Лучше него

      Сакуре снилось, что она сидела в объятиях Какаши, прислонившись спиной к его груди, а он облокачивался о ствол дерева, с которого они наблюдали, как Сарада практикует Дотон: Дорью Хеки.       …Или, по крайней мере, Сакура наблюдала… Какаши держал перед ней «Ича Ича» и читал поверх её плеча. По-видимому, он решил, что его долг был исполнен после того, как он накануне обучил Сараду этому дзюцу, и поэтому его внимание больше не требовалось… хотя он довольно хорошо справлялся с тем, чтобы читать непристойные романы и в то же время осознавать, что происходит вокруг, так что она не могла быть уверена.       С мягкой улыбкой она откинула голову на его ключицу и накрыла руку, которой он обнимал её талию, своей. Он ответил, притянув её ближе в лёгком объятии, а затем перевернул страницу большим пальцем.       Некоторые вещи никогда не изменятся…       Когда щебет птиц за окном заставил Сакуру медленно вернуться в мир бодрствования, детали сна уже тускнели в её сознании, но она чувствовала теплоту и небывалое умиротворение, учитывая неразбериху в её эмоциях прошлой ночью. Она хотела остаться в постели, удержаться за последние ниточки того, что заставляло её чувствовать себя так комфортно, но, похоже, у птиц были другие планы.       Отказавшись в конце концов от попыток снова заснуть, Сакура тяжело вздохнула и откинула одеяло, прежде чем соскользнуть с кровати и сонно направиться к шкафу. Она уже собиралась вынуть больничную форму, когда вспомнила, что у неё был выходной. Немного оживившись, вместо этого она надела свой обычный комплект одежды для спарринга и решила пойти отмутузить парочку буншинов: так она смогла бы и поупражняться, и развеяться.       Намеренно избегая как третьего, так и восьмого тренировочных полигонов, поскольку их предпочитал определённый человек, Сакура пришла на пятый полигон и обнаружила, что упомянутый человек уже был там и выполнял свои ката.       Увидев его посреди поляны полигона, на который он почти никогда не ходил, она могла лишь закатить глаза к небу и поднять руки в знак поражения… Всё ясно. Совершенно ясно.       Внезапно почувствовав, что у неё нет сил что-либо делать, Сакура подтащилась к ближайшему дереву, села у его основания, опершись спиной и головой о грубую кору, и стала наблюдать за ним.       Он был в маске, но снял хитай-ате… она видела, как тот сверкал на солнце в траве в нескольких метрах от него. Без протектора непослушные серебристые волосы падали на лоб, отчего он выглядел моложе и немного озорно, а стандартная безрукавка АНБУ лишь подчёркивала то, что могло бы быть телом двадцатипятилетнего парня, так как открывала его сильные руки и обтягивала каждый мускул на груди и животе.       Она не могла отвести от него глаз.       Дело было не в том, что Сакура никогда не видела, как Какаши тренируется самостоятельно: она просто никогда не видела, как он тренируется наутро после того, как его тело тесно прижималось к её, и она отметила, что это было совершенно по-другому. Она всегда знала, что он был невероятно умелым и дисциплинированным, но теперь она видела, что, ну, одним словом, он был красив… его движения были такими точными, такими плавными, что он почти танцевал.       Пока он продолжал выполнять упражнения, наблюдая за ним, она обнаружила, что, как ни странно, в то время как её тело распалялось совершенно неподобающим образом, это также заставляло её чувствовать себя… в безопасности.       С этой кружащейся внутри неё странной смесью нервозности и чувства безопасности Сакура поняла, что Какаши каким-то образом одновременно был человеком, который больше других выбивал её из колеи, и тем, с кем ей было наиболее комфортно.       Как только она начала анализировать, как такое возможно, она инстинктивно пригнулась, когда над её головой в дерево ударил кунай.       — Чёрт бы тебя побрал, Какаши! — сердито закричала она и вскочила на ноги, выдергивая кунай из коры и бросая тот в него. — Ты мог убить меня!       Он ловко уклонился от клинка и медленно подошёл к ней, смущённо потирая затылок.       — Ах, прости, Сакура-чан, — сказал он, прищурив глаза в улыбке, и опустил руку. — Я принял тебя за гигантскую сороконожку, — он скорчил гримасу. — Ненавижу сороконожек.       Она свирепо посмотрела на него, уперев руки в бока.       — Неужели, Какаши? Гигантская розоволосая сороконожка?       Он кивнул с умным видом.       — Да… Видал я такую однажды… жуть, — он вздрогнул.       Сакура несколько раз моргнула, потом расхохоталась.       — Ты… самый нелепый человек, которого я когда-либо встречала, — сумела сказать она, а затем снова прыснула.       Он выглядел оскорблённым, и ей пришлось прикрыть рот рукой, когда она захихикала, увидев выражение его лица. Ей показалось, что в уголках его рта под маской мелькнула едва заметная улыбка, прежде чем он повернулся к ней боком и сделал вид, что игнорирует её.       Когда ей наконец удалось перестать смеяться, он откашлялся и начал:       — Ну, теперь, раз мы установили, что ты на самом деле не жуткая розоволосая сороконожка…       Сакура неодобрительно покачала головой и вздохнула.       — Ты забыл «гигантская»…       — А, точно. Теперь, раз мы установили, что ты на самом деле не жуткая гигантская розоволосая сороконожка, — поправился он, — могла бы ты сказать мне, почему ползала по деревьям, как одна из них? — он поднял бровь глядя на неё.       Она нахмурилась.       — Я не ползала по деревьям, — твёрдо заявила она. — Я пришла поспарринговать со своими буншинами и обнаружила здесь тебя. Решила просто подождать и присела.       Он скептически посмотрел на неё.       Она скрестила руки на груди и фыркнула:       — Да, это правда, — так оно и было, более или менее.       — М-хм, — промычал он таким тоном, словно не верил ей. — Значит, ты хотела поспарринговать со своим буншином?       — Да, — раздражённо ответила она.       — Ясно, — кивнул он. — Каге буншином?       — ДА, — прорычала она.       — Мм, — продолжил он. — И, обнаружив, что тренировочный полигон занят, ты решила усесться под деревом?       У Сакуры сложилось отчётливое впечатление, что в какой-то момент это превратилось в допрос.       — Послушай, дедуля, — сказала она, сердито глядя на него, — я понимаю, что ты впадаешь в старческий маразм, но мне бы не хотелось повторяться каждые пять секунд, так что, если ты меня извинишь, я просто пойду на другой полигон.       Она коротко поклонилась ему и направилась в сторону четвёртого тренировочного полигона.       Дорогу ей незамедлительно преградил один из каге буншинов Какаши, который засунул руки в карманы и одарил её фирменной улыбкой, стоя у неё на пути. Она услышала, как сзади к ней подошёл настоящий Какаши.       Хотя ни буншин, ни настоящий не стояли ближе чем на метр от неё, тело Сакуры осознало, что она, по сути, застряла между двумя Какаши.       Чем больше, тем веселее, — распутно усмехнулась Внутренняя Сакура, поигрывая бровями.       Заткнись, — отрезала Сакура, чувствуя тепло, от которого ей стало дискомфортно.       — Вместо того, чтобы спарринговать со своим каге буншином, Сакура-чан, — начал настоящий Какаши.       — Почему бы тебе не поспарринговать со мной? — закончил Буншин-Какаши, фирменная улыбка превратилась в фирменную ухмылку, когда он склонил голову набок.       Сакура нахмурилась. Она ненавидела эту ухмылку. Эта ухмылка делала странные вещи с её внутренностями.       — Нет, спасибо, — ответила она сквозь стиснутые зубы, затем шагнула вперед, врезаясь плечом в Буншина-Какаши, чтобы оттолкнуть того с дороги.       Почему даже у его буншина должен быть этот… дурацкий запах Какаши? — проворчала она про себя и покраснела, проходя мимо него.       