***
Два невыносимо долгих дня спустя она забралась на крышу поместья, как только зашло солнце. Сложив ноги и сделав вид, что медитирует, она повернулась лицом на восток и активировала Бьякуган. Потребовалось несколько минут, чтобы найти то, что она искала: дерево с двумя большими симметричными сучками на одной стороне ствола. Когда ей было девять или десять лет, а Ханаби семь — когда они ещё играли вместе — они нашли это дерево в лесу в двух километрах к востоку от владений Хьюга. Ханаби настаивала, что дерево выглядит так, будто у него есть грудь. Хинату слишком смущала эта мысль, чтобы признать её, и она была слегка потрясена тем, что младшая сестра высказала такое соображение. Теперь она улыбнулась: оно действительно так выглядело. Хината ждала. На темнеющем небе взошла луна, полная ровно наполовину. Прошёл час. Потом два. Она забеспокоилась, её желудок скрутило в узел. Но два километра были для неё пустяком, а улучшенный геном никогда не подводил. Около десяти в поле её зрения появилась тёмная фигура: промелькнула между деревьями и остановилась у подножия деформированного дерева. Это была Ханаби. Её Бьякуган уже был активирован, без сомнения, высматривая патрули. Она находилась в опасной близости от Конохи, и риск был исключительно высок. Она повернулась лицом на запад, ища глазами. Через несколько мгновений они на огромном расстоянии остановились на Хинате, и она расплылась в улыбке. Хината не могла улыбнуться в ответ, хотя это было очень трудно. Её сердце воспарило, когда сестра помахала ей, и она ответила на приветствие сдержанным кивком. Ханаби сняла рюкзак и опустилась на колени, закопошившись внутри. Она достала что-то похожее на альбом для рисования и чёрный маркер и начала писать. Затем она развернула его и подняла, чтобы Хината смогла прочесть. Я так рада видеть тебя! Ты в порядке? Хината опять слабо кивнула. Она хотела бы и сама задать вопросы, но это было невозможно. Это будет односторонний разговор. Ханаби перевернула страницу и снова написала. Нашла их месяц назад, по чистой случайности. Их много! ОН — лидер! Хината не смогла сдержать улыбки, но быстро взяла себя в руки. Она знала, что Наруто жив только потому, что Данзо ещё не ликовал по поводу его убийства. Но по-настоящему знать, что он в безопасности, и что он возглавляет сопротивление, и что оно разрастается… было огромным облегчением. Я так много хочу тебе рассказать, но не могу долго оставаться. У меня есть вопросы. Хината кивнула в знак согласия. Каждый вопрос Ханаби писала на новой странице. Данзо знает, что за пределами Конохи есть силы сопротивления? Она покачала головой. Ханаби удовлетворённо улыбнулась. У него идеи о местонахождении Наруто? Или Какаши? Значит Какаши — вторая по величине угроза Данзо — тоже был с сопротивлением. Хорошо. Она снова покачала головой. У вас всё очень плохо? Хината поморщилась, её утвердительный ответ сочился отвращением. Ханаби нахмурилась. В Конохе есть мятежники? Она кивнула. Ты связывалась с ними? Она сделала паузу, прежде чем покачать головой, стыдясь своего бездействия. Ханаби снова принялась писать, но вдруг резко повернула голову и приготовилась бежать. Хината быстро оглядела лес, голубовато-белый в её Бьякугане, выискивая любую опасность, приближавшуюся к её сестре. Оказалось, это был всего лишь барсук, пробиравшийся через подлесок метрах в десяти слева от неё. Ханаби тоже расслабилась, увидев его. Она посмотрела на то, что писала, решила не продолжать и перевернула страницу. Хотя это было всего лишь животное, она была напугана. Она и так пробыла здесь так долго, как только могла. Следующее сообщение было последним. Надо идти. Свяжусь снова как можно скорее. Попробуй встретиться с мятежниками Конохи. БУДЬ ОСТОРОЖНА! Хината кивнула в последний раз, наблюдая, как её сестра собрала бумаги и вылила на них какую-то жидкость. Они растворились в клубах дыма. Ханаби повесила на плечо рюкзак, помахала рукой и умчалась в темноту. Хината деактивировала Бьякуган и постаралась не грустить из-за слишком краткого воссоединения. Это и так было огромным поводом для радости. Она медленно встала, разминая затёкшие после многочасового сидения ноги, и спрыгнула с крыши во внутренний сад. По веранде шёл её отец. Хиаши нахмурился, глядя на неё: с любопытством, неодобрительно, подозрительно… она не могла точно сказать. — Чем ты занималась? — требовательно спросил он. Хината выпрямилась и подошла к нему, её сердце бешено колотилось, хотя она знала, что не выдала себя. — Я тренировала Бьякуган, — спокойно сказала она. Он посмотрел на неё оценивающим взглядом. — Как далеко ты теперь видишь? — Эм-м, почти шесть километров, — солгала она. На самом деле, больше девяти. Он разочарованно нахмурился. — Даже близко не так хорошо, как Неджи, — холодно сказал он. — Однако уже лучше, чем было раньше. Отрадно, что ты, наконец, стала серьёзно относиться к своим тренировкам. На самом деле Неджи видел только на восемь километров. Её двоюродный брат, может, и был лучше в бою, но у неё определённо были лучше глаза. Она много лет серьёзно относилась к своим тренировкам. Просто Хиаши этого не знал. Он ещё мгновение изучал её и тихо вздохнул. — Я всегда верил, что твоя сестра превзойдёт тебя, но она оказалась… большим разочарованием. Продолжай совершенствоваться и, возможно, когда-нибудь ты будешь достойна нашего благородного имени. Хинате захотелось рассмеяться. Едва ли в имени Хьюга сейчас были честь или благородство. Что же касалось того, чтобы улучшить и превзойти… в ней было много такого, о чем Хиаши не подозревал. Она смотрела в землю, чтобы скрыть то, что могло отражаться в её глазах. — Я делаю всё, что в моих силах., — скромно ответила она. — Спокойной ночи, отец. Хиаши продолжил свой путь, и Хината позволила себе тайно удовлетворённо улыбнуться. Её отец и все остальные ожидали от неё так мало, что было практически невозможно подумать, что она способна на то, что делает. Она продолжит использовать это в своих интересах, особенно теперь, когда она наконец-то вступила в контакт с сопротивлением. И однажды она воспользуется навыками, о которых никто не знал, чтобы помочь вернуть Коноху. Даже если для этого ей придётся сражаться против собственного клана. Она пролежала полночи без сна, слишком взволнованная, чтобы уснуть.***
