Палаты сновидений

      Всё вокруг утопало в сизом тумане табачного дыма. И когда он только успел столько накурить? Час был довольно поздний, но сон не шёл. Слишком отчётливо запечатлелся в памяти последний взгляд Джуна, брошенный через плечо на них с Веньяном, когда за юношей явились от императора. В его глазах не было страха, только беспомощность и тоска. Он старался зацепиться за то немногое, что придавало ему сил, ухватить и унести с собой маленький кусочек тепла. Ливэй никогда не видел подобного взгляда – такого детского и такого взрослого, – он тронул циника до глубины души, и в этой глубине было теперь мутно и неспокойно, будто упавший на дно заводи камень взбаламутил ил и песок. Наверное, именно таким был бы взгляд Куана, обернись он, покидая Ливэя... Но Куан не позволил себе этой роскоши и сберёг сердце Ливэя хотя бы от одного болезненного воспоминания.       После ухода Джуна Ливэй тут же удалился к себе и взялся за трубку. Он был взволнован. Мысли в его голове, сплетаясь одна с другой, змеились ядовитым клубком. Джун, Куан, Веньян. Не давали покоя мысли о каждом. Страшила участь первого, мучили воспоминания о втором, тревожило скорое расставание с третьим. Ливэя стремительно втягивало в бездны отчаяния. В процессе погружения он даже не сразу заметил, что его одиночество нарушено. Веньян. Впервые за три года пребывания Ливэя при дворе господин управитель решился переступить порог его покоев. Неожиданно.       Несмотря на то, что траур уже месяц как закончился, Ливэй никак не мог привыкнуть к разномастным нарядам Веньяна, сменившим белоснежные одежды. Все они безумно шли Веньяну и каждый раз поражали непредсказуемостью. Модник! Сейчас он и вовсе был облачён в расшитое цветами одеяние, которое – как успел заметить Ливэй – имел обыкновение носить исключительно перед сном и сразу после пробуждения. Видеть его в таком виде имели честь только личные слуги да Джун с Ливэем, которым удавалось иногда застать главного управителя в неурочный час. Выглядел Веньян дивно. Однако невероятно, что он осмелился покинуть пределы собственных покоев в домашнем платье. Было в этом что-то интимно доверительное и даже чуточку против правил.       Сделав несколько шагов, демон остановился и спрятал нос в веер.       - Что вы там уткнулись в свою игрушку? Не стойте на пороге, проходите, – пригласил Ливэй.       - А что вы опять прилипли к своей трубке? Надымили… Не продохнуть! Нервничаете?       Воспользовавшись приглашением хозяина, Веньян быстро пересёк пространство комнаты и отрыл окно. А вот Ливэй сделать это почему-то не догадался. Внутрь хлынула ночная прохлада, остужая кожу и разрежая густой табачный дым. Дышать стало легче.       - С чего вы взяли?       Веньян приблизился.       - Вы всегда курите, когда волнуетесь. И не отпирайтесь. Думаете, я не заметил?       - Вы очень наблюдательны, господин Веньян.       - Давайте уже оставим это обременительное «господин» в покое. Три года расшаркиваемся. Не довольно ли?       - С моей стороны обращаться к вам иначе было бы верхом наглости. Вы аристократ. Напомнить вам, кто я и кем был?       - Да бросьте! Ещё не хватало припомнить уложение о рангах.       - Вы можете называть меня, как вам будет угодно.       - Я требую от вас того же.       - Я не могу обращаться по имени к высокородному.       - А к другу?       Ливэй осёкся на полуслове. Он был глубоко тронут и польщён.       - Хорошо.       Ответил тихо, отведя взгляд, и вновь умолк. Веньян долго вглядывался в его лицо и наконец спросил:       - Думаете о нём?       