Осколочные раны

      Уже несколько часов Рэтчет с Нокаутом склонялись над истерзанным корпусом лейтенанта Смоукскрина. Проводок за проводком, вмятина за вмятиной, царапина за царапиной. Рэтчет старался не смотреть на смертельно бледный фейсплэт истекающего энергоном элитника, дабы не раскисать во время работы. Сейчас требовалось активизировать все его давние навыки и умения, слегка подзабытые во время мирного существования в главном медицинском центре Иакона. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы унять дрожь и подчинить себе манипуляторы. Смоукскрину сейчас нужно всё твоё мастерство, соберись же! Именно сейчас ты не имеешь ни малейшего права его подвести.       Нокауту тоже потребовалось создать хотя бы видимость спокойствия. Ему, как ассистенту, требовалось иметь уверенный вид, чтобы главный хирург не отвлекался ещё и на помощника. Алому кону было страшно. Страшно не справиться, страшно было смотреть на израненного лейтенанта, без чувств лежащего перед ним на операционном столе, страшно было видеть аппараты жизнеобеспечения, на экранах которых никак не улучшались показатели. Едва слышное биение искры, лёгкая вентиляция, которую за пациента делали приборы.       Наконец работа была закончена. Рэтчет в беспокойстве осмотрел серебристо-золотой корпус с некогда идеальнейшей полировкой. Нокаут поймал его взгляд и мгновенно прочитал скрытые мысли хирурга. Он тоже медик со стажем, он часто и сам одаривал пациентов таким взглядом.       - Рэтчет, - позвал кон коллегу, - мы больше ничего не можем сделать. Теперь нам остаётся только в него верить.       - Я в него верю. - с тихой горечью уронил медбот. - Что ж... Думаю, стоит отдохнуть.       Нокаут понимающе кивнул и оставил врача наедине со своим пациентом. Как только алый корпус скрылся за поворотом, Рэтчет рухнул перед операционным столом на колени. Его чувствительные пальцы крепко сжали покорёженный серебристый манипулятор.       - Смоукскрин, прошу тебя... Не бросай меня, Смоуки... Малыш, умоляю! Пожалуйста... О, Праймус, помоги!       Рэтчету казалось, что Смоукскрин его слышит, точно слышит. Вся эта ночь прошла для него как в бреду. Он то ходил из стороны в сторону перед платформой и вдруг останавливался из-за того, что ему казалось, будто пациент как-то особенно вздохнул. То часами напролёт всматривался в бледный фейсплэт, пытаясь рассмотреть несуществующий бледный румянец. То падал на колени и, сжимая серебристый манипулятор, утыкался в броню, моля всех земных и кибертронских богов о скорейшем выздоровлении его Смоуки. Медбот искусал все пальцы, губы, едва не стёр денты. Он уже не сдерживал дрожи в коленях.       Ему пришлось невероятно тяжело тогда, когда молодой элитник потерялся в толпе больничных посетителей. Исчезновение Смоукскрина в череде будней долгое время разрывало его искру. Но никому, абсолютно никому он об этом не сказал. Ни единого слова не услышали друзья от ставшего ещё более ворчливым и раздражительным медика о его боли. А когда Смоукскрин так стремительно ворвался в тихую жизнь изгнанников, Рэтчет словно заново начал жить. Ничто не мотивировало его больше лёгкой улыбки юного друга. Ничто не заставляло работать над врачебным мастерством, как вечно покоцанный Смоукскрин со слегка усталой улыбкой. Никому медик не мог подарить столько тепла и заботы, как этому независимому и сильному лейтенанту, привыкшему со всем справляться самостоятельно.       И вот сейчас эта молодая искорка могла потухнуть. Жизнь элитника могла просто ускользнуть из манипуляторов докторов, забрав с собой всякое желание функционировать дальше. Рэтчет метался между расставленными приборами, каждую минуту сравнивая показатели с теми, какие были за минуту до этого. И всё вокруг казалось ему просто страшным сном, который должен вот-вот закончиться, закончиться с приходом солнце. Он проснётся, выйдет на площадку перед терминалом и Смоукскрин с невесомой улыбкой пожелает ему доброго утра и озвучит примерный план на день. И ничего, ничего этого не было... Никакого незнакомца, никакого побега, ничего... Праймус, кто-нибудь, пожалуйста, скажите, что это именно так!       