Воля Огня

      В лагере повстанцев разразился хаос в тот момент, как они появились — когда свиток перенёс их на расчищенную территорию позади командного зала. Наруто был внутри и, почувствовав их внезапное и неспокойное прибытие, подбежал к ним через несколько секунд.       — Что стряслось? — он побледнел, увидев состояние своего бывшего сенсея. — Какаши..!       — Дорогу! — крикнул Тензо уже собиравшейся толпе. — Всем отойти!       Сакура крепко держала обе руки на шее Какаши, когда Тензо и Куренай подняли его и поспешили с ним в командный корпус: перемещение его в медицинский корпус на другой стороне комплекса отняло бы драгоценное время, которого у них не было. Наруто шёл за ними, отчаянно пытаясь получить от кого-нибудь объяснение.       Они уложили Какаши на пол.       — Я найду Шизуне, — сказала Куренай и быстро выбежала.       Сакура опустилась на колени рядом с Какаши, не ослабляя потока чакры. Она была сосредоточена так сильно, что не видела ничего вокруг, в глаза ей стекали капли пота, но она не хотела поднимать руку, чтобы смахнуть их.       Тензо отвёл Наруто в сторону и стал объяснять, что произошло. Паккун поспешил внутрь и сел как можно ближе к хозяину, стараясь не мешать, беспокойно переминаясь с ноги на ногу и время от времени поскуливая. Прибыл Шикамару, и ему сказали больше никого не впускать. Какаши был важной фигурой — его очень уважали и практически боготворили многие шиноби Листа. Все были встревожены и хотели знать, что случилось с легендарным Копирующим ниндзя. Хорошо, что у Сакуры хватило предусмотрительности вновь прикрыть его лицо.       Сакура почти не обращала внимания ни на что, кроме своих светившихся рук на его рассечённой плоти. Она смутно сознавала, что внутрь ворвались Сай и Генма, услышали, что произошло, и снова выбежали. Она так и не подняла глаз и не знала, сколько времени прошло, прежде чем по другую сторону Какаши на колени опустилась Шизуне, и её благословенный вид позволил Сакуре немного успокоиться. Её мутило, голова пульсировала так, словно вот-вот расколется пополам, а руки начали дрожать.       Шизуне заметила.       — Всё в порядке, Сакура. Дальше я сама.       Сакура упрямо покачала головой.       — Нет.       — Сакура, — сказала она сочувственно и возмущённо одновременно. — Ты сейчас потеряешь сознание.       — Мне плевать! — Сакура сделала глубокий вдох. И ещё один. — Я в порядке.       Шизуне не стала отвлекать их внимание дальнейшими спорами. Она слишком хорошо понимала, что чувствовала Сакура, так как сама оказывалась в подобной ситуации.       — У него гиповолемический шок. Ему нужно восполнить потерю крови. Вы заполучили плазму?       — Да. Свиток у него во внутреннем кармане. У меня не было возможности…       Шизуне посмотрела на Наруто.       — Наруто. У Какаши в тунике свиток с медикаментами. Можешь достать плазму, чтобы мы поставили ему капельницу?       Наруто ухватился за возможность быть полезным. Он опустился на колени и вытащил окровавленный свиток из кармана пропитанной кровью туники Какаши, затем немного отодвинулся и, распечатав свиток, порылся в горке припасов.       — Это пластиковые пакеты, полные липкой розовой жижи?       — Да, — сказала Шизуне. — Тензо, принеси, пожалуйста, капельницу из клиники.       Тензо коротко кивнул и умчался. Должно быть, он точно знал, что искать, потому что меньше чем через минуту вернулся с капельницей и металлическим шестом, на который её можно было повесить. Сакура взяла у него пластиковую трубку и иглу и приготовила капельницу. Она сняла наруч Какаши, задрала рукав и воткнула иглу. Когда она встала было, чтобы повесить пакет с кровью на шест, то обнаружила, что слишком ослабла, чтобы стоять: её ноги подкосились, и она плюхнулась на пол.       Перепугавшись, Наруто двинулся ей помочь.       — Ого. Дай-ка я, — он повесил капельницу на крючок и снова опустился на колени рядом с ней, положив руку ей на спину. — Прервись на несколько минут, Сакура-чан. Шизуне справится.       Сакура проигнорировала его и вновь прижала руки к шее Какаши. Но уже через несколько минут её чакра слабо зашипела и иссякла. Как только её не стало, Сакура начала ощущать ущерб, который сама себе нанесла. Нравилось ей это или нет, но она исчерпала себя. Она устало осела и смотрела, как Шизуне продолжает исцелять. Казалось, прошли столетия, но в конце концов коже Какаши вернулся цвет, и когда Сакура обхватила ослабевшими пальцами его запястье, она почувствовала нормальный, ровный пульс.       