Лучше него

      Какаши должен был это предвидеть. Он знал, что должен был это предвидеть. Но в ту долю секунды, как он увидел Сакуру, пробивающуюся сквозь его дзюцу… её кулак прореза́л ей путь через воду, и к её решительному лицу прилипали пряди мокрых волос, когда она летела к нему со скоростью, которой он не ожидал… В ту долю секунды он подумал, что никогда не видел ничего прекраснее. И когда она приземлилась на него, разведя бёдра над его грудью, когда торжествующе склонилась над ним, капая водой на его маску, она так необычайно сияла, что он едва чувствовал боль в кости, которую она сломала…       Он должен был это предвидеть, но в тот момент он не хотел её отпускать: он хотел лежать под ней, пока она исцеляла его, и притворяться… лишь ненадолго… что она принадлежит ему, что он может держать это великолепие в своих ладонях, в своих руках. По его венам струился адреналин, тяжесть её тела затуманивала его рассудок, и вот, он придумал способ удержать её.       Он должен был предвидеть, что всё закончится именно так.       Он не мог удержаться, чтобы не скользнуть взглядом по её телу, когда она сидела над ним, и хотя он не собирался дразнить её как обычно — не тогда, когда она была там, где была, и выглядела так, как выглядела, — слова всё равно выскользнули из его рта.       Но всё было нормально, ему удавалось сводить всё к… поддразниванию.       …До тех пор, пока Сакура невинно не задалась вслух вопросом, почему она всегда оказывается мокрой рядом с ним, и он, наконец, полностью осознал, насколько плохой идеей были его условия капитуляции.       Он должен был позволить ей встать и исцелить его обычным образом, но он не сделал этого, и потому теперь держал её за бёдра, пока она сидела на его коленях и медленно стягивала с него маску.       То, что он не мог полностью контролировать свои действия, было относительно новым для него опытом, и это был второй раз за много дней, когда он сдался. Он надеялся, что всё не зайдёт так далеко, надеялся, что сумеет завоевать её прежде, чем они дойдут до этого.       Но, видимо, он слишком переоценивал себя.       В последней отчаянной попытке остановить то, что начинало казаться неизбежным, он положил руку на её щёку и спросил, понимает ли она, что делает.       Множество эмоций, которые боролись в её глазах, пока она изучала его, заставляли его нервничать как никогда прежде: он боялся, что она скажет «нет»… и в равной степени боялся, что она скажет «да».       Он точно понял, в какой момент она приняла решение… Её глаза заблестели от сдерживаемых слёз, и хотя она даже не пошевелила рукой, он почти видел, что ей хотелось поднести ту к своей груди от читаемых на её лице противоречий.       Но именно от её взгляда у него едва не перехватило дыхание. Да, в её взгляде всё ещё было вожделение, но в нём была и уязвимость, которая говорила ему, что она наконец-то видела его… не как бывшего учителя, не как друга, не как просто привлекательного мужчину. Она видела его таким, каким он был, и её реакция на увиденное была не такой, какой она от себя ожидала.       Когда она в конце концов сказала «да», он искал в её глазах хоть какой-то признак того, что она это не серьёзно, но в то время как он нашёл в этих зелёных глазах страх, он не нашёл в них сомнения, и это было выше его сил.       Поддерживая зрительный контакт, он осторожно притянул её голову к себе, пока она не оказалась так близко, что он мог чувствовать тепло её лица своим, хотя она и не касалась его. Но он всё ещё колебался, его губы зависли над её губами. Это было не похоже на то, что было у дерева под дождём. Это было не просто сексуальное желание с её стороны, не просто влияние момента, и это в некоторой степени пугало его. Он пережил пытки, пережил войны, пережил смерть, но это… это чертовски напугало его. Именно этого он и хотел… уже очень давно… но это также означало: что бы ни случилось дальше, их эмоции будут обнажены, беспомощны и беззащитны.       Он понимал уязвимость в её взгляде: он был уверен, что в его глазах она видела то же самое.       