Палаты сновидений

      — …ну и что это за щенок с ним?       — Кто ж знает? Господин о нём ничего не говорил.       — Ясно же, что кто-то из придворных. Разодет что твоя кукла.       — Кукла и есть. Девкой краше был бы.       — Да куда уж краше-то?! У меня за всю жизнь и бабы краше не было. Гля, как чисто убирается.       — И что, трахнул бы его?       — А чего брезговать? У него и дырка, поди, поуже, чем у моей потаскухи. Ох, давненько я не вставлял в нетронутую дырку…       — Так ты погоди ещё. Хозяину свидетели ни к чему. Прежде чем прикончить щусёнка, может, отдаст тебе побаловаться. Ты так-то прав, мальчик чистенький, ладненький, благоухает весь. Чем не девка? Да не дворовая какая-нибудь, у которой пот за духи, не грязь портовая и не дешёвка шалавная. От такого и я не откажусь.       — От такого негоже нос воротить. Веришь, как представлю, что смогу попортить этого сынка министерского, аж хер стоит. Вздеть на свой дрын аристократика и посмотреть, кто перед кем верещать и кланяться будет. А уж этот на херу разрыдается — будь здоров!       — Заткнись! Аж яйца свело. Так и отодрал бы его с оттягом…       — А то!       Джун приходил в себя медленно и открывать глаза не спешил. Голова болела, и ужасно мутило. Он даже не сразу понял, что речь шла о нём, а когда понял, резко дёрнулся и обнаружил, что связан по рукам и ногам. Тут уж и глаза открыть пришлось. Было уже темно, в тусклом свете свечи над Джуном склонялись две плотоядные хари. Сколько же он пролежал без сознания?..       — О! Поглянь, очнулся!       — Наконец-то. Я уж думал, пришиб его ненароком. Глазищи какие! Ух хорош! Породистый щенок!       — Да хоть и пришиб бы, мне б такой и мёртвым сгодился.       — Прикройте уже свои охальные рыла, слушать тошно! — рявкнул кто-то третий, а затем приказал: — Один тащит пойло, другой готовит кляп, пока он не разорался. И пошустрее!       — Да пусть пищит. Кто его тут услышит? — огрызнулся охотник оприходовать Джуна и мёртвым.       — У меня от вашей трепотни скоро уши закровят. Ещё и его вопли слушать? — осадил отдавший приказ.       Оба капавших слюной похабника тут же испарились, похоже, авторитет третьего пусть не непререкаемо, но признавали. Через мгновенье этот третий уже зажимал ничего не понимавшему Джуну нос, пока остальные двое удерживали его брыкания, заставляя пить какую-то горькую настойку. Джун давился, но глотал, и прежде чем его желудок успел исторгнуть выпитое, в зубы втиснули бамбуковый кляп.       — А теперь спи! — приказал негласный вожак. Джуна резко отпустили, и он, не имея возможности сохранить равновесие, рухнул на пол и больно ударился без того саднящим затылком. — Скорее всего, это твоя последняя безмятежная ночка. Завтра придёт господин и решит твою судьбу. Вряд ли она будет завидной.       «Кто вы такие? Что происходит?!» — запоздало рвались вопросы. Произносить их вслух, впрочем, было бесполезно не только из-за кляпа. Вряд ли кто-то тут стал бы отвечать.       — А вы двое, — обратился вожак к своим койотам, — смените Мина и Не на часах. И не спать!       Джун немного успокоился, когда парочка озабоченных скотов удалилась восвояси. Пришедшие им на замену Мин и Не повышенного интереса к нему не проявили, хоть и уселись неподалёку.       — Эти проваляются без сознания до утра, — сказал им главный и кивнул в сторону Джуна, — но спать всё равно будем по очереди.       