Внутренняя Сакура просто подбросила ей воспоминание о том, как обволакивал её этот запах вместе с его обнажёнными руками, когда она целовала его на кушетке в смотровой.       Сакура мысленно стукнула своё внутреннее «я».       Она отошла уже метров на семь, когда новоиспеченный Самый Несносный Человек в Мире крикнул:       — А почему нет, Сакура-чан? Я обещаю, что не буду с тобой слишком груб…       Она замерла. Внутренняя Сакура мгновенно разглядела в том, что он сказал, сексуальный подтекст и начала демонстрировать все «не слишком грубые» вещи, которые он мог бы сделать с ней, в то время как остальную часть Сакуры разозлил намёк на то, что она не сможет заставить его действовать в полную силу, хотя она знала — он говорит это лишь чтобы спровоцировать её на сражение с ним.       Что ж, не слушайте тех, кто говорит, что стать старше — значит стать более зрелым…       Сакура ударила ментальным кулаком в лицо Внутренней Сакуры и одновременно ударила реальной пяткой в землю, послав глубокую трещину от места удара туда, где, как она знала, стоял Какаши.       С щелчком натянув перчатки, она обернулась. Как и ожидалось, его нигде не было видно.       — Это ты будешь просить меня не быть с тобой слишком грубой, Ка-ка-ши! — громко пообещала она.       — С чего бы мне хотеть, чтобы ты была со мной помягче, Са-ку-ра? — услышала она его голос слишком близко.       Она сделала сальто назад прежде, чем его нога успела ударить её в грудь.       Как только Сакура встала, она обнаружила, что уклоняется и отклоняет летящие со всех сторон сюрикены. Воспользовавшись секундным промежутком между залпами, она ударила кулаком в землю и спряталась за большим куском почвы, который взлетел от удара. Быстро сформировав каге буншина, она прорвалась через свою импровизированную баррикаду, посылая в полёт шрапнель из сюрикенов и кусков земли и образуя облако пыли, которое позволило ей убежать в безопасность деревьев на одной стороне поляны, в то время как её буншин побежал к деревьям на другой стороне, откуда в основном летело оружие.       Вскоре после того, как пыль рассеялась, через поляну послышался хлопок поверженного буншина, но Сакуру не наполнили новые воспоминания. Она ехидно улыбнулась из-за большого дерева: её буншин выиграл эту стычку.       Её улыбка едва успела исчезнуть, когда она внезапно оказалась привязанной спиной к дереву очень тонкой проволокой, которая угрожала врезаться в её кожу, если она будет слишком много двигаться. Она посмотрела на сереброволосого мужчину, который вышел из леса и остановился в нескольких метрах перед ней.       — Не теряй бдительности, Сакура-чан, — наставлял он, и лёгкая ухмылка тронула его губы, когда он подошёл ближе.       Она самодовольно улыбнулась в ответ.       — Я могла бы сказать то же самое тебе, Какаши-сенсей, — сказала она, высвобождая чакру из тела, чтобы избавиться от проволоки и броситься на него. В то же время её буншин, пробравшийся на дерево, пока Сакура была в ловушке, спрыгнул, целясь кулаком в голову Какаши.       Кулаки обеих Сакур столкнулись с бревном, которое появилось с хлопком, как только они приблизились. Буншин-Сакура использовала инерцию своего удара, чтобы заставить себя сделать обратное сальто в воздухе. Опускаясь, она сделала выпад ногой в появившуюся под ней серебряную голову. Удар был заблокирован кунаем, который подтолкнул её ногу вверх, выбив её из равновесия и заставив упереться обеими руками в землю, прежде чем она снова встала на ноги, чтобы встретиться лицом к лицу с врагом.       Между тем, в тот момент, когда появилось бревно, земля под Сакурой превратилась в грязь.       — Дотон: Дорью Тайга… неплохо, Какаши, — пробормотала она, начиная погружаться в землю. Она метнула кунай с привязанной к нему проволокой в толстую ветку над собой и начала выкарабкиваться. — Как я погляжу, ещё и скопировано у Сандайме. Внаглую… — проворчала она, направляя чакру в руки, чтобы дать себе толчок.       Освободившись наконец от грязи, Сакура запрыгнула на ветку и осмотрелась. Она лишь успела увидеть, что её буншин сражается с Какаши или одним из его буншинов (она подозревала последнее), как на неё обрушился гигантский водяной дракон.       — Суитон: Суирьюдан но Дзюцу, — раздался довольный низкий голос с земли.       Ей удалось увернуться от дракона, но он тут же развернулся и направился к ней снизу.       — Ты была вся в грязи, Сакура-чан. Я подумал, что смогу помочь тебе с этим, — услышала она голос Какаши, прыгая на более высокие ветви, пытаясь увильнуть от водяного дракона.       В прыжке краем глаза она увидела, как оба их буншина одновременно исчезли: видимо, они одолели друг друга.       Сакура решила рискнуть. Она остановилась на своём пути ровно настолько, чтобы подманить ближе дракона, который устремился вверх к её ногам. Вытянув кулак перед собой, Сакура ударила дракона в морду, разбрызгивая повсюду воду. Этот удар пронёс её вниз по всей длине дракона, пока она не обнаружила, что риск окупился: её кулак пришёлся в ключицу Какаши, сбив того на землю, и она уселась на его груди, приставив кунай к его горлу.       Он поморщился.       — Хорошо, что ты убрала чакру из этого удара…       Она усмехнулась.       — Ну, я подумала, что ты попросил бы меня быть с тобой помягче, если бы я дала тебе время, поэтому я сделала тебе поблажку.       Он криво улыбнулся ей.       — В любом случае, ты сломала мне ключицу. Перевернуть тебя сейчас было бы слишком больно, так что, думаю, мне придётся признать своё поражение… — он сделал паузу. — Но это капитуляция с условием.       — И каково твоё условие? — Сакура подняла бровь.       Он одарил её коварной усмешкой, и внезапно Сакура заметила, в каком положении они находились. Она густо покраснела.       — Какаши… — её тон был предупреждающим.       — Сакура… — начал он низким голосом. — Мое условие капитуляции состоит в том, что ты…       У неё перехватило дыхание.       — Вылечишь мою ключицу, — сказал он более лёгким тоном, прищурив глаза в улыбке.       Она разочарованно вздохнула.       — Ты невозможен, — проворчала она, отпуская его руки и начиная слезать с него.       Её остановили лежавшие на бёдрах руки в перчатках. Они были тёплыми и шершавыми, и, поскольку её шорты задрались, когда она села на него, она чувствовала кончик каждого его пальца на своей коже. У неё вновь перехватило дыхание от этого ощущения, но именно взгляд его глаз послал пульсирующую волну желания по её телу.       — Я ещё не закончил, — заявил он. Его взгляд скользнул по её лицу, но не опустился ниже подбородка. — Моё условие капитуляции состоит в том, что ты вылечишь мою ключицу… с того места, где сейчас сидишь.       Её сердцебиение ускорилось.       — Какаши! — запротестовала она.       — Хм? — спросил он. — Я не собираюсь ничего делать, Сакура… Мне просто нравится вид, — именно тогда его взгляд скользнул мимо её подбородка вниз, туда, где её тело встречалось с его грудью.       Внутренняя Сакура таяла, и Сакура не отставала от неё. Жар в его глазах, в его голосе… уже только их было достаточно, чтобы завладеть её чувствами.       — Ты принимаешь мои условия?       Она посмотрела на него сверху вниз, заставляя себя закатить глаза и вести себя так, будто он вообще на неё не действует.       — Ладно, — сказала она. Вокруг её рук сформировалось зелёное свечение чакры, она держала их над его травмой и старалась не замечать того, что он не убирал ладоней с её бёдер.       — Ты вся мокрая, Сакура, — пробормотал Какаши.       — Чего?! — воскликнула она. Как он мог знать?       