Воля Огня

      На Какаши упала тень, закрывая ему обзор страницы. Прищурившись, он поглядел на нависший над ним силуэт. Несмотря на то, что она была лишь тёмной фигурой, освещённой ярким полуденным солнцем, он всё же узнал эту позу: руки на бёдрах, голова слегка наклонена в сторону. Ей было что-то нужно от него.       — Скучно? — предположил он.       Её губы изогнулись в улыбке.       — Чрезвычайно.       Он вновь опустил взгляд в книгу.       — Ты должна научиться наслаждаться свободным временем, Сакура.       — Это могло бы сработать, если бы у меня была книга, или телевизор, или хоть что-то, чем я могла бы себя занять. Со всеми всё в порядке… ни ран, ни переломов, ни даже порезов от бумаги. С медицинской точки зрения событий так мало, что Шизуне ушла с передовым отрядом.       — Хорошо, что никого не ранит во время таких опасных операций, — сказал он.       — Я это знаю. Но, в отличие от тебя, я терпеть не могу безделья.       — Я не бездельничаю, я читаю.       — Это безделье, — она переминалась с ноги на ногу в лёгком нетерпении. — Было бы не так уж плохо, если бы кому-то понадобилась моя помощь в чём угодно, но они в ней не нуждаются, так что…       Какаши посмотрел на неё.       — Поэтому ты ждёшь, что я стану развлекать тебя.       Сакура заманчиво улыбнулась.       — Поспаррингуешь со мной?       — Опять?       — А почему нет? Последний раз был почти две недели назад.       — Я, знаешь ли, на прошлой неделе чуть не умер, — беспечно напомнил он.       — Как будто я могу забыть, — её глаза на миг посерьёзнели. — Но сейчас ты в полном порядке. Я допустила тебя к работе несколько дней назад, — и лукаво добавила: — Боишься, что я снова тебя побью?       Он взглянул на неё.       — Едва ли. А как же Наруто?       — Я тебя умоляю. Никто не может спарринговать с Наруто, он намного выше всех нас.       Это было правдой, сила Наруто действительно граничила с абсурдом.       — Тогда как же Сай?       — Сай на разведке с Ханаби, — нахмурилась она. — Ты очень стараешься мне отказать. Если не хочешь моей компании, Какаши, так и скажи.       — Не в этом дело, — у неё был очень вспыльчивый характер: она могла вытерпеть всего лишь несколько поддразниваний, прежде чем разозлиться. Он прислонился головой к дереву, на которое опирался спиной, и жалобно посмотрел на неё. — Сейчас больше тридцати пяти градусов.       Лукавая улыбка появилась снова, и она ещё крепче упёрла руки в бёдра в игривом вызове.       — Не можешь выдержать жару?       Какаши сунул книгу в карман и встал, стряхивая со штанов хвою и землю.       — В последнее время ты стала довольно дерзкой.       — У меня был хороший учитель.       — Который?       — Оба.       Они шли к периметру лагеря, не особенно торопясь. В отличие от тщательно продуманного, структурно красивого комплекса, больше года служившего беженцам Конохи домом вдали от дома, это временное сооружение было строго функциональным. Тензо снова применил свои навыки, но вместо казарм здесь была лишь пара длинных домов, где все спали бок о бок в своих спальных мешках. Здесь не было ни командного корпуса, ни столовой, ни даже купальни. Всё время была установлена дисциплина света и шума. Пайки ели холодными, и единственным освещением, разрешённым ночью, были прикрытые фонари. На открытом месте чрезмерная осторожность не повредит.       Переместить целую армию было намного сложнее, чем переместить небольшую группу. Целая неделя ушла на то, чтобы все двести человек собрали вещи и покинули приграничный лагерь. Хотя на самом деле они не просто покинули его: прежде чем отправиться в путь, Тензо разобрал их крепость бревно за бревном, лозу за лозой, погружая свои творения обратно в землю, пока не осталось ничего, кроме большой пустой поляны. Затем он взрастил на этой поляне несколько деревьев и кустарников, и все следы человеческого присутствия исчезли.       С путешествием в Храм Огня всё было гораздо сложнее. Он был на другом краю страны Огня, в сотнях километров рядом с южным полуостровом, и перемещение большой группы пешком — даже группы шиноби — было заведомо медленным и чрезвычайно опасным на враждебной территории.       Так что ради безопасности и экономии времени они «прыгали» — так профаны АНБУ называли дзюцу для перемещения больших групп. Передовая команда опытных «переместителей» отправлялась вперёд, в трёх днях пути от остальной группы, чтобы установить печати цели в заранее определённом месте, в то время как другая команда переместителей оставалась и устанавливала печати отправления. Когда оба набора печатей активировались одновременно, всё, что находилось внутри границы, перемещалось на новое место. Они совершили свой первый прыжок позапрошлой ночью и разбили временный лагерь под прикрытием другого леса, в то время как передовая команда отправилась к следующей точке назначения. Следующий прыжок они должны были совершить менее чем через тридцать шесть часов. Чтобы добраться до Храма Огня, нужно было сделать ещё два прыжка.       Способность Тензо заменять целую строительную бригаду, а также ограничения на деятельность и передвижение оставили большинство людей без дела. Многие из них теперь праздно проводили время, играя в кости или карты или просто подрёмывая в тени. Из центра лагеря раздавались визг и восторженный смех: Шикамару в редкий момент легкомыслия играл с Асуми поочерёдно в пятнашки и в самолётики, а Куренай наблюдала с одобрением. Приятно было видеть, что он развлекается. Мальчик, который никогда ничего не воспринимал всерьёз, превратился в мужчину, который почти никогда не улыбался… если только это не касалось маленькой девочки.       