Пелену тишины ночного бреда и мерной работы приборов прервал чей-то голос.       - Рэтчет...       Медик с трудом оторвал взгляд от закрытых окуляр и строго сжатых тонких губ и перевёл его на говорящего. Дрифт... Рэтчет попытался выдавить из себя улыбку. Картина получилась довольно-таки жалкой...       - Да?       - Рэтчет, умоляю тебя, отдохни.       Самурай подошёл ближе и взял в свой манипулятор ладонь врача.       - Я не могу отдыхать, пока Смоукскрину плохо. - отстранил предложение Рэтчет.       - Рэтчет, если ты доведёшь себя до изнеможения, то ты ничем не поможешь ему. А когда он очнётся, то ему очень пригодится твоя помощь. Смоукскрин не сможет жить, если увидит измученного им самим тебя. Ведь это же Смоукскрин...       - Да, но...       Медбот снова перевёл взгляд на серебристо-золотой корпус.       - Что "но"? - взволнованно спросил Дрифт.       В голубых окулярах Рэтчета блеснули невыплаканные опасения и страхи.       - А если он не очнётся? - упавшим голосом спросил врач, пытаясь сдержать омыватель.       Рэтчет и сам сначала не понял, что с ним случилось. Суровый самурай, никогда не позволявший себе яркое проявление чувств, способен на такое?! Рэтчет и подумать об этом не мог... Но вот Дрифт, тот самый Дрифт, который так суров со своими учениками, крепко обнимает его. Такое уж точно позволял себе только Смоукскрин.       - Не смей так думать, понял? С ним всё будет в порядке. Ты что, забыл, кто ты такой? Ты же лучший врач на всём Кибертроне! Рэтчет, всё обязательно будет...       Опешивший от такого врач поначалу просто стоял истуканом, боясь любым движением развеять этот сон. О, Праймус... Но, немного отойдя, Рэтчет позволил себе обнять Дрифта в ответ.       - Спасибо...       Нокаут вышел к остальным, ожидающим вердикта врачей, и перенятым от Смоукскрина волевым жестом отстранил все вопросы.       - Сейчас сложно делать какие-либо прогнозы. Я очень надеюсь, что он всё-таки сможет прийти в себя. А пока лучше не тревожить. Ему нужны тишина и покой. Поэтому расходитесь. Рэтчета пока тоже лучше не трогать.       Сайдсвайп и Арси подхватили валящегося с серво от усталости медкона и вскоре скрылись за грудами мусора.       - К нему сейчас нельзя, да? - взволнованно спросила Мико. - Может, всё-таки пройти?       - Мико, не надо. С ним сейчас Рэтчет, мы ничем помочь не можем. - предостерёг Бамблби, пытавшийся успокоить Стилджо.       - Я этого кона своими манипуляторами разорву на части! - гневно прошипел Уилджек, поглаживая по спине сидевшего Ультра Магнуса.       - Единственное, что мы сейчас можем сделать, так это помолиться всем известным богам за здоровье Смоукскрина. - провозгласил Прайм, тяжело вентилируя. - Нокаут сказал абсолютно правильно, пока что нам лучше разойтись. Утром, возможно, всё станет более понятным. Всем спокойного оффлайна.       Вскоре остались лишь Виндблэйд и Оптимус.       - Это я во всём виновата! - сокрушённо прошептала фем, позволяя себе залиться слезами. - Я должна была его остановить, я должна была кому-нибудь сказать, хотя бы Бамблби! А я его отпустила! Праймус, я просто ничтожество!       Носитель Матрицы подхватил на манипуляторы вздрагивающую от рыданий Виндблэйд и крепко прижал её к себе.       - Милая моя, со Смоукскрином всё будет хорошо. Рэтчет и Нокаут настоящие профессионалы, знатоки своего дела, они обязательно поставят на сервипроводы Смоукскрина, с того света вытащат! Сколько раз Рэтчет делал это прямо у меня на окулярах.       - Прости меня, пожалуйста... - услышал Оптимус сквозь череду рыданий. - Я... Я тебя недостойна... Я такое ничтожество! Если бы не я, с ним бы всё было хорошо!       