Тензо и Шикамару удалось убедить Наруто уйти, но только после того, как Шизуне заверила его, что состояние Какаши стабильное и что в данный момент она просто помогает ему пополнить объём крови. Они закрыли за собой дверь, и медики услышали, как Наруто приказал охраннику снаружи никого не впускать.       Как только они остались одни, Шизуне стянула с лица Какаши окровавленный шарф. Сакура вздрогнула, протягивая руку.       — Эй...       — Спокойно, — равнодушно сказала Шизуне. — Я видела его лицо, — она поймала взгляд надутой негодующей Сакуры и добавила: — Мы выросли вместе, помнишь? — Сакуру это едва ли успокоило, и она сидела по-прежнему надувшись. Шизуне старалась не улыбаться, но на её лице явно читалось веселье.       — Что? — устало спросила Сакура.       — Ничего, — мягко ответила она и, посмотрев на Какаши, покачала головой. — Сакура, то, что ты сделала… это потрясающе. Не знаю, как тебе удалось вернуть его сюда живым.       — Я тоже не знаю, — пробормотала Сакура. Она глубоко, прерывисто вздохнула. — Я облажалась.       Шизуне нахмурилась в замешательстве.       — Что ты имеешь в виду? Ты спасла ему жизнь.       Сакура покачала головой.       — У меня было недостаточно чакры, чтобы полностью исцелить его… потому что я истратила слишком много на сражение. Цунаде надрала бы мне задницу за такую беспечность.       — А что ещё ты могла сделать? Стоять в сторонке, сохраняя чакру, в то время как Какаши сам справлялся бы со всеми врагами? Так вы оба погибли бы, — она потянулась через Какаши и сочувственно сжала руку Сакуры. — Ты поступила правильно. Ты это знаешь.       Сакура слабо кивнула и ничего не сказала.       Через несколько минут Шизуне остановилась и откинулась.       — Сейчас мы мало чего можем сделать. Хочешь перенести его в клинику?       — Нет, давай пока не будем его трогать. Но мы должны постараться обеспечить ему больший комфорт.       Шизуне поднялась на ноги.       — Я сейчас вернусь, — ей не нужно было напоминать, что Сакура едва могла ходить и, вероятно, потеряла бы сознание, если бы попыталась.       Слегка постукивая когтями по деревянному полу, к Сакуре подошёл Паккун. Она секунду растерялась, совсем позабыв о маленьком мопсе. Своим приглушённым ворчливым голосом он сказал:       — Пойду скажу стае, что с ним всё в порядке, — он положил одну лапу ей на колено и поднял на неё одухотворённые собачьи глаза. — Спасибо, Сакура, — Сакура выдавила из себя слабую улыбку, и он исчез в клубах дыма.       Вскоре Шизуне вернулась с подушкой и одеялом, и вместе с Сакурой они осторожно раздели Какаши до штанов и ботинок, сняв всё его оружие и снаряжение, а также перчатки, верхнюю тунику и рваные остатки его нижней майки, разодранной, когда Сакура сорвала прикреплённую маску. Сакура осторожно приподняла его голову и положила под неё подушку, а Шизуне накрыла его одеялом.       Шизуне также принесла рулон бинтов и ведро тёплой воды с маленьким полотенцем.       — Его нужно отмыть.       Сакура потянулась за ведром.       — Я сделаю.       Она должна была помочь, даже если не могла использовать чакру. Ведро было пугающе тяжёлым для её ослабевших рук, когда она пододвинула его к себе и окунула в него полотенце. Горячая вода тут же обожгла ей руки: где-то под кровью Какаши скрывались её собственные раны.       Шизуне снова встала.       — Ладно, — она бросила на Сакуру обеспокоенный, но понимающий взгляд. — С Какаши всё будет хорошо. Постарайся немного отдохнуть, пока тебе не понадобилось исцеление.       Сакура рассеянно кивнула.       — Спасибо, Шизуне.       — Не за что меня благодарить, — она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.       Медленно и бережно Сакура стёрла засыхавшую кровь с груди, плеча и шеи Какаши. Даже в его серебристых волосах были красные вкрапления, которые, как она поняла, были оставлены её руками. Она также очистила его кровь от себя и поморщилась, увидев, что под ней творилось. Полоской тонкой марлевой повязки она обернула ладони там, где было хуже всего, но пальцы оставила свободными. После этого она тщательно перевязала шею Какаши: рана была закрыта, но оставалась неровная линия нежной, покрытой корочкой плоти. Она натянула одеяло до его плеч.       Потом она села рядом с ним и просто смотрела на него, впервые увидев по-настоящему. За последние несколько мучительных часов она вообще не замечала его лица. Не так, чтобы оно запечатлелось. Всё, что она видела, было слишком много крови, льющейся из зияющей раны, которая, как она думала, никогда не закроется.       