Палаты сновидений

      Господин Ливэй считал, что способность удивляться он утратил ещё в дни своей сумбурной, но богатой на жизненные уроки юности. И всё же вопреки нажитому опыту он вполне осознал глубину заблуждения, в котором пребывал все эти годы. Он, несомненно, удивился, когда в один не то чтобы прекрасный день на пороге его кабинета объявился элегантный молодой мужчина в сопровождении двух амбалов, каждый из которых был выше его более чем на голову, и это при том, что сам гость был довольно высок.       Собственно, дело было даже не в составе этой странной компании, тут как раз ничего покоряющего воображение не наблюдалось. Уж каких только клиентов не повидал на своём веку уважаемый в определенных кругах господин Ливэй. Однако намётанный глаз цеплялся за детали, они-то и смущали необъяснимостью.       Гость был одет роскошно. Само по себе неудивительно — посетители заведений господина Ливэя были людьми исключительно состоятельными, ибо только избранные могли позволить себе услуги такого высокого уровня. Загвоздка прорисовывалась в фасоне одежд, выдававшем в визитёре человека придворного, да не простого, а из числа господ Внутреннего дворца его императорского величества. А вот эти самые господа баловали своими визитами не так уж часто и, как правило, инкогнито. Причём даже в былые, спокойные и зажиточные времена. Нынче же каждый предпочитал не высовывать носа из дома. Особенно царедворцы, оказавшиеся в эпицентре недавнего государственного переворота, нужно заметить, неудачного. Много аристократических голов рассталось с телами за последние несколько месяцев, исторический момент дурно подходил для увеселительных мероприятий. И господин Ливэй мысленно подсчитывал предстоящие убытки, которые неминуемо постигнут его, если напряжённая политическая ситуация в достославном государстве Го не сдвинется в сторону пусть даже и условной, но стабильности.       И тут вдруг такой гость! Да ещё в сопровождении молодцев из дворцовой гвардии, а их форменное одеяние ни с каким другим не перепутать. Оно неизменно внушало страх обывателям, слишком уж участились аресты. Нет, не клиентом пришёл этот сиятельный господин, благовоспитанно прятавший руки в широких парчовых рукавах. Клиенты с порога требуют показать товар лицом, а не решительно заявляются пред светлые очи самого господина Ливэя с элитными воинами в качестве охраны или… может быть… конвоя?..       — Господин Ливэй? Управитель Палат Сновидений?       Голос гостя прозвенел юностью, а пытливый взгляд выдал плохо скрываемое любопытство. Впрочем, Ливэй ответил взаимностью. Черты лица гостя, тонкие и миловидные, против воли цепляли взгляд и располагали. Загадочная полуулыбка — то ли улыбка, то ли мираж — едва приподнимала уголки тонких губ. Более очевидной улыбкой лучились глаза. Очевидной, но не весёлой, нет, скорее лукавой. И всё же приятной. Интересно, сколько ему лет? Двадцать пять? Меньше? Ливэй готов был поклясться, что непрошеный посетитель задавался тем же вопросом, столь же беззастенчиво оценивая его самого. Было странно смотреть в это не выдающее никаких конкретных выражений лицо — точно глядеться в потерявшее гладкую плоскость-грань зеркало.       — Да, так меня зовут. Кому обязан честью?       — Моё имя Веньян. Я служу во Внутренних покоях его величества. Мы с вами, господин Ливэй, в некотором роде… заняты одним делом…       — Вот как?!       Он саркастично вскинул бровь. Выразил сомнение. Это было не очень вежливо, зато честно. А что-то подсказывало Ливэю, это самая оптимальная модель поведения с новым знакомцем.       — Поверьте, это так. Плюс-минус нюансы, учитывая специфику.       Глаза господина Веньяна выдали ещё больше хитрецы и согласие играть начистоту. Славно же при желании ему удавались противоречивые эмоции!       — Тем не менее суть, как известно, кроется в деталях, поэтому именно нюансы и привели меня к вам.       — Вы мастер интриги, господин Веньян. Даже представить страшно, какие нюансы могли привести служителя Внутренних покоев самого императора к недостойному высочайших очей содержателю вертепов.       — Вы попали в цель почти каждым вашим словом. Представить, действительно, страшно… Мне не пристало судить, впрочем.       Гость на мгновение выпал из реальности и впал в задумчивость. Он смущённо отвёл глаза и лишился хитрой лисьей маски, но тут же снова её натянул. Все эти причудливые метаморфозы не заняли и доли секунды, но бросились Ливэю в глаза. Господин Веньян не производил впечатления человека, которого легко смутить. Похоже, пресловутые нюансы были пикантными.       — Как бы то ни было, взор высочайших очей всё же обратился именно на вас! А посему отбросьте ложную скромность. Тем более ваши владения назвать «вертепом» и язык-то не повернётся.       Будто бы призывая резные ширмы и обитую шёлком мебель стать подтверждением его слов, господин Веньян окинул красноречивым взглядом просторное помещение, которое господин Ливэй привык считать своим кабинетом.       — Обстановка определённо не уступит дворцовым интерьерам в роскоши.       — Вы мне льстите.       — Отнюдь. Уж мне-то есть с чем сравнить. Но ближе к делу. Завяжем со светской беседой, пока вы не начали предлагать мне чай. Дело-то спешное, мне приказано лично доставить вас к его императорскому величеству.       Да уж, рано Ливэй объявил себя неспособной ничему удивиться флегмой. Его — к императору? Зачем? Он украдкой взглянул на образцовых гвардейцев за спиной господина Веньяна. Неужели-таки конвой? Нет. Чутьё подсказывало, что всё же охрана. Арестовывать его не за что, промысел его законный, налоги он платил исправно, не утаивал ничего. Почти. От политических интриг предпочитал держаться подальше. Да и личность господина Веньяна всей своей сущностью кричала, что потащат его во дворец по сугубо куртуазным резонам. Его — во дворец! Зачем?       — Вам угодно отконвоировать меня к повелителю теперь же?       Ну не сдержался! Прояснить ситуацию, что уж там, хотелось. К чему варить лягушек в тёплой воде?       Господин Веньян брезгливо сморщил нос, наконец-то извлёк руки из рукавов и раздражённо хлопнул сложенным веером о ладонь.       — Фи! Господин Ливэй! Я похож на конвоира?       Он был похож на дорогую куклу. Ливэй впервые за этот день улыбнулся. В своём негодовании гость был очарователен.       — Будьте покойны, не похожи. Идёмте.       — Готовы так сразу? — хитрый прищур.       — Будто у меня есть выбор.       — Рад, что не задаёте лишних вопросов.       — Сами говорите, дело спешное. Полагаю, всё, что мне нужно знать, вы поведаете мне по пути.       — Ваше чувство такта понравится его величеству.       — Род деятельности обязывает.       Господин Веньян учтиво пропустил Ливэя вперёд и уже следом за ним ступил к выходу. На улице их ожидал большой паланкин, носильщики и ещё шестеро гвардейцев. Толпа.       — Времена нынче неспокойные, революционные, — прокомментировал господин Веньян обилие охраны, легкомысленно поигрывая веером.       А господин Ливэй только вздохнул, возвращаясь к нерадостным размышлениям о предполагаемых убытках. Нет, конечно, у него имелся приличный капиталец, который вполне можно было использовать в качестве резервного ресурса… Но, боги-защитники, неужели злополучный чёрный день уже настал?! Да пропади они пропадом, эти революции! Однако, оказавшись в паланкине вместе с господином Веньяном, Ливэй предпочёл отвлечься и вернуться к телу дела.       — Значит, пресветлому императору есть нужда в моём чувстве такта?       Господин Веньян вновь на миг утратил способность улыбаться.       — Да как вам сказать… даже не знаю, в чём он нуждается больше — в такте или бестактности… Сами решите, если его величество остановит на вас свой выбор. А пока мне запрещено посвящать вас в детали. Могу сказать только, что вам хотят доверить необычного воспитанника.       — Воспитанника? Мне?!       Определённо это был день потрясений.       — Вас рекомендовали… великому господину как лучшего в своём деле… профессионала… Но он хочет удостовериться в этом лично. Я больше не скажу ни слова до тех пор, пока на то не будет дано высочайшее соизволение. Под страхом смерти, разумеется.       Последнее замечание заставило господина Ливэя улыбнуться второй раз, потому как господин Веньян вновь блеснул озорной хитринкой глаз. Непостижимый он всё-таки человек! Мрачнел, когда для этого не было очевидного повода, и улыбался, когда был повод мрачнеть. Ливэй не имел склонности очаровываться людьми, но этот человек, с которым он пробеседовал едва ли больше четверти часа, таил в себе поразительное очарование. Может, поэтому он без раздумий и вопросов последовал за ним?       — А верно ли великому господину разъяснили суть моей… профессии? Я не воспитываю души, я продаю тела.       Ухмылка.       — Кто бы осмелился что-то неверно разъяснить великому господину?       