Палаты сновидений

      Первым, что увидел Джун, когда вновь открыл глаза, был непонятный алый полог над головой. Разбираться, что это и где он, не было мо́чи, ибо всё существо сжалось от боли. Память резанула, словно бритва. Последнее воспоминание перед тем, как он лишился чувств… Теперь он круглый сирота, в целом свете не осталось никого, кто защитил бы его, согрел своей любовью. А ему холодно. Так холодно! И страшно. Отец… Мама! Джун рывком сел на ложе, на которое его кто-то уложил и даже заботливо укрыл одеялом. Он зарыдал в голос, пряча слёзы в ладонях. Сдержаться было невозможно. Да и теперь уже бессмысленно.       - Мама! Мамочка! Отец!       Он испугался и весь сжался в комок, когда кто-то стремительно бросился в его сторону. Джун выставил вперёд руки, укрываясь от удара, и зажмурился. Он не успел подумать, что мог быть не один в… где бы он ни находился, он был там не один. Но вместо ожидаемых побоев кто-то тёплый заключил его в объятья и прижал к себе. Это окончательно сломило стойкость Джуна, он залился слезами пуще прежнего, судорожно глотая ртом воздух и захлёбываясь собственными рыданиями.       - Тш-ш-ш! Ну будет, будет! – шептал ему в макушку незнакомый голос. – А впрочем… поплачьте! Вы пережили страшное, не держите ужас в себе, не стыдитесь своих слёз. Выплачьте их все и станьте сильнее! Вы обязательно станете сильнее!       По спине ласково прошлась ладонь, потом снова и снова… Джун, не отдавая себе отчёта, крепко прильнул к незнакомой груди, обильно смачивая слезами ткань одежд своего утешителя. Он продолжал плакать, пока в его глазах не иссякла вся влага, а в пересохшей от рыданий глотке не запершило. Сжимавшие его объятья не ослабевали, дружеская рука продолжала гладить по спине. Но почему? Разве у него ещё остались друзья? Разве он не должен уже быть мёртв? Джун успокаивался, возвращалась способность мыслить. Он выпростался из добрых рук и взглянул в лицо утешителю. Оно оказалось на удивление знакомым. Но как мог он знать кого-то за пределами мира, строго определённого отчим кровом? Молодой господин, очень красивый, смотрел на Джуна настороженно, на тонких губах играла мягкая улыбка, а глаза лучились сочувствием.       - Где я?       - Вы в лагере императора, – отвечал знакомый незнакомец, – но вам нечего опасаться.       Джун огляделся. Он и его собеседник сидели на походной постели, а красный полог оказался сводом шатра. Значит, в плену? Он снова забился крупной дрожью.       - Меня казнят?       Глаза незнакомца расширились от возмущения.       - Нет! Я не допущу!       - Разве вы смеете указывать императору?       - Скажем так, я смею многое. И если императору будет угодно казнить вас, то прежде ему придётся казнить меня. А на это он вряд ли решится.       - Вы так близки с великим господином?       Незнакомец отчего-то залился густым румянцем, но ответил:       - Лучше будет сказать, что великий господин в определённой мере дорожит мною.       Внимательно вглядевшись в Джуна, он вдруг нахмурился.       - Вы весь дрожите. Что с вами? Вам холодно?       Не дожидаясь ответа, он склонился над Джуном, легонько коснулся губами его лба и воскликнул:       - Да у вас жар! Вы больны? Как давно?       - Не знаю… Не помню. Давно…       - Боги! Какая беспечность! О чём только думали ваши родите… – он осёкся, выдержал паузу и тихо добавил: – Простите меня.       Джун ничего не ответил, только опустил голову и уставился на лежавшие на коленях руки. Он не обиделся. Это же было не со зла.       - Что стало с телами моих родителей?       - Император приказал предать ваш замок огню, так что…       - Не продолжайте, я понял.       - Немедленно ложитесь в постель! – совладав со смущением, засуетился доброжелатель. – Я позову лекаря. И вот ещё… когда вы в последний раз ели?       - Не помню… – повторил Джун. Он послушно улёгся и чуть снова не расплакался от проявленной к нему заботы того, от кого и ожидать её было невозможно. Особенно тяжело стало сдерживаться, когда его вновь бережно укрывали одеялом. – Я не хочу есть.       - Хотите или нет, вы должны поесть. Нужно набраться сил, чтобы побороть болезнь.       Затем господин поднялся, набросил на плечи плащ.       - Я отдам все нужные распоряжения и вернусь. Этот шатёр мой, здесь вы в полной безопасности. Отдохните. Но не вздумайте бежать! Шатёр охраняется, да и выбраться незамеченным из лагеря вам не удастся. Вы только разозлите императора, а я намерен утром говорить с ним о вас. Так что не подведите меня и не усложняйте мне задачу.       - Я… Прошу вас, скажите ваше имя, – вновь борясь с подступившими слезами, произнёс Джун. – Я хочу знать, кому столь обязан.       Хозяин шатра склонил голову.       - Простите мне мою неучтивость! Меня зовут Веньян, ваше высочество. Я управитель мужской половины Внутреннего дворца императора. Но я не желаю, чтобы вы считали себя обязанным мне. Просто позвольте позаботиться о вас.       - Благодарю вас, господин Веньян!       Управитель кивнул и улыбнулся так ободряюще, что сердце Джуна перестало частить. Ему захотелось довериться этому поразительному в своём сочувствии врагу человеку. Однако чувство облегчения не продлилось долго. Не успел господин Веньян сделать и пары шагов к выходу из шатра, как в него самым дичайшим образом ввалился слуга, чуть не сбив господина с ног. Вид у слуги был потрясённый. Быстро сообразив, что поведение его достойно самого сурового наказания, он тут же бухнулся в ноги Веньяну, уткнулся носом в пол и затараторил:       - Господин! Нижайше прошу простить мои манеры, но…       - Что такое? – оборвал его Веньян.       - Его величество! Он не в себе! Мечется по шатру с обнажённым мечом, крушит всё, что попадается под руку. Никто не смеет подступиться к великому господину. Помогите утихомирить государя! Только вас он послушает!       Господин Веньян побледнел, но голос его звучал твёрдо и уверенно, когда он спросил:       - Кто же посмел разгневать государя?       - Мне ничего об этом неизвестно, господин.       - Ладно. Я отправляюсь к его величеству. В моё отсутствие пригласите к его высочеству лекаря и подайте ужин.       - Будет исполнено, господин.       Джун запаниковал. Его жизнь сейчас зависела от любой мелочи, способной испортить императору настроение.       Немного отвлёк явившийся лекарь. Он осмотрел Джуна, храня положенное высокородному господину почтение. Но Джун не позволил себе обмануться, скорее всего, обращаться с ним подобным образом было приказанием господина управителя. Лекарь исследовал его тело, измерил пульс, послушал сердце и лёгкие, расспросил о том, как давно Джун пребывает в болезненном состоянии, хорошо ли спит и ест. Он приказал слугам принести горячей воды и лично занялся наложением согревающих компрессов. Они помогли унять дрожь. Затем он заставил Джуна выпить каких-то настоек и поесть. Принесённый ужин был по-походному скромен, но, стоило отдать должное, превосходен. И всё же Джун не притронулся ни к мясу, ни к овощам, ни к рису. Его мутило при одном только виде пищи, хоть он и обонял, насколько аппетитна приготовленная для него трапеза. Лекарь заявил, что не уйдёт, пока молодой господин не съест при нём, хоть что-нибудь. Пришлось осилить бульон. Джуну казалось, что он подавится первым же куском твёрдой пищи, а глотать наваристый, ароматный отвар было просто. Лекарь удовлетворился и бульоном, заставил выпить ещё какую-то микстуру и наконец ушёл.       Оставшись в одиночестве, Джун стал прикидывать свои шансы. Самой вероятной участью могла быть казнь. Если ему отсекут голову, ладно. Так казнят благородных. Но если император захочет поглумиться и сочинит для него что-то унизительное, тогда… «Прости, отец! Но тогда я нарушу данную тебе клятву». Тут Джун встрепенулся и кинулся вон из постели, к верхнему платью, которое слуги помогли снять, чтобы лекарь мог осмотреть пациента. Одежды были богатыми, и слуги бережно определили их на лаковую стойку неподалёку от постели. Джун нырнул рукой в рукав. Слава богам! Склянка всё ещё была в складках рукава, её чудом не заметили. Пожалуй, стоит теперь непрестанно носить её при себе. По крайней мере, от публичного бесчестья он защищён. Но что если император решит унизить его в частном порядке? Если он поступит настолько подло, Джун исполнит клятву, данную отцу. «Яозу. Неужели ты таков?» Ему вовсе не хотелось убивать брата, да и самому хотелось жить. Может, всё ещё обойдётся? Может, господин Веньян действительно в силах отвести от него неизбежное? Кто же этот Веньян такой, раз может влиять на решения Яозу? И откуда Джун его знает? Нужно вспомнить, нужно обязательно вспомнить.       