В один миг то, что начиналось как хороший день, обернулось одним из её худших кошмаров. Обязательное требование к каждому, кто покидает комплекс, брать с собой аварийный свиток телепортации, действительно спасло жизнь Какаши. Все усилия Сакуры ни к чему бы не привели, если бы они не возвратились так быстро. И им повезло, что сюрикен нанёс скользящий удар, только порезав его. Если бы он вонзился, как было задумано, и перерезал сонную артерию, он бы истёк кровью в считанные секунды, и ничто на свете не смогло бы его спасти.       Человеческие существа материальны — их легко порвать, но нелегко залатать. Какими бы талантливыми ни были медики, они не были богами. Они действительно не имели власти над жизнью и смертью. Сакура была вынуждена вспомнить об этом сегодня, и она была безмерно благодарна, что урок не был более суровым.       Теперь её взгляд был прикован к лицу Какаши. Несправедливо, что это случилось именно так, особенно после того, как он наконец согласился показать ей его. Тем не менее она была рада обнаружить, что определённо выиграла пари: он был так же красив, как она всегда предполагала, и даже немного больше. Но сильнее всего её поразило то, чего она и представить себе не могла: у него был ещё один шрам. Тонкая бледная линия пересекала по диагонали правую сторону его подбородка. Это сразу же заинтересовало её. Она хотела знать, когда, как? Ей хотелось прикоснуться к нему.       И она почти сделала это. Кончики любопытных пальцев замерли прямо над его лицом, когда Какаши пошевелился и приоткрыл глаза. Надеясь, что он был слишком дезориентирован и не заметил, что она собиралась сделать, она положила руку ему на голову и устало улыбнулась.       — Привет.       Какаши открыл рот, чтобы заговорить, вдохнул… и вдруг понял, что его лицо открыто. Он моргнул, закрыл рот и растерянно сжал губы в противоречии чувств. Сакура внимательно наблюдала за происходящим. Видеть всё его лицо, полное выражения, а не только глаза, было завораживающе. Это могло бы быть даже забавно, если бы она не была смертельно уставшей и эмоционально измотанной.       Он посмотрел на неё долгим, нечитаемым взглядом, а потом оглядел комнату и понял, где они находились. Его голос звучал неровно, когда он заговорил.       — Что произошло?       Сакура рассказала ему, начиная с того момента, как он упал. Пока она говорила, её пальцы медленно гладили его волосы. Она не думала об этом: всё, что она чувствовала, — это облегчение и глубокую привязанность к нему. Его глаза закрылись от её касаний.       Когда они открылись, взгляд их переместился на другую её руку, лежавшую у него на груди. Он заметил её повязку, вновь посмотрел ей в лицо и нахмурился.       — Ужасно выглядишь.       Сакура тихо усмехнулась.       — Кто бы говорил.       — Не знаю, о чём ты. Чувствую я себя фантастически.       Она слегка рассмеялась, издав сдавленный звук, опасно похожий на всхлип.       — Ты зашла слишком далеко, — сказал он более серьёзно.       — Я зашла бы и дальше, — без капли раскаяния ответила она.       — Сакура… — он замолчал, не находя слов. Разного цвета глаза казались тёмными и глубокими в затухающем свете.       — Знаешь, — сказала она, безуспешно стараясь звучать шутливо, — когда я сказала, что хочу увидеть твоё лицо, я не совсем это имела в виду.       Какаши слабо улыбнулся.       — Я тоже.       Её зрение снова стало расплывчатым, на этот раз от слёз. С ним всё было хорошо: не было причин так расклеиваться. Но он был в шаге от того, чтобы всё не было хорошо. Его жизнь висела на волоске, и она не раз чуть не потеряла её.       — Какаши… — эмоции подступили к её горлу, что-то внутри неё разорвалось и вырвалось дрожащим, тяжёлым вздохом, и она поникла и сгорбилась над ним, касаясь лбом его груди.       — Эй, — хрипло начал он, как бы утешая её, но снова замолчал. Его рука слабо легла на её волосы.       Они оставались так некоторое время, безмолвные и неподвижные, не решаясь заходить дальше, но и не желая отстраняться. В эти нежные, наполненные покоем мгновения невозможно было отрицать, что их неразрывно сплетали невидимые нити.       Вскоре после этого Сакура оставила его и пошла выяснить, стало ли что-то известно о том, кто и почему напал на них. Снаружи в сумеречном вечернем воздухе комплекс тихо гудел. Весть о том, что она и Какаши попали в засаду в городе, на который они рассчитывали по части припасов, быстро распространилась, и все были в состоянии повышенной готовности. Неизвестный враг узнал об их существовании, и никто не знал, насколько близко он мог быть.       