Когда они добрались до границы лагеря, стало очевидно, что у тех, кто не воспользовался шансом расслабиться, возникла та же идея, что и у Сакуры. Они неуверенно остановились и оглядели шиноби, спаррингующих вокруг них парами и небольшими группами.       — Похоже, все хорошие места заняты, — сказал Какаши.       После минутного раздумья Сакура предложила:       — Тогда почему бы нам не использовать один из пустых спальных отсеков?       — В тесном помещении мы не сможем использовать дзюцу, — заметил он. — И твою чакру.       Сакура пожала плечами.       — Я могу попрактиковаться. Кроме того, это лишь способ выпустить пар, нет нужды в таких серьёзных мерах.       У Какаши было ощущение, что рукопашный бой в тесном помещении в такой жаркий день, это способ, скорее, нагнать ещё больше пара, чем выпустить, но у него не было лучших идей, которые не требовали бы покинуть безопасный лагерь. Они направились обратно и пришли к длинным домам. Проверив первый, они обнаружили, что он пуст, и вошли.       Свет внутри был тусклым и приглушённым, воздух уже был спёртым и влажным. Сакура сняла медицинский передник, расстегнула красную рубашку, оставшись в шортах и топе. Какаши наблюдал за ней, пока она пересекала комнату, за тем, как одежда облегала её гибкую фигуру, как плавно покачивались её бёдра в этих обтягивающих маленьких шортах, и задавался вопросом, была ли эта идея такой уж хорошей. Он тоже снял тунику, оставшись в майке без рукавов и маске. Было чертовски жарко, и не было никакого смысла мучить себя всеми возможными способами.       Они стояли лицом к лицу в центре. Сакура встала в боевую стойку, настороженная, но достаточно расслабленная, чтобы он не смог предугадать, что она сделает в первую очередь. Она определённо стала хороша в бою. Так что он не будет чувствовать вину за то, что пойдёт на всё. Его тон был лёгким, но серьёзным, он снял повязку и сказал ей:       — Я больше не буду делать тебе поблажки.       Её ответ был таким же лёгким, но серьёзным.       — Не стоит.       Какаши ударил первым, в молниеносной атаке, за которой её глаза едва могли уследить. Исключительная скорость застала её врасплох, но лишь на секунду. Она развернулась, чтобы избежать удара, и встала позади него, целясь локтем ему в спину. Он резко повернулся и оттолкнул её.       В своём сражении они перемещались вперёд и назад по всему полу, обмениваясь ударами и блоками. Сакура была миниатюрной и проворной, и ей было легко уйти за пределы досягаемости. В то же время, рост Какаши и его более длинные конечности мешали ей самой достать его и нанести удар. Единственным способом получить преимущество было стать быстрее противника. Раньше они не могли соперничать в скорости, но за последние пару лет Сакура улучшила её в геометрической прогрессии. Какаши мог легко отследить её движения с помощью Шарингана, но это не всегда означало, что его тело могло вовремя среагировать.       И всё же в самом начале он заметил, что её внимание было рассеяно. В защите Сакуры было слишком много брешей. С кровожадными ниндзя, напавшими на них на прошлой неделе, она сражалась лучше — он видел. Это чертовски его разозлило. Возможно, она была мысленно отвлечена, но он полагал, что дело было в чём-то другом, чём-то, что он, как её бывший учитель, не собирался позволять.       В третий раз, когда он заметил брешь, которую ожидал бы от новоиспечённого чуунина, он ударил её со всей силы в заднюю часть бедра. Она упала, приземлившись на руки и одно колено.       Сакура растерянно посмотрела на него.       — Какого чёрта, Какаши? Ты пытаешься ранить меня?       — Конечно, нет, — строго сказал он. — Но, знаешь ли, это работает в обе стороны. Теперь ты недооцениваешь мою оценку.       Она встала, потирая ногу и хмурясь.       — Чего?       — Несмотря на то, что я сказал перед тем, как мы начали, часть тебя по-прежнему ожидала, что я буду сдерживаться. Ты требуешь, чтобы я воспринимал тебя всерьёз как противника, но ты к этому не готова.       Сакура обдумала его слова и согласилась с ними. Она злилась, если думала, что он слишком мягок с ней, но он и другие в прошлом делали это так часто, что она привыкла ожидать этого. В каком-то смысле она не стала воспринимать его всерьёз.       — Ты прав, — неохотно согласилась она. — Это больше не повторится, — она вновь приняла боевую стойку. — Начали.       На этот раз расхлябанность исчезла, и она сражалась с ним, как с настоящим врагом, только не вкладывая чакру в удары. Почти. После особенно агрессивной атаки с его стороны она немного потеряла контроль над собой и защитилась ударом с замахом, который отбросил его на несколько метров. Едва не сломанные кости в его предплечье болезненно гудели.       Демонстративно потирая руку, он сказал:       — Мы договаривались без чакры.       — Прости, — она вспотела и тяжело дышала. — Я сбилась.       Какаши глядел на неё.       Она развела руками, защищаясь.       — Знаешь, как мне трудно сражаться врукопашную вообще без чакры? Это то, что я делаю — использую чакру в бою. Это практически инстинктивно.       — Лучшие бойцы тайдзюцу так же искусны в сдерживании, как и в нанесении ударов. Ты это знаешь, — сказал он. — Ты признаёшь, что недостаточно хороша, чтобы сражаться на одном уровне со мной без своей чакры?       Сакура знала, что в этом есть смысл, и ей это не нравилось. Он был больше и от природы намного сильнее неё, но это было то, с чем куноичи сталкивалась в лице практически каждого противника. Она должна была уметь компенсировать это обычным способом, иначе у неё могли быть серьёзные проблемы, если ей когда-нибудь придётся драться с мужчиной весом за девяносто килограмм без использования своей чакры. Тем не менее, она знала, что он делает, и сердито посмотрела на него.       — Ты пытаешься спровоцировать меня.       Какаши одарил её приводящей в бешенство улыбкой.       — Это работает.       Она в гневе ударила кулаком, и напряжение в её теле сделало её легко читаемой. Он схватил её кулак прежде, чем тот попал в цель. Сакура попыталась вырваться, но Какаши удержал её. Он ожидал, что она замахнётся другой рукой или пнёт его, но вместо этого она крутанулась так, что его рука обвилась вокруг неё, и ударила его локтем в живот. С резким невольным выдохом Какаши был вынужден отпустить её, но быстро оправился и защитился от её последовавшего нападения.       Их спарринг вошёл в новую силу. Теперь Сакура злилась, но вместо того, чтобы позволить злости контролировать себя, как во время первого удара, она направила её в свои движения с яростной и ускоренной сосредоточенностью. Несмотря на то, что их тела устали и перегрелись, скорость их борьбы возросла, как и сила атак. Они упорно боролись за каждый сантиметр земли, за каждое преимущество. Сакура нанесла столько же ударов, сколько и Какаши, что заставляло его улыбаться сквозь вызванную ими боль. Его критика разожгла в ней огонь.       Возможно, сегодня он был необычайно суров с ней. Может быть, он был взвинчен чем-то другим — чем-то, что касалось Сакуры совершенно иным образом. Может быть, дело было в жаре. Может быть, всё это сразу. Как бы то ни было, он поступал правильно. Он хотел, чтобы она была самой лучшей, потому что знал, на что она способна. И подталкивание её таким образом сработало: он видел, что она приняла его совет и немедленно применила его, с каждой минутой становясь всё лучше. Это заставляло его гордиться.       Сакура ударила его ногой в бок, но её движение замедлилось из-за подступившей усталости, и он поймал её колено, намереваясь подсечь её опорную ногу и повалить её на пол. Обе руки девушки были свободны, и он ожидал удара, но вместо этого она метнулась вверх и ударила его другим коленом. Ему удалось поймать и его, но с трудом и не без боли. Он использовал её инерцию против неё и всадил её спиной в стену.       Сакура заколебалась, перестав защищаться, когда их глаза встретились, и они оба осознали ситуацию. Какаши прижимал её к стене, в то время как она руками сжимала его плечи, а ногами практически обвивала пояс. В таком положении большинство людей вовсе не сражалось. В этот момент они оба подумали о чём-то, что не имело никакого отношения к борьбе.       А может, и имело, если судить по тому, как у неё перехватило дыхание и потемнели глаза. Какаши тоже не остался невосприимчивым, и сейчас он боролся с внезапным желанием сделать что-то невероятно неуместное. Его взгляд упал на её губы, он крепче сжал её обнажённое бедро.       Эти полные, приоткрытые губы изогнулись в ухмылке, которую он должен был принять за предупреждение.       В его глазах взорвались боль и свет, когда Сакура ударила его головой, заставив его уронить её и пошатнуться. Она не стала дожидаться, пока он придёт в себя, оттолкнулась от стены и ударила его обеими пятками в грудь, отчего он, спотыкаясь, отступил на несколько метров. К тому времени, когда она подошла к нему, его зрение прояснилось, и он встретил её с обидой, и немного более злой, чем следовало, потому что он был сам виноват в том, что отвлёкся.       Они оба устали и сильно потеряли в скорости и точности, и всё, вероятно, должно было закончиться несколько минут назад, но что-то заставляло их пылко продолжать. Сакура, казалось, была полна решимости что-то доказать, а Какаши был полон решимости заставить её заслужить это. Она не сможет ещё раз победить его по чистой неожиданности.       Несколько минут спустя Какаши уже не мог держать Шаринган открытым. От этого у него кружилась голова, и он рисковал потерять сознание. К счастью, Сакура так устала, что он без труда следил за её движениями и без его помощи. Она хорошо знала его ограничения и теперь заметила его затруднения. Она ослабила напор. Какаши воспользовался этим, и в последнем порыве скорости и силы, он бросился к ней и сумел крепко зажать её со спины в железной хватке.       — Признаёшь поражение? — он знал, что победил, и она тоже, но ему хотелось, чтобы она сказала это.       Сакура зарычала в ответ и тщетно попыталась вырваться. Она попыталась пнуть его по ноге, но в таком положении он никогда не оказывался уязвимым, и теперь тоже. Его хватка была надёжной, и она не могла высвободиться. Недовольная, она использовала всплеск чакры и, перекинув Какаши через плечо, повалила его на землю. Она прижала его запястья к полу у его головы, заблокировав его силу. Даже с её гораздо более лёгким весом, ему было бы трудно сбросить её с себя, так как она поставила колени по обе стороны от его бёдер.       Они смотрели друг на друга — Какаши ошеломлённо, Сакура самодовольно — и оба остро осознавали, что снова оказались в компрометирующем положении. И снова ни один из них не поспешил из него выбраться.       — Это не считается победой, — сказал ей Какаши.       Её улыбка говорила, что она не согласна.       — Нет?       — Ты нарушила правила. На этот раз нарочно.       — А ты воспользовался моим вниманием к твоей проблеме с Шаринганом. Дешёвый трюк, — они ещё некоторое время смотрели друг на друга, ни один из них не раскаивался ни в малейшей степени. Затем Сакура усмехнулась и сказала: — Мы шиноби: честность и правила — не совсем наши сильные стороны, не так ли? Как насчёт того, чтобы объявить ничью?       