Палаты сновидений

      Он прошёл сквозь строй зверями смотревших, но расступавшихся перед ним солдат так чинно и величаво, как только мог. Пусть знают, что он не боится их, хоть они и ведут носами в его сторону, запоминая добычу, чей след придётся вскорости брать. Своре нельзя показывать страх — накинутся и загрызут. Так и шёл широким коридором прочь с женской половины. Уверенно, твёрдо чеканя шаг. Только когда не ощутил на себе ни единого взгляда, обернулся удостовериться, есть ли кто поблизости. Он был совершенно один. Лихорадка тут же свалила его с ног. Он сполз по стене на пол, усилием воли пытаясь побороть дрожь. Сил почти не осталось, но времени было и того меньше. Некогда давать волю слабости, нужно как можно скорее добраться до Гюрена. Веньян с трудом оторвал себя от пола и медленно, опираясь о стену, побрёл на мужскую половину Внутреннего дворца. Даже собственный меч отягощал его движения, но того более гвоздили к земле тягостные мысли. Всё, что случилось в этот чёрный день, всё, что поведала ему императрица Джун… как ему жить со всем этим? Нет, сейчас думать об этом нельзя, сейчас важно вырваться, важно надёжно укрыть Луна, Яозу и Юна.       — Что с вами, ваша светлость? Вы ранены?       Какая удача, что Гюрен вышел ему навстречу и поджидал в переходе на пути к своей вотчине! С его помощью Веньян сможет двигаться быстрее.       — Ну что ещё за «ваша светлость»? Мы сто лет знакомы, Гюрен. Да и никакая я больше не светлость, скорее беглый преступник. Дайте мне руку! Я не ранен, но, кажется, у меня жар.       — Да на вас лепёшки печь можно! — воскликнул главный управитель, бойко закидывая руку Веньяна себе на плечо и подхватывая за талию. Веньян невольно отметил, что сия поддержка Гюрена точно не воодушевила бы Ливэя. — Нужно срочно сбить жар. Вы что-нибудь ели сегодня?       — Не надо всего вот этого, — поморщился Веньян. — Каждая минута на счету, да мне и кусок в горло не полезет.       — Ну зачем же обязательно кусок? — флегматично парировал Гюрен. — Да и какой из вас беглый преступник, если вы и бегать-то не можете?       — Тут не поспоришь, — согласился Веньян. — У меня к вам дело, Гюрен. Планы сильно поменялись. Бежать придётся мне одному. Ни о чём не спрашивайте, у меня нет сил рассказать. Скоро сами всё узнаете.       — Не одному, — всё так же невозмутимо поправил Гюрен. — С вами будет Юн-Юн. Но в любом случае вывести из дворца вас двоих значительно проще, чем целую императорскую семью.       — Юн, что же, не ушёл с Ливэем?! — вздрогнул Веньян. — Вот же негодный мальчишка! О чём он только думает?!       — Спокойно! Всё под контролем, — заверил главный управитель. — О чём ещё Юн может думать, если не о благополучии его высочества принца Джуна? О нём и думает. Упёрся, сказал, никуда не пойдёт без его высочества. Это проблема?       — Это проблема. Его высочество… Юну нельзя оставаться во дворце, его убьют!       — Ливэй рассказал нам о госпоже Ксии, — понимающе кивнул Гюрен. — Это ужасно. Не волнуйтесь, я помогу убедить Юна.       — Благодарю. Что Ливэй и дети? Им удалось уйти?       — Всё благополучно, не переживайте. Они в безопасности. Ливэй прислал весточку, что скоро вернётся за вами.       — Вот этого и нельзя допустить! Есть ли способ вернуть его или хотя бы перехватить по пути?       — Боюсь, вернуть уже поздно, но перехватить, пожалуй, возможно. А в чём дело?       — За мной будут следить. Она знает, что для меня единственный путь на свободу лежит через мужскую половину. Наверняка уже послала всех своих ищеек шпионить по кустам. Если выследят убежище, которое приготовил нам Ливэй, всему конец.       — «Она»? — цепко ухватил суть Гюрен.       — Не спрашивайте. Вам же лучше будет.       — Но как в таком случае я могу помочь?       — Предупредите Ливэя. Пусть даже не думает возвращаться во дворец! Уговоритесь, чтобы он встретил нас в городе. С остальным я справлюсь сам.       — Да как вы выберетесь из дворца незамеченным, если не с мужской половины?       — Тут мне снова понадобится ваша помощь. Единственное место, за которым никто не станет следить — женская половина. Мы с Юном бежим через неё. Пошлите неприметно в мои покои кого-нибудь из слуг. Пусть покопаются в гардеробной, там среди одежд есть одно женское платье.       Гюрен присвистнул.       — Ого! Полагаю, об этом я тоже не должен спрашивать?       — Что вы там себе навоображали? Это слишком старая история. Когда-то императрице Джун показалось занятной фантазия, в которой я развлекаю её супруга маскарадом, и подарила мне дамский наряд. Слава богам, великого господина подобные развлечения не интересовали. Не думал, что эти тряпки ещё на что-то сгодятся.       — Да наша госпожа большая затейница! — хмыкнул управитель.       — Вы даже не представляете насколько, — горько усмехнулся в ответ Веньян. — Но речь не о ней. Пусть мне доставят платье. Ещё одно найдите для Юна.       — Идея неплоха, может выгореть, — одобрил Гюрен.       — Должна выгореть. Других вариантов спасения нет.       Строя планы, они и добрались до покоев Гюрена. Управитель спрятал Веньяна в собственной спальне, и голову вновь посетила мысль, что Ливэю такой расклад мало понравился бы. Однако в той же спальне был заперт и Юн.       — Иначе побежал бы спасать своего принца, — пояснил крутую меру Гюрен. — Это был единственный способ остановить глупыша.       Прежде чем отпереть мальчика, Гюрен приказал подать Веньяну тёплого молока с мёдом и собственноручно поднёс микстуру от жара.       — Никаких кусков, как видите. В горле не встанет, — с улыбкой прокомментировал управитель. — Пейте! Вы не сможете сбежать, если у вас не останется сил.       Пришлось признать его правоту и подчиниться. Пока Веньян глотал лакомый напиток, Гюрен наложил на его лоб холодный компресс, а уже затем выпустил из-под замка Юна. Мальчик подлетел к Веньяну, но жаловаться на произвол не стал, только ошалело осматривался по сторонам.       — Где господин Джун? Где государь? Почему вы один? — с тревогой затараторил Юн-Юн.       Нельзя было допустить объяснений именно теперь. У Веньяна не хватило бы моральной стойкости произнести вслух признание случившегося, и уж если Юн узнает обо всём сейчас, точно попрёт в дурь, устроит истерику, и из дворца его будет уже не вытянуть. Погибнет. Нет, это не дело! Объясниться можно и позже, когда они минуют непосредственную угрозу.       Гюрен даже при полной неосведомлённости ловко разобрался в ситуации и взял на себя труд избавить Веньяна от необходимости отвечать Юну немедля.       — Держите себя в руках, молодой господин! — строго одёрнул он мальчика. — Ваше сегодняшнее поведение удручает меня. Что за своеволие? Где ваши манеры? Разве не видите, что его светлости сильно недужится? Все вопросы потом! Мне стыдно за вас!       — Простите, — виновато пискнул Юн и замолк, но Веньян видел, как юношу ломает от волнения. Долго сидеть молча Юн не смог: — Вы ранены, господин Веньян? Я могу чем-то вам помочь?       — Можешь, — кивнул Веньян. — Пообещай во всём безоговорочно слушаться меня и не приставать с вопросами, пока мы не окажемся в безопасности. Сейчас у меня нет сил всё тебе объяснить.       — Обещаю! — согласился Юн. — Но умоляю, ответьте всего на один вопрос! Господин Джун… он сейчас с его величеством?       Веньян подавился своим питьём, но всё же нашёл силы допить его до конца и лишь потом ответил:       — Да, Юн, они вместе.       Пока дожидались, когда люди Гюрена выполнят все указания, Веньян смог немного отдохнуть. Пусть времени на это ушло не слишком много, зато теперь он чувствовал, что снова сможет идти без посторонней помощи. Это было важно. Далеко ли убежишь, повисши на плече хрупкого юноши? Для Юна удалось достать неброское платье, в таких ходили прислужницы императрицы. Перед Веньяном же положили свёрток с надёванной когда-то давно маскировкой.       — Ох! — тяжело вздохнул он и несколько пренебрежительно принялся разворачивать одежды. Всё связанное с Джун вызывало ощущение брезгливости и отторжения.       — Есть у вас шпильки? — спросил он Гюрена, когда с переодеванием было покончено. — Уложите Юну волосы по-женски и подкрасьте мордашку. У него нежное личико, он легко сойдёт за отроковицу. А вот мне придётся накинуть на лицо покрывало. Хорошо хоть, побриться утром успел.       Веньян критично осмотрел себя в зеркале и провёл ладонью по гладкому подбородку.       — Это вы зря, вы тоже весьма миловидны, — возразил Гюрен. — Можно и вас подкрасить. А вот женское платье под ваш рост найти было бы куда сложнее.       — Сомнительные комплименты вы раздаёте, — хмыкнул Веньян, подхватив с хозяйской кровати свой меч. — Мужчине в моём возрасте слышать о миловидности…       Гюрен саркастично вскинул бровь.       — А вам обязательно быть старым и страшным?       Вступать в дискуссии совсем не хотелось, Веньян едва балансировал на грани душевного и физического нездоровья. Он распустил собранные на макушке волосы, небрежно заколол их на затылке и набросил на голову вуаль. Тут и подоспели новости о Ливэе.       — Он ждёт вас на городском рынке, — сообщил Гюрен, выслушав нарочного. — Удачно. Это неподалёку, к тому же сегодня базарный день, будет легко смешаться с толпой. Точное место Ливэй назвать отказался. Сказал, встретит вас возле вашей любимой лавки. Вы понимаете, о чём речь?       Веньян кивнул.       — Ливэй осторожен, и всё же помогите запутать след, — попросил он. — Подыщите людей нужной наружности, переоденьте в нашу одежду и сделайте вид, будто тайно выводите их из дворца. Пусть погуляют по городу, попетляют где-нибудь подальше от рынка.       — Сделаю, — отозвался Гюрен. — А вот меч свой оставьте, иначе вся конспирация насмарку. Вы же дама, забыли? К тому же ваш меч слишком узнаваем, дело одного взгляда — определить по нему владельца.       — Я не могу! — Веньян вцепился в меч обеими руками. — Это дорогая мне память!       — Не упрямьтесь. Обещаю, я найду способ передать вам вашу память.       Веньян прошёлся рукой по ножнам, огладил словно живое существо. Последняя память о Ки.       — Ладно, чёрт с вами! — он раздражённо протянул меч Гюрену. — Быть может, это и к лучшему. Но если сумеете вернуть его мне, буду в неоплатном долгу.       — Этот веер со стальными спицами? — продолжил придираться главный управитель, оглядывая Веньяна с ног до головы. — Тоже оставьте. Бросается в глаза.       — Только вам и бросилось!       — Значит, ещё кто-то может заметить. Вот, возьмите мой.       — Да на кой мне ваш шёлковый? Им глаз противнику и то не выбьешь! А-а-а, поспешим! — недовольно буркнул полностью разоружённый Веньян и убрал изящный веер Гюрена за пояс вместо боевого. Однако переведя взгляд на Юна, оценил преображение и немного смягчился: — Ох, Юн-Юн, тебе бы девицей родиться! К нам бы очередь из женихов выстроилась.       — Ещё выстроится, — заверил Гюрен. — Из невест.       Юн мучительно покраснел, всем видом излучая желание провалиться в подпол. Только когда Веньян вновь призвал его не мешкать, мальчик вдруг беспокойно заметался и произнёс:       — Мы так и уйдём без господина Джуна?       — Да, Юн. Так надо, — понурился Веньян.       Юн замотал головой, попятился назад и чуть не упал, запутавшись в непривычных одеждах.       — Нет, я не могу…       — Вы дали слово слушаться, Юн! — строго напомнил Гюрен. — Повинуйтесь господину Веньяну!       Как и предполагалось, Юн был близок к истерике. Что Веньяну ещё оставалось? Он подошёл к юноше, взял за руку и быстро повёл к двери.       — Подождите! — неожиданно остановил их Гюрен, — Я распоряжусь подготовить ваших «двойников». Их стоит выпустить первыми, чтобы они увели слежку за собой.       — Разумно, — согласился Веньян.       Гюрен собрал их одежду и вышел из спальни, но довольно быстро вернулся.       — Скоро всё будет готово, — заверил он, и лицо его вдруг сделалось печальным и обеспокоенным. — А пока… я… должен проститься с вами.       Гюрен подошёл к Юну, запустил руку в рукав, извлёк из него объёмный кошель и протянул мальчику.       — Возьми!       — Я не могу! — категорически отказал ему Юн.       — Глупый, это не жертва в пользу бедных и не одолжение! Это принадлежит тебе!       