1
Невероятной внешности блондин катил металлический поднос с хирургическим инструментами в главный отсек госпиталя, по пути улыбаясь своим коллегам: обаятельной и непринуждённой улыбкой мальчиков на День Независимости. В госпиталь поступила группа молодых врачей, и один из них — Энн. Его любят. Любой пациент или медсестра, у которой, как правило, после встречи с Мураками одна пуговица поверх халата всегда растёгнута. Сокджин улыбнулся блондину. Притормозил. Вспомнил слова Чонгука об информаторе Кролика и замотал головой. — Нет… это не он. Да, конечно, — Ким попытался убедить самого себя. — Это не он. Любой, но не Хида, нет. А Энн начал насвистывать себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. По пути встретил Анну из сферы криминалистики, которая собиралась на парковку — сесть в свой мерседес и направиться в центр, но, увидев Мураками, остановилась. Её ресницы мимолётно затрепетали, но она быстро скрыла этот нежелательный жест: — Добрый день, Хида… Как Вам госпиталь? — Мне нравится это место. — Это правда так? — Конечно, — Хида прочёл в женском голосе флирт, мгновенно улыбнувшись белоснежной улыбкой, шедевром искусства дантиста. — По-другому и быть не может. Чонгук наблюдал за этой пьесой из своего небольшого кабинета. Он допустил идею, что если этот парень каким-либо образом связан с Ублюдком, то он играет искусно. Или же, он бабник. Нельзя сказать, что Чон расчитывал на второе. Даже наоборот. Ему хотелось как можно быстрее разобраться с этим Ублюдком, поскорее расправиться с этим мерзким чувством дежавю. Он криво начеркал в блокноте ХИДА МУРАКАМИ, но по непонятной причине ему захотелось это стереть. Разорвать этот грёбанный блокнот. И Чонгук был уверен, что это связано с его шестым чувством. — Мне довериться тебе, как всегда? — Шептал Чонгук темноте. Но если вы думаете, что в недавнем деле с Сокджином Чонгук доверился своему шестому чувству, вы будете полностью правы. Чонгук доверяет этому чувству. Доверяет, как никому и ничему другому по многолетнему опыту (в первый раз, когда маленький Чонгук безошибочно определил местоположение потерянных документов отца). И оно его никогда не подводило. Это не значит, что Чонгук не сверяет факты и не ищет улик. В суде и в расследовании всем плевать на твоё ШЕСТОЕ ЧУВСТВО. Нужны доказательства, и на них подталкивает этот странный внутренний голос, разумеется, косвенный, Чонгук не слышит голосов, он не безумен: он, если так можно выразить ШЕСТОЕ ЧУВСТВО, его ощущает. Чонгук думает, что оно подталкивает его к правде. Детектив перечёркивает имя ХИДА чёрной гелевой ручкой. И снова записывает, когда парень ухмыляется и смотрит прямо в камеру. Своими чёртовыми зелёными глазами. А сердце учащает ритм, и Чонгуку кажется, что он сделал неверный выбор. Он впервые подвёл это странное чувство, идущее с ним под руку всю его жизнь.2
— Вы никогда не работали с Ким Сокджином, сенпай? Вы сейчас серьёзно? Чимин изобразил крайнее удивление, смирившись с Юнги, который спал на его плече битый час — или притворялся, что спал — будучи трезвым. — Не думаю, что в этом есть что-то удивительное, — Намджун пожал плечами. — Мне говорили, что этот Сокджин — личность слишком самовлюблённая. — Это не так, — встрял Мин спросонья. — Он просто красивый, отсюда и слухи. Я сотрудничал с ним пару раз. Чимин хотел возмутиться, мол, ты же спал, придурок, но промолчал. — И как оно? — Намджун свёл брови. — Он гениален как хирург. И как человек в том числе, — Мин разблокировал телефон и показал мужчине фотографию Сокджина, на что получил лишь скептический смешок: не сказал бы, что он настолько красив. — Советую пообщаться с ним. — Я тебя услышал. — Заключил он и встал с дивана. Нам уловил бухтенье Чимина краем уха, улыбнулся и покинул кабинет, в готовности назначить встречу этому непонятному Сокджину, который получил подобный звериный авторитет. Больница, в которой он был от силы пару раз, за несколько лет совсем не изменилась. Сказать, что Намджуна это обрадовало или расстроило — неимоверная ложь. Намджуна совершенно не интересует отделка больницы, её больные и медсестры. Его практически насильно вытолкнули из участка и упросили о ненужной мужчине встрече. Намджун вздохнул: что ж, без проблем. Он пересёк коридор, всякий раз ловя на себе взгляды интереса, но сделал вывод, что лучший выход из данного казуса — притвориться дурачком. Итак, ничего не замечающий Ким Намджун постучался в кабинет ничего не означающего для него Ким Сокджина. Странная ситуация. Намджун ощущает робкость. Он смотрит на хирурга напротив детскими глазами, хлопает ресницами и так странно приоткрывает губы, что точно сойдёт за подростка. На него смотрят не менее охреневшим взглядом, и для обоих загадка — почему взгляд выходит столь неловким. Сокджин отдернул себя первым. Намджун последовал примеру. — Ну… э… я это… по записи. Сокджин попытался отшутиться: — Вы намереваетесь отправиться в тюрьму? Намджун не врубается в ситуацию и совершенно не понимает юмора, но спустя пару секунд заливается смехом. Сокджин оценил этот жест как отрицательный. — Извиняюсь за замечание. — Нет… нет, до меня просто долго доходило… — Давайте к сути. У Намджуна кольнуло от такого холода, но он выпрямился и сел на диван уже без укола стыда. Посмотрел на странную узорчатую картину в виде полос. И начал свой рассказ. Он заканчивал его за чашкой кофе, за пределами госпиталя и того района. И допустил идею, что дико ошибался, когда посчитал Сокджина не самым обаятельным идиотом. У него возникла навязчивая идея дальнейшего общения, которая сразу испарилась, когда Сокджин холодно расплатился за обоих и исчез в стеклянных дверях кафе. Намджун пожал плечами, скрывая от самого себя свою дикую обиду, заказал себе ещё одну кружку. Поднёс её к губам. Не притронулся к ней. Поймал себе такси и сел в него с мыслью: общению не быть. Сокджин так не думал.