Больше для того, чтобы она слезла с него, нежели ради действительной уступки, Какаши смилостивился:       — Хорошо.       Сакура встала и протянула ему руку, которую он неохотно принял. Он выиграл в поединке, но почему-то всё ещё ощущал, что она одержала над ним победу.       Они схватили свои вещи и покинули душное здание, но остановились прямо за дверью и уселись рядом на ступеньках, чтобы проветриться. Лёгкий вечерний ветерок приятно охлаждал пот на их коже.       Теперь, когда адреналин выветрился, Какаши начал ощущать все болезненные точки, приобретённые в бою. Больше всего болела рука, которую она ему чуть не сломала. Он был уже не так молод, как раньше, и у него никогда не было стойкости уровня Наруто. Становилось всё труднее просто уйти. Сакура закрыла глаза и потёрла затылок, выглядя так, будто её тоже потрепало.       — Это было довольно жёстко, — заметил он, глядя на лес. Большинство других спарринг-пар исчезли, и они были одни на прилегающей территории. Наверное, все ушли ужинать. Хотя не было ни костров, ни приготовления пищи как такового, люди по-прежнему ели свои пайки группами — социальный обычай.       Сакура вытянула ноги перед собой, разминая стопы.       — Я люблю, когда жёстко.       Какаши повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как она захлопнула рот, поняв, как это прозвучало.       Сделав серьёзное выражение лица, она пробормотала:       — Я имею в виду, приятно расслабиться таким образом… Давненько я этого не делала, — она моргнула, слабо покачала головой и перестала говорить.       Какаши недостаточно доверял себе, чтобы ответить. Он не знал, действительно ли её разум растёкся настолько, насколько казалось, но его — определённо. Вот тебе и выпускание пара.       Когда Сакура снова повернулась к нему, она посмотрела на него и улыбнулась.       — Дай-ка гляну. Ты выглядишь так, будто кто-то только что надрал тебе задницу.       Он придвинулся чуть ближе. Сперва она схватила его больную руку, прекрасно понимая, что натворила. Он тоже изучал её, отмечая темнеющие синяки на руках и ногах.       — Ты тоже.       Её улыбка стала ещё шире.       — Хн.       Какаши закрыл глаза, когда она исцеляла его, отчасти потому, что, как и всегда, её прохладная, похожая на жидкость чакра была приятной, а отчасти потому, что она была очень близко к нему, и он не доверял себе смотреть на неё слишком долго. Она была необычайно скрупулёзна, её руки медленно искали каждый образующийся синяк и напряжённую мышцу. Какаши задумался, не специально ли она это делала. Он не мог сказать, что возражал, даже если так и было. Вопреки здравому смыслу он открыл глаза… и посмотрел прямо в её. Она быстро отвела взгляд, смущённая тем, что её застали за разглядыванием.       Она закончила и принялась за работу над собой, сосредоточившись в основном на колене, которое, должно быть, было повреждено, когда он пнул её в ногу, виновато осознал он. Она ни разу этого не показала. Он смотрел на неё так же, как она до этого смотрела на него, и когда она закончила, он тихо сказал ей:       — Одну пропустила.       Сакура подняла на него взгляд.       — Где?       Какаши протянул руку и нежно провёл большим пальцем по её скуле.       — Тут.       Крошечная красная царапина исчезла в румянце, разлившемся по её щекам. Она потянулась к тому месту, которого он касался, и её пальцы на секунду задели его, прежде чем он убрал их. Она залечила крошечную ссадину в рекордно короткие сроки, избегая его взгляда. Потом с наигранной небрежностью встала и сказала:       — Пойду приведу себя в порядок, — она громко выдохнула и стала обмахивать себя рукой подобно вееру. — Эта жара…       Сакура сошла с крыльца и направилась к ручью, не столько убегая, сколько делая стратегическое отступление. Она была уже в нескольких метрах от него, когда Какаши её окликнул.       — Эй, Сакура… — она обернулась, на её лице всё ещё было написано лёгкое волнение. — Наруто утром пошлёт ещё разведчиков: он сказал, что чувствует поблизости человеческую активность помимо нашей. Он хочет, чтобы я разведал озеро к югу отсюда. Хочешь пойти?       Она не колеблясь ответила:       — Конечно, — но после того, как согласилась, она ещё немного подумала и добавила: — Почему тебе нужно, чтобы я пошла?       Какаши улыбнулся.       — Ты мой талисман на удачу? — она одарила его тем знакомым взглядом, который приберегала для выходок своих товарищей по команде. Он слегка пожал плечами и сказал правду. — Возможно, мне просто этого хочется.       В её глазах промелькнуло множество мыслей и эмоций, но выражение лица осталось невозмутимым.       — Хорошо, — сказала она и улыбнулась ему. — Увидимся позже.       Какаши ещё некоторое время сидел на ступеньках, размышляя о том, что только что произошло. Ему не потребовалось много времени, чтобы начать сожалеть о том, что он сделал. И сегодня, и раньше.       Было бесполезно отрицать своё влечение, когда один лишь взгляд на неё, раскрасневшуюся и сияющую от их борьбы, наполнял его нечистыми помыслами. Это даже не было чем-то новым. Невозможно было не замечать её, красивую, сильную и во многих отношениях удивительную. Но между фантазией и реальностью была разница.       Какаши знал, что в конечном итоге произойдёт, если они продолжат в том же духе. Множество вещей могло разорвать их отношения на куски и навсегда их разрушить, и самым вероятным кандидатом для этого был сам Какаши. В конце концов он причинит ей боль и никогда себе этого не простит.       Пора было остановиться. Он должен был закрыть эту дверь, прежде чем она открылась полностью. Сакура будет в замешательстве, может быть, даже рассержена. Но это было к лучшему.

