Чрезмерно умный

      Перетащить безжизненное тело Оптимуса Прайма через шесть уровней, не будучи пойманным кем-то, кого он не мог подкупить, не говоря уже о том, чтобы расплатиться с четырьмя из тех, которых мог, было не очень хорошей идеей о том, как провести время. Затем, как только он затащил Прайма в свой отсек, Бамблби завыл, как спарклинг, который только что наблюдал, как плавится его носитель, и потребовалось пять шумных минут, чтобы успокоить его и передать через твердый свинцовый череп, что Свиндл спас его приятеля — этой информацией Свиндл предпочел бы поделиться с Саундвейвом более продуманным способом.       — Послушай, если Мегатрон передумает, мы просто его бросим, да? — немного отчаянно сказал он Саундвейву после разговора с Бамблби. — Но, ммм, иначе… нам понадобится сто пятьдесят тонн металлолома, чтобы заплатить за него.       Саундвейв просто посмотрел на него, ничего не говоря, но на следующее утро Свиндл проснулся и обнаружил, что он действительно ремонтирует Прайма, и может быть, ради милости Праймуса, это означало, что Свиндл был достаточно умен.       — На складе, в семь часов, — сказал Саундвейв, не отрываясь от работы.       — Да, отлично, — без энтузиазма отозвался Свиндл. Саспенс — именно то, что он любил добавлять поверх смертельного ужаса. Он действительно не был приспособлен для этого шлака.       После смены он потащился на склад, всю дорогу борясь со своим собственным мотиватором, и ему пришлось буквально отключить часть своей сенсорной системы и оптики, чтобы заставить себя войти, когда он увидел тень Мегатрона, который уже ждал внутри.       — Что случилось? — яростно потребовал ответа Мегатрон, оборачиваясь в тот же миг.       — Прайм, он… его раздавил грузоподъемник, — выдохнул Свиндл. — Я подумал, если тебе нужен какой-нибудь из ботов, ты захочешь его, поэтому я решил…       — Да, очевидно, но как Прайму удалось раздавить себя? Обычно он не бывает полностью некомпетентным, — прорычал Мегатрон, и Свиндл чуть не упал от облегчения, осознав, что Мегатрон злился на Прайма, а не на него.       — Он не был некомпетентным, он был идиотом, — сказал Свиндл. — Он специально прыгнул на пути. Там была куча этих ящериц…       — Тех, которые живут девяносто пять часов? — зарычал на него Мегатрон. Свиндл беспомощно пожал плечами: это не его раздавили, чтобы спасти лиловых ящериц. Мегатрон еще мгновение смотрел на него в безмолвной ярости, а затем вскинул руки — дернувшись от еще большего раздражения, когда они лязгнули по скобам потолка — и сказал: — Ну да, конечно, он это сделал. Чему я вообще удивляюсь. Как скоро он будет отремонтирован?       — Похоже, через пару дней, — сказал Свиндл. — Но… мне нужно отдать его надзирателю партию лома. Иначе она нас сдаст…       Мегатрон вновь зарычал. Свиндл сжался.       — С другой стороны, после этого он будет вне сети наблюдения? — осторожно сказал он. — Его ограничивающий ошейник был деактивирован…       — И оставил ему слишком много свободы, чтобы помешать моему плану! — рявкнул Мегатрон. — Он не захочет сотрудничать из принципа. И теперь, когда он на свободе, у него будет почти непреодолимый соблазн заняться этим делом в компании со своей свитой. Если бы он не был мне нужен… — Мегатрон стиснул челюсти. — Лонг Хоул доставит надзирателю партию лома. Насколько ты близок к получению средств?       — Ухх, — выдохнул Свиндл. — Это… это сложно, я должен… люди, у которых есть доступ к таким деньгам, довольно осторожно относятся к тому, чтобы впустить кого-либо, и у них уже есть много триниума, я не могу слишком торопиться…       — Достаточно отговорок, — отрезал Мегатрон. — Найди способ. У тебя еще одна неделя. И держи Прайма на рельсах.       Сказав так, он вышел.       