Гюрен схватил Юна за руку и сам вложил в его ладонь кошель.       — Мне? — поразился мальчик. — Но у меня никогда не было сбережений, и заработать столько гаремным служкой я не мог!       — Считай это наследством своего отца.       Хорошенькое личико Юна омрачилось пуще прежнего. Он нервно сглотнул и опустил глаза.       — Какое ещё наследство? Не нужно говорить такое даже из сочувствия. Мой отец продал меня. Я всего лишь гаремный раб.       — Да, твой отец продал тебя, — подтвердил Гюрен. — Но я не купил. Подними голову и всегда держи её высоко! Ты был и остаёшься свободным человеком. Ты не был рабом ни дня своей жизни. Тебе нечего стыдиться.       Юн действительно поднял голову, но лишь для того, чтобы изумленно воззриться на Гюрена.       — Не купили? — переспросил он. — Вы же взяли деньги, сами говорили.       — Взял, но не истратил ни монеты. Весь подкуп в твоих руках. Я позволил себе лишь заменить золото на самоцветы. Твой бессовестный отец не поскупился, золота было много, схоронить его было несподручно. Потому я и обменял его на камни.       Веньян взглянул на кошель повнимательнее и сразу понял хитрость Гюрена. Судя по объёму, в кошеле было целое сокровище. Не мог отец Юна дать столько денег, не с телегой же золота пришёл он подкупать Гюрена! Наверняка Гюрен год за годом откладывал собственные деньги, чтобы присовокупить их к подкупу и собрать для Юна достойное наследство. Ещё неизвестно, доля чьих богатств в этой мошне была большей, Веньян был уверен, что гюреновских. Но Юн не ведал цены драгоценным камням и не мог раскусить уловку Гюрена. Воистину, то было наследство отца, и отцом этим был Гюрен. Все эти годы у Юна был настоящий отец. Пусть Юн не мог исчислить величину своего наследства, зато понял главное:       — Не поминайте этого человека! — воскликнул он и кинулся Гюрену на шею. — Вы мой отец! Только вы!       — Рад слышать! — ответил Гюрен и крепко обнял мальчика. Веньян был готов поклясться, что в глазах невозмутимого управителя блеснули слёзы. — А раз так, вот тебе моя отцовская воля — живи и будь счастлив! Во всём слушай господина Веньяна, теперь отцом тебе будет он.       Им было трудно разомкнуть объятья, а когда это всё-таки случилось, Гюрен обратился к Веньяну:       — Мы все — пленники внутреннего дворца и по-своему несчастны здесь. И всё же я рад, что вы были пленником этой золотой клетки. Вы помогли и подарили надежду многим птахам, а кому-то благодаря вам удалось даже избежать плена. Боги неспроста привели вас сюда. Я горд знакомством с вами. Вы сказали, что будете в неоплатном долгу, если я смогу вернуть вам меч. Я дерзну спросить с вас плату ещё до того, как оказал услугу. Спасите Юна! Позаботьтесь о нём! Будьте ему старшим товарищем и добрым другом! Большего мне не нужно.       Гюрен низко поклонился ему, и сердце Веньяна дрогнуло. Какое счастье, что не все люди такие, как императрица Джун! И если бы таких, как Гюрен, было больше, этот мир ожидало бы чудесное будущее.       — Я клянусь! — Веньян низко поклонился в ответ. — С этого момента Юн — мой сын. А может… Гюрен, бежим с нами!       — О, нет! — снова спрятался за маской безразличия Гюрен. — Я уже не мыслю себя за прутьями своей клетки. Да и кто отведёт от вас беду? Мне пора. Лично выведу вашу подмену из дворца, чтобы соглядатаи не усомнились, что идут именно по вашему следу. Выждите немного времени и уходите.       — Прощайте, добрый друг! — молвил ему вслед Веньян. — Спасибо вам за всё!       Оставшись наедине с Юном, он в последний раз огляделся. Спальня Гюрена сильно походила на его собственную. Комфортабельная тюремная камера. Боги неспроста привели его сюда? Да неужто?! Проклятое место! Оно сгубило столько чистых душ! «Ненавижу!» — в который раз за последние сутки спазмом выдал разум Веньяна. Душой его завладела такая неистовая, разрушительная ярость, что не было мочи сдержать её внутри. Он выхватил из-за пояса веер Гюрена и на глазах у перепуганного Юна переломил пополам. Легче не стало. В хрусте любимой игрушки Веньян услышал треск собственного остова.