Ведьмин взор

Дети выросли, оставив детство позади. Больше всего взрослеть боялась Аида. Она всячески придумывала разные выходки, лишь бы не выходить замуж. В первый раз, в 14 лет, пацанка просто говорила, что ей противен жених. В его адрес прилетали разные оскорбления, которыми он, еще сам такой же ребенок всего на год старше, унизился посреди сватовства и в конце концов ушел. Она обделалась только словами. А на второй раз, в 15, ей привезли более крепкого мужчину. Его не задевали никакие слова. Они пролетали мимо его ушей, будто бы их и не было.Но Аида уловила в таких мужчинах качество, как честь. Этим-то и решила воспользоваться: вела себя противно, как животное. Показывала язык, ни с того ни с сего вставала на четвереньки, изображая корову. Таким образом она испортила свою честь, а от того-то смутившись, очередной жених покинул сватовство. Подобного стыда еще никто и никогда не испытывал. Это было отвратительно, постыдно, низко и совсем не смешно. Даже дети испугались. Аида была готова на все, вот бы только не замуж. Она, как человек, для невесты не подходила от слова совсем. Да и никто не хотел брать ее к себе в жены. Но сказанное закон: «Богатые дети на богатых детей». На самом деле, Манас и Рухия были почти бедными. Но с появлением двойняшек бабушка к утру буквально пулей вылетала с кровати, а позднее приносила в дом серебро, которое где-то находила. Сама говорит, что в лесу его полно, а туда, кроме некоторых охотников и ее самой, никто не заходит. Все-таки по сравнению с охотниками, у нее есть знания. Она же «жизнь прожила». Поэтому знает, где вероятней всего хранится что-то ценное, где лучше рыть и куда идти. Если ее спросить, то кроме «бери знания» ничего не скажет. Так их небольшая семейка разбогатела за несколько лет, с каждым разом все больше и больше позволяя себе разные нескромности. Вот уже они чрезмерно богаты, и теперь могут дать Аиду в жены настоящему богачу. Она хотела было найти еще какой-нибудь выход из ситуации, но, увы, на этот раз пацанка ничем не смогла прекратить сватовство. Ведь женихом должен был стать тот самый богач, который силой взял с собой Айгерим. И Айгерим ничем не смогла его остановить. Ни плачем, ни сопротивлениями, ни словами. Они ее просто связали и отдали замуж. Пацанка должна стать его второй женой, или третьей. Кто знает? Может быть у него там десять? Аян тоже провел день перед сватовством печально. Если она уйдет, кто станет защищать его от окружающих? Кто защитит от грома молнии? С кем он будет спать в темноте? Ведь в душе мальчик остался таким же нежным, каким был с самого рождения, и боится всего этого. Ведь еще нет никого, кто подружился бы с ним. Наверное, только бабушка? А она целый день в лесу бродит. И все-таки он останется он один. Сегодня наконец-таки настал день, которого все ждали, а двойняшки — страшились. Солнце вышло из-за горизонта. А вместе с ним — жених и его спутники. Их встретили со всякими вкусностями и серебром на руках. С виду жениху было где-то сорок с чем-то. Его отец, статус которого «Бас Куда», уселся на самое почетное место. Договор о браке свершился. Начались смотрины — это когда жених осматривает невесту и оценивает ее. На смотринах Аида вела себя, как не странно, тихо. Просто посидела, покружилась, постояла. Ее личико отражало безразличие на все происходящее. Будто бы сдалась и уже смирилась со своей судьбой. Но родители обрадовались этому. А на самом-то деле, это всего лишь притворство, чтобы заслужить доверие родителей и всех окружающих. Или часть ее плана, если коротко. Она не сдалась. Она пойдет на что угодно, чтобы не выходить замуж. А если все-таки не было бы другого выхода, им стала бы даже смерть. Да, другая ее странность — ей не нравились никакие мужчины, абсолютно. Ни в кого не влюблялась, можно сказать, и симпатии не проявляла. Кажись, так и останется на всю жизнь без спутника. Такое ведь считалось недопустимым. Хоть до пожилого возраста — все равно. Хотя вряд ли таких берут, если богатством не наделены, конечно же. Выбирают только молодых, девственных, чистых, как Аида. Все остальные — просто богачи. В соседней юрте находился Аян. Он сидел на земле, положив голову на колени бабушки. И как обычно шмыгал носом — привычка парня с детства. А та расправляла его волосы, сама усевшись на сундуке. Эта пожилая женщина постоянно баловала, любила и заботилась о внучатах. А сейчас, когда одного из них буквально увозят с ее рук, она поет себе что-то под нос, словно бы ничего не происходило. — Аида уходит навсегда? — Не волнуйся внучок. Тебе не о чем волноваться.  — Почему? — он возмутился, нахмурив брови. — Ты мне не веришь? — она еще и улыбнулась. Не ясно, что не так с этой старушкой. Ведет себя вполне спокойно. — Ты вернешься к ней. — Это она должна вернуться! — Нет, внучок. Ты придешь к ней, Через несколько дней. Ты — теперь ее гость, С яркою луною своей. Была у луны жизнь прошлая, Душу солнышки полюбила она. Попробуй только сжечь пламя, Как станет вновь угасшей та. Аян замолчал, стараясь понять смысл этих слов. Солнце и луна… Аида продолжала сидеть и молчать, в то время как родители и Бас-Куда с женихом переговаривались за круглым столом, что находился в центре юрты. Отец жениха успел съесть пять баурсаков*, пока Манас и Рухия хвалили Аиду перед ним за все, что можно. — Она же у нас такая трудолюбивая, послушная, только скажешь — все сделает! — мать взмахнула руками, демонстрируя наигранное восхищение своей дочкой. — Да и сама тихая, скромная, посмотрите, какая красивая. Мы вам обещаем, вы не пожалеете… — Мда, — ляпнул Бас-Куда таким низким басом, что пространство между ним и Аидой завибрировало. — Да-да… — потянулся он за баурсаком. — А у нас рабочих жен уже хватает, и сыновья тоже есть, — старик приоткрыл глаза, глядя на своих спутников, пришедших вместе с ним. Всего здесь было трое сыновей, остальные ждали снаружи. — Вот этот вот, средний, ну, вы, конечно же, уже знаете, Султан, — он указал на жениха. Он сидел молча, все это время. Его отец сам за него все говорил и за него все выбирал. Но жениха это, видимо, совсем не волновало. — А вот этот второй, старший, Асхат. Ну жен ему хватает, уже четверо, — сказал старик, одновременно жуя лакомство. После чего его взгляд обратился к самому молодому из них, с виду лет двадцать. — А вот э-э-тот вот… наш кенже*, Темир! Жену ему мы еще, к сожалению, не нашли, — Бас-Куда раздраженно прищурил глаза и поднял руки. — Не нра-а-а-виться ему никто! Вот и ходит, холостяк. Ай-й-й ладно, оставьте его! — пока он возмущался, с его рта упало несколько крошечек. А Темир ничего не сказал, лишь тяжело вздохнув, про себя что-то пробормотал. Ни один из сыновей ничего не сказал. Должно быть, строго воспитаны. Как говорится, «взрослым не перечь!» — Ой, да что вы, а давайте, мы ему свою вторую дочь дадим? — Рухия погладила свой еще маленький живот, где совсем недавно появилась новая жизнь. — Родится, вырастит, и выйдет за него. — А если это будет мальчик? — Бас-Куда поднял одну бровь. — Я еще раз рожу. — А если еще раз мальчик. А потом еще раз? — он перестал жевать. — Я буду рожать и рожать, пока не появится девочка. — А если все-таки она не родиться? — Тогда примите нашего будущего ребенка, как запасной выбор, а пока ищите другую. Если родится девочка, возьмите ее за очередную жену Мы ее воспитаем так, как вы захотите, — она посмотрела на него, с терпением ожидая ответа. Старик застыл с баурсаком во рту, и через некоторое время церемонно закрыв глаза, одобряюще закивал. — Пойдет! — Рухия незаметно похлопала от радости. — Давайте-ка вернемся к вашей дочери, что она еще может? — Ах, ну ваши-то ваши, эти, девушки-девушки. А наша-а… — Рухия мечтательно посмотрела куда-то вверх. — Не устает! Работает и работает! Только одна польза от нее! Бас-Куда потянулся за еще одним баурсаком. Его рот неприлично жевал, показывая всё содержимое. — Говорю же, работающих у нас достаточно. Готовить ваша умеет? — Манас с Рухией растерянно посмотрели друг на друга круглыми глазками, ожидая что кто-то из них ответит. Женщина немного нагнулась в сторону мужа, а он в ее. — Ты же учила ее готовить? — еле слышно прошептал тот в ухо. — Нет. Но она уже тысячу раз видела, как я делаю