Прайм усадил фем на сделанное Сайдсвайпом кресло и сел подле неё, не выпуская тонких пальцев из своих.       - Виндблэйд, милая, прошу тебя, расскажи мне, что случилось? Почему вы от нас сбежали?       - Ты меня возненавидишь... - заявила та, пряча фейсплэт от сочувствующего взгляда ярко-голубых окуляр.       - Посмотри на меня. - потребовал Оптимус и, когда фем повернула к нему заплаканную лицевую, продолжил: - Я никогда не возненавижу тебя. Ты дорога мне, как никто другой. Мы все, каждый из нас, хотя бы раз в жизни совершал роковые ошибки. Ты думаешь, моя искра так чиста и безгрешна? Ты думаешь, если я Прайм, то я идеален, имею идеальное прошлое и не менее идеальное прошлое? Глупости. Виндблэйд, я любил Мегатрона. Я любил его до того самого момента, когда он выстрелил в Бамблби. Я говорил, что он тиран, я сражался с ним, я утверждал, что его уже невозможно исправить, я пытался его убить, уничтожить. Но я его любил... И это, наверно, моя самая большая ошибка: видеть в падшем ангела...       - Это не ошибка! - воскликнула Винди. - Ты просто слишком добрый, ты мягкий, ты чудесный! А Мегатрон не заслуживал твоей доброты.       Оптимус взглянул на фем с неизъяснимой нежностью. Он любил её и хотел, чтобы она это видела...       - Знаешь, - начала Виндблэйд, совладав с собой, - я любила Старскрима. Из-за него я, амбициозная молодая фем с многообещающими возможностями, стала преступницей. Я сбежала с ним из дома, вступила в преступный синдикат, стала наёмницей. Я любила его всей своей искрой, я обожала его. А он тем временем преспокойно изменял мне с половиной города грехов. Я смотрела на это сквозь пальцы, я думала, что это так, игрушки, что любит-то он всё равно меня одну. О, Великая Искра, как я была глупа! Я подавляла порывы ревности, потому что ему это не нравилось. Я работала на Лайтнери...       - Лайтнери?       - Тот самый незнакомец, про которого Смоукскрин так упорно вам не рассказывал. - фем скривилась. - И именно Лайтнери открыл мне оптику на происходящее. Правильно говорила мне дани, Старскрим поигрался и бросил меня. А я продолжала верить в чудо. Я была просто его пешкой, просто охраняла его от нежелательного внимания к его персоне, пока он делил платформу с половиной Каона! - Виндблэйд в гневе сжала кулаки, царапая краску на ладонях. - Он не был достоин той любви, которая пылала во мне. И... Я покончила жизнь самоубийством. Я нырнула в Колодец Искр - несчастная вырвала из хватки Оптимуса свои тонкие пальчики и сжалась, снова содрогаясь от рыданий. - Прости...       - Бедненькая моя...       В этих словах не было и доли презрения к самоубийце. Напротив, Прайм крепко сжимал в объятьях возлюбленную и вытирал на щёках тонкие дорожки слёз, совсем как маленькой бете.       - Ну, ну, всё ведь закончилось, милая... Я ни в чём тебя не виню. - Оптимус взглянул в удивлённые окуляры Виндблэйд. - Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось закончить всю эту бессмысленную войну одним прыжком или порезом. Знаешь, что меня останавливало? Меня удерживали те, кто были рядом. Рэтчет, Джаз, Бамблби... Именно они заставляли меня жить дальше. Ох, милая, как мне жаль, что я не оказался рядом с тобой тогда! Прости меня, тысячу прости!       Виндблэйд не смела поверить своему счастью. Неужели этот смелый рыцарь и правда не презирает её, слабую и ничтожную? В это просто невозможно поверить... Надо... Надо было сказать раньше! И ничего бы не было... Омыватель снова сдавил горло.       - Милая, а как с ним связан Смоукскрин? - тихо спросил Оптимус.       Фем быстро вытерла слёзы. Она должна это сказать! Он должен простить несчастного юнца...       - Он... - Виндблэйд сглотнула. - Он был любовником Лайтнери... Он мне этого не простит...       - Что?! - в ужасе вскричал Прайм. - Как...       