Она обнаружила Наруто, Шикамару и Сая, тихо разговаривавших через дорогу от командного зала, в пределах видимости. Когда они заметили её приближение, их лица наполнились выражением ожидания.       — Как он? — немедленно захотел узнать Наруто.       — С ним всё будет хорошо, — заверила она. — Он пришёл в себя на несколько минут, но сейчас спит.       — А как ты? — спросил он, с беспокойством глядя на неё.       Сакура слабо покачала головой и спросила:       — Вы разузнали что-нибудь о том, кто на нас напал?       — Мы отправились на патрулирование, — сказал Сай, — чтобы узнать, удастся ли нам поймать сбежавшего или ещё кого-нибудь из его товарищей. И мы это сделали — меньше чем в пятнадцати километрах отсюда.       Её глаза расширились.       — Как это возможно? Они не могли нас преследовать. Прошло всего несколько часов: за это время они никак не могли добраться сюда от Мацуока Гай.       — Если только они уже не знали, что мы где-то здесь, — зловеще сказал Шикамару.       — Как они могли это узнать? — в животе у неё образовался неприятный узел. — Если уж на то пошло, как они узнали, что мы сегодня будем в Мацуока Гае? Как они узнали, кого искать?       Никто не хотел произносить вслух то, о чём все они думали.       — Тензо возвращается туда, где вы попали в засаду, чтобы что-нибудь выяснить, — сказал Наруто. — У пойманного патрулём Сая шиноби нет знаков отличия какой-либо деревни. Поскольку вы были в командном корпусе, мы заперли его в вашей медицинской комнате и как раз собирались его допросить.       Сакура кивнула.       — Я хочу присутствовать.       Никто с ней не спорил. Они были на полпути к медицинскому корпусу, когда из него выскочила Карин и побежала в их сторону. Она заметила их почти сразу и отчаянно замахала руками, крича:       — Он мёртв! Он покончил с собой!       — Что? — воскликнул Наруто. — Как, чёрт возьми?.. Я думал, ты его охраняешь!       Они побежали, и Карин побежала вместе с ними.       — Так и было! Я стояла и смотрела прямо на него, когда у него пошла пена изо рта! Через несколько секунд он умер!       Они вошли в здание и обнаружили вражеского ниндзя привязанным к стулу, его руки и ноги были связаны верёвкой, а тело находилось в неестественном положении от предсмертных судорог. Глаза его были завязаны, а из открытого рта по подбородку стекала тонкая струйка белой пенистой слюны.       Хотя сейчас это не имело большого значения, Сакура сразу же сказала:       — Это не тот, что сбежал от нас, — она провела пальцем по его подбородку и поднесла его к носу, скорчившись от запаха миндаля. — Цианид. Должно быть, у него в зубе была капсула.       — Дерьмо, — прорычал Наруто, отворачиваясь в отчаянии. Теперь они никогда не узнают наверняка, на кого он работал и как узнал, где их искать.       — Это бессмыслица, — сказал Сай, хмуро глядя на мёртвого ниндзя. — Почему он дождался и сделал это здесь? Почему не тогда, когда мы только захватили его?       — Я ещё нужна вам? — резко спросила Карин из-за двери. — Меня воротит от этого парня.       Все они посмотрели на неё с разными выражениями лица, но ни одно из них не было добрым. Шикамару сухо сказал ей:       — Просто иди.       Когда она ушла, он продолжил:        — Может быть, он ждал, потому что таким образом смог узнать наше точное местоположение. Возможно, он хотел как-то сообщить об этом.       — Но он всё время был с завязанными глазами, — сказал Наруто. — Как он смог бы?       — Не знаю, как, но, возможно, он мог… каким-то образом передать наше местоположение. Возможно даже, послал кому-то сигнал своей смертью.       Все они смотрели на него с ужасом осознания.       — То есть ты хочешь сказать, что нас могли раскрыть? Что тот, на кого работал этот парень, может знать, где мы.       Шикамару задумчиво скрестил руки на груди.       — Думаю, это весьма вероятно. Мы должны усилить охрану и некоторое время оставаться в состоянии повышенной готовности. Выставить дополнительные патрули.       — Нет, этого недостаточно, — Наруто тяжело вздохнул, закрыв глаза. — Мне неприятно это говорить… но у нас нет выбора. Я не стану рисковать всем, ради чего мы так усердно трудились, или без необходимости подвергать опасности людские жизни. Здесь больше не безопасно, — он серьёзно посмотрел на них. — Объявите всем. В конце недели мы уходим.

