Лучше него

      Какаши отправился в Амегакуре на следующий день после того, как Сакура видела его стоявшим в тумане перед кенотафом.       Это было больше трёх недель назад.       Она так и не увидела окончательную версию его речи.       Но в его отсутствие она, к своему огорчению, обнаружила, что скучает по нему. Как бы он ни сводил её с ума, и как бы запутанно ни складывались их отношения в последнее время, ей искренне нравилось проводить с ним время. Ей нравилось, как они подтрунивали друг над другом, и то, как он всегда заставлял её улыбаться, даже когда делал всё возможное, чтобы вывести её из себя. Ужины тоже казались более одинокими, особенно когда Сарада была на задании.       По правде говоря, Сакура была удивлена тем, как быстро она привыкла видеть его почти каждый день, и даже Сарада спросила, когда он вернётся… Она сказала, что придумала надёжный план, как увидеть его лицо, и не могла дождаться, чтобы попробовать его в действии, но Сакура почему-то подозревала, что дело было не только в этом.       Вопрос Сарады заставил Сакуру задуматься о нехватке постоянного присутствия взрослого мужчины в жизни её дочери, и хотя она беспокоилась об этом и раньше, это никогда не казалось слишком большой проблемой: Сарада очень хорошо училась в академии, и она вносила большой вклад в успех миссий, которые выполняла как генин.       Надо признать, Сакура стала больше беспокоиться после того, как Сарада ушла, чтобы найти Саске, но только когда она увидела, какой её дочь была рядом с Какаши, она начала считать, что, возможно, это было большей проблемой, чем она думала… Хотя Сарада была хорошим ниндзя и сильной, независимой девочкой, это не означало, что ей был не нужен — или не желанен — отец.       Если бы только Саске вернулся домой и остался…       А будет ли теперь этого действительно достаточно? — прямо спросила Внутренняя Сакура. — Не то чтобы Саске был самым простым человеком, с которым можно развить отношения, и они, по сути, начнут с нуля, в то время как отношения с Какаши у неё уже есть.       Девочка заслуживает отношений со своим отцом, — твёрдо подумала Сакура. — И почему мы говорим о Какаши так, будто его действительно можно сопоставлять с её отцом?       Внутренняя Сакура одарила её равнодушным взглядом: Мне действительно нужно отвечать на этот вопрос?       Какаши это Какаши, — возразила Сакура, покраснев (от гнева, сказала она себе). — Он не отец Сарады.       Он был для неё таковым больше, чем её биологический отец… — ехидно заметила Внутренняя Сакура. — И она ему доверяет.       Сакура нахмурилась: Нам просто нужно, чтобы Саске остался, и она сможет узнать его получше. Ему она тоже будет доверять, когда они проведут вместе какое-то время.       Внутренняя Сакура явно сорвалась — она повысила воображаемый голос и начала дёргать себя за воображаемые волосы: Как ты вообще можешь верить, что он когда-нибудь останется? Ты действительно настолько глупа?       Он поймёт, почему это важно, если я просто поговорю с ним об этом, — нахмурившись, настаивала Сакура.       О, ты имеешь в виду, как он делал все те другие разы, когда ты поднимала этот вопрос? — иронизировала Внутренняя Сакура.       Заткнись, — прорычала Сакура. — Просто заткнись. Это мой выбор.       Ну, ещё не поздно что-то изменить, — проворчала Внутренняя.       Сакура сердито вскинула кулаки: Да заткнись ты уже! Ты — отрава моего существования, и я бы выкинула тебя из головы, если бы знала способ сделать это, не убивая себя… Это выбор, который я сделала: это правильный выбор, и тебе придётся просто принять его. Если нет, то можешь возвращаться в тот жалкий уголок моего сознания, где пряталась столько лет, и пойти на хер.       Ай-ай, Сакура-чан… жене Учиха не подобает так выражаться, — насмехалась Внутренняя Сакура.       От удушения её спасло лишь внезапное появление полосатых щёк в пятнадцати сантиметрах от лица Сакуры. Ей улыбалась пара ярко-голубых глаз.       — Сакура-чан! Ты чего сидишь здесь совсем одна?       Сакура огляделась вокруг, словно только сейчас осознавая, где находится, и предположила, что это вполне разумный вопрос…       Хотя и не тот, который надо бы задать Какаши, — вмешалась Внутренняя Сакура.       Перестань думать об этом человеке хоть на одну грёбаную секунду! — мысленно закричала Сакура.       — Сакура-чан? — лицо Наруто приблизилось, пока Сакура орала на своё внутреннее «я».       Она вздохнула, прислонившись макушкой к стволу дерева, среди ветвей которого в данный момент отдыхала.       — Я просто думала, Наруто. Общение с природой и всё такое, — она пренебрежительно махнула рукой.       Наруто выглядел обеспокоенным.       — Думаю, ты слишком много времени проводишь с Какаши-сенсеем, Сакура-чан… — сказал он.       — Да могут уже все перестать говорить о Какаши?! — крикнула Сакура, спрыгивая с дерева. — И ради бога, Наруто, он был нашим учителем всего год… Прекращай называть его «сенсеем»!       Наруто смотрел на неё с ветки, на которой всё ещё сидел, моргая по-совиному, совершенно сбитый с толку.       — А кто ещё говорит о Какаши-сенсее, Сакура-чан?       Сакура сжала кулаки и попыталась успокоиться.       — Не бери в голову, Наруто. Что тебе надо?       Он спрыгнул вниз и встал рядом с ней.       — Просто хотел узнать, придёшь ли ты сегодня вечером пропустить с нами по стаканчику, — улыбнулся он.       В этот момент Сакура подумала, что «пропустить по стаканчику» звучит потрясающе.       — Конечно. Во сколько вы встречаетесь? — спросила она.       — М-м-м… наверное, около девяти. Хината не хочет сегодня задерживаться допоздна, — ответил он.       Сакура кивнула.       — Ладно, тогда увидимся.       — Круто! — просиял Наруто и унёсся прочь.       Сакура была пьяна. Не было более точного слова для описания её текущего состояния… но были его разные вариации.       — В доску. В ссстельку. В драбтд… э-э, в драбадан… — бормотала она, направляясь домой.       Вдрызг. В лоскуты. В зюзю, — вносила свой полезный вклад Внутренняя Сакура. — Поддатая. Бухая.       — Агась… Сссинняя… Подш — ик — подшофе…       — Сакура-чан, что ты делаешь?       Сакура перестала шагать, довольно неустойчиво встала и, прищурившись, разглядела лицо Какаши в тусклом свете уличных фонарей.       — Каши? — спросила она, слегка пошатываясь. — Что т — ик — что ты тут делаешь? Раззе ты не должн быть в Аме, мок — ик — мокнть по дождём? — пьяно хихикая над мысленным образом Какаши, сидящим под проливным дождём, как мокрая собака-переросток, она была вынуждена ухватиться за фонарный столб, чтобы не упасть с тротуара.       Он удержал её с другой стороны, ухватив под руку. Она машинально прислонилась к нему и хихикнула.       — Идём, провожу тебя домой, — вздохнул он.       Он сделал мысленную пометку намылить шею всем их друзьям за то, что они позволили ей идти домой одной в таком состоянии, хотя он подозревал, что она, вероятно, не оставила им большого выбора… её пьяные кулаки, возможно, и не были такими выдающимися, как у Ли, но они точно не были поводом для насмешек. Особенно когда она была слишком пьяна, чтобы должным образом контролировать свою чакру…       Держа её под руку, он помог ей добраться до дома никуда не свалившись. К тому времени, как они дошли, она почти вырубилась.       Он открыл дверь и провёл ее в спальню, где усадил на кровать и начал снимать её обувь. Ей удалось просидеть целую минуту, прежде чем она плюхнулась назад, икая и хихикая.       — Каши, щекотно, — пожаловалась она, но в её голосе звучала улыбка, пока она вертелась, когда он перешёл к снятию с неё носков.       Наконец избавив Сакуру от обуви и носков, он приподнял её, положил головой на подушку и накрыл одеялом. Её глаза закрылись, и она что-то промычала, пока он убирал прядь волос с её лба.       — Завтра ты будешь ужасно себя чувствовать, глупая женщина, — ласково пробормотал он, глядя, как она отходит ко сну.       