Палаты сновидений

      Отвернувшись к окошку, Веньян погрузился в состояние, которое так не любил Ливэй, — демон ушёл в себя без шанса допустить кого-либо в мир своих потаённых дум. Начинало происходить то, чего Ливэй давно боялся: осознание всего случившегося за последнее время опускалось на Веньяна тяжким прессом. Похищение и борьба за жизнь, гибель Джуна и Яозу, тайны, открытые императрицей, попытка Юна убить себя, страхи, связанные с побегом, волнения перед встречей с семьёй и вот теперь ещё весть о смерти отца… Не слишком ли много для одного человека?       — Пожалуйста, поешьте, — Ливэй попытался отвлечь Веньяна, протягивая ему и Юну снедь из корзины, собранной в дорогу по приказу господина Ге. — Здесь молоко для детей, а ещё хлеб и паштет. Перекусите немного.       Демон и головы не повернул, лишь Юн принялся кормить мальчиков. Ливэй сдаваться не собирался. Щедро намазал паштетом ломоть хлеба и строго выдал прямо на ухо демону:       — Господин Веньян! Будете тянуть с едой до дома — протянете ноги!       — Мне кусок в горло не зайдёт, — Веньян мягко отвёл руку Ливэя с предложенным угощением. — Покушайте сами.       — Значит так! — строже некуда выдал Ливэй. — Вы сейчас же съедите это, даже если станете давиться в процессе! У вас нет права свалиться без сил! Посмотрите на Юна. Думаете, он станет есть, видя, что вы отказались от еды?       — Тиран! — демон выдавил печальную улыбку. Уже что-то. — Хорошо, давайте сюда.       Но не успел он сделать и пары укусов, как вид за окном вновь захватил всё его внимание, Веньян стал узнавать родные некогда места. Ливэй взял его за руку и почувствовал, как бешено колотилось сердце демона, пульс сбивался в сумасшедший темп. Веньян не был здесь почти тридцать лет, легко понять, что он чувствовал, возвращаясь домой после целой жизни в разлуке с семьёй. Встреча с ней могла обернуться любыми неожиданностями. Когда паланкин остановился во дворе замка, Веньян задрожал и поспешил выбраться наружу. Князь Ге встречал их сразу за воротами, вглядывался в лица каждого вышедшего из паланкина. Веньян сделал навстречу ему несколько робких шагов, но князь сам подлетел к брату и заключил в объятия.       — Ге! Не верю! — как-то жалобно выдавил демон, также обнимая брата.       — Ты узнал меня! — обрадовался князь и крепче прижал к себе Веньяна. — Боги! Ты же был совсем крохой, когда мы расстались!       — Как я мог не узнать? Ты мало изменился, да и выглядишь точно как отец в тот день, когда я в последний раз видел его. А вот как ты узнал меня?       — Куан твоя копия, — рассмеялся Ге. — Я узнал бы тебя из тысячи!       — Как Куан? Как матушка?! Про отца я уже знаю…       Веньян бросил беглый взгляд на Ливэя и поник головой.       — Да, отца больше нет с нами… — запнулся о безрадостную весть князь, но тут же продолжил: — Брат и матушка не знают, что ты здесь. Прости меня, я не хотел волновать их, пока своими глазами не убедился, что это действительно ты. Было сложно с ходу довериться твоему другу, — князь будто бы невзначай кивнул в сторону крепостной стены, и Ливэй заметил лучников. Вот что ждало Ливэя, окажись он императорским шпионом и приведи подкрепление вместо Веньяна. — Простите и вы меня, господин Ливэй.       Князь обернулся к Ливэю, и он смутился. Даже годы, проведённые при дворе, не смогли приучить Ливэя воспринимать аристократов как равных, он был искренне убеждён, что князь не должен был извиняться перед ним. Видно, этот Ге неплохой малый, раз не смотрит на таких, как Ливэй, свысока. Ливэй низко поклонился, принимая извинения, и князь со спокойной душой стал заверять брата, что тот совсем скоро встретится с родными, ибо все они были в замке. Затем настало время Веньяна представить своих спутников.       — Господина Ливэя ты уже знаешь, — сказал он и поманил Ливэя подойти поближе. — Я безраздельно доверяю ему, только благодаря его помощи нам удалось выбраться из столицы живыми. Пожалуйста, прими его как брата.       Давненько Ливэй не чувствовал себя маленьким, вогнанным в краску мальчиком, не то чтобы это было приятное чувство.       — Господин, не надо… — буркнул он в сторону Веньяна, но тот только нахмурился.       — Прекрати называть меня так! Я не господин тебе!       «Господин. Ещё какой господин! Души и тела, всего моего существа вместе с потрохами!»       — Добро пожаловать, господин Ливэй! — вторил любезным словам брата князь Ге. — Друг моего брата — мой друг.       — А это мои сыновья, — демон милостиво перевёл внимание брата с Ливэя на мальчиков. — Юн — мой приёмный сын, а это мой малыш Лун.       Время краснеть настало и для Юна. Он не ожидал, что Веньян представит его так, и попытался спрятаться за малышами, которых держал на руках, но Веньян облегчил его ношу и забрал у него принца Яозу.       — Ну а это… — представил Веньян кроху, — воистину наш маленький господин. И я имею дерзость и его считать своим сыном. Его зовут Яозу.       — Как великого дракона?! — ужаснулся Ге.       — Он вправе носить это имя, — кивнул Веньян. — Я всё объясню позднее.       — Тогда скорее идём в дом!       Ну а дальше… Господину Ге не пришлось сообщать матери о чудесном визите Веньяна, госпожа сама встретила их, стоило только переступить порог дома. И если уж для Ге это стало неожиданностью, что говорить о Веньяне, замершем у входа каменным истуканом.       — Госпожа… — вымолвил князь. — Я как раз собирался…       Одним жестом она призвала князя к молчанию, другим — наказала своим дамам не двигаться с места, сама же шагнула навстречу Веньяну, произнеся так тихо, что Ливэй еле разобрал:       — Дитя, это ты? Это действительно ты?       Неплохо державшийся при встрече с братом демон теперь изменился в лице и снова задрожал всем телом. Он стоял бледный, неспособный шелохнуться и полными слёз глазами смотрел, как к нему приближалась мать. Ливэй не расслышал — по губам прочитал, — как демон выдохнул нежное:       — Мама…       И только когда госпожа, не сдержавшись, кинулась к нему на шею и заключила в объятья, Веньян не сумел побороть слёз и повторял как заговорённый:       — Матушка! Мама… мама…       Он склонился к госпоже, крепко прижал в себе, а она покрывала мокрое от слёз лицо сына поцелуями. Она и сама плакала и всё произносила раз за разом:       — Дитя моё! Прости! Прости всех нас!       День ото дня Веньян всё больше открывался для Ливэя с неизведанной стороны. Годами привыкнув созерцать перед собой несокрушимого демона-лиса, теперь оставалось лишь дивиться метаморфозе: взору явилась глубоко запрятанная в тайный уголок души уязвимость демона. Кто бы мог подумать, что в душе Веньяна, фигуры значимой по меркам целой империи, долгие годы жило хрупкое, брошенное дитя, считай, такое же, что было заперто под бдительным надзором в дальних сусеках души самого Ливэя. И если уж оставаться до конца искренним, это трогательное, потерянное дитя было притягательнее и дороже прекрасного и недосягаемого царедворца. Без всех своих масок Веньян делался беззащитным, но именно таким Ливэй обожал его больше всего, в подобные моменты демон становился ближе и роднее стократ. Счастье, что Веньяну довелось свидеться с матерью, Ливэй желал бы обнять свою, но для него это было невозможно, да и Веньян больше заслужил.       Взглянув на госпожу, Ливэй сразу же понял, от кого его демон унаследовал свою красоту. Пусть госпожа была немолода, но и в нынешней её зрелой прелести читалась редкая краса былых лет. Она, несомненно, была ярийкой, и только богам известно, как судьба свела её с отцом Веньяна…       Ну а далее завертелась такая кутерьма, что Ливэй не успевал анализировать обрушившиеся на него впечатления, а знакомство с семейством Веньяна производило впечатления более чем неизгладимые. Сама госпожа Веики, мать Веньяна, не побрезговала представиться Ливэю, а он не знал, как себя вести перед госпожой. Никто из родни демона не смотрел на него свысока, и это радовало и смущало Ливэя. На шум приветствий явились княжеские сын и брат, так Ливэй впервые увидел Куана, того самого, в которого, как он ошибочно полагал когда-то, был долгие годы влюблён. Сейчас и вспоминать об этом было стыдно и даже смешно, уши Ливэя горели огнём.       