У него нюх лучше, чем у Кибы… — указала Внутренняя Сакура.       Сакура побледнела. О, боги.       — Хотя он смыл большую часть грязи, — продолжал он, поворачивая голову, чтобы посмотреть на её ноги.       — А? — только и смогла выдавить Сакура.       — Хорошо, что твоя майка не белая, — сказал он, скользнув взглядом к её груди. По его лицу, однако, было видно, что он вовсе не считал, что это хорошо.       Именно тогда Сакура наконец поняла, что он говорит о том, что она пролетела сквозь водяного дракона: её волосы и одежда промокли. Она смущённо покачала головой, думая о грозе.       — Как так получается, что я всегда оказываюсь мокрой рядом с тобой?       Как только вопрос слетел с её губ, она поняла, как он прозвучал. О, боги…       Он промолчал, но его пальцы крепче сжали её бёдра, а глаза плотно закрылись. Через мгновение, по-прежнему с закрытыми глазами, он заговорил:       — Она почти вылечена?       — Гм, да, — тихо ответила Сакура. Она едва могла дышать. — Ещё одну-две минуты.       Он кивнул. Наконец он открыл глаза, но не сводил их с ветвей над головой.       Когда свечение её чакры наконец угасло, она откинулась назад.       — Готово, — сказала она почти шёпотом.       Когда он ничего не ответил, даже не взглянул на неё, она тихо позвала его по имени.       — Какаши? Ты в порядке?       — Да, да, в порядке, — пробормотал он, позволяя рукам соскользнуть с её бёдер. Почти сразу же ей стало не хватать их тепла. — Просто раньше у меня бывали идеи получше… — он невесело усмехнулся и ущипнул себя за переносицу. — Нам пора идти.       Он начал садиться, но Сакура не двигалась, поэтому его действие привело к тому, что она соскользнула к нему на колени. Он опёрся на руки и, глубоко вздохнув, посмотрел на скрытое листьями небо.       — Да, у меня определённо бывали идеи получше.       Сакура обнаружила, что её взгляд прикован к его сильной шее, к тому, как она открывалась ей… Даже с надетой на него маской она могла видеть каждый мускул, каждое сухожилие, могла видеть его кадык, когда он глотал. Ей захотелось сорвать покрывавшую его ткань и провести языком от только что зажившей ключицы к уху.       Она неосознанно сдвинулась.       Его руки мгновенно снова оказались на её бёдрах, и он поднял голову, встречаясь с ней взглядом.       — Не делай так, — сказал он низким напряжённым голосом.       — Как? — спросила она, прекрасно понимая, что он имел в виду. Она чувствовала, как внутри нарастает жар. Это было как наркотик.       Он вздохнул, снова откинув голову.       — Неважно. Давай просто пойдём.       Сакура не двигалась. Его пальцы напряглись.       — Сакура, ты должна встать, — он попытался приказать ей, но в его словах было мало принуждения. — Сакура… Я не могу… больше…       Именно тогда она почувствовала, как он всколыхнулся между её ног, и не смогла сдержать резкого вздоха. Он крепче сжал её бёдра, и она увидела, как он стиснул зубы.       Ей хотелось увидеть его лицо.       Она подняла руки к краю его маски. Когда она стянула её, он поднял голову. Он стал твёрже, когда она прикоснулась к нему, и ещё твёрже, когда он посмотрел на неё. Но в то время как его глаза были полны желания, они также были полны вопросов… и чего-то, что заставляло её чувствовать себя слабой.       — Сакура, — сказал он, обхватив её лицо ладонью. — Ты понимаешь, что делаешь?       Она изучала его лицо, его рот, его глубокие, глубокие серые глаза, и внезапно её грудь переполнило… область вокруг её сердца, ведущая к горлу, казалось, вот-вот разорвётся, если она не прижмёт его как можно ближе, если он не обнимет её. Казалось, единственное, что могло удержать её, могло спасти, — это его объятие.       У неё защипало глаза… от боли, от желания, от страха, от счастья, от…       Её грудь переполнило, и она знала ответ на его вопрос.       — Да.