— А это ещё что такое? — Сакура осторожно, с отвращением подняла только что найденный ею предмет большим и указательным пальцами. Шизуне отвернулась от деревянного контейнера, в котором разбиралась, и недоверчиво нахмурилась. — Какого… это грязный бинт? — её рот открылся от возмущения. — Вперемешку с чистыми бинтами?! Сакура не стала подтверждать то, что и так было очевидно, она просто бросила его через всю комнату в мусорное ведро, раздражённо пыхтя. Неиспользованные бинты, которые касались использованного, теперь были загрязнены, и их она тоже выбросила, ворча под нос о бесполезной трате драгоценных припасов. — Что, чёрт возьми, здесь происходит? — пробормотала Шизуне, возвращаясь к своей работе и качая головой. — Вероятно, мы не хотим этого знать, — ответила Сакура, прежде чем сделать то же самое. Полевой госпиталь в лагере мятежников был настолько примитивным, насколько это было возможно, и всё ещё официально звался медицинским учреждением. Вся клиника, стоявшая отдельно позади столовой, была размером всего лишь с одну из небольших операционных в больнице Конохи. Там стояли три койки без занавесок, вдоль стены тянулись полки с беспорядочно стоявшими ящиками и контейнерами с материалами, запирающийся шкаф для медикаментов, один набор хирургических инструментов, один столик на колёсиках и тесный примыкавший к помещению санузел. Но проблема была не в величине, и на самом деле было довольно впечатляюще, что повстанцам удалось столько всего заполучить, учитывая, что они скрывались, и тот факт, что медицинские принадлежности было чрезвычайно трудно купить, не привлекая внимания. Может, они были украдены, но это тоже не имело значения. Что беспокоило хорошо обученных и дотошных медиков — ужасало их, по правде говоря — так это то, что здесь считалось медицинской помощью до их прибытия. Даже не имея в распоряжении никаких профессионалов, шиноби в этом лагере, особенно джоунины — а большинство из них были именно джоунинами — знали, как обращаться с медикаментами и оказывать медпомощь лучше, чем вот это. Так на это были похожи лагеря АНБУ? Сакура и Шизуне были готовы запротестовать и отказаться лечить любого из них. К сожалению, их профессиональная этика никогда не позволила бы им на самом деле это сделать. Дверь клиники открылась, и, обернувшись, они увидели, как входит Генма. Шизуне улыбнулась так, как улыбалась лишь ему. — Вот ты где, — сказал он, подходя и прислоняясь к стеллажу рядом с ней. — Где же мне ещё быть? — она повернулась к нему лицом, всё ещё продолжая сортировать содержимое контейнера. — И не говори, — пробормотал он и мягко схватил её за руку, останавливая. Он придвинулся немного ближе и тихо сказал: — Ты слишком много работаешь. Опять, — он из вежливости взглянул на Сакуру и одарил её краткой, лёгкой улыбкой. — Привет, Сакура. Она улыбнулась в ответ. — Привет. Хотя Генма почти не походил на Тогу в буквальном смысле, сходство между ними было неоспоримо, и на мгновение она заскучала по своему очаровательному лукавому другу. Хотя, по правде говоря, она почти не думала о нём с той ночи, когда покинула Пусан. — Здесь очень много работы, — сказала Шизуне. — Не так много, как ты думаешь, — он вынул изо рта зубочистку и с идеальной точностью попал ею в мусорное ведро на другом конце комнаты. — Сделайте небольшой перерыв. Вы обе. Прямо сейчас никто не умирает. Сакура была надёжным другом, поэтому Генма отбросил все претензии на профессиональную выправку и обнял Шизуне, склонив голову и утыкаясь носом в её шею. Сакура вежливо вернулась к тому, что делала, но не могла не слушать и не смотреть. Они были милыми, и мысль о них как о паре была слишком новой для неё, чтобы она успела ею пресытиться. — Дело не в этом, — Шизуне старалась игнорировать его внимание, хотя крепко сжимала руками его плечи. — Если бы кто-то умирал, если бы его принесли сюда прямо сейчас, мы были бы совершенно не готовы— Её заставили замолчать губы Генмы. Она издала приглушённый почти протестующий звук, но затем её руки обвились вокруг его шеи, и она ответила на поцелуй. На этот раз Сакура отвернулась полностью, потому что поцелуй не был ни кратким, ни целомудренным. Она слегка покачала головой и улыбнулась про себя. В конце концов они перестали целоваться, и Генма сказал: — Ты сама знаешь, что это неправда. Я отчётливо помню, как ты спасла мою жизнь, и жизнь Райдо тоже, пока мы все валялись в грязи неизвестно где, — Шизуне прижалась лбом к его лбу, и они обменялись загадочными улыбками. Сакура вспомнила, как Шизуне говорила ей, что тот инцидент — когда её команда была серьёзно ранена странным ниндзя Звука, сопровождавшим Саске к Орочимару — стал моментом, когда она поняла, что не может продолжать притворяться, что не влюблена в человека, любимого с детства, по-прежнему. Они снова сошлись, когда Генма ещё лежал в больнице. Генма многозначительно оглядел маленькую