Джун терять сознание вовсе не собирался, нужно было разобраться, где он, почему и кто эти люди. Он постарался оглядеться, насколько позволяла скованная поза, но скудное освещение ему не помогало. Подняться, чтобы осмотреться лучше, он не мог, да и злить раньше времени своих тюремщиков наглядным проявлением активности не хотел. Зато сумел разглядеть Веньяна, он без движения лежал рядом, связанный по рукам и ногам, как и Джун. Жив ли он? Похититель сказал «эти», указывая на Джуна, значит, Веньян жив, но без сознания. Слава богам! Что же произошло? Их с Веньяном похитили ради выкупа? Точнее, Веньяна, Джун-то рядом с ним оказался случайно. Нет, здесь что-то другое, иначе Джуна не обозвали бы свидетелем и не собирались бы убить, ведь и за него можно было выручить внушительный куш. Кто же этот «хозяин», приказавший похитить Веньяна? Его люди явно не знают, кто оказался у них в руках. Неужели убьют? Нет! Только не теперь! Джун будет бороться до последнего! Пока рядом Веньян, Джуну не будет страшно, пусть даже Веньян без чувств, а самому ему грозят самыми отвратительными вещами. Вечно на Джуна смотрят как на вещь, куклу для утех. Ничего нового. Он сдюжит и вырвется, спасёт их с Веньяном, в конце концов, он Веньяну жизнью обязан. Только вот как это сделать? Поскорей бы уже демон пришёл в себя! У него всегда столько здравых идей, вместе они точно справятся!       Но вот незадача, чем больше Джун обдумывал возможные варианты дальнейших действий, тем больше впадал в сон. Да как он может спать в такой опасности? Он должен вздрагивать от каждого шороха, трястись от каждой тени. Это ненормально. Каждая новая мысль срывалась на взлёте, Джун начинал обдумывать всё сначала, но нить размышлений ускользала вновь. Веки налились неподъёмной тяжестью, глаза закатывались сами собой. Прав был похититель, черти его дери, Джун терял сознание. Последней оформившейся до конца мыслью стала простая, но запоздалая догадка: «Меня же опоили! Понятно… понятно…»

***

      — Джун! Джун, да очнитесь же!       Джун с трудом разомкнул свинцовые веки. Почему его будят так настойчиво? Разве уже пора вставать? И почему его будит сам Веньян? Неужели Джун проспал утренние церемонии у императора?! Ох и влетит же ему от Яозу! Он дёрнулся, и всё тело отозвалось острой болью. Ныли каждая косточка и мышца. Он был связан, и верёвки впивались в затёкшее тело стальными тисками, возвращая кошмарные воспоминания о дне минувшем. Сердце тут же принялось отчаянно пробиваться наружу, колотясь о рёбра. Дыхание тоже сбилось, Джун заметался в своих путах, умножая боль в теле. Кровь в венах казалась кипятком, нижнее платье прилипло к потному телу. Кляпа во рту уже не было, гортань так пересохла, что в ней застряли бы и слова. Невыносимо хотелось пить.       — Тихо, тихо, Джун! Тихо, дитя! Успокойтесь, не паникуйте. Дышите ровнее, давайте, вдо-о-ох, вы-ы-ыдох…       Джун подчинился вкрадчивому, размеренному голосу, которому привык доверять с детства. Задышал в такт успокаивающе растянутым словам, перестал задыхаться, ужас пробуждения понемногу опускался в осадок. Он с трудом повернул онемевшую шею и увидел точно так же, как он сам, лежащего на полу демона, замотанного верёвкой от пяток до макушки.       — Хорошо, хорошо, — продолжал увещевания Веньян, вглядываясь в Джуна. — Вы уже пришли в себя? У нас мало времени. Нас оставили, решив, что мы всё ещё без сознания. Думаю, скоро вернутся. Я долго не мог вас добудиться. Как же я рад, что вы пришли в себя!       — Где мы? Почему нас похитили? Что вообще происходит? — разразился наконец вопросами Джун. — Нас убьют?       — Хотел бы я знать. Но на один вопрос, думаю, вы и сами сможете ответить. Оглядитесь. Узнаёте?       Задача, казавшаяся неразрешимой ночью, при свете дня не доставила затруднений. Теперь, когда яркие солнечные лучи озарили всё вокруг светом, Джун узнал местонахождение с одного взгляда. Он часто бывал тут с Яозу, когда тот брал его с собой на охоту. Без богатых занавесей и драгоценной утвари это место казалось заброшенным и сиротливым, но всё же легко угадывалось.       — Это же охотничий павильон!       — Именно! И это позволяет предположить кое-что, — Веньян говорил быстро, экономил время, старался успеть сказать всё, что думает. — Сейчас не сезон охоты, а значит, в округе ни души. Об этом месте вообще никто не вспомнит до начала нового сезона. Мы в лесу, в глуши. Можем кричать и звать на помощь сколько угодно, никто не услышит.       — Вот почему вчера эти головорезы не спешили заткнуть меня кляпом.       — Они не побоялись даже вытащить кляпы из наших ртов, когда мы лишились чувств. Потому что боялись другого — что мы задохнёмся в бессознательном состоянии, если язык западёт в гортань. А значит, им приказано хранить наши жизни для того, кто всё это затеял.       — Они поминали такого, когда я в первый раз пришёл в себя, — согласился Джун. — Называли «хозяином», но имя умолчали.       — Нетрудно догадаться, что это кто-то из придворных. Кому ещё могла прийти в голову идея использовать императорский охотничий павильон для своих грязных игр? Кто так хорошо осведомлён о сезонах охоты и знает, когда павильон находится в запустении?       — Но разве придворные осмелятся рисковать всем, поднимая руку на императорского фаворита? — ужаснулся Джун. — Да и зачем?       — Императорского фаворита? Вы это обо мне? Я на ваши лавры не претендую, — недовольно хмыкнул Веньян. — Меня полдвора ненавидит, но поквитаться мог только один, тот, кто уже многое потерял. Понимаете, о ком я?       Джуна осенила догадка.       — Бывший министр двора — Су!       — Да. И это плохая новость. Он не просто так рискует своей жизнью, он желает взамен равноценное — мою жизнь. Потому мы пока и живы. Похоже, он желает, чтобы я умер либо именно от его руки, либо у него на глазах, а значит, скоро явится сюда. Вам не стоило залезать в мой паланкин, ваше высочество, теперь и ваша жизнь в большой опасности.       — Хуже. Эти скоты разве что жребий не бросали, чтобы договориться, кто первым будет меня насиловать, — хмыкнул Джун.       — Боги! — Веньян выдохнул восклицание с явным ужасом. — Слуги прекрасно характеризуют хозяина. Держать на службе таких тварей… Ладно, теперь выслушайте меня внимательно, это важно. Нам нужно использовать любую возможность, чтобы вырваться отсюда. Я не успел даже обнажить меч, чтобы защитить нас, но прежде чем меня оглушили, пихнул его под подушки паланкина. Паланкин должен быть где-то совсем рядом с павильоном. Если вам вдруг удастся вырваться, бегите к нему за мечом, у вас будет хоть какая-то защита. Я поступлю так же, представься мне счастливый случай.       — Почему вы решили, что паланкин где-то рядом и меч всё ещё там? — усомнился Джун.       — В первый раз я очнулся ещё в паланкине, — всё скорее объяснял Веньян, — нас в нём сюда и притащили. Мы были уже связаны, но я сумел нащупать меч под подушками, раз он был там, значит, паланкин не обыскивали и оружие не заметили. К сожалению, мой приход в сознание быстро обнаружили и меня опоили какой-то дрянью, от неё я вновь лишился чувств и очухался только теперь. Раз нас доставили в паланкине, он должен быть где-то рядом. Зачем похитителям прятать его в глухом лесу? Наверняка бросили у входа.       Джун попытался сглотнуть скудную и вязкую слюну.       — Меня тоже опоили, но уже здесь. Я просто ужасно себя чувствую. У меня жар, и нет сил пошевелить и пальцем. А ещё так хочется пить!       — Я чувствую себя не лучше, — признался демон. — Не думайте о жажде, старайтесь не думать.       Легко сказать! Ещё и тело так нещадно затекло. Джун принялся гусеницей извиваться по полу, чтобы сесть. С огромным трудом удалось опереться спиной о стену. Лучше не стало, но хотя бы ток крови немного ускорился. Усилия заняли не так уж мало времени и, похоже, усугубили жар, но когда удалось наконец оторвать голову от пола и осмотреться из более привычного положения, Джун вздохнул облегчённо. Впрочем, какое уж тут облегчение, не успел он покончить с барахтаньями, как снаружи началась суматоха, заставляя сердце частить в предчувствии нехорошего. Слышались отзвуки торопливого разговора, потом быстрые, уверенные шаги, и вот дверь отворилась, но вместо вчерашних тюремщиков в охотничий домик вошёл только один человек. При виде его Веньян скучающе вздохнул, а Джун нервно расхохотался в голос. Демон оказался прав. Ну конечно же! Глаза с прищуром, тонкие злые губы, гаденькая ухмылка. Это был Су. Реакция пленников бывшему министру не понравилась, явно ожидал, что его появление вызовет шок и удивлённые возгласы.       — Ещё остались поводы для веселья? — с притворным безразличием произнёс Су, подойдя ближе и уставившись на пленников сверху вниз. — Скоро их поубавится. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.       — Давайте без идиом, — совершенно спокойно ответствовал Веньян. — Вы же мстить явились? Ну вот лучше без лишних слов. Ваши примитивные намерения читаются так легко, что даже гадать не пришлось, чьих рук было это похищение. Загадкой остаётся только предмет мести. При чём тут я? Ваше понижение и моё назначение на должность министра двора были решением императора.       — Ты действительно считаешь, что боги дали тебе рот, чтобы говорить, сука императорская? — тут же взбеленился бывший министр. — Лучше не открывай его, если не собираешься использовать по прямому назначению. Не ртом ли ты раздобыл себе должности и титулы? Или дыркой послаще? Ярийская шлюха! Пагуба императоров! Ты околдовал сначала великого господина Ки, а затем и его сына! Ещё ни один наложник не взлетал столь высоко! Если император Яозу и принял решение усадить тебя на моё место, то только по твоему наущению и потому что ты совратил его! Теперь я едва вхож во дворец, однако лишился не только высокого ранга, но и земель. Конфисковали большую часть моего имущества, а оставшуюся невозможно содержать из-за недостатка средств. Как моей семье снести такую нужду?!       У Джуна в душе всё перевернулось. Нужду?! Даже чиновники низшего ранга на императорской службе не голодали, но Су явно не привык жить по средствам. Ещё и смеет оскорблять Веньяна и валить на него вину за собственные пороки! Стерпеть такие мерзкие и возмутительные слова Джун никак не смог.       — Как ты смеешь так грязно клеветать на императора и его побратима, червь! — взорвался он бранью. — Если ты и лишился всего, то только по собственной глупости. Вини себя, а не других! Ты дерзнул упрекать великого господина в деликатном вопросе да ещё при множестве свидетелей, потому и лишился почестей и земель. За нынешний же твой поступок ты лишишься ещё жизни, а твоя семья, о которой ты так радеешь, обратится в рабов. Одумайся, пока не поздно, отпусти нас, и я упрошу брата пощадить хотя бы твою семью.       Су повернул голову к Джуну и презрительно скривил губы. Взгляд его полнился ненавистью, но пронять не смог, на Джуна так смотрели всегда, привык.       — Кто ещё у нас тут роток раззявил? Неужели сын изменника, возомнивший себя братом императора? Какая редкая удача! Когда мои люди доложили, что изловили вместе с главной дворцовой блядью ещё кого-то, я уж было подумал, что попался… как там это отребье кличут… неизвестно откуда взявшийся прихвостень потаскушки… нет, имени мне не припомнить, ну да ладно. А тут целый принц Джун! Исключительная возможность раздавить двух гадин единовременно! Уж если по кому палач и плачет, то точно по тебе!       — Не тратьте слов, ваше высочество. Бесполезно с ним препираться, — остановил Веньян проклятия и ругань, готовые сорваться с языка Джуна. — Он решил свою участь. Что бы ни случилось с нами, он уже мертвец.       — Вы правы, Веньян. Глупо взывать к разуму, если его нет. И этот человек занимал важную государственную должность! Боги!       — Заткнитесь оба! — рассвирепел Су. — Не вам, подстилкам, судить о государственном управлении. И не нужно мне угрожать, смешно! Чьей кары мне бояться? Императора? Как долго удержится у власти безумец, погрязший в разврате и беспутстве настолько, что не гнушается самой омерзительной и извращённой связи? Никому не блазит сумасшедший монарх на престоле! Не было ещё государства, не избавившегося от такой напасти. И знаете что? Совет министров не дремлет!       