***

      Сакура была в плохом настроении, и это была целиком вина Какаши. Во-первых, он разбудил её на рассвете, чтобы отправиться на задание. Во-вторых, сегодня было ещё жарче, чем вчера. В-третьих, он забыл упомянуть, что озеро, которое они разведывали, было окружено километрами влажной, заболоченной земли, полной комаров и пиявок. Ещё не было и полудня, а она уже была обезвожена, перепачкана и покусана насекомыми.       Правда, Какаши не мог управлять природой или погодой и до этого не знал местности. Так что это была его вина лишь отчасти. Ну, она всё равно собиралась винить его во всём.       Потому что худшей частью её дня было то, что Какаши пригласил её пойти с ним, а потом стал вести себя так, будто хотел, чтобы она осталась в лагере. Он весь день почти не разговаривал с ней, что не было для него чем-то необычным, но это заметно отличалось от того, каким он был вот уже несколько недель. Стена, которая недавно рухнула, снова была на месте, и он опять стал отчуждённым и непроницаемым. Сакура спрашивала его, что случилось, по крайней мере, раз пять. В первый раз в ответ она услышала «ничего», а на остальные он вообще не ответил. Она не могла вынести этого внезапного регресса и думала, что сделала что-то такое, что его вызвало. Его отказ говорить об этом только подтвердил это в её сознании. В данный момент она была в равной степени обеспокоена и рассержена.       Но сейчас было не время пытаться вытянуть это из него. Они уже около двадцати минут шли по неизвестным человеческим следам и, вероятно, собирались ввязаться в драку. День становился всё лучше и лучше.       — Один отделился в сторону запада, — сказал Какаши впереди. Он остановился, приложив ладонь к глазам и глядя в обоих направлениях.       — Хочешь разделиться? — спросила Сакура, подходя к нему. Она прищурилась, глядя на его профиль, и встала так, чтобы его высокая фигура заслоняла солнце.       Он покачал головой.       — Мы должны держаться вместе. Мы не знаем, что там.       Сакура молча согласилась, думая о засаде на прошлой неделе.       — Как насчёт Паккуна? Он может пойти по одному следу, — предложила она.       Он кивнул и опустился на колени:       — Хорошая мысль.       Через несколько мгновений мопс был рядом. Какаши велел ему идти по уходившим в сторону следам и сообщить обо всём, что он найдёт. Фыркнув в знак согласия, нинкен пустился бежать. Какаши и Сакура продолжили движение по следам в направлении юга.       Находясь на северном берегу озера, они начали медленно огибать его по западной стороне. Само озеро было примерно километр в самом широком месте, окружённое заболоченным лесом на севере — там, откуда они пришли, — и равнинными участками болот на юге и востоке. Западная сторона была единственной благоприятной для людей местностью, и именно туда направлялась их добыча. Это было хорошее место, например, для того, чтобы разбить лагерь. Это могла быть просто группа гражданских на охоте, но Сакура сомневалась в этом. Им редко так везло.       — Мы приближаемся, — объявил Какаши. — Этим следам всего несколько минут. Они никуда не спешат, а значит, не знают о нас, — они ускорили шаг.       — Будем надеяться, они не встретились с друзьями, — пробурчала Сакура.       — Если встретились, мы отступим и вернёмся с полной командой, — сказал он. — Если же это что-то, с чем мы сможем справиться сами… мы попытаемся захватить пленника. Нам нужно знать, как враги продолжают оказываться там, где мы находимся.       Настроение Сакуры омрачилось ещё больше. Всем становилось ясно, что стоит за этими, казалось бы, случайными столкновениями, и с этим нужно было разобраться как можно скорее. Захват пленника для допроса мог пролить свет на ситуацию… при условии, что он не покончит с собой, как в прошлый раз.       Через десять минут они нашли то, что искали. В зарослях камыша высотой выше головы Какаши располагался небольшой бивуак. Два иностранных шиноби сидели на корточках над ямой для костра, разговаривая слишком тихо, чтобы быть услышанными на расстоянии, но они, казалось, обсуждали, стоит ли разжигать огонь. Тот, что возражал, вероятно, был тем самым, за которым они следили. Хотя он и не обнаружил за собой хвост, но если он был приличным ниндзя, инстинкты предупреждали его, что что-то не так.       Сакура и Какаши бесшумно подкрались ближе, стараясь не потревожить водоплавающих птиц или других обитающих здесь существ, которые могли бы выдать их местонахождение. Они остановились примерно в тридцати метрах от лагеря и присели на корточки, чтобы посовещаться.       — Их только двое, — прошептала Сакура.       — Плюс тот, что ушёл на запад, — прошептал в ответ Какаши.       — Сейчас двое против двоих, — сказала она. — Хорошие шансы.       Какаши слегка кивнул.       — Ещё лучше, если третий не будет возвращаться некоторое время.       — По крайней мере, достаточно долго, чтобы захватить пленника и убраться отсюда, — Сакура посмотрела сквозь высокую траву на двух ниндзя, оценивая их в качестве потенциальных противников. — Я возьму на себя того, что хочет разжечь огонь, а ты бери другого.       По сигналу Какаши они бросились в лагерь. Сакура прыгнула на согнувшегося ниндзя сзади и попыталась задушить его, прежде чем тот успел дать отпор. Он схватил её за предплечье, и нечто, похожее на электрический ток, болезненно пронзило всё её тело, заставляя отпустить. Всё ещё шатаясь, она попятилась и встала с ним лицом к лицу. Что бы это ни было, она не позволит ему снова прикоснуться к себе.       Какаши был занят их предполагаемым пленником, который оказался пользователем водного дзюцу — и, к сожалению, они были окружены его стихией. Он попытался поразить Какаши извивающейся спиралью воды, которая, казалось, должна была пронзать врагов подобно копью. Какаши контратаковал огненным дзюцу, поджёгшим вокруг них камыши. Они были слишком влажными, чтобы как следует разгореться, и всё вокруг наполнилось дымом.       Сакура нырнула в сторону и покатилась по грязи, когда её противник запустил в неё огненное дзюцу. Она была почти уверена, что его первая атака была основана на стихии молнии, что означало, что природа его чакры была двойственной и, вероятно, он был на уровне джоунина. Они были не обычными разведчиками в дикой местности. Они были высокоуровневыми шиноби с определённой целью — и была высока вероятность, что это имело какое-то отношение к мятежникам Конохи. Она вытащила из сапога два куная и метнула их. Он отразил их своим собственным.       Сакура решила воспользоваться своим преимуществом в силе и напасть на него. Он бы подумал, что она совершает критическую ошибку, подходя к нему так очевидно, особенно учитывая то, что она была меньше. Никто и никогда не ожидал, что она могла ломать кости легчайшим прикосновением своего пальца.       Как раз в этот момент противник Какаши крикнул что-то тому, с которым сражалась Сакура, на другом языке, и тот сделал нечто неожиданное: он стал убегать.       — Он отправился за подмогой! — крикнул ей Какаши.       — Я за ним! — сказала она, уже бросившись догонять убегавшего ниндзя.       Она погналась за ним на восток, по озеру. Идеальный контроль над чакрой давал ей лучшую устойчивость на водной поверхности, и она быстро догнала его и атаковала ударом ноги в прыжке. Он пригнулся и продолжал уклоняться, когда она неумолимо приближалась к нему. Всё, что ей было нужно, — нанести один хороший удар в нужное место, и всё будет кончено. Ей удалось это, когда он блокировал её удар своим собственным — его колено раздробилось о её подпитанную чакрой ногу, и он упал, потеряв контроль и погрузившись под воду. Прежде чем Сакура успела последовать за ним, он вернулся и послал в неё очередное огненное дзюцу. Она отпрыгнула в сторону и снова бросилась к нему. Он обрушил на неё ещё одно дзюцу.       Поняв, что больше не сможет приблизиться, она вытащила кусаригаму и раскрутила цепь над головой. Глаза вражеского ниндзя расширились в тревоге, когда он понял, что со своей сломанной ногой не сможет уклониться от её оружия. Он вытащил кунай и сумел блокировать её первый удар, но не второй. Он быстро погрузился в озеро. В лагере всё ещё сталкивались друг с другом дзюцу, и Сакура побежала назад, чтобы помочь Какаши закончить бой.       Её ушей достиг резкий свист, и что-то ударило её сзади в правую лопатку с такой силой, что она чуть не упала. Спину и предплечье пронзила жгучая боль. Сакура в смятении оглянулась и увидела торчавший из лопатки болт. Её подстрелили.       Где-то там, в камышах и кустарнике, был третий ниндзя с арбалетом. Сакура высвободила чакру в ногах и нырнула под воду. Вторая стрела просвистела в нескольких сантиметрах от неё и вонзилась в озеро. Она изо всех сил поплыла к противоположному берегу, пытаясь выбраться из зоны досягаемости стрелка и вернуться к Какаши. У неё не было времени сделать полный вдох, и её легкие уже горели, но слишком быстрое всплытие могло означать смерть.       Спина тоже горела, чего и следовало ожидать от попыток плыть с болтом в плече. Но было и тревожное покалывание, от которого она чувствовала слабость, головокружение и тошноту.       Её пронзила паника — она узнала признаки яда.       Сакура направила запасы чакры в рану, немедленно начав процесс заживления, потому что боялась, что не сможет долго оставаться в сознании. Ей нужно было добраться до берега, но вода была такой холодной… разве летом не должно быть теплее? Её конечности отяжелели, и плыть становилось всё труднее. Почему она плыла? Разве она не должна была что-то найти? Какаши, смутно припомнила она. Точно. Ей нужно было найти Какаши.       Её последней мыслью было то, что Какаши не любил купаться… так не странно ли было искать его под водой? А потом она погрузилась в холодные чёрные глубины озера.