клинику. — Это роскошь по сравнению с условиями, в которых вам обеим приходилось работать. Вы потрясающие, блестящие медики. Перестаньте так напрягаться. Женщины одобрительно улыбнулись. Генма снова заключил Шизуне в объятия и с коварной улыбкой принялся нашёптывать ей на ухо бесспорно неприличные вещи. Шизуне покраснела, улыбнулась и даже хихикнула, чего Сакура никогда раньше от неё не слышала. Наконец она кивнула. — Ладно, — вздохнула она. Генма торжествующе ухмыльнулся. — Прости, Сакура, — сказал он, поймав её взгляд, — но я два года не видел любимую женщину и намерен её монополизировать. — Не возражаешь? — спросила её Шизуне. Она казалась немного смущённой демонстрацией интимности на людях, но была слишком счастлива, чтобы по-настоящему беспокоиться об этом. — Идите, — сказала Сакура, отмахиваясь от них. Она была рада видеть подругу в таком состоянии после депрессии, в которой та пребывала так долго, и не возражала закончить всё сама. Они ушли, и Сакура продолжила делать то, чем занималась Шизуне — наводить порядок в ящиках и контейнерах. Примерно через час дверь снова открылась, и, к её приятному удивлению, вошёл Сай. — Привет, — весело сказала она. — Что случилось? — Хотел посмотреть, как у тебя дела, — он слегка улыбнулся ей. — И у меня проблемы со спиной. Занята? — Не особо, — она поставила ящик на пол и вытерла руки о шорты. — Садись, — он сел на ближайшую к двери койку, и она встала у него за спиной. — Где болит? — спросила она. — Между левой лопаткой и позвоночником, — сказал он, осторожно поворачивая плечо. Сакура провела пальцами по этой области, но сквозь одежду ничего не почувствовала. — Сними это, — сказала она, потянув его куртку и майку. Он взглянул на неё через плечо. — Не пытайся мною воспользоваться. — Ха, — сухо рассмеялась она и шлёпнула его по затылку. Сай лишь улыбнулся и разделся до пояса, как было велено. Чем дольше он находился вдали от Данзо и Корня, тем естественнее становились его речь и манеры, тем лучше он понимал людей, не изучая и не анализируя их. После четырёх лет работы в команде Какаши, два из которых он был полностью отрезан телом и разумом от организации, которая буквально промыла ему мозги в детстве, истинная личность Сая в конце концов проявилась. Сакура давно не была рядом с ним, и ей было немного странно видеть его таким… нормальным. Но он всё ещё был достаточно своеобразным — тем самым Саем, которого она знала и любила как брата. Пускай и с очень странным чувством юмора. Она положила руку на его кожу и послала под неё немного чакры, ощупывая спину в поисках повреждения. Через несколько секунд она нашла его и надавила на это место кончиками пальцев. Сай оставался почти равнодушным, лишь слегка прищурился. — Ты потянул мышцу, — сказала она ему, — но ты, вероятно, уже знаешь это. Давно она болит? Сай пожал плечами. — Пару месяцев. Сакура цыкнула и сильнее надавила на больное место в знак упрёка. — Она бы уже прошла, если бы ты позволил. — Я не могу просто отлёживаться целую неделю. У меня есть обязанности, как и у всех. — Раненый солдат неэффективен, — сказала она, повторяя старую поговорку со времён Академии. Даже если Сай на самом деле не учился в Академии, она была уверена, что он и так это знал. Корень, вероятно, вдолбил в него ещё более строгие правила… что-то вроде того, что сломанные инструменты подлежат лишь утилизации, или какую-то такую милитаристскую чепуху. Мужчины-ниндзя были печально известны тем, что пренебрегали своим здоровьем. Доказательства этому были сплошь и рядом вокруг неё. Несмотря на раздражение, Сакура не рассердилась, и её прикосновение вновь стало нежным, когда она начала массировать область его лопатки, добавив немного чакры, чтобы расслабить его. — Почему ты не обратился ко мне раньше? — Ты и так была перегружена. Я не хотел добавлять ещё и это. — Ты мой товарищ по команде, Сай. Ты всегда в приоритете, за исключением чрезвычайных ситуаций, а их не было. — Уделять приоритетное внимание определённым людям по личным причинам не слишком профессионально, — в его тоне не было осуждения, он просто указывал на факт. Он часто так делал. Иногда это раздражало, но не сейчас. — Профессионализм имеет значение только в определённых пределах, — ответила она. — Друзья всегда на первом месте. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ему не требовалось отвечать. Они оба знали, что его бы сейчас здесь не было, не отвернись он от долга ради дружбы. Сай оставался неподвижным, когда она продолжила работать с узлами на его спине и исцелять повреждённую мышцу, но в конце концов он закрыл глаза, и Сакура поняла, что её действия уменьшали боль. Исцеление не заняло много времени, и когда свечение её рук прекратилось, она сказала: — Всё. Проверь, лучше? Сай осторожно покрутил плечом и, не почувствовав боли, сделал это ещё раз. Он повернулся к ней и улыбнулся, но его улыбка исчезла, когда он увидел на её лице озабоченное выражение. — Что? Сакура уставилась на длинный неровный шрам, шедший вдоль его бока от подмышки до нижней части грудной клетки. — Откуда у тебя это? — спросила она его. Она не заметила шрам, пока Сай полностью не поднял руку, иначе она бы занялась им в первую очередь. Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, что она имеет в виду. — Когда мы сражались, чтобы сбежать из Конохи, — сказал он. — Я зашил его сам, когда это стало достаточно безопасно, чтобы сделать остановку. — Я вижу, — пробормотала Сакура. Это был уродливый, сморщенный рубец, по обеим сторонам которого виднелась пунктирная линия шрамов. Она подняла его руку одной рукой, а другой провела кончиками пальцев по линии. Он слегка дёрнулся: ткани всё ещё были чувствительны. — Что ты использовал? — Проволочную удавку. Сакура издала тихий звук, представив себе эту боль. Это, должно быть, почти так же больно, как быть раненым, а может, и ещё хуже, если боль не притупляется адреналином. — У меня больше ничего не было, — добавил он. — Знаю, — тихо сказала она. Всем шиноби были выданы аптечки, содержавшие такие вещи, как бинты, жгуты и инструменты для накладывания швов, но у него не было возможности упаковать своё снаряжение, прежде чем бежать, спасая свою жизнь. — Дай посмотрю, что можно сделать. Подними руку, — Сай поднял руку над головой, а Сакура села рядом с ним на койку и положила обе руки на шрам, позволяя своей чакре проникнуть в плохо зажившую рану. Той было уже два года — слишком поздно для полного исцеления, но она сделает всё, что сможет. Если бы лезвие пронзило, а не рассекло его лёгкое, он бы не смог бежать… он бы умер той ночью. Видя следы такой серьёзной травмы на ком-то, кем она дорожила, зная, какую боль он, должно быть, испытал из-за этого, она не могла не почувствовать себя виноватой, пускай и бессмысленно. — Мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе, — тихо сказала она. Сай покачал головой. — Это не твоя вина. Сакура… мы думали, ты сбежала. Если бы мы знали, что с тобой случилось, мы бы— — Вы бы всё равно ушли, пока у вас была такая возможность, — спокойно закончила она. — Вытащить Наруто было важнее. Его выживание важнее. — Для Конохи — да, — он выдержал её взгляд. — Но не для Наруто, не для меня, не для Какаши. Нам действительно было трудно оставить твои поиски. Хотя это не изменило того, что произошло на самом деле, и они все сделали то, что считали правильным, она была рада узнать, что они сожалели о некоторых своих решениях, принятых той ночью, так же сильно, как и она. Сакура слегка улыбнулась ему. — Ну, мы все здесь, так? — большинство не могли сказать то же самое: её команде в этом очень повезло. — И я выбралась оттуда целой и невредимой, чего о тебе не скажешь, — Сай улыбнулся её поддразниванию, и она похлопала его по боку. — Готово, — ей удалось уменьшить шрам: из грубого красного рубца он стал тонкой, почти плоской розовой линией, которая со временем должна была побелеть. — Спасибо, — явно довольный, он посмотрел на результат, а потом встал и натянул майку. — Ты уже обедала? — спросил он её. — Или вообще ела сегодня? Товарищи по команде знали её слишком хорошо. — Нет, но я всё ещё не закончила приводить в порядок это место после того, что вы, ребята, здесь устроили, — она раздражённо обвела рукой маленький кабинет. — Всё лежит где попало и как попало. Удивляюсь, как вы ещё не умерли от инфекции и укусов насекомых. — Не меня ты должна в этом винить, — откровенно сказал он. Сакура прекрасно понимала это, но ей не хотелось лишний раз думать о том, что полевые условия — плохое оправдание для медика. Теперь, когда она и Шизуне были здесь, они позаботятся о том, чтобы все получали необходимую помощь. — Пойдём, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Ты уже два дня отсюда не выходишь. Она посмотрела на него. — Не припоминаю в тебе склонности к преувеличениям. Он улыбнулся. — А её и нет. Он был отчасти прав. Наруто не лгал о том, что десятки людей здесь нуждались в какой-либо форме медицинской помощи. Начиная с сыпи от контакта с ядовитым дубом и нарывающих волдырей, заканчивая инфекциями почек, плохо зажившими рубцами и одним сломанным копчиком: казалось, за последние несколько дней почти каждый солдат в лагере побывал в медицинском кабинете. Хотя большая часть лечения не требовала затрат чакры, вновь прибывшие медики были истощены. Они потихоньку устраивались, пока лечили, и до сих пор всё было готово примерно наполовину. У них ещё не было возможности по-настоящему освоиться в лагере. — Дай мне немного прибраться, — сказала она, махнув ему рукой. — Встретимся через несколько минут, — покачав головой, Сай ушёл, очевидно, полагая, что это означает, что она не придёт. Быстрая и эффективная организация была одним из её талантов, и через некоторое время маленькая клиника была в гораздо лучшем состоянии, чем когда она впервые её увидела. Теперь, если кому-то понадобится укол пенициллина, ей не придётся искать его целый час, прежде чем найти в ящике с эфирным анестетиком. Все ампулы с прозрачной жидкостью не были одинаковыми. Дверь клиники снова скользнула в сторону, и на пол упала тень. — Нужна помощь? Губы Сакуры сжались, она боролась с желанием фыркнуть, но, стоя к двери спиной, она не потрудилась скрыть то, что закатила глаза. — Я уже почти закончила. Твоя помощь могла бы пригодиться раньше, — или ты могла бы сама поддерживать порядок в этом месте в течение последних двух лет. — Я была в дозоре. Сакура обернулась с выражением лица, плохо скрывавшим её мысли, и пристально посмотрела на Карин, оглядывавшую безукоризненно чистый теперь кабинет и совершенно не раскаивавшуюся. Нести караульную службу мог кто угодно: медики не были обязаны это делать, и было предпочтительно, чтобы они пребывали там, где нужны больше всего. Сакура была здесь уже два дня и знала это. Карин на самом деле не была медиком, но у неё всё же была базовая медицинская подготовка и возможность изучать медицинское ниндзюцу, если бы она захотела. У Сакуры сложилось впечатление, что Карин была из тех людей, кто ждёт указаний и никогда не проявляет инициативу, если только ей самой не было что-то нужно. Она была классической бездельницей: всегда маячила поблизости с услужливым