баурсаки и шелпешки, — прошептала та в ответ. — Значит умеет? — Может быть. Оба одновременно посмотрели на Старика и выпрямились. — Конечно же умеет, — уже громче сказала Рухия. — Но смотря что именно: шелпешки, баурсаки там… еще что-то и… — О! Пойдет! — воскликнул Бас-Куда, когда услышал слово «Баурсак». — А теперь, как вы собираетесь провести свадьбу? — А, кстати это. Как обычно: песни, подарки, калым и так далее по традиции. Хотя мы думали, что вы сами решите… — А как же игры? Какое это еще сватовство без игр? — шутливо возмутился старик, стреляя во всех крошками изо рта. — Давайте так, — он поставил баурсак на стол, — устроим соревнования. Пусть первым будет «Кокпар», наши сыновья против сыновьей этой местности. Ну как, а? «Урын той»* тоже сегодня сделаем, вечером! А в следующий день «кыз куу»*. — Верно! — ответили Манас и Рухия, хотя оба хотели, чтобы свадьба закончилась как можно быстрее. Так и начались после небольшого пира соревнования. Они являются частью традиции, но это больше зависит от того, кто управляет сватовством. В этом же случаи — отец Султана. Кто-то еще сидел, доедая оставшиеся остатки пира, кто-то стоял, ожидая начало развлечении. — Ну что за веселье без игр во время сватовства, верно? — заговорил вдруг один из сыновей Бас Куды. — Давай-давай, народ, собирайся сюда! — закричал он, запрыгнув на стол. — Сейчас начнется самое интересное! — его озорной голос был услышан даже сидевшими на самом краю. — Для начала, нам нужны добровольцы, которые нуждаются в отличной награде: 33 овцы! — он сделал мудрое, думающее лицо. — А ведь овца — хорошее животное, очень хорошее. От нее и шкура, и мясо, и удобрение, — некоторые люди в старой одежде уже начали интересоваться. — Идемте за мной! Толпа собралась на поляне, образовывая круг, в центре стоял мужчина. — Кок пар. В этой игре нужна сила, мощь. Всадники борются за тушу козла. Необходимо не только завладеть ею, но и удержать, а затем бросить в казан* команды соперника. Хотя, что я говорю, вы же все знаете правила, да?! Если вам конь друг и груз не тяжел, считайте, все 33 овцы ваши! То есть, 33 шкур, 33 мяса и 33 удобрения. 99 всего хорошего, красивое число, не так ли? Большие парни, почти мужчины, скакали верхом, стараясь отобрать тушу у соперников — братьев Султана. Братья хорошо играли, очень хорошо. Но один раз у местного получилось бросить тушу в казан, чудесным образом опередив одного из них. — Отлично! Как тебя зовут, брат мой? — Кемел. — У тебя один балл на счету, Кемел! Получается, награду получит не целая команда, а тот, кто больше всех проявлял активность во время игр. Понявшие всю суть местные начали отбирать тушу и друг у друга — каждый хотел оказаться первым. Сидя в юрте, Аян размышлял о том, что будет, если уйдет Аида. Он даже не попрощался, а она ведь уже совсем скоро уходит. А что люди обычно делают в такие моменты? Смиряются? Как жить с прощающимся человеком так, словно это ваш последний день? Погодите-ка, а ведь это и вправду их последний день вместе. «Все-таки нужно хоть что-то сделать напоследок» — мысленно указал себе юноша. Когда он вышел наружу, людей было море. Но больше всего народа скопилось на поляне, где шумно гудели мужчины и молодые парни. Среди них был и Бас Куда, а рядом как раз сидели жених и невеста. Они были как никак заметны, потому что сидели выше других, наблюдая за игрой. Особенно Бас Куда и невеста. Аида очень любила лошадей и ей нравилось скакать верхом. Только вот теперь следит она за таким жалким зрелищем: братья Султана, как они думают, играют профессионально, да еще и так довольны этим. Ох как у того брата высоко поднята голова, это же надо быть таким уверенным. Видимо, лишь самого молодого из них, как его там, Темира, природа наделила хоть какой-то скромностью. Не выпендривается, не поднимает себя выше, а взгляд, не то чтобы совсем смущенный, скорее довольно сконцентрированный, серьезный. Должно быть, только учится. Лишь бы не вырос, как его братья. Знали бы они, какими жалкими выглядят перед невестой. Если бы только знали, какими бы были униженными, выйди настоящий всадник, вроде