***
И снова холодное зимнее утро, и снова Зим выходит из дома. Не оборачивается на зелёную собаку, машущую ему с крыльца, не обращает внимания на садовых гномов, странно подёргивающихся при его приближении. Напряжённо втянув голову в плечи, идёт по переулку, твёрдо чеканит каждый шаг, деловито потягивает через трубочку газировку из огромного стаканчика. Покинув своё укрытие за одной из припаркованных машин, Киф устремляется следом. Осторожный и незаметный, он скользит по переулку тенью человека, намёком на человека, чтобы мгновенно испариться в случае опасности. Зим идёт. Киф идёт за его спиной. Шаг в шаг. Мучительная дистанция. Не сбиться с шага. Не выдать себя. Нет шарфа. На Зиме опять нет шарфа, и Киф страдает от холода вместе с ним. Зим должен страдать от холода – Киф видит, как он ёжится, как втягивает голову в плечи. На этих плечах должен быть шарф, там ему самое место. Но его там нет. Как? Почему? Киф не знает. Это утро ещё морознее предыдущего. Какая причина могла помешать надеть шарф этим холодным утром? Он должен был его надеть. Он должен был его согреть. Как хотел его согреть Киф. Но не мог. Он не мог позволить себе этого. Шарф должен был стать его руками. Должен был объять Зима, спасти его от холода. Киф идёт за Зимом, Киф не отрываясь смотрит на Зима, видит, как Зим дрожит. Его одежда слишком лёгкая. Она совсем не для зимы. Так хочется броситься вдогонку, отдать свою куртку. Надеть её Зиму на плечи, окутать его своим теплом. Завернуть в куртку, завернуть плотнее, чтобы всё тепло ушло в Зима, чтобы ни частицы тепла не пропало бесцельно. Киф вздыхает, и дыхание на миг замирает перед ним невесомой туманной дымкой. Зим допивает газировку, бросает стаканчик на газон. Киф устремляется туда, осторожно подбирает стаканчик обеими руками и в полузабытье подносит трубочку к губам. Мир раскачивается и кружится вокруг него. На язык падает сладкая капля, невероятно сладкая, невозможно сладкая, хочется наслаждаться ей бесконечно. Наслаждаться мгновением, наслаждаться прикосновением, вкусом абсолютного блаженства на губах. Торопливо спрятав стаканчик в рюкзак, Киф возвращается на прежний маршрут. Поворот. Ещё поворот. Неизменный путь до школы. Ежедневные минуты счастья. Минуты, которые принадлежат только ему. Последний поворот. Последний перекрёсток. И снова, ускоряя шаги, Киф обгоняет Зима. – Привет, Зим! Улыбается, улыбается. Видя изумление в этих глазах, как можно сдержать улыбку? Невозможно держать себя в руках при виде этих глаз. Невозможно думать. – А сегодня хорошее утро, не прав... – НЕЕЕТ!!! Только не это! Зим кричит и убегает в школу на запредельной скорости. – ... отличное утро ... и я был рад тебя увидеть ... я был так рад тебя увидеть, Зим ... так близко. Киф шепчет чуть слышно, Киф смотрит ему вслед. Морозный воздух дрожит от стука сердца. – Поберегись! И под единодушный перепуганный вздох в школьную доску со всего размаху врезался стул. Торч разминал с утра нарастающую мускулатуру. Следующим на плечо был взят Мелвин и полетел тем же маршрутом, подобно вопящему мясному ядру. Зим сидел, уткнувшись в парту перед собой, держался за голову и вздрагивал от каждого громкого звука. Ему было очень плохо после вчерашнего. Такой многообещающий и безукоризненно продуманный план сорвался из-за какой-то глупости. Гениальное отвлекающее изобретение, спрятанное в подвале заброшенного недостроя, гарантированно должно было устранить врага. Для надёжности Зим даже нарисовал на полу стрелочки. Сам он в это время собирался с крыши облучать население города гипнотическими волнами. Но почему-то устройство не взорвалось при приближении Диба. Не взорвалось оно и при его удалении. Мерзкий червяк вообще не обратил внимания на стоящее в подвале чучело якобы снежного человека, а побежал наверх, скинул Зима с крыши и бросил следом хрупкий излучатель. И лишь когда Зим пошёл вниз, чтобы выместить зло на предательской железяке, та вероломно взорвалась ему в рожу. Естественно, Зим не мог допустить такой простой мысли, что не рассчитал длину запала. Нет, это наверняка подлый Диб всё устроил и сломал взрыватель. Будь проклято это гнусное большеголовое чудовище, каждый раз срывающее весь захват планеты! Будь проклят надоедливый Киф с его дурацким барахлом! Будь прокляты человеческие личинки, именно сегодня решившие переломать мебель! Голова до сих пор звенела и раскалывалась, а мозги детонировали от любого шороха. Зим едва дополз до школы – так его колотило от злобы и последствий контузии. Не прийти он не мог – это значило бы расписаться в собственной слабости перед поганцем Дибом. Хотя тот и так сидел такой довольный, что убить хотелось, пялился на него через весь класс и грыз орехи, которые доставал прямо из своих грязных карманцев. Сволочь. Вот бы натравить на него бешеных белок. А Киф, не отрываясь, смотрел на Зима, видел, что с ним происходит что-то нехорошее, и мучился от невозможности хоть как-то помочь. Почему же Зима так крючит? Может быть, он не выспался? А почему? Что могло ему помешать? Или он съел что-то не то? А завтракал ли Зим чем-то, кроме газировки? Тем временем Торч поднял над головой парту, с усилием раскрутил и швырнул вперёд, не заметив, что по классу уже плывёт мрачный призрак мисс Биттерс. Под её испепеляющим взглядом все тут же рухнули по местам, а парта на подлёте рассыпалась в прах. – Вы – самое большое разочарование в моей карьере, – проскрежетала старая мегера, – а я, уж поверьте, повидала всякого. Не дождусь, когда вы перейдёте в старшую школу и перестанете испытывать моё терпение. Торч, проваливай в свой класс и нервируй там своего учителя! Мелвин, вставай немедленно из-под моего