Ливэй встрепенулся, допустив на долю секунды, что проницательность Веньяна чудесным образом распространилась на его мысли о Куане. Но нет. Конечно же, он имел в виду Джуна.       - Признаюсь, мне не по себе. А вам?       - И мне. Иначе не осмелился бы докучать вам своим обществом в столь поздний час, – Веньян сел совсем рядом, отгоняя от себя веером остатки дымных клубов. – Однако я прошу вас, Ливэй, давайте не будем обсуждать то, что происходит либо не происходит в данный момент в императорских покоях. Джуну мы этим не поможем.       - Я видел много грязи, но то, что происходит либо не происходит в данный момент в императорских покоях, по-настоящему чудовищно. Вы правы, лучше говорить о погоде.       Но о погоде всё же не вышло. Мысли в голове крутились самые щекотливые. В подтверждение этого Веньян как всегда с самым невинным видом и чарующей улыбкой вдруг выдал:       - Могу я задать вам крайне нескромный вопрос?       - Учитывая все обстоятельства нашей деятельности, такое вряд ли возможно. Между нами едва ли остались секреты личного свойства.       - Я рискну. Вы рассказывали так много о том опыте, что приобрели в Палатах Сновидений, но никогда не упоминали, каким был ваш самый первый...       - Я рассказывал только о том, что полезно было узнать юному господину. А то, о чём вы сейчас хотели меня спросить, к делу не относилось и могло навредить.       - Вы нарочно интригуете? Теперь я умру от любопытства!       Губы Веньяна ещё шире расплылись в улыбке. Ливэй не отводил от них глаз, пока они не скрылись за веером.       - Я скажу вам то, что вы хотите знать, госп... Веньян. Но только при условии, что вы ответите мне откровенностью на откровенность.       - Идёт! – удивительно легко согласился тот. – Так каким был ваш самый первый опыт?       Ливэй прикрыл веки и почувствовал, как ресницы касаются щёк. А раньше вроде никогда не замечал... Чёрт! Говорить об этом до сих пор гадостно. Но он сделал ставку и не хотел от неё отказаться. Он выдохнул и размеренно проговорил:       - Мне было десять. Меня взяли силой.       Открыл глаза и с мрачным удовольствием наблюдал, как улыбка медленно сползала с тонких губ Веньяна, как бледнели его щёки.       - Простите меня!       - Только если вы сдержите слово. Итак, что насчёт вас?       - Это настолько очевидно, что вы могли бы не спрашивать. Я исполнял долг перед императором.       - Сколько вам было?       - Столько же, сколько теперь Джуну.       Пользуясь тем, что Веньян не может позволить себе того же, Ливэй спросил:       - Вам было хорошо?       - Хотите подробностей? Теперь мне стыдно перед вами вдвойне, – отозвался Веньян, в свою очередь опуская глаза. – Да, мне было хорошо. Я не должен этого говорить, но… государь был прекрасным любовником.       Ливэй пожалел, что задал этот вопрос. Он и не знал, что приступ ревности так походит на приступ изжоги. Разъедает кислотой внутренности. Ему понадобилось время, чтобы взять себя в руки и сохранить внешнюю невозмутимость. Веньян истолковал паузу как-то по-своему, начал проявлять участие и задушевно поинтересовался:       - Как же вы попали в Палаты Сновидений?       Ливэй рассказал, впервые облекая в слова историю главного предательства своей жизни. Веньян был поражён и возмущён. Он не произнёс ни слова, внимательно слушая рассказ Ливэя, но даже не пытался скрыть своих эмоций. Не ответить на искренность Веньян не мог, поэтому на просьбу поведать, как оказался в гареме, Ливэй получил столь же честную исповедь. Ливэй тоже не осмелился высказаться, но был поражён не меньше. Он не знал, что аристократы платят дань престолу собственными детьми. Дворянин ты или оборванец – выходит, разницы нет. Оба они всего лишь рабы обстоятельств, от крутых жизненных виражей не откупиться даже высокородством и привилегиями.       - Я уже давно не юн, – подвёл итог своему рассказу Веньян, – но так и не научился мирить себя с несправедливостью. Она убивает меня в любом своём проявлении и неважно, от кого исходит – от людей или свыше. Вас, изнасилованного мальчика, продать… Ваш отец изувер! Впрочем, мой не лучше. И я не могу спокойно принять этот факт.       - У вашего отца не было выбора. У моего – был.       - Вы правы. Но знаете… иногда я представляю себе, как мой отец отстаивает честь сына с мечом в руках.       - Ваша семья погибла бы. Ваш отец предпочёл гамбит.       Веньян глубоко вздохнул, погрузил взгляд в себя и печально произнёс:       - Я знаю. Просто неприятно чувствовать себя пешкой. Это всего лишь мечта.       И как так вышло, что стараясь избегать тяжёлой темы о судьбе Джуна, они умудрились углубиться в ещё более непролазные дебри? Ливэй увидел Веньяна с очень неожиданной стороны и – быть того не может! – будто стал на полшажка ближе к нему. А они не такие уж и разные…       - Неужели вы несчастны? Вы, достигший таких высот!       Веньян мгновенно вышел из задумчивости и уставился на Ливэя недоумённо. Растянул губы в улыбке, не пуская её в глаза, и спросил:       - Вы когда-нибудь кого-нибудь любили?       Вопрос-месть. Но за что? Ливэй тронул не ту струну? Уйти от ответа было бы малодушием.       - Да.       - Того «особенного» человека, чей веер вы храните?       - Да.       - Скажите, я чем-то уступаю ему?       Обескураживающе. Что за внезапная атака? Как избежать этой совсем уж тяжёлой темы? И к чему клонит Веньян?       - Что это за вопрос?!       - Простой такой вопрос. Отвечайте!       - Вы не хуже и не лучше. Вы не он.       Нужно менять тему. Срочно. Но Веньян позиций не сдавал.       - Мне доложили, что вы наводите справки о юноше, якобы служившем при дворе более десяти лет назад. Вы его ищете, Ливэй? Я прав?       Сердце дрогнуло. Паника. И каждый шорох усугублял её. Шелест листвы за окном, шёпот голосов под дверью.       - Я… да… я искал…       Голоса за дверью звучали всё громче, сердце норовило пробить рёбра.       - Разве вы не говорили, что он мёртв?       - Да… но я хотел узнать больше о нём… о его судьбе…       Что за разброд в голове? И что за гомон за дверью? Кто смеет так шуметь в этот час?!       - Так почему вы не спросили меня? Не доверяли? До сих пор не доверяете?       - Это не так!       Ливэй сам испугался, с каким пылом принялся возражать. Разве объяснишь Веньяну, что он единственный, кого Ливэй не мог спросить о Куане?! Как расспрашивать того, кого любишь, о том, кого любил? После такого он не справился бы с ощущением, что предаёт обоих. Стоп! Любит? Он любит Веньяна?! И вот так просто это признаёт?! И с чего вдруг Веньян обижен на него за недоверие? Почему так вызверился? Голова крýгом! Разубедить Веньяна значит признаться в чувстве. Но кому нужно это признание? Веньяну? Вот уж нет! Ливэю и подавно. Всё, что нужно Ливэю, – как можно незаметней исчезнуть из жизни блистательного императорского фаворита. Да что там творится за дверью?!       - Тогда спросите! – возмущённо воскликнул Веньян. – Если доверяете – спросите!       - Вам… знакомо имя Куан?       Веньян смотрел ему в глаза с вызовом.       - Знакомо!       Что?!!       - К-как?.. Откуда?..       - Так зовут моего брата.       Дверь распахнулась. В комнату бесцеремонно ввалились слуги. Слуги Ливэя, слуги Веньяна. Вперемешку.       - Вашего брата?..       - Господин, господин!..       - Да, брата!       - Сколько ему лет?..       - Простите, господин! Мы не нашли вас в ваших покоях!       - Он на пять лет младше меня. Вы задаёте не те вопросы!       - Беда, господин!       - Не те?..       - Вы слепец! Как давно вы не раскрывали ваш драгоценный веер, Ливэй?       - Господи-и-ин!!!       - Да что тут происходит?!! – взорвался Ливэй.       Он утратил логику в происходящем. Вполне возможно, его мозг превращён в чечевичную похлёбку. Он рыкнул на вломившуюся в самый неподходящий момент челядь так, что все до единого бухнулись на колени и принялись обивать лбы о пол.       - Как вы смеете вламываться таким возмутительным образом в покои господина Ливэя?! Посреди ночи! – вторил ему Веньян, вскакивая с места. Он был разгневан не меньше Ливэя. А он может быть грозным!       - Господин! Простите! Беда! Беда!       - Не галдите все разом! Пусть говорит кто-то один!       По ряду коленопреклонённых прошёл скулёж, но быстро стих. Никто не хотел начинать. Наконец заговорил самый смелый из слуг Веньяна.       - Господин! Дурные вести. Мы спешили доложить, но вас не было у себя. Мы осмелились искать вас у господина Ливэя… простите нашу дерзость, господин Ливэй! Если бы ни спешность, мы никогда не посмели бы…       - В чём дело?! – прервал поток бесполезной информации Веньян. – Говорить кратко и по существу!       Да ему и армию можно доверить!       - Беда! С господином Джуном беда! Он без чувств!       - Боги! Где он?! – ужаснулся Ливэй.       - В покоях императора.       - А где сам император? – воскликнул следом Веньян.       - Никто не знает, господин!       - Всем спать! – скомандовал главный управитель так звонко, что у Ливэя на мгновение заложило уши. – А вы, Ливэй, за мной!       Веньян выхватил светильник из рук слуги, и бросился прочь. Ливэй поспешил следом. Он не смотрел по сторонам, не запоминал путь, не думал, просто старался не отстать и не умереть от разрыва сердца. «Много всего! Слишком много всего! – ныл воспалённый разум. – Решай проблемы по мере их поступления. Ну… или по степени их важности». Выхваченный из тьмы неверным отсветом светильника край развивающихся одежд Веньяна – вот всё, из чего состоял сейчас мир Ливэя. Они замедлили шаг, остановились. Веньян толкнул что-то впереди, и их обдало слепяще ярким светом. Они ступили в просторное помещение, показавшееся Ливэю огромным после узкого, тёмного перехода, по которому они бежали сюда. Всё вокруг дышало роскошью, но взгляд моментально отыскал цель, от которой его было уже не оторвать.       На ложе воистину царственных размеров, среди шёлковых подушек, скомканных простыней и собственных одежд лежал обнажённый Джун. Часть его длинных волос хаотично разметалась по подушкам, другая – целомудренно укрыла наготу. Запястья были связаны лентой. Той самой красной лентой, которой совсем недавно Веньян так любовно повязал его чудесные волосы. Но истинный ужас, запечатлевшийся в сознании Ливэя образом-уродом, заключался в трёх деталях: изломанной, неестественной позе, в которой застыл юноша; в следах зубов и подтёках от излишне крепких прикосновений губ, кричаще проступивших на белой коже шеи и груди; в ярких пятнах крови, алевших на бёдрах Джуна и простынях. Прекрасная кукла, сломанная и откинутая за ненадобностью, душераздирающе прекрасная в своей хрупкости и беззащитности. Изящное фарфоровое совершенство, брошенное о стену небрежной, жестокой рукой.       Ливэй и Веньян кинулись к нему одновременно. Глаза Джуна были закрыты, дыхания не уловить. Да жив ли он?!       - Господин, что с вами? – повторял как заведённый Ливэй, стараясь нащупать на тонкой шее пульс, пока Веньян избавлял от пут руки юноши.       - Чёртов щенок! – зло прошипел себе под нос Веньян.       Ливэй подумал, что ослышался. Это что же, он сейчас так об императоре?!       Тон Веньяна сильно смягчился, когда уже в полный голос он обратился к Джуну:       - Ваше высочество, вы меня слышите? Можете говорить?       Джун открыл глаза, они были мутными, дурманными. Опий.       - Я не чувствую ног, – еле слышно выговорил он.       - Можете пошевелить ими?       Джун сморщился, его ноги свела крупная судорога.       - Простите, я не могу идти.       - Ничего, это ничего! Главное, что ноги хоть немного вам подвластны.       Веньян закутал юношу в алое одеяние и подхватил на руки.       - Ливэй, возьмите светильник, будете освещать путь. Помните, куда идти?       - Признаться, нет… Позвольте мне нести господина Джуна!       Веньян бережно передал ему ношу. Джун бессильно обвил шею Ливэя руками и положил голову на грудь. Совсем как ребёнок, которому хочется спать. Какой же он лёгкий, хоть тело его и обмякло под действием наркотика. Какой беззащитный. Как можно было сотворить с ним такое?.. Ливэя душило негодование. Но Веньян, не давая времени на эмоции и раздумья, вновь схватил фонарь и поманил за собой в обратный путь. Ритм его шагов, гулко отдававшийся от каменных стен перехода, совпадал с бешеными сокращениями сердца Ливэя.       Судя по тому, что в покоях Веньяна никто не спешил предстать пред разгневанные очи хозяина, господин управитель умел нагнать страх на слуг. Ливэй уложил Джуна в приготовленную постель, а Веньян опустился рядом и ласково коснулся руки юноши.       - Он бил вас?       Джун отрицательно мотнул готовой, тяжело сглотнул и прошептал:       - Лучше бы он забил меня до смерти!       - Не смейте так говорить! – возмутился Ливэй и, обернувшись к Веньяну, попросил: - Велите позвать врача.       - Нет! – собравшись с силами воскликнул Джун, цепляясь за руку Веньяна и пытаясь встать. – Нет! Пожалуйста! Не нужно врача! Я не вынесу!       - Лягте! – строго скомандовал Веньян. – Вы хотите, чтобы мы оставили вас тут истекать кровью? Не дождётесь!       Джун откинулся на подушки, закрыл глаза. Из-под ресниц заструились слёзы. Ему не хватало сил протестовать, и он жалобно выстонал:       - Не надо никого звать... Прошу вас! Не унижайте меня ещё больше…       Проклятье! Если кто и мог понять Джуна, то только Ливэй.       - Если мы откажемся от услуг врача, вы позволите мне осмотреть вас? – предложил он.       Джун нерешительно кивнул, и Ливэй кивнул тоже в знак того, что понял юного господина.       - Хорошо.       - Нет, не хорошо! – возразил Веньян. – Вы уверены в том, что намерены делать?       - Как никто другой, – с нажимом выговорил Ливэй. – Я скажу, что мне понадобится для приготовления мазей. Будьте добры, озаботьтесь.       Видимо, Веньян тут же припомнил их недавний разговор о нелёгкой судьбине Ливэя. На мгновение растерялся, но деликатно промолчал.       Осмотр обнадёжил. Ягодицы юноши горели так, будто по ним прошлись розгой, но всё остальное… Ливэю в своё время досталось больше. Он облегчённо вздохнул и объявил:       - Всё не так страшно. Но боюсь, болезненно. Когда действие опия прекратится, придётся терпеть.       - Откуда же столько крови? – удивился Веньян.       - Похоже, у господина она плохо сворачивается.       Пока Веньян обмывал ставшее словно тряпичным тело Джуна, Ливэй готовил лекарство. Чудодейственный рецепт, которым когда-то врачевался сам, достался в наследство от госпожи Дэйю в довесок к борделю. Бесценное знание в быту шлюхи. После того, как они обработали тело юноши притирками, Веньян отвёл Ливэя в сторону.       - Побудьте с его высочеством, пока он не заснёт.       - А вы-то куда собрались?!       Веньян непримиримо заиграл желваками.       - К императору.       - Вы с ума сошли?! – не сдержался Ливэй.       - Тише! Джун услышит!       - Вы самоубийца?! Я не пущу вас!       Он заступил Веньяну путь.       - Прекратите балаган, Ливэй!       - Нет, это вы прекратите! Что и кому вы решили доказать?!       - Уйдите с дороги! – Веньян сжал кулаки. Действительно был готов пустить их в ход? – Вы многого не знаете! Я не спущу ему этого скотства!       «Не спустит» императору?! Ливэй обомлел от такой дерзости, а Веньян, воспользовавшись моментом, совершил рывок вперёд и бросился прочь.       Час от часу не легче! Было муторно, стало страшно. Ливэй ненавидел себя, второй раз он позволил уйти дорогому человеку навстречу мраку. Но если Веньян смел бросить вызов самому императору, то и Ливэй не сплошает. Как же он устал от жестокости и насилия! Наелся ими за свою жизнь досыта. Нет больше сил бесчувственно наблюдать, как дробят хребет юности. Вернувшись к Джуну, он сел рядом с его постелью, взял за руку, вгляделся в измождённое лицо. Бедный растерзанный мальчик! Даже в Палатах не позволяли гостям подобным образом обходиться с обслугой. Ливэй крепче сжал тонкие пальцы и твёрдо произнёс:       - Клянусь, господин! Я помогу вам выбраться из капкана, в который вы попали! Чего бы мне это ни стоило! Будь ваш обидчик хоть сам чёрт, он поверженным падёт к вашим ногам!       Пальцы Джуна дрогнули в его руке, глаза наполнились слезами, но он не позволил им пролиться.       - Спасибо!       - Поблагодарите меня после. А теперь спите! Вам понадобится много сил для борьбы. И завтра вы должны выглядеть ещё прекраснее!       Джун выдавил улыбку и безвольно опустил веки. Опий брал своё.       Оставшись наедине со своими страхами, Ливэй первым делом постарался купировать приступ паники. Он должен больше доверять Веньяну. Нет, не может быть, чтобы этот в высшей степени разумный человек отправился напрашиваться на казнь. Он всегда рассчитывал свои силы, с ним всё будет хорошо. Казнь! К Ливэю внезапно вернулась память. Брата Веньяна зовут Куаном! Так он сказал. Это же не совпадение? Иначе зачем Веньян затеял тот разговор? Если подсчитать… брату Веньяна было в тот год… пятнадцать-шестнадцать? Подходит! Так Ливэй спал с братом Веньяна? Все эти годы Ливэй любил брата Веньяна? Поэтому его так влекло к самому Веньяну? Эта сходная грация, сложение тела, очарование взгляда, улыбки… Его угораздило врюхаться в братьев? Се́рдца не унять. Куан жив? Боги! Что делать, если он жив? Как можно любить сразу двоих?! Паника. «Как давно вы не раскрывали ваш драгоценный веер, Ливэй?» Очень давно. Рука сама потянулась за пояс и вытянула оттуда заветную вещицу. Что Веньян имел в виду? Ливэй взглянул на мирно дремавшего Джуна. Одинокая слезинка сорвалась из уголка глаза принца и скатилась по виску к волосам. Бедный попавший в ловушку ребёнок. Ливэй обязательно спасёт его! Потому что позволил уйти тому, другому, точно так же запутавшемуся в силках. Потому что только что упустил из своих рук новую любовь. Ливэй раскрыл веер, привычно прошёлся взглядом по знакомым граням и… Он больше не мог ни моргнуть, ни вдохнуть, ни проглотить ставший в горле ком. Ужас парализовал каждую клетку его тела. Он стал задыхаться.       У самого крепления веера, после слов «Глаза слепы. Сердцу верь» той же рукой и той же золотистой краской было выведено: «Рядом я с тобой».