В последний раз проведя пальцами по её щеке, он повернулся, чтобы уйти, но её голос остановил его. Полусонная, она чуть приподняла голову и посмотрела на него.       — Каши… останься. Не хочу быть одна.       Он был ошарашен, и хотя знал, что она говорила не о сексе, он не мог сдержать покалывающего жара, распространявшегося по всему его телу от её слов. Уставившись на неё широко раскрытыми глазами и борясь с собой, он мягко сказал ей, что не может.       — Я хочу этого, Сакура, больше всего, но я не хочу, чтобы ты ненавидела меня утром или жалела об этом.       Она вновь уронила голову и перекатилась на бок.       — Не пжалею. Не буду тя ненавидеть. Иди ляг со мной, Каши, — пробормотала она в подушку.       Какаши был растерян… он не мог найти в себе силы отказать ей, когда она так просила. Кроме того, он всегда мог уйти утром до того, как она проснётся, и, возможно, она забудет об этом или подумает, что это был сон… верно?       Сняв жилет, хитай-ате, маску и ботинки, он забрался на кровать рядом с ней, оставаясь над одеялами. Устроившись поудобнее, он закинул руки за голову и откинулся на подушку, глядя в потолок.       Он действительно не был уверен, что делает. Он не хотел торопить события, как сделал это в больнице, но перед мыслью о том, чтобы спать рядом с ней, да ещё и по её просьбе, было почти невозможно устоять.       ...А потом она повернулась на другой бок и обняла его, уткнувшись носом в небольшое углубление между его грудью и плечом. Он замер.       — Хорошо пахнешь, Каши. Я грила те это? — спросила она, придвигая голову ближе и глубоко вдыхая.       Его член не мог не всколыхнуться от её движений, и тот факт, что ей нравилось, как он пахнет, заставил его сердце замереть. Его пальцы прямо-таки чесались от желания прикоснуться к ней… Ему хотелось перевернуть её на спину и прижать к себе, целуя так страстно, как никогда никогда не целовал её прежде. Ему хотелось пробежаться руками по всему её телу и водить языком по этим дорожкам, пока не доведёт её до оргазма.       А потом он хотел сантиметр за сантиметром вводить в неё член, наблюдая, как её зелёные глаза затуманиваются от удовольствия, когда он заполняет её, замедляя темп, пока она не начнет умолять его двигаться быстрее, сильнее и глубже.       Он тихо застонал. Она пытала его своим мягким дыханием, согревавшим его грудь, и своими пальцами, слегка сжимавшими его рубашку ниже ключицы. Если бы он позволил себе, то мог бы даже почувствовать её грудь, прижатую к его боку.       Нуждаясь в хоть каком-то облегчении желания, которое испытывал, он опустил руку, приобняв её за спину, и не мог поверить, каким прекрасным было чувство, когда она прильнула ближе. Ему почти хотелось, чтобы этот момент длился вечно…       Но его мысли были прерваны, когда она внезапно заговорила.       — М-м-м. Лежи вот так. Но без поцелуев, Каши… не могу целовать тебя, — она крепче сжала его рубашку, и её лоб наморщился, когда она тихо вздохнула. — Даже если захочу… Не могу целовать тебя…       Она действительно пытала его. От её слов и воспоминаний о смотровой, которые они вызвали, его дыхание стало частым. Теперь он был совершенно возбуждён и не знал, как заставить эрекцию исчезнуть, когда Сакура была так близко.       Ему хотелось встать и пойти в ванную, чтобы позаботиться об этом, но он не хотел покидать её, когда она попросила его остаться. Это была женщина, которую он любил: он должен был контролировать своё сексуальное влечение рядом с ней, если он хотел когда-либо иметь шанс быть с ней. Однажды он уже потерял контроль над собой: он не хотел вдобавок к этому дрочить в её ванной, пока она спала в соседней комнате.       Он просто должен был заставить себя заснуть и радоваться, что она позволила ему так много.       С тяжёлым вздохом он начал концентрироваться на её ровном дыхании, стараясь подстроить своё, и когда его эрекция, наконец, исчезла, он заснул.