***

      Хината не могла уснуть. Это был долгий, эмоционально тяжелый день, и по всем правилам она должна была бы отключиться, как только её голова коснулась подушки. Сегодня Данзо заставил её ассистировать на трёх различных допросах в качестве медика. Она заранее знала, что это означало — удерживать пленников в сознании и способными говорить, пока они подвергались различным «техникам убеждения». Но она не была настоящим медиком, и раньше ей не приходилось делать ничего подобного. Она не была готова к истинным ужасам того, что пытки могут сделать с человеком — даже закалённым в боях шиноби. Что ещё хуже, она не очень хорошо справилась со своей задачей, и Данзо был недоволен ею.       Она была измучена и расстроена, но где-то на задворках сознания постоянно что-то мешалось, не давая ей расслабиться. Как предупреждение, только она не могла понять, что было не так. В доме и на территории было тихо, все спали, кроме охранников, которые спокойно стояли на своих постах. Всё было тихо и спокойно, так тихо, что она слышала сверчков и лягушек в садовом пруду.       Хината ахнула и вскочила в постели, внезапно осознав.       У них в пруду не водилось лягушек.       Она попыталась понять, почему её это беспокоило. Вполне возможно, что лягушки могли мигрировать сюда откуда-то ещё, из леса или парка. Но что-то подсказывало Хинате, что это не совпадение. Бесшумно поднявшись, она накинула халат, вышла из комнаты, прошла по коридору и ступила в водный сад. Ночь была тёплой и влажной, мозаичные гранитные ступени приятно прохладили её босые ноги. Несколько сверчков затихли при её приближении, но квакающая песня лягушки не смолкала. Не успела она сесть на каменистый край пруда, как амфибия выпрыгнула из камыша на лист кувшинки прямо перед ней.       Не лягушка. Жаба. И её неестественный размер, ярко-красный цвет и похожие на татуировки отметины выдавали в ней призванное существо. Хината затаила дыхание, едва осмеливаясь в это поверить. Она знала только одного человека, чьим призывом были жабы.       — Хината? — спросила её жаба.       — Да, — прошептала она, и сердце её забилось быстрее.       — Меня послал Наруто. Безопасно ли говорить?       Она активировала Бьякуган, оглядела всё внутри и снаружи дома, чтобы убедиться, что никто не наблюдает и не подслушивает, и кивнула.       Жаба сунула руку в рот и вытащила маленький блокнот и ручку. Хината уставилась на неё, не понимая, отвратительно это или забавно. Не желая быть грубой, она постаралась придать своему лицу спокойное выражение, когда брала их у него — она предположила, что это был «он» по его голосу, иначе этого было никак не понять. Предметы были лишь слегка скользкими, и оказалось, что бумага и ручка были водонепроницаемыми.       — Пиши на этом, — сказал жаб, — и я передам его Наруто. Потом принесу ответ.       На первой странице уже было сообщение для неё. Хината улыбнулась ещё до того, как прочитала его: у Наруто по-прежнему был детский почерк, и это нисколько её не удивило. Записка гласила:       «Извини, что так долго. Я собирался связаться с тобой несколько дней назад, но у нас тут возникли кое-какие проблемы».       Взволнованная, стараясь унять нервную дрожь в пальцах, она написала в ответ:       «Ничего. Я так рада получить от тебя весть. Всё в порядке?» — и отдала блокнот и ручку жабе.       — Сейчас вернусь, — сказал он, снова сунул в рот письменные принадлежности и прыгнул в воду.       Хината с тревогой ждала, крутя пальцами шёлковый подол своей юкаты. Через минуту или две жаб вынырнул на поверхность и снова забрался на лист кувшинки, а затем передал ей сообщение.       Так вот, как это работало: Наруто писал ей краткие послания, Хината отвечала, а жаба, используя источник воды в обоих местах, действовала как посредник, ускользая из своего мира в их и обратно.       Его ответом было:       «Всё хорошо. Сакура и Какаши попали в засаду, когда добывали припасы. Сейчас они в порядке, но враг знает, где мы, и мы должны переместиться».       Ручка всё ещё была тёплой, и Хинате пришло в голову, что она была в руке Наруто всего несколько секунд назад. Поглаживая ручку кончиками пальцев, она улыбнулась и почувствовала, что краснеет. Она надеялась, что жаба не поймёт, что это значит.       Хината написала:       «Это был Корень? Не думала, что Данзо знает о вас. Куда вы теперь отправитесь?», — она подумала, не вычеркнуть ли эту часть, но вместо этого добавила: — «Прости… не говори, если это небезопасно».       Его ответ заставил её улыбнуться:       «Я доверяю тебе», — а на следующей строчке: — «Мы отправимся в Храм Огня. Тамошние монахи готовы нам помочь. Вчера мы наконец опознали вражеского ниндзя. Скрытый Клык… Слышала о них?»       Хината ахнула и поспешно нацарапала в ответ:        «Посланцы Скрытого Клыка и Скрытого Мха встречались здесь с Данзо три дня назад! Я не смогла выяснить, о чём они говорили, но мы думаем, что их рекрутировали в качестве наёмников».       