видом, когда в ней не было необходимости, но так удачно никогда не была рядом, когда действительно была нужна. — Точно, — едко сказала Сакура. Она заперла шкафчик с лекарствами и направилась к двери, заставив высокую женщину отступить назад, чтобы избежать столкновения. — Ну что ж. Может быть, завтра караул вернётся к своему обычному расписанию дежурств и им не будет требоваться дополнительная помощь. Карин сузила рубиновые глаза, понимая, что Сакура говорит про неё. Всё, что она ответила, было лишь: — Может быть. Не говоря больше ни слова, Сакура прошла мимо неё и направилась в столовую. Она чувствовала, что Карин провожает её взглядом, но не обращала на это внимания, и через несколько мгновений раздражающая женщина исчезла из виду равно как и из головы. Сая там не было, потому что, как и следовало ожидать, Сакура слишком увлеклась и потеряла счёт времени. Он знал, что лучше не ждать. Она чувствовала себя немного неловко из-за того, что променяла его на работу, и сделала мысленную пометку провести с ним побольше времени позже. Теперь, видя еду и чувствуя её запах, она умирала с голоду и ласково попросила повара положить в её тарелку побольше риса. Столовая была практически пуста — было уже почти два часа, и большинство уже поело. Она заметила за столиком Тентен, Ли и Куренай, и они позвали её к себе. — Как обживаешься? — спросила её Тентен. — Хорошо. Я была очень занята. — Как здорово, что ты наконец-то здесь, Сакура, — сказал Ли. — Многие из нас очень беспокоились о тебе. — Я рада быть здесь, — ответила она, улыбаясь. — Сакура, это моя дочь Асуми, — сказала Куренай, держа девочку на коленях. У неё были тонкие черты лица матери, но большие карие глаза и кудрявые чёрные волосы отца. — Асуми. Это Сакура. — Привет, Асуми, — поздоровалась Сакура. — Привет, — вежливо сказала Асуми и спрятала лицо в волосах матери. — Она очень стеснительная, — объяснила Куренай, поглаживая непослушные волосы дочери. — Она через многое прошла. Сакура понимала. Из-за обстоятельств маленькая девочка за свою короткую жизнь пережила множество травм и страхов. Присутствие ребёнка — особенно такого маленького и милого — было одновременно источником радости и беспокойства в лагере. По словам Куренай, за Асуми присматривали около дюжины «старших братьев», включая вечно благородного Ли, и один самопровозглашённый приёмный отец в лице Шикамару. Обед со старыми друзьями начался приятно, но вскоре омрачился. Трудно было говорить о большинстве вещей без воспоминаний о прошлом и напоминаний о том, что они все потеряли. Особенно в случае с Тентен и Ли. Сакура задала один невинный вопрос о капитане их команды Гае, а они со слезами на глазах рассказали историю о том, как их сенсей был убит, помогая им бежать из Конохи. Что ещё хуже, они понятия не имели, что случилось с Неджи, но ходили слухи, что он встал на сторону Данзо вместе с большей частью клана Хьюга. — По крайней мере, если верить Ханаби, — сказала Тентен. По выражению её лица было ясно, как глубоко её задело предательство товарища по команде. — Ханаби здесь? — Сакура вспомнила, что видела её в книге Бинго всего неделю назад. — Да, но не в данный момент. У неё особая миссия. — Поскольку Бьякуган из нас есть только у неё, она часто ходит в разведку, — добавил Ли. — А что насчёт Хинаты? — спросила Сакура. Они знали друг друга всю жизнь, но до переворота только начинали дружить по-настоящему. — Я думаю, Ханаби отправилась попытаться как-то связаться с Хинатой, — ответила Куренай. — Это опасно, — нахмурилась Тентен. — Она подвергает нас всех риску, если Хината тоже одна из них. Куренай резко бросила на неё взгляд, оскорблённая мыслью, что её ученица может оказаться предателем. Честно говоря, Сакура не очень удивилась по поводу Неджи, но ей было трудно поверить, что Хината поддержит режим, благоприятствующий войне и железному кулаку. — Да ладно тебе, — сказала она. — Мы говорим о Хинате. Не думаю, что она когда-нибудь пойдёт против Наруто. Тентен пожала плечами. — Я тоже так не думаю. Просто говорю… — она замолчала, но всё и так было ясно: они не ожидали этого и от Неджи. Теперь Ли выглядел совершенно подавленным, и Куренай тактично перевела разговор в другое русло, спросив Сакуру, чем та занималась последние два года. Когда Сакура поела и отделилась от группы, у неё не было никаких планов на остаток дня, кроме как ознакомиться с комплексом. Она немного побродила, болтая со знакомыми. Наруто поблизости не было: по сообщениям, он в одиночку практиковал техники Мудреца в лесу, что, как ей сказали, он делал часто. Хотя они и поговорили, она всё ещё чувствовала себя немного странно рядом с ним, потому то, что она толком не видела его с той ночи, когда прибыла, не было проблемой. Потребуется ещё немного времени, чтобы всё наладилось. В конце концов она обнаружила Какаши на крыше командного зала. Или, точнее, он заметил её, и она обнаружила его, когда он бросил в неё кусок мха. — Йо, — крикнул он вниз, коротко махнув ей. Улыбнувшись, она запрыгнула к нему и удивилась, увидев, что он читает карманную книжку, которая не была «Ича-Ича». — Классическая литература? — спросила она с восхищением, наклоняя голову, чтобы прочитать название на обложке. Повесть о Верных Убийцах. Речь шла о самурайском лорде, убитом своим соперником, и после двух лет планирования отмщения его люди штурмовали замок и убили душегуба. Затем все они выстроились у могилы своего хозяина и совершили ритуальное самоубийство, чтобы искупить своё преступление. Это была печальная история, и самурайский кодекс чести сильно отличался от кодекса