Палаты сновидений

      Первый день самого знойного месяца. Раннее утро. И чего он вскочил спозаранку? Просыпаться ни свет ни заря было вовсе не в правилах Яозу. Не сказать, чтобы он плохо спал, сон его был достаточно глубок, однако пробуждение вышло резким, неприятным. Кровь горячим толчком в височную артерию вырвала из блаженного бессознания, противно растекаясь по сосудам помельче. Сердце то ли частило, а то ли замерло на секунду другую. В чём дело? Ведь ему даже ничего не снилось. Яозу грузно приподнялся на локтях, капля пота щекотно скатилась со лба. Жарко. Абсолютно ясно, что заснуть больше не удастся. Грудь теснило тревожное ожидание чего-то неминуемо надвигающегося, неотвратимого. Предчувствие.       Нехотя поднявшись с постели, Яозу освежил лицо из приготовленного кувшина с водой. Слишком ранний час даже для завтрака, стоило велеть слугам принести платье. Однако отделаться от тревожного ощущения не удалось и после того, как с утренним туалетом было покончено. Нужно срочно увидеть отца. Рядом с ним Яозу всегда было покойно. Даже в моменты сомнений Ки словно лучился силой, дарившей уверенность любому, кто оказывался в её ореоле. Определённо, начать день стоило именно так. Мысль о том, что его могут не пустить к императору в этот час, пришла в голову уже на пути к покоям отца. И всё же он не повернул назад. Попытка не пытка. Удивительно, в коридорах вечно неспящего дворца было пустынно. Совсем уж невероятно, что императорские покои не охранялись. Гадкое предчувствие, не желавшие покидать Яозу, только усилилось. Беспрепятственно проследовав внутрь, он пуще прежнего поразился царившему здесь полумраку и полному отсутствию слуг. Почему до сих пор не убрали ночные ставни с окон? Всё вокруг будто вымерло. К опочивальне отца он кинулся со всех ног, но голоса, отчётливо доносившиеся изнутри, заставили его замереть у порога и предусмотрительно прислушаться.       - Ты дал мне слово! – гневно гремел знакомый голос. – Слово, что никогда не поступишь так!       - Это была воля нашего отца, ты знаешь, – спокойно отвечал другой, ещё более знакомый.       - Но ты обещал, что не станешь её выполнять! Я любил тебя! Я верил тебе! – голос, так похожий на голос Ки, определённо принадлежал дяде. Яозу сразу узнал его, хоть слышать Киу таким взволнованным никогда не доводилось. Ни разу за все последние годы, проведённые при дворе, дядюшка не пренебрёг холодной непоколебимостью. Значит, происходило что-то необыкновенное.       - Я не смог нарушить данное ему слово, – голос отца, напротив, звучал уверенно, хотя Яозу понял, что он тоже волнуется, слышал излишне вкрадчивые нотки. Так разговаривают с норовистым скакуном, когда пытаются утихомирить, или с капризным ребёнком, желая предотвратить истерику.       - Зато данное мне слово ты нарушил с лёгкостью!       - Неужели это всё из-за детской обиды, Киу? Я не понимаю...       Это «я» вместо обычного формального «мы» резало слух. Отец настолько обеспокоен происходящим, или... неужели между братьями такая приватная, непосредственная манера общения всегда была в ходу? Они так близки? Да быть не может! Яозу почувствовал лёгкий укол ревности.       - Из-за «детской обиды»?! – вновь взорвался Киу. – Ты так и не сумел понять, как глубоко ранил меня? Это было предательство! Ты унизил меня, Ки! Но я поборол в себе обиду, я подчинился отцовской воле и тебе. Ведь ты был моим любимым братом, половиной моей души! Единственным родным человеком! Я готов был терпеть издевательства до конца моих дней, даже видя, как ты отказываешься защитить меня, хоть это и было в твоей власти. Я готов был простить многое. Но она! Когда ты отобрал её... Я до последнего не верил, что ты сможешь поступить со мной так! До самого дня свадьбы не верил!       - Киу, прошу, не начинай этот разговор!       - Отчего же?!! Ты знал, как я любил её, знал, что она была предназначена мне. И что ты сделал? Ты вновь предал меня!       - Это было её решение!       - То есть ты был ни при чём?! Не ты ли запретил нам пожениться?!       - Что я мог сделать? Ты на моём месте поступил бы так же!       - Никогда! Ты должен был отказаться от неё! Разве кто-то принуждал тебя брать её в жёны? Это было низко!       - Я тоже любил Джун! – на этот раз и голос отца зазвенел металлом. – Любил нисколько не меньше тебя! Я не хотел потерять её! И она любила меня. До сих пор любит!       - По-твоему, она меня не любила?!!       Так они говорят о его матери?! Яозу даже в голову не пришло, что он в общем и целом подслушивает нечто вовсе не предназначавшееся для его ушей. Мысль о неблаговидности поступка была напрочь вытеснена изумлением. Он был ошарашен, сбит с толку. Замер в преддверии раскрытия тайны, которую так долго хранили трое. Его мать любила Киу?! Ясно теперь, отчего она даже носа из своих покоев без крайней нужды не казала. Или это отец прятал её от брата?..       - Не смей! Не смей говорить мне о своей любви к Джун! Не смей сравнивать свою любовь с моей! Ты, ничтожество, притащил в супружескую постель эту мерзость, этого шлюшонка! Ты намеренно отказался от женщин с таким пафосом? Чтобы под благовидным предлогом предаваться разврату с этим... Как ты мог так оскорбить Джун?! Никогда не замечал за тобой настолько отвратительных наклонностей! И ты будешь рассуждать о любви?!       - Даже не заикайся о Веньяне! – в тон брату грозно воскликнул Ки. – Ты ничего не знаешь ни о нём, ни о Джун, ни обо мне!       - Я не хочу ничего знать об этом твоём Веньяне! – дядя произнёс имя братца с отвращением, будто выплёвывая ругательство. Яозу невольно напряг желваки. – Я не хочу даже слышать, как ты своим грязным языком произносишь его имя вместе с именем Джун!       - Киу, остановись прямо сейчас! Ты играешь с огнём!       Вместо ответа до Яозу донёсся злой смех.       - С огнём? Я играю с огнём?! Так ты совсем ничего не понял, мой милый братец? Это ты играл с огнём все эти годы! Ты копил свои будущие несчастья, когда обрезал мои волосы, когда позволял придворным падальщикам потешаться надо мной, когда крал мою невесту! Не мне, а тебе стоит теперь страшиться возмездия! Ты украл мою жизнь, теперь я украду твою!       - Довольно! Я зову стражу!       Новый приступ хохота.       - Какую ещё стражу?! Твои люди больше не охраняют твой дворец. Потому что теперь это мой дворец, и в нём хозяйничают мои люди. И всё в Го станет моим, когда ты заплатишь по счетам. Именно моим, так как твой щенок сдохнет сразу после тебя, а твоя вдова... на неё у меня отдельные планы. Мой сын займёт трон, не твой.       Кровь ударила в голову Яозу. Совсем так же, как недавно при пробуждении, только теперь тому была очевидная причина – ярость. Какую же гадюку пригрел подле себя отец! Уничтожить! Яозу бросился на двери, но они оказались заперты изнутри. Он огляделся в полутёмном помещении в поисках хоть чего-то, что могло бы послужить тараном. Он не притворил за собой дверей, и теперь свет, проникавший снаружи, был единственной возможностью хоть что-то разглядеть. Он метнулся было в сторону входа, но споткнулся о нечто мягкое и тяжёлое и упал. Ему не понадобилось напрягать зрение, чтобы разглядеть причину своего падения. Это было тело. Труп. Поднимаясь, Яозу оттолкнулся от него рукой, этого короткого прикосновения было довольно, чтобы ощутить стылое безволие мёртвой плоти. Кто-то из слуг? Стража? Наверняка все они были здесь, перебиты и оставлены убийцами. Или убийцей. Яозу не стал присматриваться, он весь обратился в слух.       - Ты обезумел! – доносился голос отца. – Это измена! Отступись, пока не поздно! Не ломай свою жизнь!       - Всё переломано тобой давным-давно! А по какому праву? По какому, спрашивается, праву ты облечён властью называться великим господином Го и ломать чужие судьбы? Только потому, что родился на шесть минут раньше меня? Вот же злая ирония судьбы! Всего шесть минут отделяли меня от престола, любви, счастья!       - Киу, пожалуйста, перестань мучить себя! – голос отца вдруг стал ласковым и тёплым. – Я люблю тебя. Никогда не переставал любить! Всем своим сердцем...       - А я всем своим сердцем тебя... ненавижу! Столь же сильно, как некогда любил! Только данью этой любви я запретил своим людям прикасаться к тебе. Ты умрёшь от моей руки, и только в память о моей любви к тебе, брат, я не позволю никому глумиться над твоим телом... Самое место для твоего последнего вздоха! Умри там, где приносил нарушенную тобою клятву!       Из-за двери послышались звуки схватки, скрежет металла, глухие удары опрокидываемой мебели. Яозу снова рванул к входу в императорские покои, вырвал из петель резной запор, приладил к плечу и с разбега впечатал его в двери отцовской спальни. Плечо прошибла тупая боль, двери обнадёживающе дрогнули, но не поддались. В отчаянии, не обращая внимания на боль, Яозу снова и снова бросался на двери, пока они наконец с треском не разошлись под его бешеным напором.       В привыкшие к темноте глаза ударил яркий свет. Иллюзия взбудораженного мозга, но Яозу будто физически ощутил, как мгновенно сузились зрачки. Всего на мгновение он ослеп и замер, едва переступив порог. Но уже в следующий миг сумел разглядеть два тёмных силуэта в ярких лучах восходящего за окном светила. Коленопреклонённый застыл у ног гордо вздымающего меч в высоко отведённой руке. Способность видеть понемногу возвращалась. Волосы отца, собранные в высокий хвост, полное негодования выражение строгого, благородного лица, сдерживаемая сила занесённой над противником руки – всё это, деталь за деталью, выплывало из слепящего солнечного сияния. Яозу сделал неверный шаг вперёд. Возмущение и гнев клокотали в груди, рвались наружу. Ещё шаг, более уверенный. Отец непобедим! В предвкушении неминуемой развязки Яозу воскликнул, обращаясь к нему:       - Убей! Убей его без сомнений!       Злая усмешка тронула отцовские губы.       - Никогда не думал, что скажу это тебе, племянничек, но да будет так!!!       Следующая секунда перевернула мир с ног на голову. Яозу опустил глаза на распростёртую у ног мечника фигуру и встретился взглядом с широко раскрытыми в недоумении глазами. Они были полны горечи, смертельной тоски и... прощения. Отец!!! Яозу не успел произнести ни слова, только вскинул навстречу поверженному руку в последнем отрицающем жесте. Как мог он так чудовищно ошибиться?!! Мгновение, и Яозу вновь ослепило золотое солнечное сияние, вспышкой отразившееся на зеркальной поверхности клинка. Он услышал, как звонко срезонировала сталь после столкновения с плотью. А затем... В его сознании навсегда запечатлелся этот страшный своей обыденностью звук. Глухой стук о пол, словно кто-то уронил набитый песком мяч. Мгновение, и оставляя за собой кровавый след, к ногам Яозу подкатилась голова. Отец.       В полнейшем онемении Яозу рухнул на колени и дотронулся нещадно трясущимися руками до тёплых висков Ки. Что за изуверская причуда? Как такое возможно? Живые, не успевшие замутиться и остекленеть глаза взирали на Яозу с мёртвого лица. Как же так? Как же так?!! Нет! Нет! Не-е-ет!!!       - На ловца и зверь бежит! – раздалось откуда-то сверху. Он не успел заметить, когда над ним выросла статная тень. Он видел её краем глаза, не в силах оторвать завороженного взора от жуткого зрелища. – А я уж было отправил за тобой эскорт. Не печалься, твоя разлука с отцом не будет долгой. Ты встретишься с ним вновь прямо сейчас.       Всё так же периферическим зрением на краю его сознания был отмечен стремительный взмах сжимавшей меч руки. Но Яозу даже не шелохнулся. Его хотят убить? Это невозможно. Его уже убили пару мгновений назад. Яозу слышал свист рассекаемого лезвием воздуха и, казалось, уже чувствовал прикосновение холодной стали к собственной шее. Но вместо хруста кости пространство наполнил лязг металла о металл. Он был таким неожиданным и громким, что Яозу вздрогнул и пришёл в себя.       