стола! Тай, возьми себе новую парту! Это невозможно! И знаете, что хуже всего? Вот! Ваши сочинения об ужасах чёрной смерти, которые вы сдавали на прошлой неделе. На стол громом судного дня опустилась стопка тетрадей. Класс в напряжении застыл. – То, что вы здесь понаписали – невероятная бессмыслица! Сами не заметите, как подобное легкомыслие приведёт вас всех к гибели! Проверим ваши знания – может быть, там хоть что-нибудь осталось. Мэри, каков процент некротических повреждений кожи при сепсисе? Мэри начала стремительно бледнеть и сползать под парту. – Всё ясно! Сара, где был впервые введён карантин? – Ээ... В Питтсбурге, кажется. Я что-то такое слы... – Неверно! – взревела мисс Биттерс, обрывая нервный словесный поток. – Зим, на какой день начинается кровохаркание? Зим страдал. Каждый громогласный возглас ненавистной училки ввинчивался ему в слуховые нервы раскалённым орудием пыток. – Долго мне ждать ответа?! Ты надеешься, что я забуду о твоём существовании? Киф, опусти руку, твоё мнение меня сейчас не интересует! Человеческую историю Зим не учил никогда, он считал её самой бесполезной вещью и в школе, и вообще. Какое дело захватчику до прошлого этих ничтожных козявок, если будущее их – в его руках?! Единственное, что он знал об эпидемии чумы из какой-то тупой передачи Гира – это что во всём были виноваты грызуны. И это казалось чертовски логичным. – Крысы! – истошно завопил он, пытаясь перекричать звон в голове, но делая только хуже. – Когда крысы прогрызают грудную клетку и сжирают лёгкие! В наступившей за этим абсолютной тишине было слышно, как скрипит в ярости зубами мисс Биттерс, и само пространство вокруг неё будто покрывалось чёрной рябью. – Знаешь, Зим, что в действительности прогрызли крысы? Ваши мозги! Двойки! Всему классу! Бестолочи! С такими знаниями вы бы не протянули в то время и недели. Заберите свои тетради. И сожгите их как источник ереси. Класс удручённо загудел. – Молчать! – голос мисс Биттерс звучал всё ужаснее с каждой секундой. – Человечество отчаянно пыталось выживать в течение тысячелетий, но будет обречено сгинуть в один миг из-за таких, как вы. Зим, выйди к доске и расскажи нам о базовой классификации чумных зомби! Посмотрим, насколько простирается твоя глупость. Зим с трудом поднялся на ноги. Никаких классификаций он не знал в упор, от загробных завываний голова раскалывалась ещё больше, а ряды парт перед глазами ходили ходуном, будто бы кабинет попал в квантовый шторм. Карл с галёрки попытался подсказывать, изобразив пантомиму, будто бы откусывает что-то длинное и тянущееся. Это зрелище невыносимо напоминало пиццу с её отвратительными сырными нитями, и Зим помнил, что зомби вроде как должны охотиться на людей. – Человекопожирающие! – выкрикнул он, стараясь не шататься слишком сильно. – Нет!!! – над головой словно бы разом взвыли все призраки ада. – Плотоядный тип был характерен для Первой и Второй зомби-эпидемий, я каждый урок повторяла вам это! Вы безнадёжны! Двойка для вас – непозволительно высокая отметка! Колы-ы – всему классу! Можете поблагодарить вашего товарища! Коллективный негодующий вопль чуть не разорвал мозги Зима в клочья. Не в силах больше выносить эту пытку, он корчился у доски, а Диб щёлкал орешки и посмеивался. Собственные оценки его сейчас мало заботили, а вот унижение злейшего врага было бесценным зрелищем. Дальше стало только хуже – разозлённые одноклассники толкали Зима в коридорах при каждом удобном случае и якобы случайно постоянно натыкались на его парту, а в завершение мучительного дня по расписанию была физкультура, и Зим очень быстро пожалел, что не додумался прогулять. От заполняющего спортзал шума, криков, стука мячей и учительского свистка он ежесекундно дёргался, подскакивал и хватался за отваливающуюся голову, чем дико раздражал физрука, блажившего во всю мощь своих прокуренных лёгких: – Ты чего мух ловишь? Ты куда поскакал? Стой прямо! Что за балет?! Ты уже третий мяч пропускаешь! Ты играть сегодня вообще будешь или нет?! Зим едва балансировал на полусогнутых, в голове звенела апокалиптическая какофония, а физрук распалялся всё больше, пока доведённый до отчаяния Зим не заорал в ответ: – Заткни-ись! Заткнись, мерзкий уродливый человеческий урод! Как смеешь ты разевать пасть на Зима?! – Что ты сказал, мелкий гадёныш?! – захлебнулся от злости тот и немедленно двинулся надрать наглому ученичку несуществующие уши. Но в этот момент Диб незаметно подрулил к Чанку, как раз державшему в руках мяч, и тихонько шепнул: – А в вышибалы – интереснее. Чанк захохотал и запустил мячом прямиком в Зима под одобрительное улюлюканье всего класса. Мало кого вдохновляла перспектива объясняться с родителями из-за потрясающих оценок в дневнике. От мощного удара Зим отлетел за шведскую стенку и сложился пополам. Киф тут же бросился ему на помощь. – Зим, ты в порядке? Ты живой? Скажи что-нибудь! Зим не отвечал. Он ничего не видел и не слышал и лишь хватал воздух ртом. – Бросай этого хлюпика и возвращайся на позицию! – рявкнул недовольный физрук. – Но ему же больно! Не волнуйтесь, я отведу его в медпункт. – Медпункт! Вам всем нужна хорошая военная подготовка, а не медпункт! Вот в моё время... Между тем Зим пришёл в себя и увидел маячившую перед ним знакомую рыжую макушку. Медленно и осторожно, пока на него не смотрят, он пополз в сторону выхода. Так что, когда Киф повернулся обратно к Зиму, того на месте уже не было, и лишь ноги мелькнули в дверях спортзала. – Зим, подожди, я помогу тебе! – Киф побежал следом. Наконец-то ему представилась такая возможность! Помочь Зиму было важнее всего, важнее прогулов. Ведь он же такой слабенький! А вдруг он пострадал? А вдруг ему надо