Палаты сновидений

      Да уж, враждебное для Го государство Яро встретило их с распростёртыми объятиями, но, возможно, только потому, что сами они стали врагами Го. Юн не позволял себе углубляться в подобные размышления. В Яро он стал наконец счастлив. Точка. Теперь было даже забавно вспоминать, как пятнадцать лет назад он испуганным ребёнком глядел вокруг себя, наблюдая чуждые Го традиции и устои. И всё же Яро приняло беглецов ласково, стоило только добраться до столицы. После утомительной и тревожной дороги, отнявшей напряжением и страхами не меньше года жизни, в столице они остановились в богатом гостевом доме. Там было дорого, но безопасно, более того, к их услугам было всё, о чём можно только помыслить, да и то, о чём помыслить было нельзя, обслуга взялась бы выполнить с рвением и заискивающей улыбкой. Зеркала, бархат, хрусталь, позолота. Господин Веньян настаивал на месте понеприметней и подешевле, но господин Ливэй твёрдо заявил, что никуда оттуда не уйдёт до тех пор, пока они не подыщут дом и слуг. Демон фыркал, но ничего существенного противопоставить решению господина Ливэя не мог.       — Уж не потому ли вам тут так нравится, что на ваши Палаты смахивает? — хмыкал господин Веньян.       — И что с того? — и не думал отпираться господин Ливэй. — По крайней мере, я уверен, что у вас и детей будет всё необходимое. Беру расходы на себя.       Господин Веньян лишь гордо вскинул нос. Удобство детей в качестве аргумента всегда срабатывало безотказно.       В следующий раз господин Ливэй пошёл против воли господина Веньяна, отправившись тайком на аудиенцию к референту министра иноземных сообщений. Грамоты от посла Яро, переданные через господина Зэна, были у него, а мнение господина Веньяна, не желавшего ни у кого искать помощи и становиться должным, было прекрасно известно. Посему пришлось действовать тайком. Юн знал обо всём, ибо Ливэй вынужден был поделиться своим намерением, ему нужна была помощь. От Юна требовалось отвлечь внимание демона, и он успешно оправдал возложенное доверие, утащив господина Веньяна за покупками и промотав большую часть дня по главным улицам под предлогом ознакомления с лавками и достопримечательностями столицы. Впрочем, господин Веньян узнал обо всём довольно скоро. Уже через пару дней к ним заявился посланец от самого министра с нижайшей просьбой оказать его господину честь посещением. Понять, как министр иностранных дел узнал об их прибытии в столицу Яро, не составило для господина Веньяна труда. Он бросил на господина Ливэя грозный взгляд с прищуром, будто наметил цель и был готов выпустить стрелу. Господин Ливэй потерял в цвете и поспешил оправдаться еще до того, как господин Веньян произнёс хотя бы слово.       — Сразу же приношу свои извинения. Я действовал из лучших побуждений, — скороговоркой выпалил Ливэй. — Вы же сами помните, господин Зэн настаивал, чтобы мы…       — Я что для вас плешь на голом месте? — не слушая его, прошипел демон. — Вы совершенно не считаетесь с моим мнением! Разве вы не понимаете, чем закончатся заигрывания с двором?       — Я заранее извинился.       — Я заранее не извинил.       В те времена Юн ещё очень боялся ссор между Веньяном и Ливэем, всякий раз ему казалось, что вот теперь-то демон точно не простит своего друга, и их уютный, пусть и странный, семейный союз будет разрушен. Юн трепетал, ибо страшился потерять любого из них… Но спустя множество размолвок, страхов и нервов он, наконец, понял: эти двое накрепко связаны не только общим прошлым и нынешними обстоятельствами, но и от сердца к сердцу тонкой алой нитью, что прочнее самых толстых канатов. Что для них ссора, как не повод для бурного примирения? Вот и тогда Веньян вошёл в положение и сумел-таки понять действия Ливэя, впрочем, приличия ради долго дулся. Однако на следующий же день он был отконвоирован под бдительным оком господина Ливэя на запланированную встречу, где демона (да и господина Ливэя тоже) ждал ещё один сюрприз. О нём Юн узнал по возвращении старших.       — Вы сами видите, к чему это привело, — уже вполне спокойно, но крайне удручённо выговаривал Веньян другу. — Этого-то я и боялся. Нас пытаются втянуть в политические игрища.       — Зато теперь я точно знаю, что вы под защитой королевского дома Яро, и никакой лазутчик из Го не подкараулит вас с клинком и не пустит стрелу в спину, — возразил господин Ливэй.       — А кто защитит меня от королевского дома Яро? — резонно поинтересовался господин Веньян.       Как оказалось, вместо министра иноземных сообщений Веньяна поджидал сам регент Яро, господин Лэй. Это была честь, но и порядком пугало. Регент Лэй был знакомцем демона ещё со времён собственного посольства ко двору императора Яозу и гостеприимно предложил Веньяну покровительство в обмен на услугу, о которой уговорился просить однажды. Именно этого Веньяну так хотелось избежать, но вывернуться не удалось. Вместе с тем Лэй поведал вести из Го, дошедшие до него по дипломатическим каналам. В Го было объявлено о кончине императора Яозу, ставшего жертвой эпидемии оспы. Не пойми откуда взявшаяся во Внутреннем дворце хворь скосила почти всю императорскую семью. Погиб брат императора, принц Джун, любимая наложница императора Джия и младший сын императора, принц Яозу. Вдовствующей императрице благодаря затворническому образу жизни удалось избежать участи сына и его домочадцев, а также укрыть у себя старшего внука — наследника престола, а ныне императора — Джуна.       Юн и теперь помнил, как по его телу пробежала крупная дрожь, когда он услышал эти байки. Подлая ложь убийцы! Какая ещё оспа?! А вот господин Веньян пересказал всё спокойно, однако с его губ не сходила едкая усмешка, будто он заранее знал, что так и будет.       — И все поверили этому?! — возмутился Юн.       — В Го — да, — кивнул господин Веньян. — Но когда я спросил регента, верит ли он сам подобным новостям, он ответил, что не усомнился бы в подробностях печальных событий, если бы не одно обстоятельство. Посол Яро вместе с послами других стран отправился во Внутренний дворец, чтобы выразить официальные соболезнования вдовствующей императрице, и был приглашён на церемонию погребения великого господина. Его высочество хоронили вместе с царственным братом, но, несмотря на то, что оба они якобы пали от заразной болезни, для прощания их тела были выставлены в открытых гробах пусть и под плотными покрывалами, позволявшими угадать лишь черты их лиц. Похоже, это было сделано, чтобы пресечь возможные слухи, буде кому взбредёт в голову утверждать, что императора и его ближайшего родича и вовсе не было в гробах. Мера оправданная, если учесть беспорядки, устроенные императрицей в столице во время наших поисков. Думаю, люди чего только не болтали, пытаясь объяснить себе происходящее.       Сердце Юна опасно замерло, стоило только представить своего милого принца в гробу. Нет! Боги! Как вообще можно употребить имя юного господина и слово «гроб» в одной фразе?! Должно быть, Юн болезненно скуксился, потому что господин Веньян тут же тепло обнял его и внезапно принялся извиняться.       — Не стоило мне ничего говорить! Ох, Юн! Простите!       — Нет-нет! Продолжайте, господин Веньян, — настоял он. — Я хочу знать! Почему его светлость регент Лэй усомнился в наглой лжи?       Юн крепко сжал кулаки и внутренне собрался с силами, чтобы услышать главное. Самое страшное уже произошло, принц Джун погиб, так отчего всё внутри до сих пор сжимается? Срочно взять себя в руки!       Демон с сомнением вгляделся в его лицо и неуверенно продолжил:       — Ветер, — загадочно произнёс Веньян, но тут же пояснил: — Когда… тела… выносили, порывом ветра сорвало покрывало с его высочества. Покрывало в мгновение ока вернули обратно, но ярийский посол успел разглядеть лицо нашего дорогого Джуна.       Тут уж и господин Веньян запнулся и сглотнул комок. Потом глубоко втянул в лёгкие побольше воздуха и договорил на выдохе:       — Лицо Джуна было белее бумаги, но, конечно же, оно было прекрасно и чисто, на нём не было и не могло быть ни единой оспины.       — Как же я рад, что посол это подметил! — сквозь слёзы и зубы прорычал Юн.       — «Если за что и держу этого проныру и мота на посту, так только за острый глаз и доброкачественную подозрительность», — так сказал мне господин регент, — процитировал Веньян. — В политической хватке послу действительно не откажешь, раз не побоялся связаться с нами, лишь бы предоставить своему государству козырь. Видят боги, как не желал я становиться этим козырем.       Демон метнул недовольный взгляд на господина Ливэя, и тот виновато потупил глаза.       — Так вы рассказали его светлости правду? — спросил Юн.       — Я не знаю, что он за человек, — ответил господин Веньян. — Как бы я ни жаждал свершения правосудия над императрицей Джун, я не намерен стать причиной гибели Го и предателем отечества.       — А я думал, вы хорошо знакомы по тем дням, когда правитель Лэй гостил при дворе Го, — мстительно парировал Ливэй.       Но господин Веньян подвоха не почуял.       — Правитель Лэй — приятный во всех отношениях человек, — признался он. — Чуткий к тонким материям, чудесный собеседник… Он определённо умеет расположить к себе. Но откуда мне знать, как он распорядится нашими тайнами? Не развяжет ли войну? Пусть считает, что заполучил козырь, но свои я придержу при себе.       Однако правитель, понятное дело, упускать удачу не желал. Он не выпытывал у Веньяна тайн, но в обмен на политическое укрытие сделался частым гостем в их временном пристанище, а позже и вовсе распорядился переселить всё честно́е семейство в свой столичный особняк, чтобы было проще наведываться с визитами. Переезжать демон категорически не хотел, но правитель Лэй вновь мягко настоял на своём.       — Вы же подыскиваете дом? — выказал он осведомлённость. — Поживите в том, что предлагаю я, и если пожелаете, продам его вам по очень выгодной цене. Вы не пожалеете и уж точно ничего не потеряете. Соглашайтесь!       Продолжать упираться после такого щедрого предложения было невежливо, и уже на следующий день они перебрались в прекраснейший особняк с чудесным садом (уж очень регент старался угодить), благо пожитками обзавестись ещё не успели, что существенно облегчило процесс переезда.       Господин Ливэй визитам правителя Лэя был не слишком рад. Несмотря на то, что сам он во многом спровоцировал интерес регента Яро к бывшему министру двора Го, Ливэй обращался в камень, стоило господину Лэю переступить порог их нового жилища. Юн не сразу сообразил, что господин Ливэй просто-напросто ревнует демона к эффектному царскому опекуну, зато господин Веньян понял это с ходу, а потому принимал высокородного гостя исключительно в присутствии Ливэя, чтобы тот чего себе не надумал.       Даже при таком раскладе господин Ливэй подолгу дулся после ухода высокого гостя, а уж если регент Лэй желал принять господина Веньяна у себя… И ведь приглашение обставлял так, что демону было не отвертеться — присылал за Веньяном экипаж и слуг для сопровождения. И когда Веньяна под белы рученьки уводили к светлейшему князю, господин Ливэй падал духом, забивался с трубкой в дальнюю часть сада, и выковырнуть его оттуда мог только вернувшийся демон. Отчасти Юн понимал Ливэя. Он не успел забыть, как в его собственном сердце вскрывались раны всякий раз, когда его высочество принц Джун уходил на свидания с великим господином Яозу. Вот только господин Веньян уходил, в общем-то, не зова чувств ради и романтического времяпрепровождения для, так почему же господин Ливэй не доверял своему сердечному другу?       Однажды Юн осмелился разделить уединение Ливэя, ожидая, впрочем, быть изгнанным. Но Ливэй его не прогнал. Поначалу Юн даже решил, что Ливэй и вовсе не заметил его присутствия, старший сидел с мрачным видом, уставившись на мерно покачивавшиеся ветви деревьев, и обдавал всё вокруг клубами сизого табачного дыма.       — Я всё испортил, — произнёс он наконец, выдавая, что присутствие Юна не осталось незамеченным. — Хотел, чтобы у него была надёжная защита, вот и отправился ко двору Яро. Смешно! В Го я только и мечтал, чтобы вся эта придворная канитель пропадом пропала, и небеса услышали меня, но вот я собственноручно толкаю нашего демона в новые придворные хитросплетения. Он был прав. Я должен был укрыть его от мира, должен был стать его спасением, а сейчас я… я теряю его.       — Это не так! — горячо возразил Юн. — Вам не удалось бы спрятать господина Веньяна. Рано или поздно, — а скорее рано, чем поздно, — нас бы отыскали, слишком уж лакомый кусок для Яро наш господин Веньян. Как бы вы сумели приобрести дом, не попавшись на заметку властям? Как бы вы оформили сделку совершенно инкогнито в стране, где вы чужеземец? Но вы не должны сомневаться в том, кого лю… кто так дорог вам. Господин не предаст вас. Он не таков! Если вы считаете, что регент Яро может хоть в кой бы то ни было мере стать источником искушения для господина Веньяна, вы заблуждаетесь.       Господин Ливэй глянул на него в изумлении.       — Силы небесные! Юн! Когда вы успели так повзрослеть? Мне воистину совестно. Сами не осознаёте своей внутренней мощи.       Юн смутился.       — Вы, должно быть, смеётесь. Какая ещё мощь? Его высочество считал меня нюней и плаксой. Полагаю, заслуженно.       — Его высочество дразнил вас. Он ценил ваше присутствие в своей жизни очень высоко. Вы разделили с ним то, что не осмелился бы разделить самый близкий друг. Ради него вы стойко, без ропота и упрёков, сносили немыслимые вещи. Моральными качествами, терпением и мудростью вы определённо выше меня на целую голову. Как вы можете не знать о своей силе? Вот и сейчас вы оказались мудрее меня. Мне так стыдно.       Слова господина Ливэя заставили Юна покраснеть. Он так и не смог понять, почему изменилось отношение к нему старших, даже не заметил, в какой момент они стали обращаться к нему на «вы». Это точно происходило не из мнимой осторожности после его попытки покончить с собой, за такую глупость он заслужил бы скорее затрещины, и поделом. Однако с ним обходились деликатно и даже с необъяснимым уважением.       — Я всё тот же Юн, — ответил он, — а вы меня смущаете.       Господин Ливэй как-то грустно и с тайным пониманием растянул губы в улыбке.       — Я помню, с каким смирением вы готовили и провожали нашего принца на встречи с великим господином. Я помню, как вы, терзаясь, преданно ждали его. Помню, как встречали, готовили для его высочества ванны, заботились о нём после проведённых с другим ночей. Думаете, никто не понимал, через какие адовы муки вы проходите? Я смотрел на вас и восхищался вашей кротостью и стойкостью. Я не сумел бы так. На вашем месте я натворил бы глупостей. Я и творил их. Вы же — ребёнок — оказались выдержаннее и твёрже меня. А ведь я считал себя видавшим виды циником, не способным на импульсивные проявления чувств. Вы многому научили меня, Юн.       Все эти признания опустились на голову перевёрнутым ведёрцем холодной воды. Юн намеревался поддержать Ливэя, а вместо этого выслушивал от того экспромтные оды собственным добродетелям, в наличии которых, признаться, сильно сомневался.       — Господин любит вас, — наконец вымолвил обескураженный Юн, радуясь, что в саду стремительно темнело. — Никто не сможет отнять его у вас. Он не позволит. Я… могу показаться самонадеянным, но я… понимаю вас… и господина Веньяна тоже понимаю. Прошу, не страдайте понапрасну.       — Он в своей стихии, я знаю, — смиренно кивнул Ливэй. — Просто всего на миг я позволил себе поверить, что придворная жизнь претит ему.       Юн тоже кивнул.       — Претит. Но попав в знакомую среду, он действует привычным манером. Это инстинкт. Поймите его, он не знал иной жизни.       — Вы правы. Тут уж вы разумеете его лучше меня. К тому же я пристрастен, — Ливэй вновь грустно улыбнулся, а потом добавил: — Спасибо!       — И чего это вы в темноте сидите? Велели бы зажечь лампы.       Демон.       Юн вздрогнул, а господин Ливэй от неожиданности закашлялся табачным дымом.       — Вы вернулись… — глотая воздух и задыхаясь им, выдавил Ливэй.       — А вы что же думали, не вернусь?       Господин Веньян подошёл поближе, и теперь они могли разглядеть его лицо. Демон улыбался, но уже в следующий момент нахмурил брови и заявил:       — Я определённо настаиваю, чтобы вы бросили курить, Ливэй. В наши годы пора задуматься о здоровье. Если с вами случится чахотка или какая иная напасть, что прикажете мне делать?       Кажется, забота демона пришлась господину Ливэю по душе, хоть он и попытался не подать виду. Выдержав паузу, он произнёс:       — Веньян, я хочу вас…       — Да? Это приятно!       — …кое о чём спросить.       Веньян очевидно был в хорошем расположении духа. Его шутка вновь заставила Юна смутиться, но господин Ливэй, только хмыкнул себе под нос и невозмутимо продолжил:       — Когда вы намерены разыскать своего деда?       Игривого настроя как не бывало. Демон подобрался и довольно сухо ответил:       — Никогда. И прошу вас не чинить самоуправства на этот раз.       — Но почему? — искренне удивился Ливэй. — Разве ваша матушка не говорила, что господин будет рад утешиться обществом внука на склоне лет?       Господин Веньян вздохнул и будто бы даже несколько скривился.       — Моя матушка руководствовалась исключительно собственными эмоциями, когда говорила это. Сами посудите, насколько может старый вояка, уважаемый в самых высших государственных кругах человек, обрадоваться на склоне лет обществу внука с таким-то прошлым… Не желаю сокращать его дни.       — С каким ещё прошлым?! — господин Ливэй уставился на господина Веньяна широко раскрытыми глазами. — Вы — министр двора великой Го! Гордость своей семьи!       — Всем прекрасно известно, как я заслужил императорские милости. Даже в Го люди падали мне в ноги, но плевали в спину. Что же говорить о Яро, где наложничества нет вовсе, а связь между мужчинами для обывателя суть мерзость и извращение? Я был наложником императора, этого не стереть из моей биографии.       Ливэй поражался всё больше.       — Да кому какое дело, кто с кем спал?! Разве это характеризует вас как личность?       Демон рассмеялся.       — Ну вы и загнули! Никто не станет судить столь глубоко, просто начнут нос воротить.       — С чего вы взяли, что ваш дед такой?       — Всего лишь не хочу разочаровывать его и себя.       — Вздор!       — Пусть так.       Переупрямить демона было невозможно. Но всё снова обернулось против воли господина Веньяна, и на этот раз самоуправство учинил регент Лэй. Впрочем, действия его светлости были вполне понятны. При всей симпатии, что он питал к господину Веньяну, не стоило забывать — у господина Лэя была и практическая цель, и тут уж все средства были хороши. Трудно было сказать, на что именно рассчитывал регент, возможно, что внук не сможет хранить свои тайны от деда. Как бы то ни было, когда в один чудесный день на пороге объявился статный господин в летах, мехах и окружении слуг, наказавший представить себя просто «господином Брисом», никому и в голову не пришло уточнить, кто же это такой. Всё было ясно без слов, да и фамильное сходство не давало усомниться. Юн точно никогда не забудет гримасу на лице Веньяна, когда тот впервые увидел отца своей матери. Воплощённая растерянность. Демон в полнейшей прострации скользил взглядом с Ливэя на Юна и обратно и очевидно не понимал, как себя вести.       — Я тут ни при чём, — сразу же заявил господин Ливэй, поймав на себе взгляд господина Веньяна.       Почтенный гость царственно повёл плечами, сбрасывая на руки слугам богатый, подбитый мехом плащ, и сам сделал несколько шагов навстречу Веньяну.       — Вы очень огорчили меня, юный господин, — прямо заявил вновь прибывший, также безошибочно определив родича среди присутствующих и буравя его глазами. — Год уже прохлаждаетесь в Яро и до сих пор не нашли времени навестить родного деда. Что за возмутительное неуважение?! Стыдитесь!       Веньян поперхнулся смешком, заслышав сочетание «юный господин» в свой адрес, но быстро придал лицу подобающее выражение. Дед будто отчитывал непослушного карапуза, а не заявился к зрелому, состоявшемуся давно внуку, которого и видел-то впервые.       — Я не думал, что это будет уместно, господин, — довольно твёрдо отвечал демон.       — Вот уж верно, не думали. А думать надо! — усмехнулся господин Брис. — Неуместно тут только то, что вы сейчас ляпнули. Дочь писала мне о вас. Как только узнал, что вы направили стопы в Яро, ждал, следил за новостями и даже слухами, рассылал людей вдоль границы вызнать, что с вами сталось и где носит, но всё было тщетно. И вот вы объявляетесь не где-нибудь, а сразу под крылом правителя и о бедном старике даже не вспоминаете. Были бы вы чуть младше, перекинул бы через лавку и выдрал бы розгой. Но теперь уже несолидно и бесполезно.       — Да, не стоит, — продолжал давиться смехом демон. — Я с трепетом отношусь к своим филейным частям.       — Не оробел, смотрю, — вновь усмехнулся гость, довольный шуткой внука, отчего позволил себе на правах старшего перейти к неформальному обращению. — Ишь какой красавец вымахал! Моя стать! Только тощий.       Тут уж и господин Ливэй чуть не прыснул со смеху. А следом за ним и Юн. Однако возразить было нечего, стать была его. Господин Брис состарился деликатно, не сморщился и не осутулил, крепко стоял на ногах и гордо держал голову. Высокий и широкоплечий, красивый. Сколько бы лет ни было этому благородному старцу, на свой возраст он не выглядел, да и остроты ума явно не растерял. Если господин Веньян станет обрастать годами столь же эффектно, будет чем полюбоваться до самого его последнего вздоха — вот о чём подумал Юн.       Тем временем господин сделал ещё один шаг в направлении внука и скомандовал:       — Ну что опешил? Ну-ка обними деда!       Господин Веньян послушно шагнул навстречу и заключил гостя в объятия. Господин Брис крепко похлопал его по спине, потом отстранил на расстояние вытянутых рук и принялся дальнозорко вглядываться в родную кровь.       — Ты очень похож на мать, — изрёк он наконец вердикт. — Ярийская кровь в тебе сильна. Отрада глазам.       — Как вы нашли меня, господин? — решил сразу удовлетворить своё любопытство демон.       — Что за глупый вопрос? — фыркнул господин Брис.       — Ну да, не стоило мне упоминать о вас при регенте, — тут же догадался Веньян.       Господин Брис подтвердил:       — Конечно, его светлость господин Лэй сказал мне. Мы пусть и дальние, но родичи.       — Серьёзно? — немного удивлённо изогнул бровь Веньян.       — Ты что же, не знаешь, из какой семьи вышел? — искренне возмутился господин Брис. — Мать не говорила тебе?       — Говорила, — поспешно кивнул Веньян. — Вот только мне не слишком верилось.       — Ну что за дерзкий малый! Ты смел усомниться в благородстве своей крови?       Лицо Веньяна вмиг потемнело.       — Я пятно на репутации вашего рода, господин, не находите? — скривил он губы. — Разве не знаете, кто я?       — Ты мой внук. Этого довольно, — отрезал Брис.       Веньян покраснел до корней волос, но не произнёс больше ни слова. Ливэй светился, словно начищенный серебряный кувшин. Даже Юна распирало от радости за демона. Так и прошло первое знакомство. Всё-таки дедушка Веньяна оказался хорошим человеком, а не каким-нибудь лицемерным снобом. Да, господин Брис держался строго, так что Юн поначалу робел его, однако благородный старец принял семью Веньяна тепло и даже к Ливэю и Юну стал со временем относиться как к родным внукам. Что уж говорить о Луне и Яозу. Брис смотрел на малышей сквозь пелену слёз, это была кровь от крови его любимых дочерей.       — Что случилось с твоим братом? — однажды прямо спросил господин Брис, и Веньян не сразу понял, о ком шла речь.       — Вы о…       — О Джуне. Мне девяносто восемь, но из ума я не выжил. Я не верю в эпидемию оспы. От чего ты бежал? Почему императрица Го требует от Яро твоей выдачи, словно военного преступника? Кто убил моего внука?       Господин Веньян растерялся и побледнел, пришлось вступиться господину Ливэю, побоявшемуся, что в очередном приступе самобичевания Веньян примется обвинять во всём себя.       — Господин, поверьте, это чудовищное стечение обстоятельств, — заверил он. — Дайте Веньяну время. Он обязательно поведает обо всём, когда будет готов.       — Что за бабьи нежности? — возмущался прямолинейный старик. — Развели тут сантименты! Го должна заплатить за смерти моей дочери и внука!       Этого Веньян и боялся более всего. Войны. Хоть регент Лэй и казался человеком благоразумным, как знать, какие настроения витали в его многомудрой голове. Пусть господин Брис давно был не у дел, недооценивать его влияния на партию войны Яро не стоило, к тому же он наверняка знал от Веики, кто таков его правнук Яозу. А посему Веньян продолжал выдерживать упорное молчание. Впрочем, все понимали, что рано или поздно обстоятельства вынудят его раскрыть правду. Так и произошло.