***
Тихонько щëлкнул, открываясь, кодовый замок. Мари выдохнула беззвучно, заставляя себя успокоиться. Но вопреки её надеждам сердце, словно умалишенное билось в груди с бешеной скоростью, а дыхание было спертым и взволнованным. Ну же, Грейсон, тише. Вдох — выдох — вдох. Взяв себя в руки, Мари тихонько выскользнула за дверь и, стараясь ступать как можно тише, двинулась вниз по лестнице. В конце концов кто не рискует, то не пьëт, правда же? Высокие потолки и словно бы оббитые холодом стены давили на девушку, словно стараясь раздавить, сломать, но Мари шла упорно, не обращая внимания на шныряющие в ногах тени и сгущающихся всë сильнее тьму. В конце концов, Грейсон, ты же всегда мечтала пойти в полицию, вслед за отцом! Можешь считать это экстравагантной тренировкой. Поворот. Ещё поворот. Ещё и... — Вообще-то здесь дверей нет — и Мари вздрагивает всём телом, оборачиваясь. Дэмиен стоит перед ней расслабленно и смотрит с некой насмешливостью. — Я же дракон, я летаю — и натолкнувшись на растерянный взгляд Мари сам теряется — Ну знаешь, крыльями... Мари досадливо поджимает губы. За спиной еë, за следующим поворотом, мягким заревом разливается, даря надежду, свет. Это сбивает с толку. Дэмиен смотрит всë также спокойно, но уже не столько насмешливо, сколько выжидающе. И Мари, ещё раз окидывая его абсолютно обычную, всë ещё по мальчишески угловатую фигуру взглядом тянет псевдопонимающие — Ясно — Дэмиен тут же раскрывает рот, желая сказать ещё что-то, но у Мари же тормозов нет. Да и проблем маловато как-то. — Тогда ты не будешь против, если я проверю? — от её уверенности в своих словах Дэмиен лишь растерянно вскидывает брови вверх, а потом, непонятно чего смутившись, неопределённо пожимает плечами. — Делай что хочешь — Мари кивает ему в ответ, резко разворачиваясь на пятках и спускаясь по лестнице вниз, к чарующему мягкому свету навстречу. Недовольный Дэмиен идëт следом. Сейчас он напоминает Мари по меньшей мере Цербера. Сам злющий злющий, того и гляди бросится. Его чуть светящиеся зеленые глаза следили за девушкой с ревностным вниманием. Анализировали каждый жест. Каждый взгляд. От этого Мари не чувствовала себя в порядке, но лишь молча поджимала губы. Ну ничего, ничего, мимо любого Цербера можно проскользнуть. Мари хочет вернуться домой, и она вернëтся. За углом оказался поражающий своим простором хол. Тысячи свечей переливались в нëм, словно в диком танце, создавая то самое, по домашнему тëплое мерцание. От неожиданности Мари застыла на месте. Огоньки были повсюду. Они отражались в кафедральном полу, горели на потолке, благодаря массивным золотым люстрам. Сияние сбивало с толку, заставляя буквально терять ориентацию в пространстве. Сияние будоражило. За еë спиной Дэмиен самодовольно усмехнулся и это привело Мари в чувства. Она осматривалась долго, взволнованно, перебрала, казалось, каждую свечу. Дверей не было... — Пошли — и его холодные руки на удивление мягко опустились на плечи — Пора возвращаться в твою комнату.***
В комнате пахло пылью и воском от свечей. Мари вздохнула. Шла четвëртая неделя заточения, и девушка уже не знала, чтобы ещё придумать, чтобы сбежать. Недовольный Дэмиен, раздосадованный очередной попыткой небрежно накинул девушке на плечи какую-то дурацкую шаль. Но Мари не была против, так стало теплее и как-то уютнее. — Если ты дракон, почему ты выглядишь... Ну... Так? — Дэмиен нахмурился, и Мари со вздохом осознала, что он снова её не понял. — Так? — Так обычно — Драконы умеют превращаться в людей, но если это важно, то моя мать была драконом а отец человеком. Насколько я знаю, она заточила его в этой башне, пока он был без сознания, но он сбежал. — Мари оживилась. — Так это возможно?! — Дэмиен неопределённо пожал плечами. — Откуда мне знать? Я отсюдова никогда не сбегал. Здесь не плохо, ты привыкнешь, я вот выходил только когда тебя искал... — И ты никогда не хотел сбежать? — Дэмиен досадливо поджал губы. — Я не хочу говорить об этом. — Это из-за матери? — Я не хочу говорить об этом. — Но ведь сейчас, когда её нет рядом, ты мог бы... — Хватит! — Мари вздрогнула и замолчала. Дэмиен тоже не спешил говорить. Из-за этого комната погрузилась в унылую тишину, нарушаемую лишь треском поленьев. В отблесках огня танцевала застаревшая пыль и Мари бездумно наблюдала за этим танцем. Делать всë равно было нечего. — Ты мне понравилась... Сразу понравилась, я очень рад, что ты оказалась принцессой — от робости в его голосе Мари улыбнулась невольно. Немного расслабившись, она прикрыла глаза и комната снова ненадолго погрузилась в молчание. — Если мне удасться сбежать от тебя, ты отпустишь? — Я с тобой пойду...***