будет срочно в больницу? Но Киф поможет, Киф всё сделает. Если понадобится, Киф готов будет нести его на руках через полгорода как самый лучший и преданный друг. И Зим увидит, как Киф о нём заботится, поймёт, как он дорог Кифу. И проникнется благодарностью. От одной мысли об этом защипало в глазах. А Зим кое-как поднялся и поплёлся прочь по коридору. Хватит с него на сегодня уроков, надо скорее на базу, оклематься немного, а вечером он возьмёт такой реванш, что Диб, эта мерзкая самонадеянная дрянь, будет собирать свои внутренности по всей округе! Но сначала нужно покинуть школу, а это оказалось не так-то просто. – Зим, ты куда? Медпункт в другой стороне! Зим, подожди! Пришелец быстрее пополз по стеночке, но сбежать от этой назойливой напасти было невозможно. – Постой, ты идёшь не туда. Давай я отведу тебя? – Замолчи-и! – Зим опять схватился за голову, пытаясь удержать рассыпающийся на куски череп. – Тебе плохо, Зим? Как ты себя чувствуешь? Где болит? Тебя ранили? Дай я посмо... – Не трогай меня! – Зим отшатнулся в ужасе, видя, как рыжий червяк снова тянет к нему свои руки. – Но, Зим... – Киф послушно отступил. – Мне кажется, тебе нехорошо, давай сходим в медпункт. – Зиму хорошо! – взвыл пришелец. – Нахер медпункт! Зим идёт домой! – Ты уверен? Подожди минуту, я сейчас, я провожу тебя. Зим, естественно, ждать не стал. Перспектива такого балласта совершенно его не радовала, так что, пока Киф трясущимися от волнения руками рылся в своём шкафчике, Зим стремительно ломанулся на выход, игнорируя вспыхивавшие перед глазами кровавые круги. Но, несмотря на все усилия, догнали его буквально за воротами школы. – Какой же я недогадливый, тебе, наверное, нужно было поскорей на воздух. – Да, Зиму нужен воздух! Ты тратишь воздух Зима! А ну проваливай! – Зим, я хочу убедиться, что ты благополучно доберёшься до дома. Обещаю, я буду дышать поменьше. – Ааа! – Зим в отчаянии ускорил шаг, но отделаться от Кифа было нереально. – Зим, ты сегодня опять забыл шарфик. Ну не грусти так, я же обещал напоминать тебе о нём. Или... У тебя всё в порядке? Если с шарфиком что-то случилось, я могу связать ещё. Столько, сколько будет нужно. – Ты заткнёшься или нет?! – Просто, Зим... Сегодня так холодно. Ты не замёрз? Если ты замёрз, то вот, возьми мой шарф, мне и без него хорошо, честно. Подожди, Зим, куда ты? Ведь там же красный горит! Знаешь, Зим, не расстраивайся из-за физкультуры, я вот тоже не очень спортивный. И по мячу не попадаю. Волейбол – такая сложная игра. А ещё я совсем не умею лазить по канату. Однажды я даже упал с него, вот смеху-то было... – О Ирк, свали от меня! – простонал Зим, не в силах выносить это убийственное щебетание над головой. – И то, что мисс Биттерс нам сегодня поставила единицы – это тоже не страшно. Мы исправим оценки, столько месяцев впереди, не переживай. Оценки ненавистных человеческих личинок сейчас были последним, из-за чего Зим переживал. Предстояло срочно приготовить регенерационную капсулу, а потом подумать над планом вечерней мести. Время поджимало, а голова кружилась. Диб заплатит за всё, за каждую секунду этих мучений! На миг пришелец даже забыл о своём занудном конвое и немного воодушевился, как вдруг рядом опять послышался этот ужасный голос: – Зим, тебе стало чуть получше? Я могу остаться и посидеть с тобой, пока твои родители не придут. У Кифа дыхание перехватывало от собственной смелости. А что если Зим согласится? Если примет от своего лучшего друга помощь и заботу? Если Киф сможет сидеть у его постели, пока он спит, такой слабый и беззащитный? А потом напоить его куриным бульоном или ароматным чаем. Это было бы такое счастье. – Киф? – требовательно произнёс Зим. – Посмотри туда. – Куда? – Киф оглянулся по сторонам. – Ты говоришь о той птич... И в этот момент в лицо ему впечатался кусок спрессованного снега. Вслед за чем Зим подхватил упавшего Кифа за ноги манипуляторами и воткнул вверх тормашками в ближайший сугроб. Свидетелей в поле зрения не было, и Зим рванул, наконец, на базу. Скорей, как можно скорей, подальше от этого исчадия. Как захватчик позволил втянуть себя в такое? Не день, а кошмар какой-то. Ну ничего, он ещё всем покажет! Этой ночью жалкий комок космической грязи узрит, наконец, свою погибель! За его быстро удаляющейся спиной Киф выпал из сугроба и долго смотрел вслед неотрывным мечтательным взглядом.***
Очередное холодное серое утро встаёт над городом, ненастное и промозглое. Зим опрометью вылетает во двор, хлопая дверью, и снег соскальзывает с покатой крыши маленького зелёного домика. Яростно впечатывая каблуки в сверкающий от невесомой позёмки асфальт, он устремляется привычным ежедневным маршрутом по безлюдному переулку. За его спиной из тени между домами выныривает Киф и двигается следом, с той же скоростью, в том же темпе, словно бы привязанный невидимой нитью. Каждый шаг он делает одновременно с Зимом, каждый вдох делает одновременно с Зимом. Ежедневный путь, ритуал, позволяющий превратиться с Зимом в единое целое. Несколько заветных минут, когда Зим остаётся с ним наедине. И никого больше, ни одной души во всём мире. Лишь мельчайшие снежинки неслышно падают с неба. Сегодня Зим ничего не ест и не пьёт, и Киф, не отрываясь, наблюдает за ним. Видит каждый резкий, стремительный шаг, запоминает каждое нервное движение, каждый незначительный поворот головы. Каждое мгновение выжигается на сетчатке отдельной вечностью. Зим идёт. Киф идёт следом. Силуэт дрожит в морозном воздухе перед его глазами. Так близко и так далеко. Не сметь приблизиться ни на шаг. Не сметь выдать своего присутствия. Так было всегда, день за днём. Только следовать за Зимом. Бесконечно. Только