чести ниндзя, но, возможно, понять их мотивы было уже не так сложно. — Я читала эту книгу, — сказала она. — Довольно иронично, вам не кажется? — Это приходило мне в голову… но не думаю, что наша история закончится так трагично. Сакура очень надеялась, что он прав. — Не думала, что вы читаете что-то кроме порно, — поддразнила она, садясь рядом с ним. Он притворился обиженным. — Конечно, читаю. Даже шедевр становится скучным, если читать его слишком часто. Сакура фыркнула при мысли о том, что грязные романы Джирайи, мастера извращений, были «шедеврами». Какаши одарил её спокойным взглядом. — Если хочешь оскорблять мои вкусы, то у меня тут глава, которую я хотел бы закончить… — Да ладно вам, — недоверчиво рассмеялась она. — Ича-Ича? — Ты, очевидно, никогда их не читала, иначе знала бы, что они гораздо больше, чем просто порно. — Ну да, — решительно сказала она. — Что же тогда? — Сатира. Она уставилась на него. — Серьёзно? Он кивнул. — Приключения главного героя полны исторической и политической насмешки. Они очень забавны, если понимать шутки. — Хм, — она задумчиво нахмурилась, вспоминая все случаи, когда она слышала, как он посмеивался или, что ещё хуже, хихикал, читая их. Это было очень тревожно, если не знать контекста. — Но они ещё и полны порно, верно? Он улыбнулся. — Совершенно верно. Сакура удивлённо покачала головой. Может быть, она когда-нибудь попросит его дать ей почитать одну. — Значит, эта книга была при вас во время последней миссии для Конохи? — Я позаимствовал её у Генмы. Сакура моргнула. — Генма читает? Какаши искоса посмотрел на неё, не понимая, почему она кажется удивлённой. — Почти так же много, как и я. — Хм… — сегодня она узнала много интересного. Он отложил книгу и откинулся на локти. — Чем занималась? — Я наконец-то закончила приводить в порядок медицинский кабинет. Там был настоящий бардак. — Могу поспорить. Его насмешливый тон говорил, что он прекрасно всё понял, поэтому Сакура решила немного выплеснуть свою злость. — Она хоть что-нибудь делала с тех пор, как попала сюда? — Она здесь почти с самого начала. И благодаря ей многие шиноби научились самостоятельно накладывать швы. Это всегда полезно, когда ты на задании. Сакура нахмурилась. — Это ужасно. Какаши пожал плечами. — Не нужно сильно винить её. Она не квалифицированный медик, но её заставили взять на себя эту роль, потому что лучшего варианта не было. Она даже не шиноби Конохи, если уж на то пошло, и всё же она здесь, помогает нам. Как бы. Сакура хотела сказать, что каждый должен вносить свою лепту, но вынуждена была признать, что он прав. Это было не совсем честно. И она, вероятно, была слишком резка по личным причинам. У Карин была склонность действовать людям на нервы. — Наверное, — неохотно пробормотала она. — Хотя она ужасно обращается с больными, — задумчиво произнёс он. — Твоя манера мне больше нравится. Сакура рассмеялась. — Это о чём-то говорит! — она откинулась ещё немного назад, её плечо слегка коснулось его. — Значит, ты свободна до конца дня? — Ага. У вас есть что-то на уме? — идея провести день с Какаши была привлекательной. Она скучала по их лёгкой динамике. Он потянулся, выразительно хрустнув плечом. — Как насчет спарринга? Я хотел бы посмотреть, сохранила ли моя бывшая ученица свои навыки или всё это время просто слонялась по барам. Сакура усмехнулась. — Я за. Они направились к широкой поляне сразу за колючей изгородью на северной стороне лагеря, где была устроена площадка для тренировок. С одной стороны располагались пни и манекены-мишени, а другая была открыта для спарринга. Прикреплённая к дереву табличка гласила: «Масштабные стихийные дзюцу запрещены». Сакура предположила, что это повредит лесу и, возможно, откроет их присутствие. Это означало, что ей также придётся следить за выпуском чакры, чтобы не снести деревья или не проломить дыру в середине комплекса. Но это не имело значения. Она уже преодолела барьеры своих ситуационных боевых способностей — которые её старый сенсей собирался проверить. Они встали в стойку, и Сакура лукаво усмехнулась. Она получит от этого огромное удовольствие. — Как будем сражаться? — спросил он её, принимая несколько расслабленную стойку готовности. Затем он внезапно напрягся, когда что-то налетело на него сзади — нога Сакуры. Она пнула его в бедро, но лишь потому, что он повернулся в последнюю секунду: она целилась ему в задницу. Какаши не знал, возмущаться ему или удивляться. Она едва ли приложила к удару силу, то есть это было просто чтобы покрасоваться. Когда он обернулся и увидел, как её клон исчезает в облаке дыма, послышался её самодовольный смех. Всё это время она шла рядом с ним: она никак не могла сделать клона так, чтобы он этого не заметил.… — Когда ты наложила гендзюцу? Сакура торжествующе улыбнулась. — Как только мы миновали ворота. Какаши определённо был впечатлён. Такая мелочь, заставить его видеть одну её, когда их было двое — просто, но весьма эффективно. — У тебя изначально была склонность к гендзюцу, — вспомнил он. — Посмотрим, чему ты ещё научилась. Он исчез. Так же как и сигнатура его чакры. Сакура совершенно не могла почувствовать его: она должна была полагаться только на боевой инстинкт. Она пригнулась ниже в настороженной позе, готовая двигаться по малейшему сигналу. В то же время она не хотела ставить себя в неловкое положение, пугаясь пустяков, поэтому ждала. Чувства её были обострены до предела. Внезапно он оказался справа от неё, целясь ногой с разворота ей в голову. Сакура блокировала его локтем и повернулась к нему лицом. Какаши опустился и развернулся, выбрасывая