Стая не терпит слабых

      Детлафф тащил за собой брыкающегося и сквернословящего товарища и гадал, что же могло вывести его из себя настолько, что он чуть не нарушил самый главный закон Кодекса. Регис рвался назад, нес какую-то околесицу, глаза его метались из стороны в сторону — все выглядело так, будто он в раз лишился рассудка. Детлафф не пытался с ним заговорить, понимая, что ничего путного не добьется. Для начала нужно было привести его в чувство.       Не застав старшего приятеля дома, он догадался, где тот может быть. На старое капище Детлафф не пошел бы ни под каким предлогом, знал, что все закончится как обычно, но в это полнолуние его не оставляло дурное предчувствие. Как будто невесомый шепоток откуда-то из-за спины требовал явиться к большому костру. Как оказалось, не зря.       Он хотел подойти к Регису сразу. Злость после той ссоры уже давно утихла, и отрицать тоску по лучшему другу было глупо. Но стоило только увидеть, с каким лицом тот явился, в грудь словно уперлась невидимая ладонь. Тем более что Проншес сразу же выскочил, как чертик из шкатулки, и утащил его в свой кружок.       Но то, что произошло дальше, даже его, любителя показать зубы, повергло в шок. И никто даже не пытался остановить обезумевшего Региса. Подумаешь, подрались два вампира, которых друг от друга не оторвать. Подумаешь, один бы убил другого и был бы изгнан. Детлафф же такого допустить не мог, как бы он ни был против этой губительной дружбы.       Впереди шумела пока еще невидимая за деревьями и кустарниками река, пробившая себе путь сквозь бурелом. Регис в очередной раз рванулся назад, и Детлафф сильнее стиснул пальцы на воротнике его подранного когтями камзола. Его удивляло то, что приятель даже не пытался улететь, словно начисто забыл о своих способностях. Тем лучше для него.       В бурлящий поток они вошли вместе. Воды стало уже по пояс, и тогда Детлафф сильно толкнул Региса в спину, а после надавил на плечи, заставив пробыть некоторое время в воде. Пошли пузыри.  — Булькай, булькай, — сквозь зубы пробормотал Детлафф. — Тебе полезно будет.       После ослабил хватку, и Регис вынырнул, судорожно хватая ртом воздух. Дав ему маленькую передышку, Детлафф макнул его снова.  — Вот сейчас даже жаль, что мы почти не чувствуем ни жара, ни холода.  — Пусти, скотина! — Регис снова показался над водой.  — Это кто еще из нас скотина, — хладнокровно отозвался Детлафф. — Грязный, как свинья, так хоть отмоешься. Ныряй давай.       Сочтя экзекуцию достаточной, он выволок фыркающего собрата на берег, а после залепил ему звонкую пощечину, такую сильную, что Региса крутануло в сторону. Поток несвязной брани прекратился, и тот замер, часто дыша и держась за щеку.  — За что? — только и спросил Эмиель.  — Очнулся, наконец-то. А как еще тебя в чувство привести? Ты же невменяемый. Вроде не обожратый, а чушь несешь, как будто в делирий впал.  — Да насрать мне, что ты думаешь! Вы все заодно! Сукины дети… Ненавижу…  — Я тебе сейчас еще раз врежу. Ты, кретин, понимаешь, что чуть не натворил?  — Он все подстроил, ты понимаешь?! Они все сговорились! За моей спиной!  — Понятно, — Детлафф раздраженно выдохнул. — Сейчас летим домой. Хоть на локоть от меня отстанешь — потом пеняй на себя. Слышал меня?       Он взял его за плечи и сильно встряхнул.  — Ты меня слышал, Регис?  — Слышал, — огрызнулся тот.  — Уже что-то. Все, домой.       В дом они пробрались без происшествий. Под окнами о чем-то ругались двое пьяниц, но их перебранка мешала не больше, чем шуршание мыши где-то в стене.       