Последний раз вопросительно посмотрев в её лицо, он позволил своей руке скользнуть от её щеки к влажным волосам на затылке и тронул её губы своими в первом, неуверенном касании поцелуя, а затем наклонил голову и полностью захватил её рот.       Поцелуй был глубоким, но неторопливым, и, положив руку ей на спину, Какаши прижимал её тело к своей груди, чувствуя холод её высыхающей рубашки, прежде чем та нагрелась от растущего между ними жара.       Разница с их последними двумя встречами была поразительной.       Хотя Сакура и раньше чувствовала от него нечто большее, чем просто вожделение, эмоции, которые она испытала в тот момент колебания, те долгие секунды, когда Какаши замер на расстоянии вдоха от её губ, желая убедиться, что она уверена, заставили её собственные чувства едва ли не мучительно обостриться, и когда их губы наконец встретились, поцелуй был таким нежным, что она испугалась, что её грудь действительно взорвётся.       Но потом он прижал её к себе, и она обвила руками его шею, почему-то вновь почувствовав себя в безопасности, как и всегда рядом с ним.       Для неё было непостижимо, как она могла чувствовать себя в безопасности, когда всего несколько мгновений назад ей было так страшно и когда они делали то, что делали, но это было так. И она чувствовала даже больше этого… чем дольше она была в его объятиях, а его губы и руки прикасались к ней со смесью заботы, желания и чего-то похожего на благоговение, тем больше противоречивая путаница чувств, угрожавших разорвать её на куски, сливалась в одну эмоцию: счастье.       Счастье…       Она понимала, что это странно, но от счастья у неё чуть не закружилась голова, настолько, что она не могла удержаться от улыбки в его губы во время поцелуя, настолько, что ей хотелось смеяться.       Но затем язык Какаши вошёл в её рот, и руки на бёдрах толкнули её вниз на его твёрдую длину, разжигая внутри неё пламя желания, которое успокоило головокружение и заставило её застонать в его рот. В ответ она обвела его язык своим и скользнула по мужчине бёдрами, чувствуя, как он становится твёрже с каждым движением её скрытого тканью центра по его эрекции.       С гортанным одобрительным звуком он втянул её нижнюю губу в свой рот и провёл руками по её ягодицам, сжимая верхнюю часть бёдер и побуждая её раздвинуть ноги шире.       Пока он направлял её движения, Сакура оторвалась от его рта и стала целовать его вдоль покрытой щетиной линии подбородка, и вскоре обнаружила, что ему очень нравится, когда она почти грубо кусает его, а затем посасывает его шею, потому что его пальцы крепче сжали её бёдра, и она услышала, как у него перехватило дыхание.       — Мм… Сакура, — сказал он низким хриплым голосом, притянув её бёдра к себе. — Сакура… хочешь отправиться в мою квартиру?       Он поднял голову, чтобы втянуть её в ещё один горячий поцелуй, всё это время прижимая её сильнее и потирая её клитор о член через одежду, пока она не подумала, что может кончить от одного только такого трения. Когда он наконец освободил её рот, чтобы провести языком по краю её уха, она едва смогла успокоить дыхание, чтобы сказать «да».       Этого было достаточно. У Сакуры не было времени, чтобы зафиксировать ручную печать, которую он сформировал, прежде чем они оказались в его спальне с типичным хлопком Шуншин но Дзюцу. Он стоял, держа её в своих объятиях, и просто целовал её в течение долгого момента, её ноги обвивали его талию.       Переместившись, наконец, с ней к кровати и опустив её на матрас, он прервал поцелуй и замер, нависая над ней.       — Ты такая красивая, — прошептал он, окидывая взглядом лежащую под ним девушку.       Он смотрел на неё так же, как тогда, в смотровой, так, как только он смотрел на неё, и от этого её сердце трепетало, а внутренности сжимались от желания.       — Какаши… — тихо сказала она полным вожделения голосом с малым намёком на прошлое головокружение.       