Конечно, Джун понимал, в его положении доверять нельзя никому, но так хотелось положиться на этого обходительного Веньяна. В любом случае жизнь Джуна сейчас находилась в его руках, так что если господин Веньян и преследовал какие-то личные цели, сделать что-либо против него Джун всё равно не мог. Да и почему бы не предположить – пусть даже это единственный шанс на миллион, – что Джуну просто повезло встретить благородного человека. Благородного не только своим происхождением, но душой. Только бы этот благородный человек не завёл разговор о его судьбе сегодня же, когда император пребывает в таком отвратительном настроении. Тогда Джун точно обречён…       Была глубокая ночь, когда господин Веньян наконец вернулся в свой шатёр. Первым делом он отослал угодливо увязавшихся за ним слуг. Джун понял причину, едва взглянув на него. И снова похолодел. Господин Веньян выглядел совершенно изнурённым, лицо его было бледным, но самое главное – в этой белизне отчётливо бросались в глаза яркие пятна разбитых губ и кровоточащей щеки. Когда же Веньян скинул плащ, Джун увидел, что одежда на нём изорвана. Неужели Яозу так лют?!       - Почему вы ещё не спите? – укоризненно взглянул на него вошедший.       - Ч-что произошло, господин Веньян? – дрожащими губами прошептал Джун. – Это… он сделал?       - Вы своего братца имеете в виду? Считайте, что мы с ним подрались.       - Подрались? С императором?! – воскликнул Джун уже в полный голос. – Вы что же, тоже его ударили?!!       - Я главным образом отбивался.       Веньян спешно скрылся за ширмой, где, очевидно, попытался сменить конфузно разодранное платье. Судя по доносившимся из-за ширмы чертыханиям, без слуг он справлялся не лучшим образом.       - Хотите, я помогу? – предложил Джун, хоть и не представлял, чем, собственно, мог помочь Веньяну, ведь его самого всю жизни одевали и раздевали слуги.       - Лежите! – категорично прогремело из-за ширмы. – Ещё не хватало, чтобы мне прислуживал принц из божественного рода Туанов!       - Я больше не принц, – вновь еле слышно произнёс Джун. – Я трофей императора.       За ширмой его расслышали.       - Пусть так. Принцем быть вы при этом не перестали. Вы родились принцем и умрёте принцем. Этого у вас не отнять. И я хочу, чтобы вы ни на миг не забывали об этом!       Джун из всей возмущённой тирады вычленил для себя самое важное:       - Я умру?       Из-за ширмы на мгновение показалось обеспокоенное лицо.       - Мы все когда-нибудь умрём. Но император не хочет вашей смерти.       - Чего же хочет император?       На этот раз из-за ширмы показался весь господин Веньян целиком. Одетый небрежно, но довольно изысканно.       - Не буду вас обнадёживать, – сказал он, – добрых чувств великий господин к вам не питает. Но он абсолютно точно не намерен вас казнить. На данный момент и этого довольно. Будем решать проблемы по мере их поступления. Поэтому сейчас важнее послушать, что скажет о вашем состоянии врач.       Явившийся повторно лекарь отрапортовал кратко и чётко:       - У юного господина нервное истощение. Он переутомлён. Однако при должном уходе он быстро встанет на ноги. Отдых, сон, правильное питание, нужные лекарства и самое главное – спокойствие. Вот залог здоровья господина. Если же господин продолжит пребывать в крайнем напряжении, его самочувствие ухудшится, – далее врач понизил голос, чтобы его мог слышать только Веньян, но Джун всё-таки сумел разобрать: – Видимо, у юного господина довольно хрупкая душевная организация, раз такой от рождения крепкий телом, с позволения сказать, ребёнок столь сильно страдает от внутренних причин. Возможно, юному господину выпало несчастье перенести какое-то сильное потрясение? Впредь ему нужно беречь себя от оных. Болезнь духа может сильно ослабить и его плоть.       - Выпало, не сомневайтесь, – вполголоса ответил господин Веньян, переведя взгляд с лекаря на Джуна и обратно. – Благодарю. Я дам нужные указания слугам.       - Господин… – лекарь красноречиво окинул взглядом раны на лице Веньяна, – может… и вам нужна моя помощь?..       Господин Веньян вспыхнул, вытянул из рукава веер и одним взмахом укрыл израненное лицо от чужих глаз. Ну конечно же! Вот откуда Джун знает его! Это же тот самый красавчик, что четыре года назад во время пира помог ему избежать назойливых взглядов Яозу! Он тогда вот точно таким же движением раскрыл веер и поднёс его к лицу, показывая Джуну, что нужно делать!       - Можете быть свободны! – в голосе господина Веньяна внезапно прозвенела сталь.       Но она не обманула Джуна. Кажется, он действительно повстречал одно доброе сердце на миллион.