— Что ж... Выглядит неплохо! — преувеличенно воодушевлëнно говорит самой себе Мари, рассматривая связанную из штор и постельного белья верëвку. Украденный из чужого кармана ключ от окна приятно обжигает кожу даже через джинсы, и Мари улыбается. Позади несколько месяцев заключения, оказавшихся, к удивлению не такими уж и ужасными. Позади долгие разговоры у камина и долгие, задумчивые взгляды Дэмиена. Позади целая жизнь. Но каждый раз думая об отце, Мари всë сильнее убеждается в том, что ей нужно уйти. Даже несмотря на то, что Дэмиен оказался вполне неплохим парнем, Мари устала. Она хотела домой. Хотела обнять и успокоить Джона, рассказать обо всëм Лиан, и... Отец... Он, наверное, ужасно волнуется. Он всегда волнуется за неё, и хоть Мари не всегда показывала это, она видела, что ему довольно сложно было отпускать её гулять вечерами или позволять ей жить с Лиан и дядей Роем. Мари усмехается. В голове, голосом отца звучит нарочито недовольное: "Тем более к Рою..." И воспоминания эти такие драгоценные, такие близкие к сердцу, что на душе теплее становится, а решимости прибавляется в сознании. Да, Мари боится. Да, Мари делает глупость. Но ведь кто не рискует, тот не пьëт, правильно же? Переборов внутреннее волнение Мари открывает окно и в сотый, наверное, раз проверяет, прочно ли связана верëвка. Вылезать из окна оказалось... Страшно. Руки дрожали от напряжения, по вискам било волнением, но Мари лишь сосредоточенно хмурилась. "Так, Грейсон, тише, главное не думай об этом. Помнишь отец говорил? Глаза боятся, а руки делают... Вот и помни дальше! " Думала она почему-то о Дэмиене. О его взглядах нечитаемых и категорическом неумении жить нормально. Она думала о его матери, имя которой то и дело проскальзывало в разговорах. Думала о его нахмуренных в непонимании тëмных бровях и перманентном недовольстве. Она думала о том, как в один из вечеров, когда они по обыкновению расположись друг напротив друга у камина, он вдруг наклонился к ней так близко, что она чувствовала его робкое дыхание на своих губах... А потом всë оборвалось. Одна из простыней вдруг с тихим треском разорвалась, не выдержав веса, и Мари полетела вниз. Нельзя было сказать, что она не думала о таком исходе, думала, конечно, и всë таки ей казалось, что она продумала побег лучше. Но думать и делать... Мари падала. Мысли у неё никак не хотели во что-то определённое складываться, и она могла лишь слушать беспокойно бьющийся в висках пульс и смотреть на небо... Мари. Летела. Вниз. Закрыв глаза, девушка уже хотела было попросить у отца прощение, но вдруг сильные руки прижали её к себе легко и обыденно. Мари дëрнулась машинально и тут же замерла, позволяя Дэмиену прижимать её к себе. Вместе они опустились на землю но, несмотря на это, Дэмиен не спешил выпускать Мари из рук. Он смотрел на неё долго и внимательно, недовольно хмуря брови. — Ты была права, Грейсон, ты не принцесса, ты дура! — несмотря на его явную злость, Мари почему-то больше не чувствовала угрозы, а потому, легко пожав плечами, она усмехнулась. — Всë равно сбегу! — и спрыгнув с его рук, бросилась прочь. А Дэмиен так и стоял, недвижимые, словно каменная статуя и растерянный, словно обманутый ребёнка, пока Мари, обернувшись, не показала ему язык. Лишь после этого Дэмиен отмер. Его увесистые, покрытые чëрной, переливающейся на солнце чешуёй крылья дëрнулись от желания взлететь, но он почему-то не взлетел, а побежал следом. — Да с той же ты, дура, стой!