смотреть на Зима. Неотрывно. До вчерашнего дня. Вчера произошло чудо, Киф смог проводить Зима почти до самого дома. Не таиться. Не сливаться с тенями. Идти рядом по улице, вместе, как два лучших друга. Наконец исполнилась его заветная мечта. Быть рядом с Зимом. Больше ничего не надо на всём белом свете. Всю ночь Киф мог думать только об этом, секунда за секундой прокручивая дорогу из школы. Эйфория омрачалась лишь одним – Зим плохо себя чувствовал. Пусть он под конец приободрился и решил поиграть в снежки, но вдруг потом ему стало хуже? Или вдруг он просто хотел успокоить друга и не показывать боли? Киф переживал за него всю ночь, секунда за секундой, борясь с желанием немедленно броситься к Зиму, помочь ему – чем угодно. Чем получится. Киф не знал точно, чем болен Зим, но готов был ради него на всё: собирать деньги на лечение, искать доноров, даже отдать свои органы, если потребуется. К счастью, сегодня Зим выглядит намного лучше и бодрее, шагает увереннее. Киф с облегчением вздыхает и улыбается. Одно лишь его печалит – Зим опять не надел шарф. Сегодня снова так холодно, всю ночь шёл снег, мелкая колючая крупа сыпала без остановки, заметая, выстуживая город. По улицам до сих пор метёт, чуть заметно, по ногам. Киф совсем замёрз, кусачий ветер, полный острых льдинок, достал его даже в тенях. А Зим идёт, словно бы не чувствуя холода, открытый любой непогоде. Его розовая кофта слишком лёгкая для такой суровой зимы. Киф и сам привычен ко многому, но сейчас он замёрз и не понимает, как же не мёрзнет Зим. Или просто не показывает этого? На глаза Кифа наворачиваются слёзы, туманя картинку, силуэт Зима расплывается. Как храбро он выступает навстречу холоду, как самоотверженно отказывает себе в слабостях. Киф понимает, что хочет сейчас только одного. Подарить Зиму тепло. Привести в тепло. В тёплый дом. Усадить перед камином. Завернуть в мягкий плед. Напоить горячим. И заключить в объятья. Киф чувствует, как внутри словно бы разгорается маленькое солнце, а сердце колотится всё сильнее, разнося по телу волны пульсирующего жара. Обнимать, обнимать, бесконечно обнимать, пока переполняющий его жар не окутает Зима, не поглотит целиком, не убаюкает его. Этот жар может растопить любые льды, и больше не будет страшен никакой холод, не нужно будет его терпеть, и Зиму теперь всегда будет тепло. Если понадобится, Киф готов будет согревать его вечно. Вечно согревать в своих объятьях. Одна мысль об этом кажется наивысшим счастьем. Поворот. Ещё поворот. Киф идёт за Зимом, но больше не видит силуэт перед собой. Он мерцает и рассыпается, открывая перед мысленным взором видения неги и блаженства под мягким пледом. Зим останавливается на светофоре, и Киф, слишком поздно сориентировавшись, спотыкается и неловко шаркает подошвой по асфальту. Зим автоматически бросает взгляд через плечо и в следующий момент отскакивает, вереща на всю улицу. – Какого хера?! Что ты здесь делаешь, мразь?! Киф не понимает, что он говорит. Киф не осознаёт, что реально, а что нет. В его внутренней империи окоченевший от стужи Зим жмётся к нему в поисках тепла, тает в его горячих объятиях, такой хрупкий и податливый. Кифу требуется несколько бесконечных мгновений, чтобы осознать, наконец, где пролегают границы реальности. А Зим стоит прямо сейчас перед ним, испуганный и сердитый. А это значит, что Киф попался и тени его не спасли. – Ты что, следил за Зимом? – Зим отступает ещё на шаг. – Отвечай, кусок человеческого говна! Киф нерешительно переминается с ноги на ногу. – Я... хотел убедиться, что с тобой всё в порядке после вчерашнего, Зим. И что ты здоров. Это так чудесно, что ты хорошо себя чувствуешь! – Киф незаметно придвигается к Зиму, тесня его к проезжей части. – И, Зим... Ты сегодня снова забыл шарфик. Но это не страшно! Давай я прямо сейчас сбегаю к тебе домой. Уверен, твои родители мне его передадут, и я тут же вернусь. – Да пошёл ты! Что тебе надо от Зима, тварь? Отвали!!! – Не бойся, Зим, мне это совсем не трудно. Я быстро сбегаю. Ну или хотя бы возьми мою куртку. Я дойду до школы, а ты, наверное, уже замёрз... Подобное предположение возмущает Зима до глубины брыжейки. – Заткнись! Как смеешь ты?! Зим никогда не замерзает! – Да, Зим, ты очень стойкий, – Киф пытается расстегнуть молнию, подступая всё ближе. – Но ведь не обязательно терпеть холод. Зим с отвращением отшатывается, соскальзывая на дорогу прямо под колёса мчащимся по перекрёстку машинам. Один из автомобилей успевает резко свернуть в сторону, оглушительно сигналя. Перепуганный Зим инстинктивно отпрыгивает назад, на тротуар, и влетает прямо в объятья Кифа, прямо между расстёгнутыми бортами его куртки. В следующее мгновение Зим чувствует, как уродливые руки смыкаются на его спине и омерзительное человеческое тепло обволакивает его тело. Захлебнувшись воздухом, Зим издаёт невнятный писк, после чего вырывается из мерзких лап и отталкивает Кифа на стену ближайшего дома. – Как посмел ты, грязная человеческая сволочь?! Как посмел прикоснуться к Зиму своими погаными культяпками? Киф тяжело дышит, не в состоянии прийти в себя после произошедшего. Сердце выскакивает из груди, а пространство вокруг расщепляется неевклидовой многомерностью. – Я хочу помочь тебе, Зим. Ведь мы же лучшие друзья. Вот увидишь, всё будет хорошо... – Хорошо? Хорошо?! – во всё горло орёт Зим. – Да, сейчас всё будет хорошо, сейчас всё будет просто прекрасно, грёбаный квазар тебе в задницу, мразь! Он сбивает пошатывающегося Кифа с ног и, не сдерживая больше гнев, принимается со всех сил колотить его головой о фундамент. Выплёскивает всю злобу последних дней, всю накопившуюся внутри ярость, пока гнусная человеческая кровь