В замкнутом пространстве паланкина было душно, и господин Веньян принялся энергично обмахиваться веером. До Ливэя донеслись еле слышные терпко-сладкие нотки его духов. Этот аромат показался знакомым, к нему цеплялись воспоминания. Закупоренные для верности в самом дальнем уголке подсознания. Извлекаемые оттуда с исключительным пиететом в честь взятых на себя обязательств хранить мутнеющий со временем образ. Болезненные воспоминания. Сладко-болезненные. И, возможно, лучшие в жизни. Тот день был таким же жарким… Странная штука! Почему внезапно пробудившаяся память о событиях многолетней давности так легко расположила его к совершенно незнакомому человеку, нечаянно эту память затронувшему? Ливэй внимательно вгляделся в господина Веньяна. Нет, он никогда прежде не видел этого удивительного лица. Такое он запомнил бы. А вот то, как господин Веньян сжимал веер… длинные пальцы, грациозное движение кисти, тонкое запястье… Сердце Ливэя сбилось с ритма. То ли больно кольнуло, то ли сладко заныло. Он даже неосознанно коснулся ладонью груди.       — Что с вами?       Господин Веньян вновь не улыбался. Сложил веер одним звучным хлопком и обеспокоенно подался вперёд. Аромат воспоминаний сделался более ярким.       — Вы побледнели.       — Душно, — солгал Ливэй, силясь обуздать свою разбушевавшуюся память.       — Сегодня жарко. Вот возьмите.       Лёгкая рука протянула ему веер.       — Благодарю, у меня есть.       — Отчего же не воспользуетесь?       — Я не очень люблю веера.       — Зачем же носите?       — Это подарок.       — Покажите!       Просьба-приказ. Мягкая, но настойчивая. Такая, что и отказать-то не захотелось.       Господин Ливэй извлёк из-за пояса просимое и протянул господину Веньяну. Тот принял изящную вещицу как-то особенно бережно. Когда он распахнул веер, Ливэй вновь коснулся груди. Веер в руке господина Веньяна порхнул точно в родной.       — Алый шёлк! Подарок женщины?       Лукавый взгляд. Яркий всполох в красивой руке. Цвет чистой артериальной крови. На фоне белой парчи, в которую был многослойно укутан господин Веньян, смотрелось особенно эффектно.       — Подарок особого человека.       — Простите мне мою бестактность.       — Забудьте.       — Давно я не видел таких вееров. Лет восемь. Такие цвета давно не в моде. И ещё три года не будут. При дворе траур.       Господин Веньян со вздохом указал на своё белое одеяние.       — Десять.       — Что?       — Мне подарили его десять лет назад.       — Но он же совершенно новый!       — Я им не пользовался.       — Но всегда нóсите с собой. Однако вы полны тайн! Видимо, тот человек для вас действительно особый…       — Он… его больше… нет.       Лицо господина Веньяна потеряло в цвете, на миг выдало крайнее изумление и даже испуг. Отчего такая бурная реакция? Обычно при подобном раскладе собеседник просто делает постную физиономию и спешит пробормотать нейтральное «сочувствую». И всё-таки господин Веньян быстро взял себя в руки, соболезнований выражать не стал, но с удвоенным интересом принялся разглядывать веер.       — Что это тут написано у самого крепления? «Глаза слепы. Сердцу верь». Это же стихотворная строка! Я помню это трёхстишие целиком… Как же там?.. Ах да! — он поднял глаза к какой-то невидимой точке над собой и вдохновенно продекламировал: — «Всё обман и сон. Глаза слепы. Сердцу верь. Рядом я с тобой».       Господин Ливэй почувствовал, как сначала побледнел, а потом залился румянцем. При том что господин Ливэй не бледнел и не краснел никогда. Так же как никогда не удивлялся. И это был повод для паники. Господин Веньян умудрился вытянуть из него давным-давно утраченные, а оттого чуждые и дискомфортные умения. Неизменная невозмутимость, верный щит Ливэя даже в вопиющих ситуациях, была поколеблена в самых основах. Он и слова вымолвить не смог, просто протянул ладонь, предлагая оппоненту вернуть веер.       Лицо господина Веньяна претерпело очередную диковинную перемену. Теперь его губы изогнулись в самой настоящей улыбке, а вот глаза смотрели пронзительно и серьёзно. Ливэю нравилось, когда было наоборот. Веньян проигнорировал его жест, закрыл веер и спрятал его в своём рукаве. Ливэй даже рот раскрыл от такого самоуправства.       — Я верну его после аудиенции, — ровным тоном произнёс господин Веньян. Ох и отличен же был этот тон от игривого, которым он недавно выделил слова «тот» и «особый».       — То есть?!       — Вы действительно думаете, что вас вот так запросто пропустят к императору в свете недавних событий? Вас будут обыскивать на каждом углу и у каждой двери. На предмет обнаружения оружия, ядов и прочей атрибутики цареубийцы. Хотите, чтобы дорогую вам вещь облапал целый полк солдатни?       Ливэй поморщился. Солдатню он ненавидел. Были свои счёты.       — Хотите сказать, вас обыскивать не станут?       — Меня — нет.       Ливэй воззрился на молодого придворного с изумлением. Да что ж такое-то?! Удивление, смущение, изумление… Это всё не про Ливэя! Что этот господин с ним сотворил?       — Тогда я, пожалуй, приму вашу любезность.       Веньян удовлетворённо кивнул, а Ливэй всё не спускал с него глаз. Да кто он такой?       — Господин Веньян, — решился он наконец, — а какую должность вы занимаете во Внутренних покоях?       — А я всё думал, когда вы спросите?.. Я один из распорядителей.       — «Один из»? Разве евнухам позволено покидать дворец?       Господин Веньян сначала глянул на Ливэя, как на идиота, а затем впервые открыто рассмеялся. И прежде чем он успел спрятать свою жемчужную улыбку за веером, Ливэй успел заметить, насколько она красива.       — Я главный распорядитель, мне можно. И… О боги! А-ха-ха-ха! Нет! Я не евнух!       — Но как… такое возможно?       — Возможно. Я слежу за мужской частью гарема. Она не имеет никакого сообщения с женской.       Ливэй моргнул и будто увидел попутчика новыми глазами. Если верить его словам, этот молодой мужчина сделал воистину головокружительную карьеру. В его годы стать главным наставником императорских наложников и получить беспрецедентное доверие его величества… Так бывает? И раз уж они оба играли начистоту…       — Господин Веньян, а сколько вам лет?       — Тридцать. А вам?       — Мы ровесники.       Да не могли они быть ровесниками! Мужчина не может так выглядеть в тридцать! Конечно, глаза и уверенная манера держать себя выдавали определённый жизненный опыт, и всё же Веньян выглядел довольно юно…       — Чудесно выглядите, господин Ливэй.       Он даже отвечать не стал. Как бы распрекрасно он ни выглядел, до Веньяна ему было далеко. И тут в голове Ливэя промелькнула догадка… Веньян. Ну конечно же!       — Уж не тот ли вы Веньян…       Ливэй запнулся. Он чуть не допустил грубость.       — Ну же! Что же вы замолчали? Договаривайте!       — Простите.       Ливэй смутился. В очередной раз. Сколько можно?! А Веньян в очередной раз смешливо прищурился и договорил за него сам:       — Не та ли я самая императорская подстилка? Та самая.       О фаворите императора Ки по всей Го рассказывали небылицы. Болтали, что он демон, прельстивший великого господина, ибо только чары демона могли околдовать весь двор настолько, чтобы совет министров мирился с решением императора сделать из простого наложника своё доверенное лицо. Даже императрица — вот уж воистину суккуб во плоти! — ни разу не выказала супругу своего неудовольствия. Более того! При новом императоре ситуация не изменилась. Плели также, что демон ест с золота, носит шелка лучше императорских, а в постели превосходит самого похотливого из богов…       Образ господина Веньяна в глазах господина Ливэя менялся со скоростью полёта стрелы. Вот этот мужчина с личиком юноши и манерами учителя придворного этикета и есть легендарный демон? Да ладно! А господин Веньян прямо-таки считал мысли с растерянного лица господина Ливэя, потому что, вновь спрятав улыбку за веером, спросил:       — Что? Я недостаточно красив для демона? Вы будто язык проглотили.       — Д-достаточно, — честно выдавил Ливэй и рта больше не раскрывал.       А дальше события развивались именно так, как предсказал господин главный распорядитель Внутренних покоев. По прибытии Ливэя подвергали обыску буквально на каждом углу, причём самым возмутительным образом. Его нагло и грубо облапали и даже собранные традиционно волосы заставили распустить. Прошло достаточно лет с тех пор, как господин Ливэй стал тем, кем он стал, и от подобной фамильярности, признаться, отвык. Но мелочь. Не то что его ненависть к бравым императорским воинам. Лютая. Неискоренимая. Их прикосновения заставляли Ливэя сжимать кулаки, скрежетать зубами и пускать желваки по скулам. Если бы можно было прирезать хотя бы парочку… А вот господин Веньян стоял себе в сторонке и, забавляясь происходящим, тихонько хихикал в свой чёртов веер! Демон он, как же! Тем не менее перед ним раскланивались и почтительно расступались. Ливэй негодовал, но всё же был благодарен господину Веньяну за укрытую от варваров реликвию.       — Я понимаю, насколько всё это неприятно, — шепнул он из-под веера, когда Ливэй разделался с последними домогательствами стражи, — но сами понимаете… убийство императора…       — Я, конечно, понимаю, но знайте: кое-кому из вашей чудо-гвардии подобные меры доставляют личное удовольствие.       — Не без этого.       Веньян сочувственно вздохнул, но улыбаться при этом не перестал, так что получилось не очень искренне. «Веселится!» — подумал Ливэй и раздражённо сощурился.       — А теперь, господин Ливэй, приведите себя в порядок. Я доложу его величеству о вашем прибытии.