На этот раз ожидание затянулось на несколько минут. Хината кусала ногти. Когда жаб появился снова, она практически выхватила у него блокнот.       «Мы заметили, как несколько дней назад они направлялись в сторону Конохи… знать бы раньше. Если Данзо не было известно о нас, то со дня на день будет. Уйти было правильным решением», — и на следующей строчке: — «Кто это «мы?»       Хината рассказала ему о том, как присоединилась к мятежу, кто был его частью, и о некоторых делах, которые они совершили. Потребовалось четыре страницы маленького блокнота и несколько минут, чтобы написать всё это на узкой поверхности. Она подумала, что Наруто так же не терпится получить её ответы, как и ей его. Он никогда не отличался терпением: она представила себе, как он суетится и ходит взад-вперёд.       Она послала сообщение, и через минуту пришёл его ответ.       «Шикамару придёт в восторг, узнав, какой занозой в заднице оказался его отец. Спасибо тебе за всё, что ты делаешь. И остальным тоже спасибо. Я действительно беспокоюсь за тебя. За всех вас».       Улыбаясь, она написала:       «Мы тоже беспокоимся о вас. Пожалуйста, будьте поосторожнее».       Хината думала, что на этом их разговор закончится, но через минуту пришла очередная записка:       «Ханаби сказала, тебя заставляют работать на эту сморщенную старую мумию…»       Она подавила смешок. Приятно было видеть, что он всё тот же дурашливый Наруто.       «Я в порядке», — написала она, не желая напрасно беспокоить его. Но ей хотелось поговорить с кем-нибудь о том, что ей приходилось переживать, и она решила добавить: — «Я каждый день боюсь, что он поймёт, чем я занимаюсь. Но моя позиция — ключевая для мятежа. Приятно давать отпор, даже так помалу».       «Это не помалу», — ответил он. — «Ты делаешь большущее дело, и мы тебе ОЧЕНЬ благодарны. Я лишь хочу, чтобы ты была осторожна. Иметь крота рядом с Данзо не так важно, как твоя жизнь. Если почувствуешь, что тебе грозит опасность, убирайся оттуда и приходи к нам».       Хината уже очень давно не хотела ничего, кроме как сбежать из Конохи и быть с мятежниками, со своими друзьями, со своей сестрой. С Наруто. Сама мысль по-прежнему была невероятно заманчивой. Но теперь у неё была цель, решающая роль в окончательном низвержении Данзо. Она написала в ответ:       «Я буду осторожна, но мне действительно важно быть здесь. Я должна продолжать делать это так долго, как смогу. Я скучаю по всем, и мне очень жаль, что я не могу всех вас увидеть. Может быть, когда-нибудь…»       Ответ Наруто пришёл через несколько минут.       «Я тоже на это надеюсь… Я так много хочу рассказать, но ради безопасности мы должны быть краткими. Я оставлю одну из своих жаб на случай, если тебе нужно будет связаться со мной», — и на следующей строчке, выделяющейся почти осязаемо, как запоздалая мысль, контрастирующая с тем, что он только что сказал, — «Сможешь поговорить завтра вечером?»       Её охватил тихий трепет. Не было никакой причины разговаривать снова так скоро, когда у них не было никаких конкретных новостей… если только это не было личным. Наруто просто хотел поговорить с ней. Безумно улыбаясь, Хината ответила:       «Да. После полуночи. Я буду ждать».       «Восторг» было недостаточно сильным словом, чтобы описать то, что она чувствовала, покидая водный сад и практически танцуя возвращаясь в дом. Она впервые за последние два года разговаривала с Наруто. Дела у него шли хорошо. Он был благодарен ей, он беспокоился о ней, и он хотел поговорить с ней снова завтра вечером! Она бы напевала себе под нос, если бы не опасность разбудить весь дом. Она распахнула двери веранды и влетела внутрь — и едва не столкнулась с кем-то, идущим по коридору.       Её блаженство мгновенно обрушилось, когда она поняла, что это был Неджи. Они оба остановились как вкопанные и уставились друг на друга настороженно и подозрительно.       — Что ты делаешь? — спросил он её шепотом.       — Я не могла уснуть. Хотела подышать свежим воздухом, — ответила она, защищаясь. — А что ты делаешь?       — Я был на кухне. Я сегодня не ужинал.       Это было правдой: его не было на ужине. Её отец даже прокомментировал это. Судя по всему, он был так же рад тому, что она его увидела, как и она, и ей было интересно, чем он занимался. Она не поверила его оправданиям. Он ей тоже не поверил. Но ни один из них не был склонен давить на другого по поводу их подозрительной ночной деятельности.       — Ну. Спокойной ночи, — сухо сказала она. Плотнее закутавшись в халат, она направилась к своей комнате.       — Спокойной ночи, — так же сухо ответил Неджи и пошёл в другую сторону.       Когда Хината вернулась в уединение своей комнаты, с её лица не сходила улыбка. Она забралась обратно в постель, но была слишком взвинчена, чтобы даже думать о сне. Она пролежала так больше часа, в её голове бурлили радостные мысли. Когда жаба в пруду вновь начала квакать, звук успокоил её и заверил, что хотя Наруто и её друзья может и далеко, они всё ещё с ней. В конце концов это её убаюкало, и она уснула с улыбкой на губах.