не окропляет снег, пока руки не начинают болеть от напряжения. После чего он отпускает бесчувственную тушку и удовлетворённо выдыхает. Поднимается на ноги, отряхивается и, невозмутимо игнорируя недоумённые взгляды случайных прохожих, переходит, наконец, дорогу. Продолжает прерванный путь в школу. Поворот. Ещё поворот. Киф открывает глаза и мечтательным взглядом провожает нечёткое розовое пятно, плывущее на фоне белого снега. Дальше и дальше с каждым шагом. Внутри всё трепещет от радости. – Гретхен – двойка... Пунч – двойка... Аки – тройка... Диб – двойка... – монотонный голос мисс Биттерс разносился по классу смертельным приговором. – Я ещё никогда не видела, чтобы тесты писали настолько отвратительно. Поздравляю, вы ещё на шаг приблизились к тому, чтобы не пройти аттестацию. А знаете, что случается дальше с теми, кто остаётся на второй год? Они обречены! Дорога в колледж закрыта. Приходится перебиваться подработками: на кассе жалкого супермаркета, в захолустных забегаловках, на грязных автомойках. Алкоголизм, жизнь на пособие, внебрачные дети, отупляющие телешоу и смерть в поножовщине! Зита, раздай своим одноклассникам их работы. Пусть ужаснутся тому неискоренимому невежеству, которое прорастает в их головах. Еле живая от страха Зита медленно потащилась вдоль рядов парт. Хоть она и входила в число нескольких счастливчиков, умудрившихся написать на тройки, радости от этого было немного. После недавнего успеха родители ждали от неё лучшего балла в школе. Но и остальные были огорчены не меньше. Пусть они и привыкли забивать болт на учёбу, но одно дело – забивать, упиваясь безнаказанностью, и совсем другое – когда твой болт опасно зависает над пропастью. Разговор дома на этот раз предстоял действительно серьёзный и грозил нешуточными последствиями. Зим бесился с каждой секундой всё сильнее. Отстукивал когтями по парте нервный ритм, закатывал глаза и не мог дождаться, когда этот фарс наконец закончится. Всеобщие громогласные стенания отвлекали, забота человеческих личинок об оценках вообще казалась нелепой суетой вчерашних обезьян, неспособных справиться даже со своими примитивными познаниями. Сам Зим решал все тесты, проставляя галочки принципиально от балды, но сегодня школьные успехи совершенно не входили в список его приоритетов. Всё, абсолютно всё стало оборачиваться против Зима, словно бы треклятая планета вознамерилась вытрепать ему последние нервы. Идеально продуманный план завоевания и господства, включавший в себя колесо обозрения, ультразвуковой маячок и заражение всего поголовья летучих мышей на восточном побережье вирусом поклонения прекрасному Зиму полетел к чертям дважды. В первый раз – когда Зим решил сперва нейтрализовать своего врага, обездвижив его хитроумным безотказным парализатором прямо в постели. И пусть этот паршивый отброс наблюдает, как мелкие крылатые твари жрут людей, превращая их в покорных зомбированных рабов и носителей неизлечимого вируса зимофилии. Зомби казались отличной идеей. Хоть какая-то польза от вчерашних страданий у доски. Но мерзавец Диб каким-то образом узнал о готовящемся нападении, установил в окне ловушку и притворился спящим, в результате получивший рамой по голове Зим случайно пальнул в крышу, угодил в сидящих там птиц, те градом посыпались вниз, сбили Зима на землю, а спустившийся следом Диб второй раз угробил план, заявив, что местные летучие мыши не питаются человеческой кровью и вообще на зиму впадают в спячку. Напоследок он стащил ампулу с вирусом и парализатор и быстро скрылся в доме. Ненавидя всё сущее, Зим потащился обратно. Неожиданно пошедший снег неприятно покалывал кожу, в свою очередь, тоже не улучшая настроения. Можно было бы приготовить новую порцию вируса. Но что с ней делать дальше? Применить на птицах? Но тупые голуби тем более не станут жрать людей. Попробовать обработать комаров? Зим представил, как ловит и по одному их опрыскивает. Или вообще отказаться от промежуточного носителя и заражать людей напрямую? Распространять вирус поклонения Зиму под видом вакцины от какой-нибудь из многочисленных болезней, от которых страдают эти ничтожные дохлые куски органики? Но когда Зим вернулся на базу, то обнаружил, что всё лабораторное оборудование перемазано сырной пастой, контрольные образцы безнадёжно испорчены, а в колбе аэратора, повизгивая, резвится Гир, выделывает акробатические коленца на воздушных потоках и ловит пролетающие мимо кусочки пепперони. Вся гениальная разработка оказалась осквернена и подлежала немедленной утилизации. Зим собрал несколько капель с чудом уцелевших пробирок и всё-таки попытался опрыскать и зазомбировать хотя бы пару человек, неосмотрительно шатавшихся по улицам среди ночи. Но почему-то вместо того, чтобы раболепно пасть перед своим бесподобным новым повелителем ниц, эти уроды кидались его обнимать, несли какой-то странный бред, от одного, особо назойливого, Зим с трудом унёс ноги. Тем временем снегопад всё усиливался, ветер крепчал, и пребывание под открытым небом начало превращаться в сущее наказание. Коварная земная вода не давала покоя даже зимой. Проклиная дурацкую погоду и неуправляемых в своём безумии людей, Зим поспешил домой, где остаток ночи посвятил увлекательнейшему процессу отскребания сыра, колбасы, взбитых сливок и намертво залипшего в этой мешанине Гира от сложнейших агрегатов, состоящих из множества мелких деталей, каждую из которых предстояло отмыть и заново простерилизовать. К утру Зим не чувствовал пальцев и так устал, что хотел только упасть и не вставать несколько суток, но нет, опять надо было переть в ад для человеческих детёнышей и смотреть там на зловредную рожу Диба. Вымотанный до