другую ногу, чтобы сбить её с ног. Она перекувырнулась назад, уклоняясь, а затем попыталась ударить его ногой в лицо, прежде чем он успел подняться. Он перекатился вбок, вскочил на ноги и тут же набросился на неё снова. Следующие несколько минут они спарринговали, обмениваясь ударами и блоками в яростном танце. Раньше Сакура всегда поражалась тому, насколько быстр был Какаши, особенно в тайдзюцу. Теперь она ещё больше была поражена тем, что не отставала от него. В изгнании у неё было не так уж много возможностей по-настоящему испытать себя в бою с первоклассными противниками. Либо он стал медленнее, либо Сакура стала лучше, чем думала. Сакура бросилась вперёд так быстро, что на миг исчезла, и прыгнула на Какаши. Он увидел, как она подняла колено и приготовилась ударить его по туловищу, но не заметил, как её локоть полетел в его слепую зону, пока она не оказалась прямо перед ним. Она ударила его коленом и локтем одновременно. Он хмыкнул и слегка пошатнулся, и она воспользовалась этими несколькими секундами, чтобы снова пнуть его прямо в грудь. Чакры в ударе было недостаточно, чтобы нанести урон, но достаточно, чтобы отбросить его на несколько метров. Он быстро восстановил равновесие и стойку, и Сакура увидела изумление в его не прикрытом глазу. Разделённые на мгновение, они снова приблизились друг к другу, переводя дыхание. — Определённо отличается от того, что было раньше, — сказал Какаши, всё ещё по большей части расслабленный. По какой-то причине то, как он это произнёс — будто всё ещё ожидал, что её навыки будут значительно уступать его, несмотря на то, что он сказал несколько минут назад, — задело её за живое. — Ничто уже не так, как раньше, Какаши, — коротко сказала она. — Особенно я. И не оскорбляйте меня, продолжая сражаться с закрытым Шаринганом. Какаши ошеломила её внезапная горячность. Но он действительно сделал некоторые подсознательные предположения об этом спарринге и Сакуре ещё до того, как они начали. Предположения, которые, по-видимому, были весьма неточными. Он снял повязку и убрал её в карман, несколько раз моргнув, чтобы Шаринган приспособился к свету и сфокусировался на противнике. — Не хотел тебя обидеть, — сказал он, начиная обходить вокруг неё. Сакура автоматически повторила его движение в противоположном направлении и не удивилась, когда он вновь исчез. Он снова появился слева от неё, и его атака была такой быстрой и сильной, что она получила удар в плечо, сбивший её на землю. Она вскочила на ноги, готовая защищаться, но он снова исчез. В следующий раз она была готова — он появился и метнул в неё шквал сюрикенов, прежде чем снова исчезнуть. Он уже знал, насколько сильна она в тайдзюцу. Теперь он испытывал то, что всегда было её самым слабым местом. Но это больше не было слабым местом. Она уклонилась, перевернулась и замерцала по поляне, пока Какаши посылал в неё волны оружия, используя дзюцу, чтобы преумножить их число. Они летели в неё десятками и с каждым разом их становилось всё больше и больше, пока она уже не смогла уклоняться от них с помощью лишь скорости и ловкости. Сакура потянулась к футляру на поясе и вытащила тонкий, средней длины кусок стали, обёрнутый обманчиво тонкой цепочкой. Её большой палец нажал на маленькую защёлку у основания, и оружие распахнулось — на одном конце раскрылось серповидное лезвие. Из утяжелённого шарика на конце цепи выскочили маленькие, острые как иглы шипы. Какаши увидел клинок и не дал ей времени подготовиться, послав в неё волну из по меньшей мере сотни сюрикенов и кунаев. Сакура позволила своим инстинктам и подготовке взять верх, отражая каждую атаку обоими концами оружия, прыгая и кружась, пока цепь вращалась, как лопасть вентилятора. Каждый раз, когда она сбивала стальные снаряды с курса, во все стороны разлетались искры. В промежутках между волнами она также бросалась на Какаши, заставляя его уклоняться от смертельного шипастого груза на конце цепи в собственном танце уклонения. Сакура прекрасно проводила время и с трудом сдерживала улыбку. Она запыхалась, но была весела и уверенна. Уже давно ей не было так хорошо. Волны прекратились, и Какаши исчез, чтобы вновь появиться прямо перед ней. В движении, которое он мог осуществить только с Шаринганом, ему удалось попасть кончиком куная между звеньями цепи. Он дернул изо всех сил, пытаясь вырвать оружие из её руки. Сакура удерживала его, приложив чакру и была отправлена в полёт, а затем рухнула на землю. Размытым движением Какаши бросился на неё, и она едва успела вскочить на ноги. Сакура отскочила назад и ударила его серпом, от чего он легко увернулся. Он пытался попасть в радиус цепи, однако её оружие в ближнем бою было ещё более эффективным. Какаши ожидал ещё один сюрприз, потому что это был не обычный серповидный клинок. Невероятно ценный прощальный подарок от воина-монаха Инэя, этот клинок был сделан специально для того, чтобы проводить чакру, становясь в десять раз смертоноснее в руках кого-то вроде Сакуры. Чакра разлилась по серпу и цепи, удлиняя клинок и шипы почти невидимой энергией. Сама цепь, обычно используемая для выведения врага из строя, также стала режущим оружием, покрытым её чакрой. Какаши снова был вынужден отступить, и Сакура сделала свой ход. Она взмахнула оружием по верху, заставив его пригнуться, затем сразу же взмахнула по низу, и он перекатился. Воспользовавшись моментом его дезориентации, она молниеносно обошла его и встала позади, затем вновь притянула цепь и переложила её в другую руку, отправив изогнутое лезвие в полёт. Какаши не ожидал увидеть более крупный объект, и