Над его головой сшиблись два меча. На обоих были символы императорского дома. Но кто мог прийти ему на помощь? Яозу повернул голову. Братец?! Откуда он здесь? Как сюда попал?       - А вот и ты, чёртова шлюха! Как смел ты взять в руки фамильный меч рода Туанов?! Как смеешь обнажать его против Туана?!       Веньян не отвечал на оскорбления, и, казалось, даже не слышал их. Он был очень собран, решимость читалась в каждом его движении. Он принял рубящий удар на свой клинок и ловко сбил его с линии атаки, сосредоточенно готовясь отразить все последующие. А Киу был удивлён и возмущён.       - Кто вложил в твои руки меч? Кто посмел учить потаскуху благородному искусству?! Отвечай, дрянь!       Чем больше Яозу приходил в чувства, тем сильнее его колотило от бешенства. В душе зарождалось нечто дикое, страшное, разрушительное. Он не позволит уничтожать, попирать и хаять всё, что ему дорого!       - Его учил сам император! – зло прорычал он. – И этот меч – дар императора!       - Всё, чему его должны были учить, – как половчее раздвигать ноги, – насмешливо прошипел в ответ Киу. – Негоже девке трогать меч!       - Да как ты смеешь!       - Уходите, ваше высочество! – Веньян оборвал Яозу ровно и холодно, не отводя от Киу взгляда. Он был невозмутим, точно речь шла вовсе не о нём. – Сейчас же уходите!       - Я не оставлю всё на вас, братец! Я лично должен убить эту гадину!       - Братец?! – хохотнул Киу, но тут же потемнел от злости. – Слышала бы твоя мать, кого ты величаешь братом, юнец!       Дядя вновь попытался достать Яозу мечом, но Веньян преградил ему путь.       - Вы безоружны, ваше высочество! Уходите! Ради вашего отца!       - Прочь с дороги, погань! – взвыл Киу, наступая на Веньяна.       Завязался поединок. В нём невозможно было выявить победителя. Киу искусно владел мечом, но Веньян ему не уступал. Это зримо бесило дяденьку, он уже не желал отбросить Веньяна в сторону, чтобы поскорее добраться до Яозу, он жаждал зарубить самого Веньяна. Жестоко и безжалостно – так яростны были его атаки. Впрочем, откуда в Киу жалость, если он не моргнув и глазом разделался с собственным братом?! Тварь! Киу смотрел на Веньяна с брезгливым отвращением. А братец ушёл в глухую оборону, для братца целью номер один было защитить своего принца. Веньян заградил его собой, не уступая противнику ни шага. Всё это было неприемлемо! Яозу совсем не хотел, чтобы Веньян погиб, защищая его, словно сам он был беспомощным. И Яозу хотел не защищаться, Яозу хотел разорвать Киу! Он снял богатое верхнее платье, бережно обернул им голову отца и готов был уже броситься на Киу пусть даже и безоружным, но от опрометчивого поступка его оберегло появление стражи.       В покои вбежали императорские гвардейцы. Пять видных, рослых молодцев. Слава богам, не всех их перебили, несмотря на браваду Киу! Они вломились, сметая всё на своём пути, но круто осадили себя, завидев, как Киу нападает на Веньяна, и в едином порыве припали на одно колено и склонили перед братоубийцей головы. Не могут же и они быть предателями?! Отчаяние почти скрутило нутро Яозу, однако он быстро понял, в чём дело. Стража решила, что перед ними император, вздумавший в очередной раз посостязаться со своим фаворитом. Идиоты! Не место же и не время!       - Это не император! Это изменник! Схватить его! – приказал Яозу.       Стражники переглянулись, по лицам тенью мелькнуло секундное смущение от допущенной глупой и грубой ошибки. Они вскочили на ноги и бросились на помощь Веньяну. Вшестером они оттеснили Киу вглубь покоев. Яозу спешил присоединиться к ним. Он обшарил взглядом пространство в поисках годного оружия, но когда отыскал отцовский меч, нужды в нём уже не было.