуса Гевольта вместо Иренки. Нельзя угодить и стае, и себе самому. Выбор придется делать, если не придумать какой-то выход. Как вообще незатейливая игра превратилась в настоящий кошмар?