Аиды, на арену. Аян уже дошел до поляны. Много мужчин и парней, очень много. Парень протискивался через толпу, чуть ли не задыхаясь между гигантскими телами. Где-то сзади слышались крики и ругательства, что задевало парнишку, но он сдерживался. Наконец, тот дошел до престола, где сидели жених и невеста. Аян внимательно всматривался в лицо Аиды, такой родной, и такой любимой для него сестры. Ее хмурый взгляд был нацелен на всадников. Он почти всегда был таким, хмурым, мужественным, серьезным. Сама она, когда мать просила делать лицо попроще, говорила, что это и есть ее нормальное лицо и делала это самое «лицо» еще хуже, что смешило Аяна. Вспомнив эти моменты, брат грустно улыбнулся сестре, после чего посмотрел туда, куда был направлен ее взор: юноши, нет, мужчины, оседлавшие жеребцов, на каждом прыжке, можно сказать, летали и ловкими, да мощными руками отбирали друг у друга невероятно тяжелую тушу. Аян вспомнил, как старался поднять одну из таких, когда мать сказала убраться перед домом. Вот тогда-то он понял, насколько тяжелой бывает шкура козла. И все-таки, с тех пор он не смог поднять такую тяж. А они брали тушу одной рукой верхом на коне, другой держась за веревку. Некоторым и не надо было держаться, те просто крепко вцепились ногами за коней и скакали со свободными руками. На фоне этих джигитов Аян — самая настоящая спичка, кой даже мелкой девочке по силам сломать. Парнишка выдвинулся немного вперед, чтобы посмотреть на мужчин ближе, но вышел за границы, оказавшись на поле битвы. Тут слева резко появилась лошадь с молодым парнем верхом. — Осторожно! Аян упал на четвереньки. А конь, по команде всадника, перепрыгнул его. По команде такого уравновешенного, красивого и от хмурости, вероятно, строгого и такого привычного с виду для юноши всадника. Мальчика охватило чувство чего то знакомого. Хотелось еще раз посмотреть на него, и еще раз, и еще, чтобы вспомнить, но тот уже был далеко. — Темир, не надо так с краю ездить! А то собьешь кого-нибудь. А ты, мальчик, иди давай, больше не переходи за эту линию! Опомнившись, Аян встал и быстренько отошел. На этот раз юноша оказался со стороны жениха, а ему нужна невеста. Он хотел было подойти к ней, но жених, заметив это, нахмурился и угрожающе посмотрел на него. Встретившись взглядом с ним, Аян замер. Стало страшно. Все его тело потяжелело, сердце начало колотиться. Первое, что пришло в голову — несправедливость. С каких пор он не может просто взять и сказать пару слов своей родной сестре только потому, что у нее появился муж? Может быть, это не самое подходящее время? И вправду, Аида была сконцентрирована на игре, и время еще есть. Вот придет час, возможно, тогда и проведут время вместе. Мальчик посмотрел на сестру, затем заново на жениха. Из молодых уст прозвучал лишь опечаленный вздох, плечи опустились, горбя юноше спину, а глаза, словно мертвый светлячок, моментально потускнели. Аян вышел из толпы на аул, где людей стало значительно меньше. Ему хотелось оказаться подальше от плохого и того, что заставляло его волноваться. Когда же он чувствовал покой? Возможно, все то время, пока рядом стояла сестра, помогавшая ходить по длинному пути, опрокинув руки за плечи. Он был окутан покоем родной души. А сейчас ее нет. Нет той самой защиты, которая отгородит его от всего неприятного вокруг: плохих парней, обидчиков, тяжелого труда. Даже мамины крики были бы привычнее рядом с сестрой. Внезапно Аян услышал смех. Недалеко. Вот, где-то совсем рядом. Мальчик остановился, чтобы прислушаться. Действительно, то ли мужской, то ли пацанский хохот. Дальше слышалось гудение, уж точно принадлежавшее не девчачьей компании. Юноша сделал еще несколько шагов, после чего краем глаза увидел его: он стоял со своими приятелями позади юрты, болтая о чем-то. С виду уже такой взрослый, выглядит на несколько лет старше своих годов. Типичный хулиган Азат. Аян шагнул обратно, чтобы тот его не заметил. Мало ли, ведь больше этому хулигану бояться нечего, так как жертва его осталась одинока. И снова этот страх. Снова это волнение. Мальчик решил сменить путь, таким образом