***

      Какаши закончил связывать пленника блокирующей чакру леской, не обращая внимания на ненавидящий взгляд ниндзя с кляпом во рту. Его больше беспокоило то, что происходило с Сакурой. Звуки борьбы в отдалении исчезли, а она всё ещё не вернулась. У неё не должно было быть особых проблем с тем парнем… если только ему не удалось добраться до подмоги. Паккун шёл по следу третьего ниндзя, но не доложил. Возможно, их было больше трёх, и они наткнулись на их лагерь, когда остальные ушли.       Он закрепил концы лески и призвал остальных собак.       — Шиба. Биске, — сказал он, — оставайтесь здесь и охраняйте этого парня. Позовите, если что-нибудь случится. Остальные — найдите Сакуру.       Стая за несколько секунд учуяла её запах и побежала, Какаши последовал прямо за ними. След не уходил далеко и обрывался у самой воды. Не было никаких признаков Сакуры или человека, с которым она сражалась. Озеро было шириной в километр: вряд ли они могли пересечь его или обогнуть за такое короткое время.       Его Шаринган уловил неясное движение, прежде чем до ушей донёсся звук. Однако собаки услышали его, и все они отпрыгнули, когда стрела из арбалета ударила в грязь рядом с тем местом, где стоял Какаши.       Внезапно он понял, что случилось с Сакурой.       Времени разбираться со стрелком, который, судя по траектории выстрела, находился где-то на южном берегу озера, не было. Он велел собакам схватить его, и они с рычанием бросились в кусты. Какаши сделал глубокий вдох и нырнул в воду.       Было так темно и мутно, что он едва видел свои руки. Он закрыл правый глаз и сфокусировался Шаринганом, ища тусклую красную дымку чакры, окружавшую всех шиноби. Обычно она была слишком тусклой, чтобы ей можно было ясно увидеть, но в такой темноте… Какаши молил об этой крошечной искорке цвета, потому что если он не найдёт её, это будет означать лишь одно. При мысли об этом его охватил леденящий ужас.       Он всё искал и искал, но ничего не находил. Скоро ему придётся вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха… но Сакура может тонуть или быть смертельно ранена. На счету была каждая секунда.       Там! Не обращая внимания на жжение в лёгких и тяжесть одежды и оружия, он двинулся к слабому красному пятну. Когда он подплыл ближе, фигура обрела очертания человеческой: бледно-белые конечности и ещё более бледные волосы — длинные розовые пряди стали зеленовато-белыми в мутной воде. Она была жива, но быстро угасала, её чакра уходила из конечностей к сердцу, так как её жизненная сила иссякала.       Какаши ухватился за неё и что есть силы поплыл к поверхности. Он вынырнул, хватая ртом воздух, голова его кружилась. Вытащив её на берег, он развернул её в своих объятиях лицом к себе.       Она не дышала. Он повернул её ещё и осмотрел болт в её лопатке. Ему нужно было вынуть его, чтобы уложить её на спину, но это могло оказаться столь же фатальным. Поколебавшись лишь мгновение, Какаши сделал выбор и быстро вытащил болт. Сакура никак не отреагировала — ни стона боли, ни даже подергивания сомкнутых век. Он уложил её и начал делать непрямой массаж сердца.       — Давай, Сакура! — рявкнул он, подавляя панику. Казалось, секунды тянулись целую вечность. Наконец Сакура слабо поперхнулась, извергая из себя воду, голова её свесилась набок. Она снова начала дышать, но в остальном никак не реагировала.       Где-то справа от него с неистовым кряканьем взлетела пара уток, и до его слуха донеслись сдавленные крики и злобное рычание. Собаки нашли стрелка.       — Сакура, — позвал он, обхватывая её руками. Он взял её за подбородок и решительно, но нежно встряхнул. — Сакура!       Ничего. Что-то ещё было не так. Она не была ранена в жизненно важную область, и он не увидел вокруг неё в воде так уж много крови — по сути, холодная вода замедлила бы кровотечение. Он повернул её и запустил пальцы в прореху на её кофте, разрывая её ещё больше. От раны разбегались воспалённые красные вены, резко контрастируя с её чересчур бледной кожей. Болт был отравлен.       Шаринганом он разглядел, что её чакра плотно собралась вокруг раны, и понял, что она начала исцелять себя, прежде чем потеряла сознание. Но было ли этого достаточно? Всё ещё прижимая её к себе одной рукой, Какаши засунул другую в свою тунику… и вытащил мокрые, измазанные чернилами остатки того, что когда-то было их свитком телепортации.       — Блять! — он громко выругался, злясь на себя. Он не подумал о свитке в кармане, прежде чем нырнуть в воду: он был слишком поглощён необходимостью найти Сакуру. Эти свитки были самодельными, наспех написанными и не запечатанными от воды. Как он мог так сглупить?       Он мог лишь надеяться, что его беспечность не будет стоить Сакуре жизни.       Какаши резко свистнул. Его собаки выскочили из кустов и подбежали к нему, грязные до брюха, с мордами в красных пятнах. Через несколько мгновений к ним присоединились Шиба и Биске. Нинкены в последнее время очень полюбили Сакуру, они начали скулить и беспокоиться, когда учуяли запах её крови.       — Что с ней? — спросил Гуруко.       Уруши подошёл ближе и коснулся носом её холодной кожи.       — Отравлена.       Какаши посмотрел на Шибу и Биске.       — Где пленник?       — Мы затащили его в тростник неподалеку от их лагеря, — сказал Биске.       — Он хорошо спрятан и с кляпом во рту. Никто его не найдёт, — добавил Шиба.       Какаши кивнул.       — Оставайтесь здесь. Я пришлю кого-нибудь за ним как можно скорее. Если вас обнаружат его товарищи, оставьте его там и доложите мне, — они кивнули и ускакали прочь. — Уруши, Чоко. Мне нужно, чтобы вы связались с жабами Наруто и передали им, что произошло. Скажите Наруто, чтобы он немедленно послал за Шизуне, и пусть кто-нибудь встретит нас по дороге, если это возможно. Остальные — найдите Паккуна и возвращайтесь домой.       