Чрезмерно умный

      По крайней мере, Прайм отнесся к предложению принести пользу всерьез. Как только они вышли в главный тоннель, где было достаточно места, он трансформировался и предложил Свиндлу поместить дрона в свой трейлер, а затем переместил все это в сабспейс. Когда они наткнулись на патруль на пути к уровню переработки, охранники посмотрели на Прайма с явно потухшими огоньками на его ошейнике и даже руки не протянули.       — Спасибо, ребята, купите себе выпить, — сказал Свиндл и все равно бросил капитану пару тринчипов, потому что в следующий раз он мог столкнуться с ними в одиночку.       — Ооо, блестяще, — злорадно ухмыльнулся Миксмастер, когда они передали ему дрона, наполненного рудой. — Мегатрон реально делает крутые вещи, не так ли. Когда я думаю, что мы могли бы построить из этого сорта триния, моя искра болит о том, что его придется отдать.       — Ага, ты хочешь предложить Мегатрону, чтобы мы остались, и он продолжил добывать эту штуку для тебя, вперед, сделай это, — сказал Свиндл. — Есть еще что-нибудь очищенное?       — Да-да, — Миксмастер трансформировался и вытащил пять больших, блестящих, идеальных слитков длиной пятьдесят сантиметров каждый. Ладно, честно говоря, искра Свиндла тоже заболела. Даже один такой слиток легко мог бы стоить десять миллионов галкредов на открытом рынке. Он даже не был уверен, что сможет это сбыть; в конце концов, по сравнению с этим большая часть товара на внутреннем рынке шахты была низкосортным шлаком.       — Хорошо, пойдем, — сказал Свиндл Прайму, запихивая слитки в свой сабспейс. — Пойдем, поглядим, что я могу с этим сделать.       — Свиндл, — внезапно заговорил Оптимус, когда они ехали вниз. — Почему ты стал десептиконом?       — А почему ты спрашиваешь? — осторожно спросил Свиндл.       — Ты с самого начала понимал, что Мегатрон искренне намеревался уничтожить все наше общество, — сказал Прайм. — И ты говорил, что ты сам не хотел этого. Тогда почему ты к нему присоединился?       — Ох, я не знаю, может быть, потому, что я не хотел умереть с голоду в канаве? — предположил Свиндл. — Никто из вас, ребята, не собирался делиться энергоном с нейтралами, когда дела пошли действительно плохо.       — Ты мог бы присоединиться к автоботам, если ты выступал против целей Мегатрона.       — Я бы сразу отправился умирать в канаве, если бы хотел умереть, — фыркнул Свиндл. — К тому времени, когда мне пришлось записаться в армию, ты уже проиграл войну.       — Ты стал десептиконом с двенадцатого ворна мятежа, — сказал Прайм.       — И я тянул время, как только мог, — ответил Свиндл. — Десятая до последней волны новобранцев — последняя, в которую можно было попасть, не заплатив, и получить приличное место. Ты знаешь, сколько стоило попасть в последнюю волну, когда начался серьезный голод? Сумасшедшие деньги, и все эти несчастные оплавки закончились в качестве расходного железа через десять тысяч лет или и того меньше.       — Но… почему ты решил, что мы проиграли? — спросил Прайм в явном замешательстве. — Я еще даже не был Праймом. У десептиконов были только Полихекс, Тарн и Вос.       — Мегатрон не владел ничем, кроме собственного спайка, а твоя сторона владела всем; пятьсот тысяч лет спустя он уже захватил три города-государства, и ты спрашиваешь меня, откуда я знал, что вы проиграете? — сказал Свиндл. — Я даже не знаю, что тебе сказать. Вы не заметили, что проигрываете?       Немного помолчав, Прайм тихо ответил:       — Мы все проигрываем, Свиндл. Вот что я заметил. Вся территория, захваченная Мегатроном, была опустошена еще до того, как он поднял свое знамя над выжженными руинами. Я до сих пор не понимаю, как он мог сделать это намеренно.       — Знаешь, это твоя проблема, — отозвался Свиндл. — Вся эта ерунда с пониманием. Как ты вообще собираешься понять Мегатрона? Я знаю его семь миллионов лет, и до сих пор понятия не имею. Онслот иногда может понять, что он собирается делать, но почему? Забудь. Этот парень появился из ниоткуда; он может быть какой-то сумасшедшей экспериментальной моделью. Кто вообще знает, как устроен его мозг? А ты… я даже не знаю, чем ты занимался до войны?       — Я был управляющим на верфи.       Свиндл остановился и вытаращился на него так, что Прайм сухо добавил: — Я был перестроен.       — Без шуток, — сказал Свиндл, все еще таращась. — Которой верфи?       Прайму явно пришлось поднять данные из архива, прежде чем он ответил.       — Линии Фронтория на юге Аякона.       — Ага, — сказал Свиндл. Затем он спросил: — Эй, ты знал Слидуэя Лора?       Прайм сделал паузу и сказал слегка удивленно:       — Он был моим старшим руководителем.       — Хороший парень. Я несколько раз вел с ним дела, — сказал Свиндл, сам немного озадаченный. На самом деле он послал Лору тихий совет остаться дома в тот день, когда Мегатрон навестил это место. Безумие. Но, если подумать, это имело смысл. Прайм не был похож на тех оплавков из высшей касты, которые управляли Кибертроном до войны. Те парни не стали бы подставляться ради лиловых ящериц.       — Я знал это место. Хороший район. Итак, ты приходил на работу каждый день, у тебя была хорошая зарплата, друзья, свободное время, свое собственное место для подзарядки, возможно, масляная ванна раз в неделю и техобслуживание шесть раз в году? — Он кивнул сам себе, поскольку Прайм нахмурился, но не возразил ни против чего. — Затем однажды кто-то перестроил тебя и засунул Матрицу Лидерства тебе в грудь, и теперь ты Прайм, и все на планете должны кланяться, когда ты говоришь. И ты собираешься понять Мегатрона? Сделай себе одолжение и пропусти этот пункт. Просто перейди к тому, что происходит прямо сейчас, и выясни, что это значит для тебя. Это то, что я делаю, и именно поэтому я все еще здесь, и я планирую оставаться здесь даже после того, как Мегатрон выплавит из тебя украшение для тронного зала. Ээ, без обид, — запоздало добавил он, внутренне съежившись от страха, когда слишком поздно вспомнил, что разговаривал с Оптимусом Праймом. Он не знал, почему позволил своему рту забежать настолько далеко. Его мнением никто особо не интересовался, и вероятно, его голосовой аппарат отказался от подпрограммы фильтрации или что-то в этом роде.       Но Прайм просто сказал еще более сухо:       — Ничего страшного. Я уверен, что ты имел в виду только со вкусом оформленное украшение.       Свиндл фыркнул. Оптимус Прайм обладает чувством юмора, кто бы догадался.       Они достигли вентиляционной шахты, ведущей вниз до восьмого уровня. Свиндл легко спустился сам, но ему пришлось подождать Прайма, использовавшего для спуска буксирный крюк. На самом деле это заняло у него всего на пять минут больше; стоило отдать должное этому боту, он действительно умел двигаться. Просто бам, крюк входит в стену, и Прайм практически летит огромными пикирующими прыжками, едва ее касаясь; а когда трос закончился, он просто вцепился пальцами в стену, держась одной рукой, освободил крюк, снова втянул его в руку и без долгой возни сделал это снова. Это было даже нереально, как легко он это проделал.       Наблюдение за тем, как он спускается вниз как будто на тренировке, заставило модуль возможностей Свиндла внезапно сработать, обратив на это внимание. Потому что да, правда была в том, что спустя семь миллионов лет он действительно кое-что знал о том, что могло зацепить Мегатрона. Он обдумал эту идею, когда они вылезли из шахты и снова поехали по туннелю. Это не казалось большим риском; возможно, это не окупится, но эй, если получится, это была бы адски крутая победа, а если нет, то он не видел, как это могло бы вернуться, чтобы укусить его.       — Эй, Оптимус, ты знаешь, насчет этого, — сказал он.       — Насчет чего? — переспросил Прайм. — Что Мегатрон меня расплавит?       — Да, видишь ли, не пойми меня неправильно, Мегатрон действительно хочет тебя расплавить, но я думаю… может быть, мне стоит упомянуть — понимаешь, он хочет тебя расплавить только потому, что ты продолжаешь ему мешать? Это не личное или что-то в этом роде.       — Ты не представляешь, как это меня утешает, — снова очень сухо сказал Прайм.       — Я серьезно, — сказал Свиндл. — Не говори никому, что я тебе это сказал, но он думает, что ты на высшем уровне.       Прайм запнулся.       — Он… что?       — Ага. Каждый раз, когда ты появляешься в рейде, это снимает напряжение. Мегатрон никогда не злится так, когда мы лажаем, если ты рядом. И он всегда говорит, что у тебя глюки всякий раз, когда ты устраиваешь очередной из твоих тупых геройских трюков, но… может быть, мне не стоит говорить тебе об этом, но он просматривает эти журналы миссий гораздо больше, чем все остальные. В тот раз, когда ты заставил Гримлока забросить тебя на тот большой оранжевый мост, чтобы удерживать его, пока его не починят, он сидел в командном центре и наблюдал, как ты держишь эту штуку, все двадцать три часа, на которые ты там застрял.       На этом Свиндл остановился. Хорошо было бы не переусердствовать. Как бы то ни было, Прайм буквально не сказал ни слова в течение десяти минут. Свиндл почти видел, как из его процессора выходит пар. На самом деле он действительно мог это видеть: из выхлопной трубы Прайма курилась тонкая струйка белого дыма.       — Я… не понимаю, — наконец сказал он. Прозвучало немного жалобно.       — Ну, как я уже сказал, удачи с этим, — Свиндл пожал плечами. — Но ты знаешь, если ты, возможно, пересмотришь стратегию войны в свете того, что ты все равно проиграешь, я мог бы передать предложение Мегатрону. Посмотрим, можно ли заключить сделку.       — Сделку?       — Да, ты знаешь, сделку, — объяснил Свиндл. — Где мы все перестаем пытаться друг друга шлепнуть. Я просто говорю, на случай, если ты думал, что Мегатрон действительно хотел насадить твою голову на пику. Эта часть, это просто болтовня. Он угрожает разорвать Старскрима на части три раза на дню, но он не имеет это в виду. Черт, ты знаешь, сколько дерьма он терпит от этого парня? Он пойдет на еще больше уступок, чтобы привлечь к делу тебя.       — Чтобы привлечь меня к делу… завоевания галактики десептиконами? — голос Прайма повысился.       — Ну, если бы у тебя был шанс остановить это, это одно, но на самом деле у тебя его нет. Мегатрон хочет вторгнуться на некоторые планеты, и он туда вторгается, несмотря ни на что. Ты хочешь, чтобы во время этого Старскрим был ответственным за высадку, или ты?       — Ты думаешь, что я возглавлю вторжение на планету, полную сопротивляющихся живых существ? — голос Прайма стал еще громче. — Свиндл, я умру раньше.       — Что ж, это действительно утешит миллионы мирных жителей, которых Старскрим убьет, не задумываясь, — кивнул Свиндл. — Бьюсь об заклад, они наверняка оценят твою благородную смерть ради них. За исключением того, что ты умрешь раньше, и они не узнают о том, что ты сделал, они просто узнают, что их всех превратят в шлак или продадут на рабские рынки.       — И я должен представить, что Мегатрон не станет этого делать, если я соглашусь помочь ему, — усмехнулся Прайм.       — Конечно, почему бы и нет.       — Что?       — Ты думаешь, что Мегатрон так или иначе об этом заботится? — сказал Свиндл. — Тандеркракеру не нравится, когда мы задеваем те места, где люди делают своих спарклингов — он полностью свихнулся, когда мы один раз случайно это сделали. Он верещал об этом около часа. Мегатрон вышел из командного центра, и сказал ему остудить движки, и наложил на него взыскание на месяц, но затем он также сказал Саундвейву перепрограммировать основные параметры миссий так, чтобы мы больше не попадали в такие места. И это для Тандеркракера. Я тебе говорю, если ты выложишь на стол какие-то условия, он их рассмотрит.       — Абсолютно нет, — категорично сказал Прайм.       Свиндл философски пожал плечами.       — Ладно, дело твое. Скажи мне в любое время, если передумаешь.       Прайм не сказал ни слова за всю оставшуюся поездку вниз, что могло означать, что по крайней мере, Свиндл дал его процессору новую идею вместо того, чтобы придумывать способы нарушить планы Мегатрона. По мнению Свиндла это принесло один большой балл в колонку побед.       Они без проблем добрались до места игры в шонто. Остальные игроки молча посмотрели на Оптимуса, и их телохранители явно занервничали, но Свиндл потерял тут достаточно денег, чтобы они не подняли шум сразу. Но на этот раз он не проиграл: он скромно выиграл три раунда подряд, чего, по его мнению, было достаточно, чтобы, не рассердив ни одного дурака, пояснить умным, что он мог бы побеждать все время. Он надеялся, что эта комбинация поможет ему добраться куда-нибудь, если есть, куда, на что он еще больше надеялся, так как иначе он облажался.       И все получилось так, как он надеялся. После игры Ликсликс, босс Таракс, незаметно отвела его в сторонку для приватного разговора.       — В последнее время мне очень везло, друг мой, — сказала она. — Два раза: один случай заканчивается, и один сделал ты. Может, ты удачливый.       — Э-э, я пытаюсь, — сказал Свиндл. — И я стараюсь поделиться удачей со своими приятелями.       Она кивнула.       — Да. Я слышала это о тебе, — и качнула подбородком в сторону Оптимуса. — Может быть, он тоже приносит удачу?       — Когда у него будет шанс, — ответил Свиндл, и она вновь кивнула.       — Может, у меня есть шанс для него, — сказала она и передала ему набор координат на низкочастотном канале.       Дорога заняла час через длинные и совершенно безлюдные туннели и цеха на уровнях обработки: очевидно заброшенных, когда жила здесь окончательно выдохлась. Но когда Свиндл и Оптимус подошли ближе, Оптимус сказал: — В этом направлении усиливаются вибрации и тепло. Мы подходим к другой активной части рудника.       — В этом нет смысла, — ответил Свиндл. — Они платят за новых рабочих достаточно, чтобы мусорщики прибывали за тридцать световых лет, чтобы продать их. Зачем им запускать сразу две отдельные шахты?       Но вскоре он тоже услышал шум, и к тому времени, когда они достигли указанных координат, и их встретила другая седрагнийка, он начал отчетливее разбирать: аплодисменты и ревущая толпа, а затем она провела их через узкий туннель в небольшую камеру с видом на огромный карьер. Его стороны образовывали многие ярусы сидений вокруг арены в самом низу, и на ней здоровенный фертианский дракон изо всех сил пытался разорвать девятирукое существо еще большего размера, вид которого Свиндл даже не узнал.       Ликсликс ждала. Она указала на яму, и они стояли и смотрели, пока вдруг девятирукому существу не удалось обвить двумя конечностями шею дракона и задушить его. Один взгляд вокруг показал Свиндлу, как целые пачки тринчипов переходят из рук в руки просто на трибунах вокруг него.        — Обычно проходит не меньше трех месяцев, прежде чем мы приглашаем кого-либо на арену, — сказала Ликсликс. — Не стоит впускать сюда тупых новичков. Но, может быть, стоит впустить тебя. Может быть, стоит… помочь тебе спонсировать бойца. Да?       Она кивнула на Прайма, который, как и следовало ожидать, стоял на краю их балкона, сурово нахмурившись, и внезапно изрек:       — Это гротескная трата разумной жизни.       — Конечно, — сказал Свиндл, глядя на него. — Ага, — он обернулся к Ликсликс. — Давай сделаем это.       Оптимус повернулся, еще более суровый.       — Я не буду участвовать в этом…       — Да-да, выкинь это в мусорное ведро, — сказал Свиндл. — Не он, — добавил он Ликсликс. — Но не волнуйся. У меня есть подходящий парень для этой работы.