избежав взор хищника. Но тот, как на зло, заметил исчезнувший за юртой знакомый хвостик в самый последний момент. — Эй! — вдруг сзади прозвучал громкий баритон. — А ну-ка, иди сюда! Но Аян пошел только быстрее. Сердце бешено заколотилось. Он не бежал, однако, уходил со спешкой. Что же теперь будет? Азат вместе со своими пацанами его изобьет? Они отрежут ему хвостик? Снова начнут оскорблять? — Иди сюда я сказал! Куда побежал? Юноша добавил еще скорости, постепенно переходя на бег. — ТАК! Стоять! Рядом было много юрт. Юноша начал специально переходить эти юрты не по прямому направлению, а кривыми линиями, будто бы в лабиринте, чтобы запутать преследователей. Аян прекратил бег только тогда, когда вышел из аула на поляну с высокими травами. Говорят, здесь больше всего водятся змеи. Но это не волновало мальчика. Его ноги жутко устали, сбилось дыхание. Он, возможно, остановил бег, но спешная походка еще осталась. Прерывисто дыша, юноша иногда глядел назад, чтобы удостовериться, что за ним никто не следует. Чувство преследования не покидало парня, после чего тот вообще ходил с повернутой назад головой, не осознавая, что ждет его впереди… Внезапно земля под ногами пропала. Стопа, сделавшая последний шаг, не почувствовала под собой твердой поверхности. Тут-то мальчик понял, что падает вниз. Вся жизнь пролетела перед глазами. Он не успел ничего понять, как оказался на дне глубокой ямы. Все тело резко заболело. Голова закружилась, деля мир перед собой надвое. Некоторое время парень не мог вдохнуть. У него просто не получалось глотнуть воздуха. Живот затянулся. Видимо, где-то ребро сломалось. Ноги гудели громче сердца, там должно быть, тоже что-то сломал. Живот ныл сильнее и сильнее. Парень лежал с открытым ртом, стараясь глотнуть воздух, но все так же ничего не получалось. За это время струя слез успела быстро пробежаться по щекам и вместе с кровью, что лилась из носа, достичь земли. Иногда красная жидкость текла с щек в открытый рот, от чего чувствовался металлический вкус. Все сжалось: сердце, легкие, желудок. Сознание мальчика медленно начало теряться. Картина перед глазами поплыла, становясь все мутнее и мутнее. Однако, через мгновение организм расслабился, легкие тут же надулись. Юноша жадно глотнул воздух вместе со слезами и кровью. Горло и нос чересчур болели. Еще немножко подышав, мальчик зарыдал, обливаясь новой порцией слез. Ноги, живот, кисти все так же ныли. Кости, словно бы согнувшиеся, не давали юноше двигаться, или хотя бы нормально сесть. Так Аян лежал и плакал где-то час. После долгого плача следовали скулеж и нытье. Руки протерли мокрые щеки, измазав кровью лицо. Наконец-то юноша смог немного подвигать телом и чудом оказаться в сидячей позе. Мальчик поднял голову: метров отсюда до верхушки четыре-пять. Как он только не умер? Хотя, еще немножко, и это случилось бы. Посидев так еще некоторое время, он вновь посмотрел вверх и заметил маленькую тучку, очень низкую. Ясно, что дождевая. С удивительной скоростью к ней приближались и другие такие же, образовывая большую, страшную тучу. Вначале-то, когда облака были отдельны, те выглядели такими добрыми. А соединившись, под ними появилась большая тень, из-за которой казалось, что туча очень темная. Небо окончательно окуталось ватным пледом, затем где-то прозвучал тихий гром. Хоть и гроза была дальней, но даже простое осознание того, что она вообще начинается, до ужаса напугало мальчика. В груди билась тревога, а не сердце. На верху — гром. Здесь — темно. Рядом — никого. Аян запаниковал, не имея понятия, что делать. Только не грозы. Лучше бы его до смерти избил Азат. Зато не упал бы в эту яму, получив чуть ли не смерть и ожидая, когда следующим его постарается убить инфаркт от страха. Аян по привычке хотел обнять и уткнуться сестре в объятья, но ее больше нет. Волнение заставило юношу что-то с этим делать, и он начал звать на помощь. — Помогите-е! — он закричал. — Помогите-е-е-е! — его крик ломался. Подбородок начал дрожать, и мальчик хныкнул. — Кто-нибудь! П-прошу вас! — глаза вновь наполнялись влагой, следом засипел голос, переходя на шепот. — Пожалуйста…

