Шанс на падение

      У Гермионы усмешка лесной волчицы, что, разорвав себе бок в смертельной схватке, отбила место рядом с главарем стаи. Клыки ее белоснежные испачканы в чужой крови, молодая кожа под его пальцами мягкая, молоком расчерченная. А в глазах утонуть хочется. Кинуться русалкам на съедение, самовольно пойти ко дну болота, потому что смотрит грязнокровка так, что Том улыбки сдержать не может, отсветом алмазов ее колье отражающейся на его тонких губах.       Гермиона Грейнджер надломила себя и скинула с Астрономической башни гриффиндорскую студентку. Она взрастила вместо хрустальной куклы стерву и убийцу, размозжила голову Беллы о мраморный пол и лишь нахмурила аккуратные брови, дрожащие руки, на которые натянута была бардовая ткань перчаток, сцепила, пряча в глубине глаз прозрачные слезы. Они не стоили и гроша, Гермиона нагло врала Розье, отвечающему за безопасность, но даже не пыталась разрыдаться перед Томом.       Перед ним она лишь улыбалась. Довольно, жадно, пробуя на вкус новый алкоголь безумной жестокости. Стянувший тонкую талию корсет задушил в ней былую девицу, Пожиратели смерти перелопатили ее мозг и отдали на растерзание мадам Лестрейндж. Волдеморт велел швырнуть в ноги за нарушение одного из указов, применяя очередную пытку.       Он наказывал. Жестко. И запоминал любую мелочь, будь то цвет оброненной на лестнице Гермионой брошки, либо болезненно-сильное увлечение старшей мисс Блэк собственной однокурсницей с Хаффлпаффа, прячущей на стыке лет переплетения темных волос и огромные оленьи глаза. Том помнил, как визжала та девчонка под палочкой новоявленного мужа ее любовницы, как изгибалась в муках и сдавала Орден Феникса. Слово переплеталось со вторым, дрожащий шепот вместе с кровью срывался с израненного языка. Грязнокровка полезла в чужую войну и забрала острыми коготками с собой в могилу сердце Беллатрикс.       А Том швырнул ей мышьяк в виде запуганной и еле живой Грейнджер, желая увидеть, что из этого выйдет.       И выплыла величественно его новая королева, что примеряла лучшие платья, брезгливо морща нос, чужие крики и стоны запивала красным вином, капелька которого неизменно была слизана с губ, пока глаза — яркие, блестящие, но совершенно не походившие на оленьи — пронзают Тома насквозь. Волдеморту нужна та, что не будет бережно собирать по мелким рассеянным пеплом в памяти кусочкам воспоминания о своей истинной привязанности.       Волдеморту нужна та, кто без зазрения совести уничтожит собственную хозяйку на пути к свободе и его тугому ошейнику. Потому что у Гермионы глаза не оленьи. Она хищница рядом с вожаком.