***

      Небо было ясным, солнце согревало и ласкало её кожу, а лес был наполнен сладкими, дикими запахами и полными жизни звуками. Сакура не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой умиротворённой. Ей хотелось бы каждый день так бездельничать, по крайней мере до конца лета.       Наруто приказал ей не работать до тех пор, пока её чакра не восполнится естественным образом, что, в конце концов, оказалось хорошей мыслью. Точно так же она приказала Какаши отдыхать три дня без какой-либо напряжённой деятельности, и на этот раз он не противился.       И вот они наслаждаются своим обязательным свободным временем вместе.       В такой день, как сегодня, не назревала война, не было притаившихся слишком близко врагов, не было хаотичной спешки надвигающегося массового переселения менее чем через три дня. Были только Сакура, Какаши и стая счастливых собак, праздно проводящие свой день на залитом солнцем лугу в лесу.       В первый день своего обязательного отдыха Сакура проспала больше двенадцати часов, проснувшись ближе к вечеру только для того, чтобы поесть и проверить Какаши, который спал ещё дольше и всё ещё был под капельницей. А вчера, когда он смог передвигаться и у них обоих хватало сил на короткую прогулку, Какаши привёл её сюда. Она узнала, что это было его любимое укрытие — сюда никто не приходил кроме него и его нинкенов. А теперь ещё и неё. Они провели последние два дня просто расслабляясь, и Сакура большую часть этого времени играла и общалась с его собаками, Какаши же наблюдал или читал свои книги.       Несколько собак боролись и гонялись друг за другом по лугу — Шиба, Биске и Гуруко особенно набрасывались на нового члена стаи, которого Сакура впервые встретила, когда он преследовал её в Пусане. Как она выяснила, его звали Чоко — потому что его шерсть походила цветом на тесто для шоколадного печенья. Паккун дремал на солнышке в нескольких метрах от Какаши: с тех пор как Какаши был ранен, он стал слегка прилипчивым и не выпускал его надолго из виду. Уруши и Акино недавно вернулись в мир призыва, заявив, что их жены хотят, чтобы они были дома до ужина. Восьмой член стаи, огромный чёрный мастиф по кличке Булл, в данный момент служил Сакуре подушкой.       — А что случилось с другим? — поинтересовалась она, глядя на Какаши. Её сапоги были сняты, а ноги вытянуты поперёк его, скрещённых в лодыжках. Какаши сидел, прислонившись спиной к толстому стволу дерева и небрежно держа книгу в одной руке, склонив над ней голову. Другая рука лежала чуть выше её колена, касаясь её кожи тёплой ладонью.       — Ухэй? Он принадлежал ещё моему отцу, — объяснил он, подняв голову. — Он был даже старше Паккуна. Около года назад он ушёл в отставку и несколько месяцев назад скончался, — в его голосе не было печали, только принятие.       Под её головой большие легкие Булла расширились и сжались в тоскливом собачьем вздохе. Она думала, что он спит. Она подняла руку над головой и почесала его мускулистое плечо, и он удовлетворенно заворчал. Затем она почесала ему рёбра, и он перекатился на спину, выгнувшись в сторону, и лизнул её макушку своим большим влажным языком.       Сакура рассмеялась и ощупала волосы на предмет слюней. Не обнаружив их, она взглянула на Какаши. В его разных глазах плясало веселье, а также немного удивления и… что это такое? Что бы это ни было, она почувствовала тепло во всем теле.       — Я и не знал, что ты любитель собак.       — Я их люблю. Особенно таких больших, как этот парень, — она похлопала Булла по боку и вновь легла на него, как на подушку. — В детстве у меня не было собаки, потому что у отца аллергия.       Она хотела познакомиться с собаками Какаши с тех пор, как впервые увидела их генином. Но нинкены были больше похожи на людей, чем на животных: нельзя было просто подбежать и начать их гладить, иначе можно было запросто лишиться чего-то жизненно важного. Нинкены Какаши не были исключением. Большую часть времени они были милыми, но они также были обученными убийцами. Они в течение многих лет сражались бок о бок с Какаши на поле боя и своей стаей могли разорвать человека на куски в считанные секунды. Нужно было уважать это, независимо от того, как глупо они вели себя в другое время. Последние два дня были её первой возможностью по-настоящему пообщаться со всей стаей, а не только с Паккуном, который был по-своему милым, но старым и немного сварливым.       — Ну, я почти уверен, что они тоже тебя любят, — сухо сказал Какаши. — Скоро ты похитишь у меня их преданность, — он бросил взгляд на невинно поглядевшего на него в ответ Булла.       Она театрально приложила руку к сердцу.       — Не смею и мечтать об этом.       Какаши вернулся к своей книге, и Сакура стала открыто изучать его непокрытое лицо. Её до сих пор удивляло, как молодо он выглядел. Ему было тридцать два, но он вполне мог сойти за двадцатипятилетнего. Морщинки вокруг его глаз были едва заметны и то лишь вблизи. Только его глаза выдавали правду о его годах, и если судить по одному только этому, то можно было подумать, что он вдвое старше.       Она всегда предполагала, что под маской он был грубовато красив, но его костная структура была для этого слишком тонкой. Если не считать шрамов, единственным «грубым» признаком лица Какаши было то, что он не брился уже несколько дней. Серебристо-серая щетина была тонкой и покрывала щёки неравномерно — Сакура сомневалась, что у него вообще может вырасти борода. Его нос был довольно острым, а линия подбородка слишком чёткой, чтобы назвать его лицо милым, но он определённо был красивым. Но не по-модельному красивым. Красивым по-мужски.       — Перестань пялиться на меня, Сакура, — сказал он, не отрывая взгляда от страницы, и один уголок его рта приподнялся в ухмылке. Его зубы были белыми и ровными — и все на месте, чему Сай огорчился бы, узнав, — а клыки были чуть заострёнными.       Её откровенное внимание заставляло его чувствовать себя неловко. Сакура со временем научилась читать всё по его глазам и языку тела; когда же его лицо стало полностью открыто, он читался так же легко, как книга в его руке. Ей это нравилось.       — Ничего не могу поделать, — сказала она в свою защиту, бесстыдно улыбаясь. — Твоё лицо всё ещё так ново для меня. Нужно какое-то время, чтобы привыкнуть.       — Я всегда могу надеть маску.       Она сорвала горсть травы и бросила в него.       — Не смей.       Он закрыл книгу и отложил её, оставив видимость чтения.       — А что, если я это сделаю?       — Я скажу Наруто, что он был прав насчёт бородавки, — спокойно ответила она.       — У меня нет бородавки.       Она пожала плечами.       — Он всё равно поверит. И всем расскажет.       Он тихо усмехнулся.       — Ты жестокая женщина.       — Только когда меня провоцируют, — она задумчиво посмотрела на него. — Какаши… почему ты согласился показать мне своё лицо? Я знаю, что дело не в деньгах за пари. Я видела, как много джоунин может получить за все эти миссии ранга А и S, а ты выполнил их больше, чем кто-либо.       Пожав плечами, он сказал:       — Все деньги, которые у меня были, лежат на банковском счете в стране Огня, который, вероятно, уже арестован, так что технически я так же разорён, как и все остальные, — он встретился с ней взглядом. — Но… Согласился я, потому что доверяю тебе.       Сакура улыбнулась. Он доверял не в том смысле, что она не засмеялась бы, или не использовала бы это против него, или не рассказала бы людям. Он имел в виду, что смог впустить её. Она не знала, почему он большую часть своей жизни носил на людях маску, но она знала, что это было физическим воплощением чего-то метафорического. Она была по-настоящему тронута тем, что он позволил ей преодолеть этот барьер.       Какаши посмотрел на её забинтованную руку, лежавшую на траве. Он поднял её и, держа между своими ладонями, стал внимательно изучать ожоги от чакры на кончиках её пальцев — красные, похожие на волдыри участки воспалённой кожи. Он молча смотрел на них, а Сакура смотрела на него, и внутри неё кружились все виды чувств.       Как и повязка на его шее — теперь всего лишь маленький кусочек марли — ожоги на её коже свидетельствовали о том, как близко он был к смерти. О том, как она была напугана и в каком пребывала отчаянии, как далеко готова была зайти, чтобы спасти его. Как, бесспорно, спасла ему жизнь. Как это сблизило их в тихие, спокойные дни.       Наконец, по-прежнему глядя на её ладонь, он тихо и сдержанно спросил:       — Долго они будут заживать?       Теперь они почти не болели благодаря медицинской мази от ожогов, которую она носила с собой, но она должна была следить за тем, к чему прикасалась. Шизуне вылечила бы их, если бы Сакура её попросила, но исцелить их прямо сейчас казалось неправильным. Будто отмахнуться от всей серьёзности случившегося.       — Я исцелю их, когда моя чакра вернётся в полную силу, а затем я закончу исцелять тебя.       Какаши отпустил её руку, почти неохотно, и Сакура вернула её на место, почти поневоле. Он снова хотел сказать ей, что она чересчур далеко зашла ради него — она видела эту мысль в его глазах, чувствовала, что она вот-вот сорвётся с его губ. Но он ничего не сказал.       Одна из собак тявкнула вдалеке, и Какаши посмотрел на луг, где они играли. Секунды тикали, а затем его большой палец легонько погладил верхнюю часть её колена. Это послало разряд вверх по её бедру. Они не посмотрели друг на друга ни когда это случилось, ни в течение нескольких минут после. Но он не убрал руку, а она — ноги.       На первый взгляд это казалось достаточно безобидным, но Сакура прекрасно всё понимала, и Какаши тоже. То невидимое нечто, что время от времени возникало между ними, теперь было невозможно игнорировать. Она больше не знала, что делать с тем, что происходило между ними. Всё, что он говорил ей, то, о чём она прежде никогда бы не задумалась дважды, теперь будто имело дополнительный смысл. В его взглядах было больше веса и решимости. Сначала она думала, что ей это кажется, но теперь Сакура знала, что Какаши чувствует то же притяжение, что и она.       Испытывал ли он то же опасение? Сакура не могла врать самой себе: большая часть её наслаждалась и хотела этого. Но предупреждающий голос в её голове настойчиво твердил, что всё обернётся плохо, всё будет испорчено. Больше всего её беспокоило то, как быстро они сближались. Неужели с тех пор, как Какаши столкнулся с ней в том переулке в Пусане, прошло всего две недели? Они знали друг друга семь лет, но не виделись уже два года, и хотя раньше они были довольно близки, они не были близки настолько. Что вдруг изменилось?       Ничего страшного, сказала она себе, пока это не заходит дальше, чем сейчас. Потому что она не могла снова пойти по этому пути. Особенно с Какаши.