Притащив Региса в логово, Детлафф первым делом заставил того раздеться. Проншес неслабо его подрал, но если от ран уже не осталось и следа, то верхняя одежда пришла в негодность. Утром можно будет отправиться за заменой.       Выглядел Эмиель довольно жалко — мокрый насквозь, в волосах запутались кусочки древесины и травы, затравленный взгляд, как будто он вот-вот заплачет. Скорчившись на своей лежанке, он снова начал что-то бормотать себе под нос, как будто вообще не замечая приятеля. Детлафф тоже стащил с себя плащ и штаны, скинул сапоги, в которых тоже хлюпала вода, оставшись только в исподнем и свободной темно-синей рубахе.  — Это все было специально… Они все это сделали специально. Проншес, вероломная свинья, все продумал с самого начала.  — Что продумал? — Детлафф выжимал свои вещи от речной воды. — Что ты там опять несешь?  — Он хотел от меня избавиться. Они все этого хотели. Сговорились за моей спиной, как падальщики, улыбались мне в лицо, а сами… Я видел, как они смотрели на меня. Я все видел в их глазах. Предатели! Подонки! Сучье семя…  — Говори тише, все слышно же.       Но тот снова впал в какой-то транс, вцепился себе в волосы, принялся метаться, хихикать, как одержимый, а после и вовсе вгрызся в собственное запястье. Брызнула кровь.  — Да твою же за ногу! Прекрати!       Подскочив к нему, Детлафф оседлал его бедра, схватил за запястья, широко развел их и придавил к лежанке. От запаха крови отчего-то стало тоскливо. Им овладела невыразимая жалость к собрату. Он догадывался, что произошло, и почему Регис сорвался. Дело было не в перепитой крови — запах едва чувствовался. Ему, Детлаффу, не привыкать к одиночеству, а этот без компании впадал в уныние. Стая была для него важна, пусть даже такая паршивая. И, несмотря на эти идиотские забавы с пуганием крестьян, на бесконечные попойки, Детлафф все равно его любил. Ведь это был вампир, который по собственному желанию давным-давно взял над маленьким отщепенцем опеку, заменив старшего брата. Учил скрываться среди людских детей, не выдавать свою натуру, помог освоить искусство гипноза. Пытался свести его с другими вампирами, чтобы тот не чувствовал себя отвергнутым.  — Успокойся, Эмиель! Все уже кончилось.  — Ты тоже, такой же, — его голос натягивался струной, становился все громче и злее. — Ты бросил меня, сбежал, как последняя сучка! Я нуждался в тебе, ты…  — Теперь я здесь. Я не один из них, я тебя не брошу. Да утихни ты уже!       Все без толку. Еще немного, и соседи услышат крики в заброшенном доме, а после можно ждать гостей. Этого допускать было нельзя. Но и заткнуть рот крикуну тоже нечем, руки заняты. Не бить же его снова, в самом деле.       В голову Детлаффа пришла безумная мысль.  — Надеюсь, утром ты об этом не вспомнишь, — пробормотал он, удерживая брыкающееся под собой тело.       Он прижался ртом к губам Региса. Тот еще что-то пытался мычать, но быстро затих. Детлафф ждал, что острые зубы приятеля пустят ему кровь, но вместо этого Регис ответил ему самым настоящим поцелуем.       «Замечательно. Сам умом тронулся, и меня туда же потащил», — подумал Детлафф, наблюдая, как маленькая слезинка катится с уголка черного, как агат, глаза приятеля.       Регис больше не дергался, не пытался его с себя скинуть, полностью сдавшись на милость победителя. Сжатые в кулаки ладони раскрылись. Только дыхание осталось все таким же неровным, сбитым, и ощущалось, как в худой груди яростно бьется сердце.       Детлафф отстранился почти с сожалением. Не хватало, чтобы вся эта вакханалия переросла в нечто такое, после чего оба не смогут смотреть друг другу в глаза. В таком состоянии с этим бонвиваном, рухнувшим со своего пьедестала, можно было делать что угодно.  — Ну и сволочь же ты, — Детлафф отпустил запястья друга, поднялся и ушел на свою постель.       Он смотрел на подсыхающую кровь на своей ладони и думал. Думал о том, что видел на капище. О той околесице, что нес Регис. О противоестественном поцелуе, не вызвавшем отвращения. И о том, что ему несказанно повезло вернуться именно сегодня, а не днем позже.       Когда он снова бросил взгляд на друга, заметил, что тот уже спал. Вокруг стало тихо, даже забулдыги за окном наконец-то разошлись по домам.       Едва слышный голосок в голове подсказывал, что он все сделал правильно.       Утром он проснулся тогда, когда солнце уже щедро разлило свои лучи по покатым крышам домов, и принялся одеваться. Застегивая плащ, заметил, что Регис наблюдает за ним, приоткрыв один мутный глаз.  — Куда ты собираешься? — спросил он, еле ворочая языком.  — Надо же, смотрите, кто заговорил, — Детлафф даже не посмотрел на него. — Тебе нужна новая одежда. Неслабо вы вчера друг друга подрали. Заодно зайду к твоему работодателю, скажу, что ты болеешь. Из дома ни ногой, понял?  — Детлафф?  — Ну, чего еще?  — Вчера у королевского вельможи Агастоса Гевольта умерла дочь. Я хочу знать, что стало с телом.  — Зачем тебе это?  — Я хочу знать.  — Посмотрим.       Регис ничего не ответил и уткнулся лицом в подушку.       Первым делом Детлафф навестил книготорговца. Тот, услышав весьма убедительную историю о внезапно свалившейся на его помощника хворобе, искренне посочувствовал и пообещал не вычитывать этот день из жалования. После книжной лавки Детлафф все-таки рискнул заглянуть в морг. Конечно, постороннего коронер бы не впустил, но вампир улучил момент и, невидимый, скользнул в открытую медиком дверь.       Внутри сильно пахло разложением и формалином. В тяжелом свечном свете трупы, вскрытые и только что привезенные, выглядели еще отвратнее. Синий от сивухи пьяница, избитая до смерти проститутка, бандит с редкими зубами, получивший перо между ребер. Все не то. Возможно, было еще слишком рано.       Детлафф не прогадал, решив подождать пару часов. Когда в мертвецкую внесли тело молодой девушки с ярко выделявшимися проколами на шее, он сразу понял, что это именно та, о ком спрашивал Регис. Его поразило выражение лица покойной — умиротворенное, даже счастливое.  — Еще одна? — спросил коронер. Его голос доносился глухо из-за закрытой маски с длинным клювоподобным носом, делавшей своего обладателя похожим на птицу.  — Им скоро можно будет выделять отдельное кладбище, — отозвался патологоанатом, носивший такую же маску. — Так и что с ней? Как обычно?  — Да. Вскрыть, составить протокол, потом пробить сердце колом и отделить голову от тела. Но перед погребением привести все в приличный вид.  — Суеверия… Это же город, столица, мать ее, а не какое-то засратое село.  — Наше дело маленькое. Деньги заплачены? Заплачены. Похороны завтра на закате. Смотри, чтобы все было готово.       «Регис наверняка захочет прийти на похороны», — подумал Детлафф. — «Об остальном ему знать не нужно».       Мертвецкую он покинул через маленькое, забранное толстой решеткой окошко под самым потолком. И стоило ему выйти из подворотни, где он принял человеческий вид, как сразу же налетел на женщину в плотной накидке с надвинутым на голову капюшоном.  — Прошу прощения, — бросил он, устремляясь дальше.  — Детлафф?       Он обернулся. Из-под капюшона на грудь женщины струились волосы, отдававшие рябиново-красным, и виднелась пара блестящих черных глаз.  — Лилит. Рад встрече.  — Взаимно, — она подошла ближе. — Не знала, что ты вернулся.  — Я приехал вчера. Разве тебя не было в лесу?  — Не было. Ориана сказала, вчера там что-то случилось. Ты не видел Региса?  — Видел. Он сейчас дома.  — С ним все хорошо? Я бы хотела его увидеть.  — Лучше не стоит. С ним все в порядке, но нужен отдых. Немного сорвался.       Брукса заметно поникла.  — Я беспокоюсь за него. В последнее время он вел себя странно. Был такой задумчивый и… печальный. Думаю, это все его дружки. Они даже меня начали бесить.  — Не тебя одну. Слушай… Приходи завтра на городское кладбище, на закате. Там и встретитесь.  — Хорошо, я непременно приду. Спасибо, Детлафф.       Она поправила капюшон и уже было двинулась дальше, но он окликнул ее снова.  — Лилит!       Вампирка обернулась.  — Мне бы пригодилась твоя помощь. Не пройдешься со мной до портного?       Проснувшись во второй раз, он обнаружил, что уже далеко за полдень. Но даже после долгого сна во всем теле дребезжала отвратительная слабость. Чувствовал себя он преотвратно, как будто его прожевал и выплюнул некий монстр, размером не меньше городской ратуши. Даже голову было тяжело оторвать от подушки.       Скрипя зубами, Регис все же заставил себя подняться и сесть.       На табурете рядом он обнаружил сверток с новой одеждой, разумеется, все черного цвета. Детлафф сидел на своей лежанке, полностью погруженный в решение очередной головоломки собственного изготовления. Его пальцы методично нажимали на разные выступы причудливой конструкции, и та складывалась то в одну форму, то в другую.  — Спасибо, — буркнул Регис, облачаясь в новое одеяние.  — Не за что. Я воду сменил. Умойся, а то на пугало похож.       Вслед за телом начинали оживать и эмоции. Возвратившиеся воспоминания больно жалили, но вызывали не ярость, а невыносимую тоску.  — Для начала — доброе утро, — Детлафф отложил шкатулку. — Точнее, уже день. Господин Нивьен передает тебе привет и желает скорейшего выздоровления и выхода на работу.  — Очень любезно с его стороны. Ты был в морге?  — Был.       Регис поморщился от тупой ноющей боли в висках.  — И? — он принялся растирать их пальцами.  — Похороны завтра на закате. И я встретил Лилит, она за тебя волнуется. Я сказал ей, чтобы тоже туда пришла.  — Лилит! Значит, ее вчера все-таки не было… Спасибо, Детт. Что с телом? Ты его видел?  — Видел. Тело как тело. Ничего они с ней не сделали.       Подспудно Регис догадывался, что приятель ему солгал. Незачем вообще было посылать его в морг. Теперь, когда рассудок пришел в норму, он осознавал, что труп убитого вампиром, не закопают просто так.  — Ты где был? — голос прозвучал хрипло, и Регис попытался откашляться. — Весь этот месяц.  — О, а вот теперь мы с тобой поговорим. До меня дело дойдет, не волнуйся. Сначала ты выкладывай, все с самого начала.       Спорить Регис не стал и послушно изложил все, что помнил, видел и знал. Друг слушал, не перебивая и даже не пытаясь язвить.  — Так и что в итоге? — спросил он, когда повествование дошло до прошлого вечера.  — Я убил Иренку, — Регис ощутил цепкую хватку слез на горле. — Она сама меня попросила.  — И за это ты себя ненавидишь?  — Из-за меня все к этому пришло. Я ведь даже был готов просто отказаться от своего пари. Но из-за этого чертового зелья…       Он с силой потер лицо ладонями.  — А если бы ты не дал его ей?  — Она была бы жива.  — С ребенком от родственника, который бы все отрицал. Думаешь, тогда бы ее не обвинили в колдовстве или связи с тобой? Кстати, вы не…  — Нет! Как тебе такое вообще в голову пришло?  — Я просто спросил. Регис, откинь эмоции и подумай еще раз. Девушка была беременна еще до встречи с тобой. Даже если бы вы не встретились, это бы никуда не делось. Родня все равно спустила бы на нее всех собак.  — Но она была бы жива.  — Ты сам сказал, что это не жизнь. Сидит девушка одна в комнате, внезапно беременеет, не видя мужчин. Какая первая мысль у людей? Ты ведь прекрасно это знаешь. А потом приходит священник, оголтелый фанатик-извращенец, и вырывает ей груди раскаленными щипцами, говоря, что изгоняет из нее нечистую силу. Такого бы ты ей пожелал?  — Нет, конечно. Все равно все это несправедливо, Детт. Не заслужила она всего этого.  — Иренка умерла на руках существа, которое о ней заботилось, скрасило ее и без того безрадостную жизнь. Я видел ее лицо, Эмиель. Она прекрасно понимала, что делала, и ничуть не жалеет, где бы сейчас ни была.       Регис тяжело вздохнул.  — Ты поступил человечно, как бы странно это ни звучало, — резонно заметил Детлафф. — И перестань себя за это говнить.  — Люди… Они такие хрупкие, но при том они так склонны к саморазрушению. В смысле, не только самих себя, но и ближних. И мне жаль их. Они как будто не понимают своей недолговечности, не осознают, что делают, — Эмиель запустил пальцы в только что зачесанные волосы, снова превратив их в кромешный беспорядок. — Иногда мне кажется, что моя голова вот-вот разорвется. Но даже если это случится, то все эти мысли, эти змеи, что там клубятся, никуда не денутся. Я… Я хочу исчезнуть ото всех. Забиться в самую глубокую нору, закрыть глаза, заткнуть уши, не чувствовать этой тошноты. Я так устал за это время! Меня разрывает на части, и я не знаю, как быть. Если бы только можно было выблевать всю эту грязь, наглотаться ледяной воды из горного источника, лишь бы избавиться от всех этих чувств. Неужели… Неужели так будет всегда, Детлафф? Я ведь даже не смогу оборвать свою жизнь, если станет совсем невмоготу. Получается, мы заложники собственного бессмертия? Ну, что ты так смотришь? Тоже хочешь назвать меня соплежуем и нытиком?  — Нет, — просто ответил Детлафф. — Регис, почему мне должно быть стыдно за то, что я ненавижу людей и многих из своих сородичей? Почему тебе должно быть стыдно за жалость к девочке? Кому и что ты должен? Проншесу? А с чего ради? Я могу еще долго задавать эти вопросы. И, между прочим, я тебя предупреждал, — Детлафф наставил на него палец. — Никогда ты им другом не был.  — Я и подумать не мог, что они сговорятся за моей спиной. Выставили меня на посмешище…  — Сговорятся? О чем? Проншес никак не мог знать заранее, что ты пожалеешь девочку. Не впадай в паранойю. А вот насчет давления и травли — вот это уже похоже на правду. Сомневаюсь, что там завязана вся ваша кодла: у Хагмара на уме только кровь, у Руди мозгов, как у буханки хлеба. Проншес вполне мог почуять в тебе конкурента, особенно после того, как Лилит выбрала тебя. В стае многие на зависть изошли, не сомневайся. Вспомни себя — ты же раньше вообще с девушкой заговорить не мог, предварительно не накатив. А тут тебе досталась Королева Ночи. Ты дал слабину, и твой дружок решил этим воспользоваться.       Угрюмый, ядовитый Детлафф, а как же хорошо, что он снова дома. Регис осознал, насколько соскучился по его злым колючим глазам и постоянному ворчанию. Он был уверен — пусть Детлафф сколько угодно топорщит свои шипы, как заправский альгуль, от него никогда не будет удара в спину. Он, скорее, подставит свою.  — Детлафф, я хочу извиниться за свои слова. За то, что послал тогда. Мне чертовски тебя не хватало. Ты был прав во всем.  — Давай без этих зефирностей.       Детлафф поднялся со своего места, пересел за стол и принялся стряхивать пыль с инструментов и заготовок. Регис тоже поднялся, слегка пошатнулся, но устоял на ногах. Хрустнули затекшие суставы.  — Теперь ты должен мне историю, — сказал он, садясь на стоявший у лежанки табурет. — Где ты был все это время? Кстати, я видел, что ты забрал солдатика. Подарил его тому мальчишке?       Лицо друга заметно помрачнело.  — Нет, — бросил он. — Не успел. Некому уже было дарить.  — То есть?  — Того мальчика задрала Лирийская Зверюга. Когда я попытался его найти, то нашел лишь рыдающих родственников у его дома. Начал расспрашивать и узнал, что днем ранее мальчик вместе с матерью пошел в лес, за ягодой. А на следующий день от них нашли только обглоданные кости и клочки одежды, по которым и опознали. Я сразу же отправился искать эту тварь. Оказалось, это был бес, очень хитрая и сильная особь, в самом расцвете сил. Он постоянно перебирался с места на место, иногда возвращаясь обратно. В общем, путал охотников, что пытались его найти. Даже меня он умудрился несколько раз сбить со следа. Но я его нашел, причем, совсем рядом. Он как раз вернулся на старое место охоты. Знай я заранее, то просто бы сидел и ждал, пока он появится в округе. Ты бы видел его, Регис! Махина размером с дом. Стоило только подумать о том, что последние секунды своей жизни тот малец встретил в зубах этой туши… — Детлафф нервно дернул головой. — Ты даже представить не можешь, что я тогда ощутил. Выносливая была скотина, долго сдыхать не хотел. Но я рассек ему горло и смотрел, как он истекает кровью. Потом пробил ему сердце. Неподалеку оттуда шел караван, торговцы всякой дрянью. Я заприметил на одном возу изукрашенный кинжал, побрякушку, стащил его и кинул к ногам бродяги, что спал в кустах в сотне шагов от того места, где я дрался с бесом.  — А люди решили, что это он убил Зверюгу.  — Так было удобно всем. Мне слава не нужна, Эмиель. По крайней мере, теперь мальчишка упокоится в мире. Я нашел его могилу на городском кладбище и там оставил солдатика. Я не такой эмпат, как ты. Во мне нет такой выдержки и терпения. Мной двигала только ненависть. Но теперь она улеглась. Меня не гложет чувство несправедливости, потому что я отомстил. Кто знает, может, если ты убьешь чудовище, тебе тоже станет легче?       Убить чудовище… Ведь именно об этом она просила его в ту ночь, когда он навсегда отвадил Маркуса от ее комнаты. Как можно было об этом забыть?       И тогда он вспомнил еще кое-что, что показалось ему горячечным бредом, плодом воспаленного истерикой сознания.  — Детлафф, — Регис оперся локтем о стол и попытался заглянуть приятелю в лицо. — Ты что, вчера меня поцеловал?       Ледяные глаза чуть расширились, и в них мелькнул испуг. Всего на мгновение.  — Вообще-то, я пытался тебя заткнуть, — небрежно отозвался он, продолжая орудовать кистью, тем самым стараясь скрыть дрожь в пальцах. — Ты орал, как умалишенный, а у меня руки заняты были. Так что это ты меня поцеловал. Только вот понять бы еще какого хрена.       Повисло неловкое молчание.  — Я был на эмоциях, — все же нашелся Регис. — Кроме того, я действительно рад, что ты вернулся. Вот и выразил это так, как получилось. Люди так делают.  — На эмоциях, значит. И что, мне теперь всегда ожидать такой херни, когда ты перепсихуешь? И вообще, так целуются влюбленные, баран.  — Я вложил в это иной смысл. Надеюсь, ты его понял. Не хотел тебя оскорбить, извини. Ты в самом деле мне дорог, как друг, как личность, а не потому что я ищу в тебе партнера. Лилит вполне справляется с этой ролью.       Детлафф отложил широкую кисть, которой смахивал пыль с очередной фигурки.  — Понесло, понесло! — проворчал он. — Все я понял. Но больше так не делай, хорошо? И давай не говорить об этом вслух. Никогда.  — Тебе что, стыдно? Я не заметил, чтобы ты сильно возмущался.  — Могу начать прямо сейчас. Слушай, ты мой друг, и я тоже тебя люблю, в хорошем смысле. И заткнись уже, пожалуйста.       Стыда Регис не испытывал от слова «совсем». Молодость прощает многое, даже подобные эксперименты. Любая молодежь познает себя так же, как окружающий мир. Взять, к примеру, его самого. До недавних пор сочувствие к людям было для него чем-то абсурдным и смешным. Быть может, даже о себе самом ему не известно еще очень многое. Да и Детлафф как-то уж нервно реагировал, что тоже вызывало вопросы.  — Что делать-то теперь будешь? — Детлафф улучил момент и поспешил сменить тему. — Неужели завяжешь с выпивкой? Совесть не замучает, когда будешь сосать кровь из очередной шеи?  — Понятия не имею, — неуверенно отозвался Регис. — Не уверен, что у меня хватит силы воли. По крайней мере, постараюсь стать разборчивее.  — Еще скажи, что теперь будешь резать только разбойников и убийц. Сходи-ка лучше проветрись. Только прошу, не вляпайся в очередные неприятности.       Гроб оставался закрытым. Вытесанный из сосны, он был единственным светлым пятном на серой, словно выжженной земле городского кладбища, со всех сторон окруженного стенами — одной, что отделяла его от жилых районов, другой — внешней, чтобы не привлекать падальщиков и расхитителей. Церемония была совсем скромной. Семья не пожелала привлекать к этому лишнего внимания, а потому практически никто в городе не знал, что королевский советник хоронит свою дочь, а те, кто знал, молчали за определенную сумму. Хоронили Иренку не в семейном склепе, как полагалось, а среди сотни других безликих могил, чтобы опять же никто не знал. В семье Агастоса Гевольта все было хорошо, все были живы, здоровы и счастливы.       Регис присутствовал там незримо. Не потому что кладбище было закрыто для частного случая и больше никого не впускали, а потому никто из семьи не должен был его видеть. Он не подходил близко. Нечто такое же незримое, как он сам, не давало подойти, приковывая ноги к земле каменной тяжестью. Даже хорошо, что гроб был закрыт, — он бы не смог посмотреть в лицо девушки в последний раз. Не смог бы спокойно смотреть на тело, изуродованное бессмысленной процедурой, якобы предотвращающей превращение умершего в упыря.       Из всех, кто там был, плакали лишь двое — он сам да юная девушка примерно того же возраста, что усопшая, наверняка сестра. Отец, статный мужчина средних лет с короткими темными волосами и аккуратно подстриженной бородой, стоял с каменным лицом, спокойный и равнодушный, как окружавшие его могильные плиты. Мать тоже не проронила ни слезинки, насколько мог видеть Регис. Ее лицо скрывала черная кружевная вуаль, но ни единого вздоха от женщины вампир так и не услышал. Ему показалось, что взгляд ее был даже слегка удивленный, будто бы она только в день похорон узнала, что у нее была и вторая дочь. Маркус Гевольт пытался изобразить печаль на своем обезображенном шрамами лице, но не слишком убедительно. Регис даже задался вопросом — как он заново узнал, что у него была племянница? Не было исключено, что он все вспомнил сам. Гипноз мог отбить у него охоту развлекаться с девушкой, но не стереть память начисто. Как бы там ни было, Регис наблюдал за ними издалека. Острое зрение позволяло видеть все в деталях. Он запоминал.       Служитель культа Вечного огня, уже немолодой мужчина в ярко-красной рясе, монотонно читал молитву, призывал Вечное Пламя очистить душу девушки, говорил что-то о блаженстве, о бессмертии и прочую чепуху, коей люди любили тешить себя пред лицом смерти. Все это вызывало лишь раздражение и желание пугнуть их, прогнать, чтобы они наконец-то оставили Иренку в покое. Но Регис ждал.       