предела и страдающий от остаточного сырного амбре Зим готов был прикончить своего врага голыми руками. Сволочь, ещё и парализатор спёр. Плевать на неудавшийся вирус, но парализатор неприкосновенен. Решено, мерзавец Диб должен умереть – неважно как, изящной расправы он не заслужил. И, прихватив из лабораторных запасов маленькую баночку, Зим двинул в школу. Хорошо хоть метель закончилась, но проблемы кончаться не собирались. На полдороги выяснилось, что всё это время за ним по пятам тащился Киф, нагло пялился, шпионил, оскорблял честь захватчика и даже собрался под нелепым предлогом вломиться прямо на базу! Рыжее пугало перешло всякие границы, в результате и без того взвинченный Зим сорвался, выместив на нём всё разрывающее на части зло и гниющую внутри обиду – на Диба, на Гира, на эту гадкую планету и её тошнотворных обитателей. Зим был слегка раздосадован, что потерял контроль над собой в людном месте, но, размазав лицо Кифа по шершавому бетону, почувствовал себя не в пример лучше. Вот бы этот надоедливый червяк тоже сдох – за один день Зим избавился бы сразу от двух источников проблем. Но каково же было его удивление, когда перед самым звонком Киф, как ни в чём не бывало, явился в класс, и лишь огромный синяк на всю щёку намекал, что эту голову совсем недавно били, как орех, и натирали на мелкой цементной тёрке. Изведясь от скуки и нетерпения, Зим кое-как дождался обеденного перерыва. Он собирался засветиться в столовой, поковыряться для вида в еде, а потом незаметно вернуться в класс. И такой шанс вскоре представился, когда всеобщее внимание очень удачно оказалось приковано к Вилли, облившемуся газировкой. Зим уже приготовился под шумок испариться, но всё опять пошло наперекосяк. Над головой раздалось жизнерадостное: – Приятного аппетита, Зим! И на скамейку рядом с ним плюхнулся Киф, довольный и не затыкающийся ни на секунду. – Ты ведь не будешь против, если мы сегодня пообедаем вместе, как лучшие друзья? Зим очень хотел сказать, что будет и вообще шёл бы Киф куда подальше, но тот не дал и слова вставить. – Знаешь, Зим, ты мне утром так хорошо врезал, прямо как в тех фильмах, где друзья сперва подрались, а потом стали ещё большими друзьями и начали по-настоящему доверять друг другу! – Чё?! Зим ошарашенно уставился на него и заметил, что отвратительный кровоподтёк вроде как уменьшился в размерах. Но думать об этом было некогда, потому что мокрый Вилли перестал верещать и все начали терять к нему интерес. – Это было весело! – не унимался Киф. – Слушай, Зим, а давай пойдём учиться каким-нибудь боевым искусствам! Карате, например. Я видел, что неподалёку открылись курсы... – Да как ты посмел, тварь?! – взорвался Зим, видя, что благоприятный момент окончательно упущен. – Ну ничего, рано или поздно ты у меня тоже сдохнешь! Но Киф истолковал всё по-своему. – Ой, прости, Зим. Я имел в виду, конечно, если здоровье тебе позволит. Если тебе это будет тяжело, то лучше не надо. Но не переживай, есть же столько способов, как провести время вместе. Мы можем сходить в цирк. Давай сходим в цирк, Зим? Говорят, что там интересная программа, будут разные дрессированные звери, слоны, львы... Киф не осознавал, что именно он говорит. Слова сами собой лились бесконечным потоком словно бы из параллельных пластов сознания, мысли путались. Поле зрения сузилось до одного-единственного человека прямо перед ним. Близко. Так близко, что Киф мог бы снова заключить его в объятья. Точно так же, как этим утром. Точно так же, как и в самых сокровенных мечтах. От одного воспоминания об этом сердце таяло, как желе на солнце. Киф был счастлив как никогда. За эти три дня он так много времени провёл с Зимом, так близко, совсем рядом, Зим принял его помощь, Зим позволил себе не скрывать слабость, Зим впустил его в свою жизнь. Теперь всё будет по-другому. Киф докажет, что он действительно – самый лучший друг. Он будет лучше любого друга. Он может стать большим, чем друг. Он может стать всем, чем Зим пожелает. Лишь очередной недовольный крик смог немного привести его в чувство. – Убирайся вместе со своим цирком! И выступай в нём! Отстань от Зима! – Это, наверное, было бы хорошо, но я ведь такой неуклюжий, Зим. И меня возьмут разве что только кормить животных. Кстати, Зим, а почему ты ничего не ешь? Сегодня макароны. Ты любишь макароны? – Ненавижу! Пошёл нахрен! – Да? – Киф искренне удивился. – Я считал, все любят макароны. Зим на мгновение растерялся – по старой привычке, когда его ловили на несоответствии земным стандартам и надо было срочно выкручиваться. Но потом вспомнил, что Киф недостоин того, чтобы ради него так стараться. Однако было уже поздно. Этой секунды хватило, чтобы Киф успел схватить его за руку и приблизиться практически вплотную. – Ну не расстраивайся, Зим. Это не беда. Мы обязательно найдём то, что тебе понравится. Ты должен хорошо питаться, это важно при твоём заболевании, нельзя морить себя голодом, ты ослабеешь. Зима аж передёрнуло от омерзения. Этот человеческий огрызок совсем обнаглел! Не без труда вывалившись из-за стола, Зим возопил: – Моё заболевание не хочет еды! Оно хочет блевать! В туалете! – на всякий случай уточнил он, чтобы никому не пришло в голову искать его в классе, куда он побежал со всех ног, пока не закончилась перемена. – Хорошо, Зим. Я уберу твой поднос, – вслед ему произнёс Киф и незаметно сунул в карман гнутую вилку, которую Зим ещё совсем недавно держал в пальцах. Молнией долетев до пустого класса, пришелец бросился к парте Диба. Пришла пора возмездия! Времени оставалось немного, совсем скоро все потянутся из столовой обратно, и надо было подготовить всё до этого момента. Достав из пака заветную