Уголки её губ приподнялись в лёгкой улыбке, когда она подняла руки к его талии и потянула за безрукавку, притягивая его к себе. Он подчинился, прижавшись эрекцией к её промежности, когда их тела соприкоснулись, и позволил руке скользнуть вверх по её боку и обхватить одну из грудей. Он провёл большим пальцем по затвердевшему соску, одновременно резко толкнувшись к ней бёдрами, и Сакура ахнула от двойственных ощущений — она откинула голову на одеяло, неосознанно скользнув пальцами за пояс его штанов.       Затем он поцеловал её, не прекращая раскачиваться, с каждым движением нажимая головкой члена на её клитор. Потребность находиться внутри неё становилась всё острее. Он переместил ладонь с груди под её рубашку и провёл ею по обнажённой коже, пока не наткнулся на бинты.       С тихим разочарованным рычанием он откинулся на колени, чувствуя, как его эрекция неприятно прижимается к штанам, и начал стягивать с неё рубашку. Она подняла руки, позволяя ему это. Быстро отбросив предмет одежды в какой-то тёмный угол своей комнаты, он с минуту смотрел на скрывавшие её тонкие полоски ткани, а затем положил руку на матрас рядом с её головой и, проводя языком по шее, другой рукой скользнул ей за спину, чтобы развязать закрепляющий бинты узел.       Делая это, он услышал её тихий стон и почувствовал, как её пальцы скользнули под его безрукавку. Зная, чего она хочет, он прекратил попытки обнажить её грудь и, сев, ухватился за края своей майки.       У Сакуры пересохло во рту, когда она увидела, как напряглись его мышцы, когда он потянул тёмно-синюю ткань вверх — на пресс, на грудь и, наконец, на голову, — а затем бросил ту на пол. Она бы посмеялась над тем, что от этого его волосы каким-то образом стали ещё более растрёпанными, но была слишком загипнотизирована его телом: льющийся из окна солнечный свет освещал каждую выпуклость, каждую впадинку.       Её взгляд переместился с серебряной копны на его голове к глазам цвета угля, наблюдавшим за тем, как она изучала его, с тлеющим в глубине жаром. Вожделение, которое она увидела в них, заставило её покраснеть, и она смущённо опустила глаза, только чтобы обнаружить, что смотрит на его губы… затем на его грудь… потом на пресс… а потом на край его штанов, которые так низко сидели на бёдрах, что она видела маленький клок белых волос, выглядывавших из-за пояса. Её румянец вспыхнул ярче, но она всё же позволила себе опустить глаза ниже.       Увидев упиравшееся в штаны доказательство его возбуждения, она перестала дышать. Она почувствовала, как её соски мгновенно напряглись, а нижнее бельё увлажнилось, и она не могла не представить, как он выглядит без этой мешавшей ткани, и что он почувствует, когда войдёт в неё.       — Какаши… я… — начала она хриплым от желания голосом. Я тоже хочу тебя.       Голод в её глазах, смотрящих на его эрекцию, почти сгубил его, а потом то, как отчаянно она произнесла его имя, сгубило окончательно.       — Чёрт, Сакура, — простонал он, наклонив голову, чтобы поцеловать её с собственным отчаянием, и скользнул рукой в её шорты, под трусики, пока не добрался до желаемого. Он провёл пальцами по её промежности, находя в её скользкости подтверждение того, что он возбуждал её так же сильно, как и она его.       Он почувствовал, как её руки скользнули вверх по его бокам и обхватили спину, ногтями впиваясь в лопатки, когда он начал потирать быстрее, позволяя двум пальцам погружаться внутрь с каждым движением вниз. Она стонала ему в рот, но он хотел услышать её крик, когда она кончит. Оторвав свои губы от её, он начал посасывать нежную кожу её шеи, пока она не начала тяжело дышать у его уха, тихонько всхлипывая от удовольствия… а потом — снова его имя, хриплое, пропитанное желанием и такое сексуальное, что он изо всех сил старался не кончить сам.       — Сакура, ты сводишь меня с ума… — низко пробормотал он в её шею. — Мне нужно, чтобы ты кончила. Мне нужно—       Его голос резко оборвался, когда он почувствовал, как её стенки сжались вокруг его пальцев, и услышал вскрик, когда её настиг оргазм.       Тяжело дыша, он поднял голову, чтобы видеть её лицо, когда она кончила, и в свете позднего утра она была ещё красивее, чем прошлой ночью.       — Сакура…       Женщина открыла глаза, и, хотя она продолжала пульсировать вокруг его пальцев, её сердце ёкнуло при виде выражения его лица. Оно было нежным, жаждущим и… любящим. Он не говорил этого, но она видела, что он любит её. И ей захотелось плакать.       Вместо этого она потянулась к нему, притянула его лицо к своему и крепко поцеловала.       Она была в ужасе… от того, что он чувствовал, от того, что она чувствовала, от того, что она собиралась просить его сделать. Но она знала, что хочет этого… правильно ли, неправильно… в тот момент это не имело для неё никакого значения.       — Какаши… займись со мной любовью, — почти прошептала она ему в губы, её сердце бешено колотилось.       Когда Какаши услышал, как её тихий голос произносил эти слова, он застонал, и вся кровь, которая ещё не успела направиться к низу, устремилась туда во вспышке жара.       Обуреваемый чувствами к лежащей под ним женщине, он вынул из неё пальцы и обхватил руками её затылок. Опершись на локти по обе стороны её лица, большей частью своего веса он прижал её тело к матрасу, наклонил её голову назад и поцеловал всем своим существом.       Если Сакура и думала, что любой из его предыдущих поцелуев был наполнен эмоциями, то по сравнению с этим они не значили ничего. Она чувствовала, будто с каждым движением языка, каждым укусом зубов, каждым движением губ он вливал в неё нечто своё, и от того, как он накрыл её своим сильным телом, она чувствовала себя согретой, защищённой и невероятно возбуждённой.       Когда он больше не мог сдерживаться, он оторвался от неё и откинулся на колени, его руки прошлись по её всё ещё прикрытой груди, обводя соски кончиками указательных пальцев, затем скользнули мимо изгибов талии, зацепившись пальцами за пояс её шорт. Приспустив их с её бедер, он наклонил голову, чтобы покрыть поцелуями каждый сантиметр её обнажённой кожи, пока не добрался до первых розовых завитков.       Оттуда он поднял голову и небольшой кривой улыбкой побудил её приподнять бёдра, затем стянул с неё шорты и трусики и встал у края кровати, держа руки у пояса своих штанов.       Сакура приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на стоящего у кровати Какаши, и обнаружила, что он смотрит на неё, явно наслаждаясь видом её почти обнажённого тела. Её собственные глаза оценивающе скользнули по его мускулистому торсу туда, где его пальцы дразнили её, скользя поверх штанов, не стягивая. Вместо этого он обхватил свою очень заметную эрекцию через ткань и несколько раз сильно провёл рукой по всей длине. Сакура покраснела от этого зрелища, и внизу её живота разлился восхитительный жар, но она сумела сосредоточиться достаточно, чтобы одной рукой потянуться за спину и развязать узел своих бинтов. Когда полоски ткани упали, обнажив её грудь, она была вознаграждена потемневшим взглядом и сжатием кулака вокруг члена.       Видя, как она стягивает с себя перевязь и остаётся полностью обнажённой на его кровати, Какаши стал твёрже, чем думал, что когда-либо был. Он отпустил член, чтобы сбросить штаны, забрался обратно на матрас, медленно развёл ладонями её колени, открывая своему взгляду её розовые кудри и почти сочащуюся вагину. Он стал невероятно твёрдым, зная, что она была готова принять его, и не мог удержаться от того, чтобы попробовать её разок, прежде чем полностью лечь на неё и накрыть её рот своим.       Сакура была потрясена и абсолютно возбуждена движением его языка вверх по её промежности к клитору, но едва она успела осознать это ощущение, как тот же самый язык скользнул между её губ, переплетаясь с её языком. Все нервы горели от желания, она легко поддалась поцелую и со стоном зарылась пальцами в его волосы, бессознательно приподняв ногу, чтобы прижаться своим тазом к его.       Когда от этого движения головка его члена толкнулась в её промежность, Какаши зарычал ей в рот и, скользнув рукой вниз, схватил её за зад и поднял её бёдра выше, потираясь о неё — её соки позволяли ему легко скользить между половыми губами, вверх и вниз по клитору.       — Сакура… ты такая влажная, — простонал он и ускорил темп. — Я не могу… — он поцеловал её, грубо притянув к себе нижнюю часть её тела. — Я должен… — его голос был тёмным и неровным, и резко прижавшись своими губами к её, одним быстрым движением он глубоко вогнал в неё член.       Её голова мгновенно откинулась назад, и, оторвавшись от его рта, Сакура вскрикнула от удовольствия, её руки потянули его за волосы.       С его собственных губ сорвалось шипение, когда он, наконец, почувствовал вокруг себя её жар, но он остановился лишь на мгновение, прежде чем его сдерживаемое желание заставило его выйти и погрузиться обратно, его пальцы впились в мягкую плоть, когда он быстро нашёл ритм.       Сакура упёрлась другой ногой в матрас и начала двигаться вместе с ним, приподняв его голову, чтобы втянуть в глубокий поцелуй.       — Какаши… — задыхаясь, прошептала она ему в губы, спуская руку с его затылка на плечи. — Ещё…       Она даже не знала, о чём просит, но он будто каким-то образом понял, потому что внезапно, не замедляя движений, оторвался от её груди и опустился на пятки. Она видела, как он смотрит на неё, видела страсть и желание в его глазах, пока он продолжал толкаться в неё, и уже только это заставило её вагинальные мышцы сжаться от желания, но затем он положил руки под её зад и, привстав на колени, дёрнул её бедра с кровати к своим, практически пронзая её твёрдой длиной, и она подумала, что может потерять сознание.       — О, боги, — выдохнула она, крепко зажмурив глаза, пока он продолжал входить в неё. — О, боги… Какаши…       Она была так чертовски красива.       Она закинула руки за голову и крепко вцепилась в одеяло, используя кровать, чтобы встречать его толчки. Её груди подпрыгивали каждый раз, когда он врезался в неё, и ощущение её стенок, трепещущих вокруг него, заставляло его беспокоиться, что он не продержится долго. Он хотел этого слишком давно…       Всё ещё входя в неё, он провёл рукой от одного её бедра по тазовой косточке и по животу, пока его большой палец не коснулся влажных кудрей. Она напряглась, затаив дыхание, но он не прикасался к ней там, где, как он знал, ей хотелось, предпочитая вместо этого чувствовать, как она становится всё влажнее, и слышать, как её дыхание становится всё более нуждающимся, когда он попеременно проводил большим пальцем по коже прямо над клитором и вырисовывал рядом круги в завитках.       — Какаши… — сказала она почти всхлипывая, нетерпеливо толкаясь к нему бёдрами.       — Что, Сакура? — спросил он хриплым от собственного желания голосом.       Она не ответила, лишь настойчиво качнула бёдрами. Он позволил своему большому пальцу приблизиться к клитору и почувствовал вокруг себя её пульс.       — Чего ты хочешь, Сакура? — низко пробормотал он.       — Какаши… — почти умоляла она, нахмурив брови и вцепившись руками в одеяло.       — Ты этого хочешь? — он прижал большой палец к её клитору, и реакция была мгновенной… она громко ахнула, и одна рука взлетела, хватая одеяло сбоку, в то время как его почти болезненно обхватили её внутренние стенки.       — Да-а-а… — простонала она, пока он вычерчивал большим пальцем маленькие круги. Теперь она была мокрой, её соки покрывали его член и капали на кровать, когда он входил в неё.       — Ты кончишь от этого, Сакура? — спросил он почти страдальческим тоном, мучая себя так же сильно, как и её… Он хотел отпустить себя, претворить в реальность то, что так много раз представлял… но она должна была кончить первой.       Сакура едва могла думать. Он сводил её с ума, наполняя так глубоко, дразня большим пальцем. Она была очень близка…       — Сакура, посмотри на меня, — велел он.       Снова раздался этот его повелительный голос. Не в силах сопротивляться, Сакура открыла глаза и почти кончила при виде его крепкого тела, погружающегося в неё. Его пресс и мышцы шеи были напряжены, и она видела, что он тоже был близко. Её взгляд упал туда, где его рука встречалась с её телом, и зрелище заворожило её… его длинные пальцы скользили по её животу, а большой палец медленно двигался там, где его белые волосы встречались с её розовыми при каждом толчке бёдер. Она была загипнотизирована.       — Ты кончишь от этого? — хрипло повторил он, и ей оставалось только прошептать «да».       Он застонал.       — Если ты кончишь, я тоже кончу… — предупредил он, по-прежнему держа её за бедро и набирая скорость.       При мысли о том, что он кончит одновременно с ней, её влагалище сильно запульсировало, и она знала, что он это чувствует, потому что его большой палец начал давить сильнее, кружить быстрее, и его бёдра вбивались в неё так, что он почти задевал шейку матки каждый раз, когда входил.       Она задыхалась.       — Какаши… Я сейчас…       — Чёрт… — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Сделай это… Давай, Сакура…       Его голос стал её погибелью. Она вскрикнула, когда её пронзил оргазм, тело сжалось на его твёрдом члене, стараясь выжать его досуха, пытаясь удержать его внутри себя, и удовольствие от его большого пальца было таким сильным, что она почти не могла его выдержать. Этот оргазм был намного сильнее, чем те, что она испытывала только от его пальцев… он был таким большим, растягивал её так широко, погружался в неё так глубоко…       Пока она была ещё в середине оргазма, он убрал большой палец с её клитора, толкнул её вниз на кровать и стал целовать её, в то время как его ритм начал сбиваться.       — Сакура… — он прерывисто застонал у её рта, затем резко вдохнул и уронил голову ей на плечо.       Она услышала низкий стон возле своего уха, когда он вышел из неё, и почувствовала несколько струй теплой жидкости на животе. Она с удивлением поняла: от того, что она знала, что он кончает, и чувствовала, как его сперма попадает ей на живот, её оргазм длился чуть дольше, чем обычно.       Когда она наконец смогла успокоить дыхание, то обнаружила, что он переместил бо́льшую часть своего веса на сторону, положив одну руку ей на талию, а другую — за голову, и в настоящий момент нежно целовал её ключицу.       Должно быть, он почувствовал на себе её взгляд, потому что улыбнулся в изгиб её шеи и уткнулся в неё носом, прежде чем коснуться губами её губ в ленивом, сытом поцелуе, слегка сжав рукой её талию.       Отстранившись и в последний раз чмокнув её в уголок рта, он сказал:       — Принесу что-нибудь, чтобы тебя вытереть.       Словно во сне, Сакура смотрела, как он встает с кровати, совершенно голый, и идет в ванную. Это было невероятно, учитывая, что он уже дважды доводил её до оргазма, но при виде сильных мышц его спины, подтянутой задницы и мускулистых бёдер в ней зашевелилось желание, и когда он вернулся, держа полотенце для рук, у неё пересохло во рту, ведь она действительно впервые увидела его целиком.       Даже такой вялый, как сейчас, он был великолепен, и её тело пылало при мысли о том, что он только что был внутри неё.       Он, казалось, не обращал внимания на то, как она смотрела на него, когда опустился на колени на кровати и начал вытирать с неё следы своего оргазма.       — Какаши? — прошептала она.       Он поднял голову, не стянутые волосы упали на левый глаз. Он одарил её мягкой улыбкой, от которой она покраснела, и в то же время у неё в горле образовался комок.       — Хм?       — Можешь… ляжешь со мной? — спросила она нерешительно, внезапно с трудом сдерживая дрожь в голосе.       Он понял, что она начинает чувствовать себя подавленной произошедшим, поэтому провёл полотенцем по её животу в последний раз, прежде чем бросить то на пол и подползти, ложась на бок рядом с ней.       Она тут же прижалась к нему, и он поднял руку, чтобы она могла лечь на неё как на импровизированную подушку, затем натянул на них одеяло, обхватил её за талию другой рукой и прижал к груди.       Когда он ощутил, как задрожали её плечи, и на его руку упали первые капли её горячих слёз, его сердце болезненно сжалось, и он почувствовал острое чувство вины за то, что позволил этому случиться, от чего его собственное горло сдавило.       С трудом сглотнув, он прижался подбородком к её макушке и крепко обнял, слушая, как она плачет.       Он действительно должен был это предвидеть.