Несмотря на жар, по спине Джуна прошёлся холодок. Пот стал липким, а волосы на затылке вздыбились.       — Что за бред! — хотел возмущённо вскричать, но лишь испуганно выдохнул своё замешательство, и вышло как-то неубедительно.       — Бред? — с удовольствием подхватил Су, воспользовавшись неуверенностью Джуна. — Отнюдь! Вы что же, и правда не знаете, какими слухами двор полнится? Поговаривают, император Яозу нездоров душевно, а оттого вступил со своим двоюродным братом в отношения срамные и кровосмесительные.       Краска отхлынула от лица, Джун буквально чувствовал, каким бледным стал. Конечно, шило в мешке не утаить, и всё же дальше досужих умозаключений превратности императорской спальни просочиться не могли. Не могли же?       — Гнусная клевета! — возопил он более яростно и рванулся в своих путах. — Только идиоты приводят сплетни в качестве доказательств!       — Доказательства? — гаденько усмехнулся Су. — Да кому нужны доказательства! Стоит кому-то авторитетному в глазах большинства вовремя сморозить полнейшую чушь или пересказать слух, как они уже обретают силу первостепеннейшей правды. Какую бы небылицу ни заявил совет министров, им поверят все, не отмоетесь. Сорная трава быстро прорастает. Авторитет совета министров незыблем, и вас, потаскухи, в нём уже не будет.       Джуна затрясло от негодования. Пусть пересказанный Су слух отчасти был правдой, то, с какой убеждённостью и бравадой он утверждал господство наветов над истиной, сводило с ума и злило до крайности. Даже та немногая правда о Джуне и Яозу, что была в словах Су, гадостно искривилась в его устах. У чувств Джуна и Яозу был слишком долгий и запутанный путь, чтобы так огульно обзывать их кровосмесительным блудом. Но главное — Яозу не был душевнобольным. Даже мучившие его когда-то приступы хищной невоздержанности давно стали лишь неприятным воспоминанием. Как же больно, что именно теперь, когда Яозу был крепок духом, уравновешен и счастлив как никогда прежде, его пытались объявить безумцем, готовым погубить страну! И как стало известно о его припадках? Заподозрить между кузенами любовь несколько более нежную, чем братскую, почитатели грязного белья ещё могли, слишком уж часто в былые времена Яозу не спускал Джуна со своих колен и выделял прочими ласками. Но опять же это было давно, Джун был почти ребёнком, многое тогда было допустимо, а позже они с кузеном стали осторожнее. После объявления двору, кто таков Джун, даже самые смелые любители скабрёзностей стали воздержаннее на язык и посчитали свои фантазии нелепицей. Но приступы Яозу, как кто-то мог узнать про них?! Прислуга в покоях Веньяна была подобрана и проверена им самим, случайных среди его людей никогда не было. Про окружение Яозу и говорить не приходилось — надёжнее некуда. Всю его челядь когда-то давно выбирала сама вдовствующая императрица, штат был бессменным, новых лиц за все эти годы Джуном замечено не было. Кто же посмел пустить свои домыслы на сторону?       Ища ответы, Джун взглянул на Веньяна. Тот лежал спокойный, прикрыв веки, будто намеревался уснуть. Как он может быть таким безмятежным?! Он что же, догадывался, что за спиной Яозу зреет заговор?       — По всему выходит, кара ждёт только вас, — тем временем продолжал своё выступление Су. Он говорил с особым выражением, словно читал стихи. Упивался властью над пленниками и любовался собой. — Что бы мне такое с вами сделать? Убить вот так сразу было бы слишком скучно. Может, отдать вас на забаву моим людям? Среди них есть такие затейники…       Ответа не последовало. Веньян отвернул лицо к стене, а Джун никак не мог поверить, что его жизнь закончится здесь и сейчас, в руках отборной мрази, которую Яозу казнил бы уже за то, что посмела поднять на Джуна глаза.       — И это всё? — недовольно скривился Су. — Не будет никаких протестов, сопротивления, мольбы о пощаде? Уже смирились со своей участью? Это слишком неинтересно. Должно же быть что-то, чем можно вас расшевелить.       Он подошёл к окну, откинул резную ставню и крикнул:       — Эй вы! Ну-ка все сюда! Настало время потехи!       На зов явились все пять молодчиков, окружили пленников и уставились на своего хозяина в ожидании приказов.       — Я, конечно, понимаю, что девки сгодились бы лучше, — сказал тот, — но эти двое будут получше многих девок. Отдаю их вам, но при условии, что все свои потребности вы справите здесь и сейчас. Времени растягивать удовольствие нет. Ну что, есть желающие?       Джун заметил, как переглянулись те двое, что присматривались к нему накануне. В их масленых глазах вспыхнул похотливый блеск, но выступить вперёд они пока не осмеливались.       — И опять-таки понимаю, — продолжал глумиться Су, смерив взглядом своих нерешительных холуев, — непросто воспылать желанием вот так, на ровном месте. А давайте попросим этих красавцев потешить ваше чувство прекрасного и возбудить аппетит. Пусть покажут, на что способны императорские шлюхи. Давайте, девочки, приласкайте друг друга, а мы посмотрим.       — Сомнительное чувство прекрасного, а чувство юмора и того хуже, — внезапно отозвался Веньян. — Делайте что хотите, но пособничать собственному изнасилованию мы не станем.       — Сейчас возьмёшь свои слова обратно, — прошипел Су. — Я так скажу: либо мы получаем волнительное, или скорее даже про-ник-но-ве-е-енное представление, либо на твоём прелестном личике появляются две новые дырки. Глаза тебе всё равно уже не пригодятся, а моим молодцам лишние отверстия для утех не помешают. Выбирайте, кто кому подставит зад. Полагаю, юноша из уважения позволит старшему себя нагнуть? Чего тушуетесь, не чужие же друг другу люди!       — Ну ты и падаль! — словно выплюнул Веньян, с отвращением уставившись в лицо Су. — Можешь делать со мной что хочешь, я не прикоснусь к Джуну. Он мне как брат, больше — как сын. Что ты за выродок, если предлагаешь такое?!       — Смотрите-ка, проняло! — довольно рассмеялся Су. — Значит, я на правильном пути. И я приказываю, а не предлагаю. Я тебя с таким дерьмом смешаю, паскудина, сам себя вынести не сможешь.       — Гори в аду, ничтожество! — белел от ненависти демон. Взгляд его сделался таким страшным, что, казалось, Су должен был свалиться замертво.       Но Су лишь в очередной раз усмехнулся и скомандовал:       — Выдавите ему его бесстыжие глазки! Слишком уж пялится.       Джун больше не мог всё это вынести и, прежде чем кто-либо из шайки сделал хотя бы шаг по направлению к Веньяну, рванулся всем корпусом вперёд, вопя:       — Стойте! Не трогайте его! Я согласен! Я на всё согласен!       — Опа! Какой ретивый у нас юноша, оказывается! — жестом удержал своих людей Су, сменяя гнев на милость. — Тебе так собственную попку жалко или очень уж старшего отыметь хочется? Может, очи его чёрные приглянулись? Хотя так даже интереснее.       — Развяжите. Я всё сделаю, — угрюмо выдавил Джун. — Только не трогайте его.       — Пока не тронем, — кивнул Су, — а там уж как пойдёт, от тебя будет зависеть. Развязать!       — Джун, не смейте! Вы с ума сошли?! — воскликнул Веньян, в его глазах застыл ужас.       — Я не позволю уродовать вас, — еле слышно вышептал Джун и пустил слезу по щеке. Очень естественно. Годы лицедейства перед Яозу выручали.       Его руки и ноги постепенно избавляли от вервия, но он их не чувствовал, не мог справиться с онемением. Чувствовал только боль. А ещё страх. Но раз уж решился… нет у них другого выбора. Вместе с верёвками с него не постеснялись стянуть и верхние одежды, оставив лишь в тоненькой нижней рубашонке. Пусть. Радостно, что хотя бы не сразу догола. Джун знал, что не сумеет подняться на ноги, а потому, когда был полностью освобождён от пут, просто пополз к Веньяну.       — Джун, остановитесь! Не нужно идти у него на поводу! — продолжал стенать демон. — Одумайтесь! Что помешает ему выполнить угрозу, даже если вы сделаете всё, что он захочет?       — Да у нас тут такая драма! — заходился смехом Су. — Кто бы мог подумать! А буквально пять минут назад было так уныло. Теперь же, смотрите-ка, сколько эмоций! Они не хотят, но сейчас будут сношаться, как безропотная скотина. Мне нравится!       Джун мрачно молчал. Подобрался к Веньяну, с огромным трудом помог ему сесть, подтянув к стене непослушно дрожащими от нарушенного кровообращения руками.       — Джун, нет! Остановитесь! — уже безо всякой надежды в голосе, умолял Веньян.       Джун нежно коснулся его губ своими.       — Что вы делаете?! — уворачиваясь от поцелуя, взвыл Веньян.       — То, что вы недавно велели — использую возможность, — вышептал Джун в самые его губы, чтобы никто не мог услышать.       Веньян на мгновение замер, словно молнией поражённый, и Джун принялся шептать ему между поцелуями:       — Как ещё я мог оказаться развязанным? Потерпите, прошу. И подыграйте. Мне нужно время. Сейчас я не могу бежать, ноги затекли. И бдительность этих тварей нужно усыпить. Пусть расслабятся. Помните, какие сцены мы разыгрывали для господина Ливэя? Сейчас придётся зайти немного дальше.       — Джун… — выдохнул Веньян, не в силах отделаться от шока. Смелых планов от него демон не ожидал.       — Пожалуйста! Это единственный шанс.       Какое-то время Веньян хранил оцепенение, но потом ответил на поцелуй. Спектакль сильно отличался от тех, что устраивались для Ливэя, ну так и публика была другая. Не было нежных лобызаний двух невинных созданий, Джун насиловал Веньяна языком, как в порыве страсти с ним самим это проделывал Яозу.       — Больше языка! — приказал Джун, косясь на поплывшие от похоти рожи.       Веньян залился пунцом, но приказ выполнил. Джун ещё никогда не видел демона таким смущённым и пристыженным. Необычно. Будто открыл его с неожиданной стороны. Однако непотребство, которое они вырабатывали языками возымело действие. Ещё бы!       — У-у-у, как горячо! — протянул Су. — И омерзительно! Так вот, как вы, шлюхи, сломили волю императора! Наверняка и друг с другом развлекались! Будут они мне песни петь. «Он мне как брат». Как же!       Глаза демона наполнились слезами. Джун понимал, как ему сейчас плохо, противно, наверняка мутит от отвращения, но мог только пытать демона дальше. Руки уже не дрожали, начинали слушаться. Он не без труда запустил одну под прихваченную верёвками одежду прямо между ног Веньяна, нащупал вялую, но ужасно горячую плоть. У Веньяна был жар, как и у Джуна. Чем эти скоты их напоили?       — Нет! — Веньян не выдержал прикосновения Джуна к своим интимностям, дёрнулся, но увернуться возможности не было. — Прекрати!       — Ну-ка не брыкайся! — гаркнул Су. — Или тебе нравится, когда тебя держат во время траха?       — Потерпите ещё немного, милый Веньян! — шепнул Джун, обнажая пах своей невольной жертвы. — Посмотрите на них — ещё пять минут, и они расползутся по полу кашей. Ещё пять минут, и я смогу бежать.       — Джун, — Веньян дышал слова на ухо почти беззвучно, — если вы собираетесь сейчас сделать то, что я думаю… Джун… может случиться физиологическая реакция, которую я не смогу контролировать… Я это не переживу!       — Вот и настала моя очередь сказать вам: «Выкиньте это из головы! Нечего тут стыдиться!» — ответил Джун. — Нельзя показывать врагу свою слабость, помните? Мы отомстим за всё это!       Он быстро склонился к паху Веньяна, не давая ему опомниться и вновь начать протестовать, втянул мягкий член в свой рот.       — Господин, кому-то нужно быть настороже, — неожиданно заявил тот, которого Джун вчера признал главным среди приспешников Су. — Позвольте, стать у двери снаружи.       — Иди, — махнул рукой Су, не отрываясь от зрелища, и добавил, когда его человек вышел: — Кажется, нашему Нуму противны игры мужеложцев. Сам вижу такое впервые, но на что не пойдёшь, чтобы покарать нечестивцев.       Однако Джуну показалось, что Нум не смог смотреть на другое. На их с Веньяном унижение. Ну что ж, маленький плюс совести Нума. И минус один от числа свидетелей и надзирателей. Джуну и самому было не по себе. Он впервые видел интимную наготу Веньяна и был вынужден не просто на неё смотреть, что безумно смущало само по себе. Джун вбирал стыд Веньяна в свой рот, распалял, видя, как ломает демона от его ласк, чувствовал, как бессильная плоть наливается мощью, устремляется к глотке. Джун слизнул первую капельку предсемени и принялся двигаться вдоль напрягшегося ствола. Веньян застонал.       — Как сосёт! — восхитился Су. — Не каждая профессионалка так умеет. Талант! Так и знал, что слухи про тебя правдивы! И нечего было прикидываться овцой, сын изменника! Порезвись пока, скоро и тобой займутся. Жду не дождусь, когда принц крови из династии великих и ужасных Туанов окажется под моим отребьем!       Отребье довольно загоготало. Кое-кто запустил руку под одежду и украдкой наглаживал себя. Джун взглянул на Веньяна, тот прокусил до крови нижнюю губу. Ясно. Сдерживается.       Джун выпустил член изо рта, приподнялся и вновь поцеловал Веньяна, заставляя слизывать собственный вкус с губ, мешать его с кровью.       — Не сдерживайтесь, прошу! — снова шепнул в губы. — Не могу оставить вас в таком состоянии. Чёрт с ними, пусть смотрят! Выплеснитесь.       Но говорить о таком Веньяну было невыносимо.       — Если выживем… поклянитесь, что никто никогда не узнает о том, что тут произошло! — с болью в голосе ответил он.       — Клянусь.       — Джун, как вы уйдёте? У двери теперь есть стража, — сменил тему Веньян.       — Всё просто. Су открыл окно. А теперь — давайте!       Он вновь согнулся и взял член Веньяна в рот. Шансов демону он не оставил: несколько раз прошёлся вдоль ствола, щекотнул кончиком языка щёлку, уложил головку себе на язык и принялся мягко и ритмично надавливать на чувствительную выпуклость промежности. Веньян засучил стопами, выгнулся дугой, но стон сдержал. Немо раскрыл рот, хватая воздух, и замер. В глотку Джуна ударил горячий секрет. Он выждал окончание пульсаций, принял последние капли на язык, сглотнул, прикрыл наготу Веньяна одеждой и обнял. Веньян выглядел так, будто уже умер и попал в ад.       — Тяните время, — шепнул Джун с последним поцелуем. Говорил быстро и кратко. — Им долго будет не до вас, но не позвольте им навредить вам. Я вернусь за вами, приведу помощь, спасу. Обещаю. Клянусь!       — Аплодисменты! — объявил Су и захлопал в ладоши. — Хотя у всех, похоже, руки заняты после такого-то зрелища.       Джун поднялся на ноги. Нужно было размяться перед рывком.       — Если хотите, чтобы я продолжил, его нужно развязать, — он переступал с ноги на ногу, старался прочувствовать, насколько они могли ему послужить. Ноги держали. Уже хорошо.       — Ещё чего! — возразил Су.       — Хотя бы ноги. Как, по-вашему, я должен действовать, если он не может ноги развести?       — Возьмёшь его сзади, как суку. Очень ему подойдёт. Эй, Мин, сбегай-ка на конюшню, набей в мешок соломы, подложим под него для удобства.       Мин отправился исполнять приказ. Минус два.       — Положите-ка его мордой в землю, пусть привыкает, — гадко хохотнул Су, указывая на Веньяна.       Ещё двое бросились к демону. Минус четыре. Наблюдать за Джуном остались только Су (но этот вахлак ему не помеха) и любитель мертвечинки (а тот, судя по идиотской улыбке и попыткам прикрыть стояк, явно до сих пор не отошёл от увиденного). Отлично! Сейчас!       Джун рванул к окну со стартовой скоростью, удивившей даже его самого. Ещё рывок, и вот он уже щучкой ныряет в раскрытое окно.