баночку, Зим попытался вытряхнуть её содержимое наружу, но оно оказалось слишком густым и капать решительно отказывалось. Чертыхнувшись, Зим вооружился кисточкой для рисования из кабинетных запасов и принялся размазывать белёсую дрянь по столешнице. Дрянь размазывалась плохо, кисточка начала стремительно лысеть, но некогда было обращать внимание на такие мелочи. Драгоценные секунды утекали одна за другой. Спокойно. Терпение, только терпение. Пройдёт ещё несколько минут – и месть свершится. Дибу достаточно будет прикоснуться к яду хотя бы одной ладонью – и всё, тот проникнет в кровь, уничтожит мозг и органы! Ненавистный враг загнётся в страшных корчах, и никто ничего не заподозрит! Предвкушая победу, Зим разразился зловещим смехом. – Чем ты тут занимаешься, Зим?! – голос мисс Биттерс резанул, как пилой, по слуховым нервам. Перепуганный Зим отскочил, пряча руки за спину. – Я... – никаких внятных объяснений в голову не приходило. – Рюкзак. Зим забыл свой рюкзак! – Твой рюкзак у тебя на спине! – Это другой рюкзак! – Почему ты ищешь его под партой Диба? – проклятая училка раздражалась всё больше. – Что ты там прячешь? Ты хоть представляешь, Зим, как мне надоели ваши выяснения отношений, постоянно заканчивающиеся порчей школьного имущества?! Если ты опять что-то задумал... – Зим ничего не задумал! – в панике закричал пришелец. – Зим – безобиднейшая человеческая личинка! И в следующее мгновение – Зим не поверил своим глазам – в класс ввалился Диб собственной персоной. Это было фатальное невезение. Фактор неожиданности оказался упущен. Последнее, что ещё оставалось – не позволить этому гаду хоть что-то заподозрить, он должен сесть за парту во что бы то ни стало. – Диб, – мисс Биттерс явно придерживалась иного мнения, – мне кажется, Зим хочет тебе о чём-то рассказать. – Не хочет! – Зим переводил взгляд с неё на Диба, паскудно заухмылявшегося. – Зим абсолютно ничего не замышляет! Зим нормальный! Нормальный! И тут за его спиной с утробным чвяком рухнула на пол парта, расплывшись по полу пузырящейся зелёной лужей. Диб заорал в притворном ужасе: – Это была моя любимая парта! В глазах мисс Биттерс вспыхнуло адское пламя. – Диб, немедленно прекрати клоунаду! А ты, Зим... На этот раз ты перешёл всякие границы! – Нет! – взвизгнул Зим, отползая к доске. – Это не я! Меня подставили! – Ты был в классе один! – Вы все лжёте! – забыв о кисточке, Зим взмахнул руками, и её оплавленный черенок предстал на всеобщее обозрение. А в кабинет уже вовсю подтягивались одноклассники и заглядывали другие дети, заинтригованные столь фееричным скандалом. Зим хаотично придумывал, как бы отмазаться, и не мог. Его спалили на горячем, план раскрыт, Диб живой и угорает, толпа отбросов бесстыдно ржёт, наслаждаясь зрелищем. Хотелось бы поубивать их всех на месте, но даже этого сделать не получится. А взбешённая училка шипит исполинской коброй: – После уроков – к директору!!! Не выдержав этого кошмара, Зим сорвался с места и действительно помчался в туалет блевать. От нервов. Все недавние кошмары и разочарования, пережитые стрессы и человеческие мерзости, вкупе с ночью, полной сыра, вывернули его наизнанку. Зим утешался только тем, что у его позора хотя бы не будет свидетелей, однако, первое, что он увидел, выбравшись из вонючей кабинки – это Киф, нервно переминающийся в углу у раковины. – Зим! Как ты себя чувствуешь? – тут же бросился он навстречу. – Тебе стало получше? Тебе надо попить. Давай я помогу тебе дойти до класса. Зим, ты куда? Но Зим, бочком прошмыгнувший к дверям, уже нёсся прочь, подальше от этого безумного болтливого отродья. Остаток учебного дня облегчения не принёс. Все шушукались за спиной, Диб нагло задирал нос, сидя за новенькой партой, а мисс Биттерс так буравила Зима взглядом, полным тьмы, что становилось не по себе. После уроков она ухватила его за шкирку и поволокла к директорскому кабинету. И пока Зим ждал, когда же его позовут на казнь, Диб якобы случайно дефилировал туда-сюда по коридору, выбешивая всё сильнее, пока, наконец, не облокотился рядом о стенку и не произнёс ехидно: – А, между прочим, я тут на досуге глянул твой зомбирующий вирус. Непло-охо! Совсем неплохо... для любовного зелья! И, гогоча, ускакал вдаль. Зим ломанулся было за ним, но в этот момент двери кабинета раскрылись и Зима втащили на директорский ковёр, где устроили первокласснейший разнос и за неподобающее поведение, и за драки, и за порчу казённого имущества, от парадной лестницы до распоследнего циркуля, пообещав занести всё в личное дело. Отдельно прошлись по сегодняшней парте, а когда Зим напомнил, что вчера Торч тоже сломал парту и ничего ему за это не было, завуч рявкнула, что это – единичный случай и вообще мистер Смэки – спортивная гордость школы, а за Зимом никаких таких заслуг не числится и пользы от него системе образования ноль. Одни убытки. Зим привычно возмутился наглостью драных земных ошмётков плоти, в итоге директор сказал, что ему надоело это представление и школа подаёт на семью Зима в суд с требованием возместить весь нанесённый скудному государственному имуществу ущерб. За все эти годы – весьма немалый, надо сказать. Злой, как чёрт, Зим выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и наткнулся на Кифа, крутившегося тут же в коридоре. – О, Зим, ты так долго. Я ждал тебя снаружи, но мне сказали, что ты здесь. Зим нервно икнул и попытался убежать, но рыжее чучело опять увязалось за ним. – Не переживай так, наш директор отходчивый, – Киф решил, что Зим расстроен полученным нагоняем, а значит, нужно его утешить. Зим припустил что есть сил, трясясь от ярости и раздражения. Кифу показалось, что Зим плачет и не хочет