Младший брат Веньяна был красавец, равно демону унаследовавший ярийскую кровь их матери. Как и сказал Ге, Куан был очень похож на своего старшего брата, те же светлые волосы, тонкие черты лица. Даже младшим назвать его было сложно, выглядели братья сверстниками. Возможно, в детстве разница в возрасте и казалась ощутимой — в конце концов, когда Веньян покинул дом, брат был вдвое младше, — но теперь разница эта сделалась ничтожной, и если не знать заранее, сказать, кто из двоих младше, было невозможно. Впрочем, путаница с возрастом в этой семье, похоже, была делом обычным, ведь сын князя Ге — Жуэн, — пришедший об руку с Куаном поприветствовать прибывших, оказался ровесником своего младшего дядюшки, а госпожа Веики, которую князь Ге величал то «госпожой», то «матушкой», была лишь на несколько лет старше него. Жуэн внешностью и статью пошёл в отца, он был высок и широкоплеч, лицо имело черты мужественные и волевые, что особенно бросалось в глаза в присутствии его дядюшки Куана, наружность которого контрастировала нежностью и изяществом. Куан смотрел на Веньяна во все глаза, но будто боялся сделать шаг навстречу.       — Ты, должно быть, не помнишь меня, — вымолвил первым демон, призывным жестом протягивая младшему брату руку. — Ты был малышом, когда мне пришлось…       Договаривать Веньян не стал. Куан наконец подошёл к брату и вежливо поклонился ему.       — Простите, господин. Я помню только, как не мог понять, почему вы не приходите больше играть со мной. Никто ничего не мог объяснить мне, и я посчитал, что чем-то обидел вас или разочаровал, и поэтому вы оставили меня.       — Это правда, — подтвердила его мать. — Куан пролил много слёз в разлуке с тобой, а я оказалась неспособной разъяснять, почему брат больше не с ним. Только когда Куан стал старше… Ах, я такая дурная мать!       — Уж вам-то точно не в чем винить себя, госпожа, — возразил Веньян. — А ты, брат, прекрати кланяться мне и называть «господином». Лучше поспеши и обними меня!       Сердце Ливэя ликовало, когда братья наконец обнялись. Куан оказался очень застенчив, он краснел, отводил взгляд и толком не знал, как себя вести. Понять его было легко, всё, что он привык думать о брате, укладывалось в простые факты — высокий титул и положение Веньяна при дворе. Демон вознёсся так высоко, что даже собственные братья перестали быть ему ровней. Вот только для Веньяна всё было совсем не так, он-то считал себя беглым преступником, и на его лице читалось чувство глубокой вины за то, что своим присутствием в кругу семьи он навлекает на неё великие беды.       Жуэн был менее деликатен и с радостью заключил старшего дядю в свои медвежьи объятья.       — А меня вы помните, дядюшка? — с хитрецой сощурил он глаза. — Со мной вы игрались в детстве не меньше.       — Конечно, помню, Жуэн! — рассмеялся Веньян. — А ты просто вылитый Ге! Такой же богатырь!       Тут уж и князь Ге довольно рассмеялся, чувствовалось, наследником он гордится.       — Да уж, всем хороши мо́лодцы! — констатировал он, глядя на младшего брата и сына. — Красавцы и по палате ума на каждого. Весь удел любит и гордится своими княжичами. Одним только огорчают — обоим уже за тридцать, а живут бобылями. Где это видано? Ладно бы не на ком было жениться, так что ни день получаю предложения от князей даже отдалённых уделов, желающих выдать за них своих дочерей и сестёр. Сватаются наперебой, как к девицам, а эти двое только носом воротят. Это я виноват, всегда был слишком мягок с ними и многое позволял, вот и распустил. Продолжат в том же духе, женю силком! Уделу нужны наследники!       Жуэн растерянно уставился на Куана, а тот вновь покраснел как маков цвет и почему-то виновато опустил голову. Что это с ними?       — Боюсь, брачных предложений теперь поубавится, — ответил Веньян. — Как только по империи распространятся вести обо мне, желающих породниться с семьёй беглого министра не окажется. Есть и другая причина, по которой вам стоит повременить с рождением новых наследников, и я желал бы говорить об этом как можно скорее.       — Конечно, мы обо всём поговорим! — согласился Ге. — Ты устал с дороги. Отдохни. Вечером мы соберёмся за торжественным ужином, там и поговорим.       — Нет! — отрезал демон. — Никаких торжеств! Никто не должен знать, что вы принимаете гостей. Чем меньше челяди в курсе, тем лучше для всех нас. Времени совсем мало. Возможно, за нами уже выслали погоню, и не сегодня завтра по мою душу могут явиться. Если станет известно, что я был в уделе, а вы видели меня хотя бы издали и не донесли, вся семья погибнет. Посему мне лучше убраться как можно скорее.       — О чём ты говоришь? — изумился Ге. — Разве ты не останешься? Я защищу тебя!       — Ты не сможешь противостоять мощи всей империи. Меньше всего я хочу этого! — категорично отрезал Веньян. — Я здесь для того, чтобы увидеть всех вас и предупредить об опасности. Мы держим путь в Яро.       — В Яро? — встрепенулась госпожа Веики. — Мальчик, ты обязательно должен рассказать мне о своих планах. Отдохни в моих покоях до ужина. Когда ты намерен покинуть нас?       — И желал бы ответить «никогда», да не могу, — не скрывая огорчения, произнёс Веньян. — Было бы лучше, если бы уже завтра меня не было в уделе.       — Проклята я среди матерей, — сокрушённо молвила госпожа. — Я обречена раз за разом терять своё дитя, не успев обрести.       — Подожди, не горячись! — воспротивился князь. — Скажи, сколько времени тебе нужно, и я выгадаю его для тебя. Под за́мком есть секретный ход, он ведёт далеко за пределы крепостных стен. Даже если за тобой явятся, мы сумеем задержать преследователей минимум на сутки, а то и больше. Граница с Яро совсем рядом. Останься хотя бы на день!       Веньян задумался, но противиться такому чудесному предложению не смог. Лицо его сияло счастьем. Один лишний день в кругу семьи приравнивался к вечности райских кущ.       — Хорошо, — согласился он. — Но третьего дня с рассветом мы покинем удел.       — Как мне жаль, что не могу оповестить дочь, — принялся сокрушаться Ге. — Она стала супругой князя соседнего удела и была бы рада повидаться с тобой.       — Нельзя, — подтвердил демон.       — Что ж, сделаю всё, как скажешь, — сдался князь.       Он смотрел на брата во все глаза, будто никак не мог поверить, что стоящий перед ним вельможа и любимец императоров — тот самый десятилетний отрок, которого он помнил.       Госпожа Веики поманила сына за собой, и за Веньяном потянулись все прибывшие вместе с ним. Госпожа распорядилась приготовить бани и подать чистые одежды, а после омовения все они устроились в просторных покоях госпожи, куда были поданы лёгкие закуски и вино, чтобы не перебить аппетит перед ужином, но немного насытить беглецов с дороги. Мать не могла наглядеться на родную кровь, то и дело обнимала сына, тискала внука и с интересом рассматривала маленького Яозу и Юна с Ливэем.       — Сколько у тебя наследников, — восхитилась она. — Как и сказал твой брат, Куан и Жуэн отказываются радовать меня внуками. Куан всё время занят помощью Ге в делах удела, а Жуэн ходит за Куаном хвостом. Они смышлёны, многому научились у Ге, но я опасаюсь, что их красота и ум вместо того, чтобы передаться детям, увянут в рутине. Если так пойдёт дальше, когда-нибудь сын твоей племянницы, дочери Ге, станет наследником сразу двух уделов.       — Сколько ему лет? — вдруг насторожился Веньян.       — Восемнадцать, — ответила его мать.       — Слава богам! — облегчённо вздохнул демон.       — Почему ты так говоришь?       Ливэй тоже не сразу понял, к чему клонит Веньян, но всё же сообразил ещё до того, как тот принялся объяснять.       — За годы, проведённые при дворе, я сделал всё, чтобы если не отменить институт заложничества, то хотя бы снизить количество заложников от каждого удела империи, — начал Веньян. — Теперь, когда я в опале, результаты моей деятельности наверняка будут признаны вредоносными, и в императорский дворец вновь потянутся караваны из детей удельных князей. Из-за меня к вам будут особенно суровы. Раз я сбежал из дворца, от вас потребуют всех наследников, чтобы лишить удел будущего и прибрать его впоследствии к казне. Я рад, что в семье нет никого подходящего возраста. Желательно, чтобы в ближайшие годы ни у князя, ни у княжичей не рождалось детей. Куан и Жуэн ещё молоды, у них будут дети, но нужно переждать. Я навлёк на семью беду. Сможете ли вы простить меня?       — Сможешь ли ты простить нас? — взмолилась в ответ госпожа Веики. — Все годы, что ты был при дворе… мне страшно представить, что пришлось тебе вытерпеть, мой мальчик! Через какие унижения и мерзости ты был вынужден пройти! А мы пользовались всеми причитающимися тебе благами — результатом твоих страданий. Но я хочу, чтобы ты знал две вещи. Во-первых, все твои дары и щедроты, которые можно было хранить, твой отец и старший брат сберегли для тебя. Забери всё, и в Яро ты не будешь нуждаться.       — Исключено! — тут же отверг предложение матери Веньян. — Вот прознают во дворце, что заложниками в вашем уделе не разжиться, придумают, какими ещё мерами прижать вас к ногтю. Вам понадобятся все возможные средства, чтобы сберечь удел. Больше для семьи я ничего сделать не могу, так примите уже мои былые дары! И ещё… не было никаких страданий и унижений, так что не считайте это платой за кровь и слёзы. Император Ки любил меня и относился как к сыну.       «Ну почти…» — ревниво и не без сарказма хмыкнул про себя Ливэй.       — Я счастлива слышать это! — улыбнулась госпожа Веики. — Выходит, боги вняли моим молитвам за тебя, которые я ежедневно возносила небесам! Тогда я хочу, чтобы ты знал кое-что… Твой отец не дожил до этого дня и не может сказать тебе этого сам, но… не проходило и дня, чтобы он не сокрушался, что не смог ничего противопоставить воле императора, отобравшего тебя у нас. «Как отец я подвёл его!» — повторял он. Перед смертью… последними словами твоего отца были мольбы о прощении. Он просил тебя простить его. Молю и я, не держи на него зла.       Демон изменился в лице. По сути, он услышал именно то, ради чего главным образом и вернулся под родительский кров. Тем не менее он не растрогался и не стал на радостях лукавить, что всё прощено. Веньян просто сел у ног матери, положил голову на её колени и кратко сказал:       — Матушка, не будем об этом.       Госпожа Веики согласно замолчала, положила руку на голову сына, погладила по волосам. Веньян блаженно прикрыл глаза. Ласка матери сотворила чудо, Веньян задышал спокойно и мерно, не прошло и пяти минут. Он уснул.       Наблюдая эту картину, Ливэй ощутил радость и грусть единовременно. В объятьях матери Веньян обрёл долгожданный покой, но вскоре им было суждено расстаться, кто знает, возможно, навсегда. Разве сможет Ливэй подарить своему демону подобное отдохновение? Ответ казался неутешительным.       Атмосфера в покоях госпожи Веики была воистину целительной, даже тревожный по своему складу Юн задремал, обнимая одной рукой вновь уснувших Луна и Яозу. Каждый почувствовал тут уют и безопасность и смог отпустить свои страхи хотя бы на один единственный день. Ливэя тоже тянуло в сон, он устал, а после купален и вина смаривало нечеловечески, но он не мог позволить себе уснуть в покоях благородной дамы. Теперь, когда все остальные находились в счастливом беспамятстве, он ощутил себя неловко, очутившись один на один с матерью Веньяна. Госпожа заметила это, улыбнулась и сказала:       — Вы устали. Я прикажу приготовить вам покои. Отдохните до ужина.       — Не нужно, госпожа, — отказался Ливэй. — Мы можем разбудить Веньяна и мальчиков.       — А вы очень преданны ему, так, господин Ливэй?       — Это ему решать.       Ливэй посмотрел на спящего демона. Ужасно хотелось покрыть поцелуями умиротворённое лицо.       — Да и так вижу, — продолжила госпожа. — Вы рисковали ради него жизнью, явившись в за́мок и напрашиваясь на встречу с князем. Вы же не могли знать, что ожидает вас здесь.       Ливэй растерялся.       — Откуда вы знаете? Князь сказал, что ничего не говорил вам…       — Только глупая женщина не знает, что происходит в её доме, — по-девичьи задорно хмыкнула Веики. Веньян унаследовал от неё даже это милое полудетское кокетство.       — Полагаю, императрица Джун согласилась бы с вами, — немного иронично заметил Ливэй. — Значит, вы в курсе моего разговора с князем?       — Это так, — не стала отпираться Веики. — Этот дом прибывает в силе и довольствии во многом потому, что каждый слуга в нём верен мне. Мой покойный муж был человеком мягким, мой пасынок при всей своей силе воли пошёл в отца, а в деле управления мягкость зачастую губительна. Многое приходится брать в свои руки.       Теперь Ливэй вспомнил ещё и Дэйю. «Если бы все женщины были такими, для мужчин в этом мире не осталось бы дел».       — Я счастлива, что у моего сына есть столь верный друг, — продолжила госпожа. — Позаботьтесь о нём, когда я не смогу. И всё же кое-что я ещё в силах для него сделать, раз уж вы держите путь в Яро. Если Веньян хоть немного похож на моего мужа, то наверняка воспротивится этой помощи. Убедите его, у вас получится, он доверяет вам. После ужина загляните ко мне, господин Ливэй, я поведаю вам обо всём.       — Да, моя госпожа, — поклонился Ливэй.