Шанс на падение

      Она была ребенком тьмы. И если в первый раз услышав об этом, Том лишь посмеялся над испуганным выражением лица Абраксаса и велел ему пойти проспаться, а то их постоянные поездки видимо плохо повлияли на живое воображение молодого человека, то в личную встречу это было единственным сравнением, пришедшим на ум. Сердце даже приостановилось на секунду, когда коньячные жестокие глаза уставились в упор на него, а малиновые губы изогнулись в усмешке — от Гермионы Грейнджер разило тьмой за километр.       Тьмой и загадкой.       Она появилась из ниоткуда, выплыла в ночи навстречу возвращавшимся из кабака Малфою и Долохову, улыбнулась хищно, щелкнув зубами. Расправила мягкую ткань длинного темного платья, поправила шляпку, идеально вписывающуюся в ее образ и замершую на шаловливых кудрях.       Цокнула языком. Антонин бесследно исчез той же ночью, а Абраксаса на утро всего трясло, словно он чудище несусветное увидел. Том в ответ на это лишь раздраженно повел бровью и гаркнул, чтобы они не пили больше. Когда Долохов не вернулся и на третьи сутки, он направился к Малфою, проверить, как он.       Тогда и встретился с Гермионой. Она пила чай в обитой зеленым бархатом гостиной, перекинув одну ногу на другую, задумчиво разглядывала бледного Абраксаса напротив. В нежных мочках ушей качались длинные серьги с изумрудными камнями, холеные белоснежные пальцы украшал несоразмерно большой перстень. Она обернулась, улыбнулась так счастливо, словно увидела того, по кому долго скучала, подскочила на месте, чуть не выронив чашку с остатками заварки на дне, и тут же опомнилась, беря себя в руки.       Малфой с трудом поднялся и закашлялся, представил их скомкано друг другу и вылетел прочь, желая поскорее избавиться от ее общества.       Гермиона выглядела их ровесницей и обладала незримой, но явно ощущаемой схожестью с коршуном. Смотрит цепко, разглядывает, изучает, а потом кидается с высоты своего полета, в стремительные секунды нагоняя жертву. С их знакомства Том постоянно чувствовал себя жертвой, сколько бы не пытался стряхнуть с плеч это идиотское ощущение вместе с несуществующими пылинками.       Гермиона постоянно была где-то неподалеку, вечно шуршала мантиями и платьями и часто оглядывала его мертвыми глазами. Жадно, голодно. Он — ее лакомый кусочек, сам же Риддл — заинтересованный в разгадке ее тьмы обычный волшебник.       Гермиона наводила морок на вальпургиевых рыцарей и страх на Абраксаса белозубой улыбкой, тупила глазки в пол, пересекаясь с ними постоянно, и хищно облизывалась, когда убивала друзей Тома. Каждого. Загоняла в клетку, запирала, ограничивала попытки выбраться и вонзалась когтями в трепещущее тельце. Она была сильна, темна и очень жестока.       Жадность заливала коньячные глаза, Том рылся в поисках отгадки.       И только в последний момент, найдя ее склад с гниющими телами, выпитыми душами и пустыми глазницами вальпургиевых рыцарей, оказавшись в пропахшем трупами подвале, стоя спиной к ней и кожей чувствуя голод, струящийся по нитями рассыпавшихся по ее организму вен, он догадался.       Но вслух произнесла она, будто бы прочитав его мысли.       Гермиона была его крестражем. Его крестражем из будущего, отосланным Волдемортом обратно, чтобы изменить ход истории, чтобы он не превратился в того монстра, каким был. Заперев в ней последний умирающий кусочек своей души, он задавил в Гермионе ее саму.       А вернувшись обратно, предав свое окружение в будущем и раздавив маховик времени носком кожаной туфли, она слилась в единое целое с ослабевшим разумом сильнейшего мага ее времени. Преследуя лишь цель выжить тот забыл изучить сосуд, начавший действовать по-своему.       И притягивая ее к себе за талию, вглядываясь в пожирающие его глаза, целуя сухие губы рядом с телами погибших друзей, Том хотел сумасшедше смеяться, потому что у нее получилось изменить ход времени. Он сошел с ума намного раньше, сейчас же желая воссоединиться со своим кусочком.       И новой целью стала смерть девчонки Грейнджер. Его смерть.       А для победы над самим собой Риддлу предстояло окунуться во тьму.