этого показывать. – Ну не унывай, Зим, всех рано или поздно к нему вызывают. Вот увидишь, всё образуется. Пробившись сквозь вечную толпу на крыльце, Зим вырвался из школы, чтобы через миг снова услышать раздражающие причитания. – Ты в порядке, Зим? Ты точно хорошо себя чувствуешь? Ты весь дрожишь. Зим помчался по улице быстрее. – Зим, постой! Ты ведь замёрзнешь! Возьми хотя бы мой шарф. Поворот. – Мисс Биттерс была сегодня особенно сердита. Но я уверен, она успокоится к понедельнику. Ещё поворот. Бежать, бежать! – Наконец, ты повеселел, Зим! А знаешь, мне пришла в голову отличная идея. Давай теперь всегда обедать вместе! Мы сегодня отлично провели время за дружескими разговорами. Зим беззвучно проклинал каждый светофор на своём пути. – Ну что, Зим, как ты смотришь на то, чтобы сходить в цирк? Обещаю, там будет весело. – Хоть бы тебя машиной переехало... – О, Зим, ты меня утром так напугал, когда чуть не попал под машину! Я всегда знал, что этот переход небезопасен, мы должны подать петицию, чтобы оборудовать его... Постой, Зим! Поворот. Быстрее! – Зим, у тебя есть планы на выходные? – Да, есть! Не суйся в них, ничтожество! Зим бежал так быстро, как только мог, задыхаясь от напряжения. Киф по-прежнему не отставал ни на шаг и без остановки молол языком. – Я бы мог прийти к тебе в гости, принести какую-нибудь настольную игру. Ты любишь монополию? – Нет! Оставь Зима! Зим хочет домой! – Зим, вот твой дом, мы уже пришли. Только сейчас пришелец увидел, что переулок остался позади, а перед глазами зеленеют очертания родной базы. Со всех ног он рванул мимо гномов, но не успел, Киф перехватил его у самого входа. – Зим, я волнуюсь за твоё здоровье. Ты можешь простыть, если не будешь надевать шарфик. – Заткнись, идиот! Зиму не страшен холод! Зиму ничего не страшно! Тут уже и Гир выглянул наружу, заинтригованный бурными сценами на крыльце. Зим попытался просочиться в обход Кифа, но у него снова ничего не получилось. – Если шарфик порвался – это не страшно. Я свяжу тебе новый, только скажи. Или у тебя его отобрали? Или, может быть, твой щенок его съел? – Полудурка кусок! Гир не ест шарфы! – Гир ест тако! – довольно подтвердил робот. – Тако? – Киф отвлёкся на миг, и Зим, воспользовавшись шансом, тут же юркнул внутрь. Лишь захлопнув дверь и сползя по ней на пол, Зим позволил себе отдышаться, игнорируя по-прежнему доносившееся с крыльца раздражающее нытьё. Как осмелился этот сумасшедший выродок так его загонять? Даже пак не справлялся с резервной подачей кислорода. В голове мгновенно промелькнула гениальная идея! А что, если обрушить удушливую кару на всё человечество? Пусть ничтожные твари помучаются! Зим испарит атмосферу Земли, и это будет совсем не сложно – ключевые схемы устройства уже представали перед глазами как вживую. На этот раз победа гарантирована!***
Вскоре после наступления сумерек двери маленького зелёного домика распахнулись, выпуская Зима в обнимку с готовым излучателем, сверкающим хромированными деталями и увенчанным параболическим рассеивателем. Сгибаясь под тяжестью агрегата, Зим пятился по лужайке, и следом за ним тянулись длинные провода, уходившие в недра базы. – Гир, поторопись! Где тебя носит? Мне не терпится пустить в ход мой прекрасный непревзойдённый испаритель! – Я здесь, хозяин! – Гир выскочил следом, чуть не запутавшись в проводах. – Осторожнее, железяка! Сейчас ты станешь свидетелем триумфальной гениальности Зима! Когда земляне лишатся своего вонючего газа – этот ком грязи станет нашим! И в следующий момент Зим наткнулся на что-то, торчащее прямо посреди его лужайки. С нехорошим предчувствием он медленно поднял глаза вверх. Перед ним стоял Киф. Счастливый до отвращения, улыбка от уха до уха, и синяк на роже словно бы стал ещё бледнее. – Привет, Зим! Ты пошёл играть? А можно мне с тобой? Что?.. – Зим, ты не передумал насчёт цирка? Что? – Я принёс тако для твоей собачки! Что?! Не произнеся ни звука, Зим развернулся и медленно запятился обратно в дом, на ходу сматывая провода. Гир в последнюю секунду прошмыгнул следом, предательски чавкая сочным вонючим мясом. – Зим, куда же ты? Пойдём погуляем. Только не забудь надеть шарфик! Зим, я буду тебя ждать! Тихий пасмурный вечер опускается на город, тьма ползёт по его переулкам, углубляя тени. Из окна маленького зелёного домика сосредоточенно выглядывает Зим. Настороженно сверлит взглядом переулок, готовясь в любую секунду спрятаться под защиту стены, скрыться в кладовке, нырнуть под подоконник. Убедившись, что в обозримом пространстве всё спокойно, он стремительно выбегает из дома и бросает розовый шарф в ближайший мусорный бак. Взметнувшиеся в воздух длинные концы раскатываются по асфальту, Зим орёт на них, сгребает в кучу и снова запихивает в омерзительное нутро помойки. Несколько раз хлопнув крышкой, Зим пинает контейнер и устремляется обратно в дом, нервно оборачиваясь на ходу. Из тени, клубящейся у соседнего дома, беззвучно выходит Киф. Проявляется, подобно негативу, обретающему контуры человека. Тяжело дыша от волнения, он приближается к мусорному баку и достаёт из него шарф. Бесконечные витки розовой шерсти струятся к ногам, но Киф не обращает на это внимания. Со стоном он зарывается лицом в грязный шарф, не веря своему счастью. Этот шарф принадлежал Зиму, он лежал у Зима дома, Зим владел им, Зим носил его, прикасался к нему. Киф ощущает на нём чуть заметный запах Зима. А теперь Зим отдаёт это сокровище Кифу, отдаёт собственными руками. Это лучший подарок, какой только можно представить. Нетвёрдой походкой Киф уходит прочь, концы шарфа скользят за ним по земле, а ночное небо над головой покрывается мерцающей паутиной кромешной тьмы.