Фем вскочила и сдавила плечи красно-синего меха.       - Оптимус, прошу тебя! Он... Он заслуживает прощения! Знаешь, почему он сам решил разобраться с Лайтнери? Он боялся потерять вас! Ты просто не можешь понять, что вы для него значите. Вы для него не просто друзья, вы самое дорогое для него! Он боялся, что вы в нём разочаруетесь, что вы отвернётесь от него, вот что! Мы с ним долго разговаривали, и, знаешь, что я от него услышала? Что он так долго зарабатывал ваше доверие, вашу любовь, что просто не может позволить Лайтнери всё разрушить! Вы...       Виндблэйд задыхалась. Ей так было важно отстоять перед Праймом Смоукскрина, что она практически забыла, с кем говорит. Она горячо доказывала то, что лейтенант, как никто другой, заслуживает быть чуть ли не святым. Он ведь и её тоже спас, спас от лап Лайтнери, от мучительной смерти в оковах, от унизительного насилия в плену!       - Тише, тише, успокойся, пожалуйста. - взволнованно просил носитель Матрицы, усаживая фем в кресло. - Я верю тебе, верю. Но, пожалуйста, поверь и ты мне. Виндблэйд, если любишь, то любишь всего, с его прошлым, будущим и настоящим. Я... - Оптимус смутился и запнулся. - Я приму любую тебя. Ты всегда будешь для меня самой...       Ультра Магнус никак не мог найти себе занятия. Оффлайнить сегодня точно не получится, восстановление тренажёров валилось из манипуляторов, создание тренировочных гранат и подавно... Командующий уныло опустился возле Уилджека и задумался.       Смоукскрин был ему дорог. Нет, конечно, многие автоботы были очень дороги искре Ультра Магнусу, но малыш Смоуки выделялся из них всех. Ему одному командующий позволял обращаться к себе не по уставу, разрешал беспокоить во время выполнения важных дел, прощал опоздания и шалости, отпускал с работ к Рэтчету без особой на то причины. Иногда меху казалось, что он просто идёт на поводу у юнца. Но Смоукскрин никогда не выходил за рамки дозволенного, за что Ультра Магнус безгранично уважал элитника.       И всё же командующий чувствовал себя страшно виноватым перед Смоуки. Ведь и назначение в горячие точки выхлопотал для гвардейца тоже он, поведясь на долгие уговоры и невинные рожицы. Смоукскрин очень долго уламывал старшего, а когда получилось, лишь весело смеялся, собирая вещи. Малыш не скрывал своей радости, а Рэтчет - своего недовольства. Наверно, доктор раз десять заставил юнца переложить вещи и ещё больше раз сделал это сам.       И вот сине-жёлтый корпус растворился в громе выстрелов и взрывов. Он миллион раз пообещал Ультра Магнусу звонить и писать, но командующий так и не дождался. Как он узнал позже, связи Кибертронского гарнизона с частью, в которую каким-то образом попал Смоукскрин, просто не существовало. Ультра Магнус чувствовал себя просто раздавленным. Он не смел поднять оптики на доктора, в окулярах которого с каждым днём множилось беспокойство. Не было слышно ничего...       - Как в воду канул. - уронил как-то Рэтчет.       Командующий смотрел вокруг и не видел того, кто смог бы разделить его страха за юную искру. Нокаут как будто и не переживал по этому поводу, уже вовсю демонстрировал себя Арси. Бамблби не тяготился отсутствием сверстника, полностью погрузившись в восстановление родного мира и старых друзей. Рэкеры целыми днями пропадали на стройке. Рэтчета грузить не хотелось, он и так был взвинчен.       И вот именно тогда появился Уилджек. Он своими грубоватыми замашками, нарушениями устава и пошловатыми шутками ложился бальзамом на истосковавшуюся искру. Ультра Магнус был бесконечно благодарен судьбе за задиристого рэкера, так внезапно появившегося в жизни, наверно, самого правильного меха на всём Кибертроне. Он и сам долго не мог поверить в то, что его искра выбрала в партнёры безбашенного Уилджека...       - Эй, ты чего? - прервал размышления подрывник. - Волнуешься за него?       - Куда ж без этого? - невесело усмехнулся Ультра Магнус. - Очень волнуюсь... Не чужой...       - Да, помнится мне, ты ему одному разрешал обращаться не на "вы". - улыбнулся Джеки. - Поверь, дорогой мой, если мы все будем просто киснуть, то так мы малышу поможем меньше всего на свете.       - А что ты предлагаешь? - поинтересовался командующий. - Мы же теперь без Смоуки, как без манипуляторов.       - Я предлагаю найти этого мерзавца и вырвать ему искру! - незамедлительно ответил разрушитель. - Да, без Смоукскрина нам и правда тяжело пришлось, но мы ведь не можем ждать его полного восстановления для того, чтобы снова всё на него повесить, верно? Пусть пока оффлайнит, а мы разберёмся с этим десептиконом.       Ультра Магнус в очередной раз про себя отметил, что только с ним Уилджек позволяет себе говорить так много и эмоционально. Это не могло не радовать.       - Конечно, мы просто обязаны найти этого десептикона. - подтвердил командующий. - Но как?       - Винди нам может помочь. - осторожно произнёс Джеки, на что мех лишь фыркнул.       - Ты видел её состояние? Её трясёт, как в лихорадке. Она ещё в шоке.       Теперь в ответ фыркнул уже Уилджек.       - С состоянием Смоуки и не сравнишь. Она отделалась куда проще нашего благородного лейтенанта.       - И что? Мы ведь не можем решать, как это повлияло на её психику, верно? Так что лучше пока не трогать.       Несколько минут партнёры помолчали. Молчание снова разорвал Уилджек. Рэкер сонно зевнул и потянулся, затягивая в объятья свой любимый синий корпус.       - Ладно, истеричный командующий, видящий лишь всё самое плохое и не желающий идти на жёсткие меры, мы сегодня хорошо потрудились, можно дать себе немного отдыха. Когда Смоуки очнётся, мы должны выглядеть максимально свежими.       - Зачем? - насмешливо спросил командующий, уверяясь в том, что Смоукскрин и правда совсем скоро придёт в себя.       - Ты же его знаешь, а ещё спрашиваешь! - укоризненно проговорил Джеки. - Он будет чувствовать себя виноватым перед нами, начнёт заглаживать свою вину, снова забудет про всё на свете, кроме работы, и снова окажется на медицинской платформе. Это я тебе говорю как бот, прошедший курс по психологии у самого лейтенанта Смоукскрина!       С утра настроение на свалке царило подавленное настроение. Никакие разговоры не могли заглушить мерного шума аппаратов жизнеобеспечения. Любой говор обрывался при приближении к импровизированному медотсеку под открытым небом. Виндблэйд не могла без слёз взглянуть на безжизненный корпус Смоукскрина, за которого даже дышали приборы. С ней всегда находился кто-то из команды, просто не смели оставить её одну. Молчаливый Рэтчет с плотно сжатыми губами и тихой горечью в окулярах пугал.       - Как он? - спросил ранним утром Оптимус у сидевшего подле пациента врача.       - Надежда есть. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Нам остаётся только верить. - отстранённо ответил тот, кажется, даже не поняв, кто перед ним стоит.       Прайм не винил старого друга за это. Он с самого появления в их команде Смоукскрина про себя отметил особые отношения новичка и доктора. Они легко и просто нашли общий язык. Смоуки глядел сквозь вечное ворчанье, крики и возмущения, а Рэтчет глядел куда глубже постоянной улыбки. И сейчас медботу было тяжелее всех. Он парил от счастья, когда малыш уже совсем не малышом второй раз ворвался в его актив. А теперь эта яркая звёздочка может угаснуть, а Рэтчет не способен ей помешать...       Тяжёлое молчание, царившее с прошлого вечера, прорвал голос Рафаэля.       - Я засёк шесть сигналов десептиконов. - оповестил юноша. - В шестистах километрах от свалки.       - Не так уж и далеко... - протянул Бамблби.       - Думаешь, это наши вчерашние знакомые? - спросил Ультра Магнус, на что получил задумчивый кивок.       - Тогда я точно станцую с этим мерзавцем! - пообещал Уилджек.