И вот он, долгожданный момент, когда брошена последняя горсть глинистой земли, и семейство в надвигающихся сумерках побрело восвояси. Оставшись в одиночестве, Регис явил себя миру, спрыгнул со старого саркофага с давно стершимся именем, и подошел к могиле вплотную. Он чувствовал себя неуютно и неловко настолько, что не смог найти ни одного подходящего слова. Вместо этого он положил на холмик белую розу, купленную у торговки на рынке этим же вечером.       По лицу бежали слезы, но он их не стирал — они по крупице уносили с собой накопленную боль, и становилось немного легче. В конце концов, Иренка заслужила, чтобы по ней плакал хоть кто-то, кроме сестры.       В руку втекла мягкая женская ладонь. Обернувшись, Регис увидел, что рядом стояла Лилит в простом платье спокойного зеленоватого оттенка. Он даже не слышал, как она подошла.  — Не таким, наверно, ты меня себе представляла со слов Орианы, верно? — Регис перевел взгляд обратно на аскетичный надгробный камень, на котором было высечено имя, дата рождения и смерти, и лишь тогда заметил, что в фамилии Иренки была допущена ошибка, наверняка специально.  — Каким бы я тебя ни представляла, ты превзошел мои ожидания, — негромко ответила она. — Красивый цветок. Белая роза… У них это символ невинности, чистоты. Это хороший выбор.       Регис смахнул уже подсыхавшие слезы с глаз.  — Хоть что-то я сделал правильно. Сколько раз я видел их смерть, но никогда не придавал ей значения… И я впервые взглянул ей в лицо по-настоящему. Вот была девушка, я говорил с ней, она смеялась, радовалась, а теперь ее нет. И это в голове не укладывается.  — Это та самая девушка?  — Да.  — Я могу уйти, если хочешь.  — Останься, — Регис чуть сжал ее пальцы. — Честно признаться, я удивлен, что ты пожелала встретиться. Я думал, ты не захочешь больше видеться со мной, а потом Детлафф передал мне…  — Иногда ты слишком много думаешь, — Лилит повернула к нему голову и слабо улыбнулась. — Я говорила с Ори.  — Надо же. И какие новости с полей? Я теперь последний отщепенец?  — Никто о тебе не говорит, не обсуждает. Она сказала, после того, как Детлафф тебя увел, Проншес просто разделся по пояс, стер кровь и пошел дальше веселиться. Как будто ничего не было.  — Наверное, это даже хорошо. Но лучше мне там не появляться.  — Мне тоже. Да и не хочется, если честно. Мне там больше не на что смотреть, некого искать. Я нашла, что искала.       Ее руки оплели плечи, и брукса уткнулась своим аккуратным носиком ему в шею. Регис обнял ее в ответ, зарываясь пальцами в густые рыжие волосы.  — Я люблю тебя, Лилит, — произнес он некоторое время спустя.  — Я тоже люблю тебя, Эмиель. Пойдем. Думаю, сегодня тебе здесь больше нечего делать.       Делать на кладбище действительно было нечего. Однако он никак не мог избавиться от грызшего его чувства, что Иренка не сможет упокоиться в мире, пока живо чудовище.  — Я найду тебя позже. Иди, дорогая моя.  — Куда ты?  — Мне нужно вернуть долг кое-кому. Не беспокойся, я скоро приду.       Поцеловав бруксу на прощание, он направился к воротам кладбища. Через пару шагов остановился и снова обернулся к ней. — Лилит, я тут подумал… Давай уедем из Лирии.  — Почему ты вдруг так решил?  — Осточертело мне это место. Закончу одно дело, и можно будет убраться отсюда.  — И куда же?  — Ты хотела увидеть Скеллиге.       Губы бруксы тронула тихая, но счастливая улыбка. Регис улыбнулся ей в ответ.       Огромная луна над Ривией, Лирией и Спаллой шла на убыль.