Ох. Ох, это было просто… это было фантастически. Держать Оптимуса Прайма на рельсах? Ему? И хуже всего было то, что Мегатрон не был дураком, так что не похоже, чтобы он не знал, что Свиндл не имел возможности удерживать Оптимуса Прайма на любых доступных рельсах, дорогах или тропинках; он просто имел в виду, что он будет в ярости, если Прайм действительно сбежит, и Свиндл просто станет целью номер один, когда ему захочется выплеснуть часть этого гнева, превратив кого-нибудь в шлак.       В мрачном настроении Свиндл вернулся на сортировочную станцию, где, конечно же, у Прайма еще даже не было ног, и он уже сурово говорил Саундвейву, что автоботы не будут участвовать в плане Мегатрона, пока не узнают точно, в чем он заключается, и не будут уверены, что это не повредит невинным прохожим.       — Каких невинных прохожих ты имеешь в виду в этой шахте? Тех, кто будет здесь рабами до конца своей чрезвычайно короткой и неприятной жизни, возможно, включая нас? — закричал Свиндл, войдя в отсек. Прайм остановил свою лекцию, повернулся и уставился на него. Обычно Свиндл также старался не дать Оптимусу Прайму заметить его, потому что быть замеченным Праймом обычно означало большие проблемы для любого Кона. Но в шлак это все, да и вообще этот тупица не мог встать сейчас.       — Я серьезно, что не так с твоим логическим блоком? Ты вообще знаешь, что те тупые ящерицы, которых ты спас этим трюком, сдохнут менее чем за пять дней? Да, верно, — добавил Свиндл для Бамблби, который тоже смотрел на него, — Ваш босс прыгнул под грузоподъемник и превратился в металлолом, чтобы спасти десяток чертовых ящериц меньше моей ноги, которые сдохнут за девяносто пять часов. Довольно благородный шлак, а?       — Нераади разумны, и они умирают через девяносто пять часов, после того, как нерестятся, — сказал Оптимус. — Но их вид передает воспоминания из поколения в поколение, а их родословная существует на протяжении бесчисленных тысячелетий. Я постоянно разговаривал с ними на протяжении шести поколений, каждое из которых добавляло новые идеи в обсуждение, не прерывая…       — Ой, просто заткнись, черт возьми! — выдохнул Свиндл. — Ты знаешь, даже если бы я не был десептиконом по миллиону других веских причин, я стал бы десептиконом хотя бы ради того, чтобы мне не приходилось все время терпеть этот шлак.       — Эй! — толкнул его Бамблби. — Заткнись, ты! Если вы, Коны, не заботитесь ни о ком, кроме себя…       Свиндл толкнул его в ответ; он мог справиться с Бамблби.       — Иди в шлак! Ты визжал, как будто наступил конец света, когда я притащил его сюда, ты хочешь сказать, что был бы в восторге, если бы так закончился твой босс, спасая десять ящериц и оставив тебя и всех твоих друзей здесь, чтобы добывать триниум для кучки работорговцев, пока ты не умрешь? А ты, — он повернулся к Прайму, который выглядел немного озадаченным. — Ты думаешь, нормально поступать так со своими людьми? Ох, да, тебе нужны подробности о плане Мегатрона. Я расскажу тебе, какой план Мегатрона: мы убираемся отсюда к черту! Есть идея получше?       — Я уверен, что план Мегатрона предполагает побег из этой шахты вместе с, по крайней мере, некоторыми из вас. Простите меня, если я не предполагаю, что это действительно приведет и к нашему освобождению. Планы Мегатрона в конечном итоге служат только его интересам, — сухо сказал Оптимус.       Это было разумным аргументом, если конечно задуматься об этом настолько далеко. Можно было предположить, что в стратегическом подразделении у Прайма будут глобальные процессы.       — Ну да, конечно, так и есть, — усмехнулся Свиндл. — Так что, его план предполагает, что мы разделимся по пути. Или вы, ребята, отыскав какую-то важную деталь, поделились бы с нами? Вы бы когда-нибудь пошли на это? Нет, вы так не сделаете, потому что вы не полные идиоты, Мегатрон это знает и не собирается на вас рассчитывать, так что это не будет планом. И да, может быть, план означает, что когда станет легче, мы вас кинем, но что с того? Вы все равно будете ближе к выходу, чем без нас.       Бамблби скрестил руки на груди.       — Я думаю, может быть, мы лучше просто пойдем по отдельности.       — Ох, правда, вам лучше по отдельности. Верно. Я хотел бы указать вам, что мы, — Свиндл указал сперва на Саундвейва, а потом на свой собственный символ десептиконов, — Превосходим вас, ребята, по вооружению и численности, не говоря уже о Девастаторе в нашем кармане, и даже в этом случае лучший план, который Мегатрон мог придумать, чтобы вывести нас наружу, включает вас, — и пятьсот тысяч тринчипов, тьфу. — Так что, чтобы вам, ребята, выбраться отсюда в одиночку, вам, — он повернулся и ткнул пальцем в Прайма, — придется придумать лучший план, чем может придумать тот парень, который провел последние тридцать тысяч ворнов, пиная ваши форсажные камеры.       — Ты блефуешь! — сказал Бамблби.       — Мы не те, кому пришлось бежать с этой чертовой планеты, глючная башка!       Бамблби открыл было рот, явно собираясь попытаться оспорить этот довольно очевидный момент, но Оптимус поднял руку, останавливая его.       — Слишком легко уничтожать бездумно, — устало вздохнул он. — Если ты считаешь достижением то, что Мегатрон превратил нашу планету в пепел, нет смысла спорить о нашем относительном успехе.       Свиндл пренебрежительно мигнул подсветкой.       — При чем тут то, что я считаю? Я не хотел, чтобы Кибертрон превратился в шлак. Но Мегатрон хотел этого, и он это получил, не так ли?       — Ага, Мегатрон хотел превратить Кибертрон в тотальную пустошь, — саркастически сказал Бамблби.       — Ну да. Как он сказал, так и сделал. Как было во всех этих речах? Я сожгу дотла все города автоботов и наполню их рты пеплом, et cetera et cetera? — Автоботы уставились на него так ошеломленно, что Свиндл бросил быстрый взгляд на Саундвейва, чтобы убедиться, что тот не дает ему знака заткнуться, потому что их реакция заставила его почувствовать, что он раскрывает какой-то важный секрет или что-то в этом роде. — Вы что, думали, он просто так болтал? Потому что я должен сказать, он много говорил об этом. Мне понравились первые тридцать из всех этих митингов, когда еще раздавали бесплатный энергон, и линия партии с тех пор не изменилась.       — Ты говоришь, что Мегатрон — намеренно… — Прайм выглядел так, будто половина его мозга отключилась, чтобы попытаться обработать явно безумную для него идею о том, что Мегатрон буквально сделал то, что обещал сделать. — Но почему? Не для того, чтобы завоевать Кибертрон, а для того, чтобы полностью его разрушить — какая у него могла быть причина?       Свиндл только пожал плечами. Какая разница, в самом деле?       — Я не знаю! Может, ему просто не нравилась архитектура, кто его знает! Дело в том — чего Мегатрон хочет, то Мегатрон получает, так что, вытащи уже шомпол из своего спинного порта и реши, хочешь ты убраться отсюда или нет, потому что если ты не собираешься сотрудничать, ты можешь пойти обратно ворочать лом, или просто броситься в плавильню, нам все равно!       Прайм просто сидел в полной тишине добрых десять минут. Наконец он тихо произнес:       — Я хочу с ним встретиться.       — Сначала прими решение, — сказал Свиндл, скрестив руки на груди. Саундвейв приостановил ремонт — потому что да, без шуток, зачем тратить время на вероятный будущий шлак — и Свиндл понимал хорошую позицию на переговорах, когда видел ее. Прайм смотрел на него этой большой грустной синей оптикой, как будто Свиндл пнул его в бок, но ржу ему в порты, Свиндл точно пнул бы его, прежде чем пойти и сказать Мегатрону, что Прайм не хочет сотрудничать. — Ты не можешь пойти на встречу с ним, пока мы тебя не починим, и после того, как мы тебя починим, кто-то должен тебя проводить, потому что твои шансы на то, чтобы это сделать и не попасться, равны нулю, и Мегатрону придется выкупить время смены для встречи. И если ты думаешь, что мы потратим на твою жалкую выхлопную трубу еще на один чип больше в то время как ты на нас катишь бочки после того, как мы уже спасли твою корму, ты ошибаешься.