до последней секунды не знал, что серп был удлинён. Буквально до последней секунды — лезвие чисто рассекло его шею. Наступила оглушительная тишина. Тренировочную площадку наполняло только напряжённое дыхание Сакуры. Она повернулась к Какаши, как раз когда он, обезглавленный (и бескровный) исчез в клубах дыма. Сражение резко и бесцеремонно прекратилось. Какаши просто стоял, уставившись на неё. Она никогда раньше не видела его разинувшим рот — даже сквозь маску она видела, что его челюсть отвисла от шока. — Что? Он недоумённо моргнул. — Сакура, — медленно произнёс он. — Ты отрезала мне голову… Сакура не понимала. Он должен был быть впечатлён — в конце концов, она только что избила его до полусмерти. По крайней мере, она собой была невероятно впечатлена. Но Какаши выглядел просто потрясённым. — И? — Это должен был быть спарринг. Ненастоящий бой. Сакура рассмеялась, наконец-то поняв. — Думаете, я не могу отличить вас от теневого клона? Теперь он выглядел оскорблённым. — Мои клоны, может, и не клоны Наруто, но они чертовски хороши, спасибо. — Хороши, — согласилась она. — Но даже если уровни чакры ваш и клона одинаковы, ядро чакры — источник внутри каждого из нас — в клоне отсутствует. Они чувствуются по-другому. — Ты можешь чувствовать это? Сакура кивнула. — Я многому научилась с нашей последней встречи. Какаши невольно рассмеялся. — Очевидно. — Хотите продолжить? — Нет, — решил он, слегка встряхнувшись. Уровень его чакры снизился наполовину, и если так будет продолжаться, она, несомненно, снова победит. — Я признаю своё поражение. Ты очень выросла, Сакура. Не могу сказать, что это моя заслуга, но я горжусь тобой. Сакура просияла. Хотя она знала, что в реальной схватке он атаковал бы её более, чем тысячей дзюцу, и она, вероятно, никогда не получила бы шанс нанести этот смертельный удар, было действительно приятно претендовать на какую-либо тактическую победу над легендарным Копирующим ниндзя. И это значило больше, чем он мог себе представить — видеть его таким потрясённым и слышать, что он гордится ею. Какаши подошёл к ней и протянул руку, безмолвно прося взглянуть на её оружие. — Где ты научилась обращаться с кусаригамой? — спросил он, проводя рукой по лезвию и восхищаясь искусной работой. — У воина-монаха, — она рассказала ему о своих первых шести месяцах в изгнании, о том, как они с Шизуне нашли прибежище в северном храме, и как они попали под опеку мастера Инэя. Кусаригама был одним из незнакомых Сакуре видов оружия, с которым она, к своему удивлению, сумела научиться довольно хорошо обращаться, и к концу полугода изнурительных тренировок, оно стало её любимым. — Я слышал о Хозо Инэе, — сказал Какаши. — Какая удачная возможность, — вручая кусаригаму обратно ей, он добавил: — Ты хорошо с ним управляешься. Этим оружием сложно овладеть, и даже тогда большинство людей не могут метнуть серп хоть сколько-нибудь точно. Сакура сложила клинок и вернула его в футляр. — Мастер Инэй научил меня некоторым удивительным вещам, но за то, что я смогла победить вас сегодня, надо всё ещё отдать должное Цунаде-саме, — она подняла на него глаза. — Потому что именно она научила меня, что лучшее оружие куноичи — это недооценённость. Какаши некоторое время молча смотрел на неё, потом сказал: — Прости, что недооценил тебя, — он криво усмехнулся и потёр шею, вспомнив крайне неприятное ощущение от того, как обезглавили его клона, которое передалось ему, когда тот исчез. — И очень благодарен, что ты не переоценила меня. Сакура укоризненно посмотрела на него. — Вы всё ещё ожидали, что я буду такой же, какой была в шестнадцать. Но я больше не та девчонка. Какаши просто смотрел на неё, и между ними повисло тяжёлое молчание. Потом она увидела, как его глаза скользнули вниз и впились в неё. Всего лишь мимолётный взгляд, длившийся не больше секунды, но он говорил о многом. Какаши остро ощущал её зрелость, и это будоражило её. Ей нравилось, что он так на неё смотрел. А потом он испортил момент, заговорив. — Я должен вернуться к работе, — сказал он, демонстративно избегая её взгляда. — Ну. Ладно… — Сакура была удивлена, раздражена и немного смущена одновременно. Всё было очевидно. Он бездельничал, уткнувшись носом в книгу, когда она нашла его: она сомневалась, что у него были какие-то неотложные дела, которыми он должен был заняться. Она удивилась, что он не исчез мгновенно. Он коротко махнул рукой и повернулся, чтобы уйти. — Увидимся позже. — Конечно, — решительно ответила она. Сакура не хотела, чтобы он уходил, но она ничего не могла сделать, чтобы заставить его остаться. Она не собиралась извиняться за то, что отчитала его: он должен был это услышать. Что же касается этого странного момента между ними, то она не собиралась извиняться и за это. Но она не хотела ставить его в неловкое положение и заставлять уйти прочь. Раздражённая собой и Какаши тоже, по причинам, которые она не могла точно определить, Сакура тяжело вздохнула и пошла в другую сторону. Ей пока не хотелось находиться среди людей, поэтому она направилась в лес и забралась на дерево, где удобно устроилась на ветвях. Она хотела, чтобы Какаши остался… но для чего? Чего она ожидала? Чего-то, что не получила, очевидно, поэтому была раздражена. Но она не могла определить, что это было. Сакура закрыла глаза, наслаждаясь ощущением солнца, пробивавшегося сквозь густой полог и впитывающегося в кожу. Она знала, что это всё из-за той ночи. Если бы не та ночь, многое сейчас было бы по-другому, включая её отношения с Какаши. Это была ночь, когда размылись границы и между ними всё изменилось навсегда.