***

После игр Темир помог местным развести костер, сам потом сел рядом с огнем, грея руки. — Вечером становится намного холоднее, скажи, а? — незнакомец сел рядом, тоже приблизив ладони к огню. — Удивительно, как юрты способны хранить внутри себя тепло во время морозов. — Да, ее войлочное покрытие не пропускает дождь, ветер и холод, — ответил сидящий напротив местный. — Брат! — закричал кто-то, выходя из толпы. Темир взглянул назад, и как он понял, этим кем-то оказался один из его старших братьев. — Брат! — Что случилось? — спросил Темир. — Я нашел здесь идеальную девушку. Идеальную! Она такая красивая! Я бы забрал ее себе, но вспомнил тебя, — он по озорному хлопнул младшего по спине. — Она еще совсем молода, умелая, как я понял, стеснительная такая. Вот она тебе, клянусь, точно понравится! — говорил тот так, будто бы встретил восьмое чудо света. Сзади подошел отец братьев, заинтересовавшись в разговоре сыновей. — Тебе обязательно нужно ее увидеть. Сейчас, я ее приведу! — Нет, брат, постой, — Темир схватил его за рукава. — Не стоит. — Почему же? — послышался низкий бас за спиной старшего брата. Только не это. Боже, снова он. — Мне кажется, я еще не готов и… — Темир немножко подумал. — Я уверен, что эта девушка меня не заинтересует. Я сам потом найду жену. — Не найдешь ты, — со злобой процедил Бас Куда. — Отец, не волнуйся, найду. — Тогда ищи сейчас! Не потом, не после, а сейчас! А то пока не умрешь, будешь ходить, говорить «потом-потом». — Ладно! — тот тоже перешел на крик. — Если ты этого так хочешь, отец, хорошо! Я сейчас пойду, зайду в любой дом и вытащу оттуда свою будущую невесту! Так ты хочешь?! — Да! Именно так я и хочу! — настоял на своем Бас Куда. Хотя бы так. — Ладно-ладно… — проговорил Темир со вздохом, осматриваясь вокруг. — Ну, тогда я пошел. Пойду и-с-к-а-т-ь! — он отвернулся и покатился в сторону тысячи юрт. Народ провожал удивленным взглядом гневного сына Бас Куды. Тот шел между жилищ, стараясь найти укрытие ото всех очей. Только вот люди были везде. Хоть и по несколько, и даже помалу, но везде. Однако, Темир заметил пустую поляну с высокими травами, который находился между аулом и темным лесом. Там, наверное, и побудет, пока не развеется обида на отца. А может ему взаправду взять и украсть из любой юрты девушку, а потом убежать и прожить вместе с ней долгую, счастливую жизнь? Зато дальше от отцовских потребностей. От этих мыслей Темир лишь помотал головой. Картина представилась ему на этой же поляне: он верхом на лошади, а сзади красивая девушка, смеется и прерывисто говорит что-то ему в ухо. Молодой всадник улыбается ей в ответ и смотрит обратно вперед. Но тут появляется жирный, старый дед с баурсаком на руках, кричащий этим двоим голубкам о том, как он не доволен девушкой, стреляя в обоих крошками изо рта, словно пулями из пулемета. — А он бы так и сделал, — закричал в небо Темир. — Девушка-то воображаемая. Вот и ворчит! — он перешел границу аула и ходил по поляне, пиная камни в разные стороны. — Темир! — он начал пародировать голос своего отца. — Почему ты не женишься? Вот бери, какая послушная, бэ-бэ-бэ скромная, бэ-бэ-бэ красивая. Бэ! Какая разница? Все-равно мне, не хочу я. Не хочешь? Ах ты ж! Не хоч-е-е-шь?! — он пнул еще один камень. — Да! Не хочу! Не хочу повиноваться твоей воле! Мне надоело, как же мне все надоело! — Темир взял в руки маленький камушек. — Да как ты смеешь таким тоном разговаривать со своим собственным отцом?! — теперь же голос одного из старших братьев. — Не перечь взрослым! — он бросил камень вдаль. С каждым шагом травы словно становились все выше и гуще. А видимость слабее и слабее. Такое чувство, что с каждой стороны может внезапно выпрыгнуть какая-нибудь змея и напасть. — Вот мне интересно, нет, — он засмеялся. — Правда, интересно. Зачем ему эта невеста? Что это ему даст? — он снова начал переходить на тон отца. — Да потому что я вечно такой ворчун и недовольный пи… А-А-А! — Темир, занятый своим монологом, не заметил под ногами яму, в которую внезапно провалился. И первое, что он увидел — самый настоящий дьявол.