Собаки разбежались исполнять возложенные на них задачи. Какаши перевернул Сакуру на спину и поднял её. А затем понёсся, как ветер.       На дорогу от лагеря повстанцев до озера ушло несколько часов. Какаши вернулся обратно меньше чем за половину этого времени. Он двигался так быстро, что почти миновал группу, вышедшую ему навстречу, и замедлил шаг только когда его окликнули. Киба и Карин, оба следопыты, один из которых понимал в целительстве. И сам Наруто. Опасный и безрассудный шаг, но Какаши не нужно было присутствовать в лагере, чтобы знать, что того было не остановить.       Он положил Сакуру на землю и перевернул её на левый бок, обнажив рану, когда Карин склонилась над ней.       — Я не она, — резко сказала девушка, — но я постараюсь. Похоже, она уже начала исцелять себя, прежде чем потеряла сознание. Это, вероятно, поможет ей больше, чем всё, что я могу сделать.       Пока Карин промывала и перевязывала рану и накладывала липкий, дурно пахнущий компресс, который, по её словам, должен был помочь вытянуть яд, Наруто опустился рядом с ним на колени и сказал:       — Скажи мне, как это произошло, Какаши?       В его голосе звучал намёк на обвинение. Но это было ничто по сравнению с тем, что творилось в голове самого Какаши.       — Я не совсем уверен, как, — признался он и начал рассказывать, что случилось.       Когда Карин сделала всё, что могла, Какаши снова поднял Сакуру. Она по-прежнему ни на что не реагировала, и теперь её кожа была горячей от лихорадки. Вокруг её закрытых глаз залегли тёмные тени.       — Давай я возьму её, — сказал Наруто. — Ты выдохся.       До этого момента Какаши не осознавал, насколько это было правдой. Его чакра была почти истощена, и он не останавливался и не замедлялся в течение нескольких часов. Он неохотно помог подсадить Сакуру на спину Наруто, и они поспешили обратно в лагерь.       У них было время подготовиться: Тензо сделал небольшую хижину для Сакуры, чтобы ей было удобно и спокойно. Они положили её на кровать, и Карин достала кое-какие припасы из медицинских свитков. Она также попыталась протолкнуть немного своей чакры в рану, но её чакра была слабой и неэффективной по сравнению с чакрой Сакуры, она неохотно признала это и, сделав, что могла, традиционными средствами, ушла.       Шикамару и Тензо ждали снаружи, и Наруто с Какаши вышли и присоединились к ним. Их окружило облако сигаретного дыма, и от резкого запаха у Какаши сразу же разболелась голова, но он сохранил нейтральное выражение лица и ничего не сказал. Он знал, почему Шикамару продолжал это делать, тогда как был достаточно умён, чтобы знать все причины, по которым ниндзя не должен курить. За короткий промежуток времени он понёс ряд сокрушительных потерь, и никто не мог упрекать его в том, что он выбрал такой способ мириться с ними. Какаши сам потерял слишком многих и справился с этим по-своему.       Они собрались, и Какаши повторил то, что рассказал Наруто на обратном пути.       — Шиноби, с которыми мы столкнулись, носили знаки Скрытого Мха.       Новость никого не удивила.       — Мох и Клык… — Шикамару задумался.       — Хината говорила, что они заключили сделку с Данзо, — сказал Наруто.       — А это значит, Данзо знает, что мы в стране Огня, и знает, что мы движемся, — сказал Какаши. — Они были слишком опытны для разведчиков. Скорее всего, их заданием было атаковать нас. Мы взяли одного пленника, но мне пришлось оставить его. Двое моих нинкенов его охраняют.       — Я возьму Кибу, и мы приведём его на допрос, — сказал Тензо. Наруто согласился, и тот быстро ушёл.       — Не может быть совпадением, что они так близко. Они не просто обыскивали местность в надежде найти нас, они знают, где мы, — сказал Шикамару, нахмурившись.       Наруто тоже хмурился.       — Думаешь, они каким-то образом выслеживают нас?       — Нет, — мрачно ответил он. — Думаю, среди нас есть шпион.       Вот оно. Эти слова никто не хотел произносить, хотя все подозревали об этом после инцидента в Мацуока Гае.       — Но последними, кто присоединился к нам, были Сакура и Шизуне, — сказал Наруто. — Если шпион был здесь всё это время, почему он начал действовать только сейчас?       — Может, он ждал конкретных приказов, — задумчиво произнёс Шикамару. — Мы не узнаем, пока не найдём его.       Кулаки Наруто сжались, а в глазах появился опасный блеск.       — Кто бы ни был ответственен за случившееся с Сакурой, я…       Какаши не мог не согласиться: его изнутри прожигала та же ярость. Не дай бог, Сакура умрёт… Даже если этого не случится, он найдет крота и заставит его заплатить. Медленно и тщательно. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и спросил Наруто:       — Когда вернётся Шизуне?       — Она повернула назад, как только с ней связался Гамакичи, но передовой отряд уже почти два дня как ушёл, — он провёл рукой по волосам. — Отныне только одному из медиков разрешается покидать лагерь в любое время. Им обеим ходить на задания просто глупо.       Какаши уставился в землю. Наруто не то чтобы винил его: он знал, что Сакура уходит, и сам это одобрил. Но чувство вины всё равно ударило в цель. Это он был виноват. Он взял Сакуру на озеро по личной прихоти, когда в этом не было необходимости, а потом не смог защитить её. Они могли бы дольше наблюдать за вражеским лагерем и лучше понять, с чем имеют дело. Он мог бы многое сделать по-другому.       — Это задержит нас по меньшей мере на несколько дней, — сказал Шикамару. — Сакуру в её состоянии нельзя перемещать, особенно «прыжком». Телепортация достаточно тяжела для организма и без травм. Возможно, от этого ей станет ещё хуже, — он затушил сигарету и тут же закурил новую. Хотя в последнее время они держали дистанцию, он действительно заботился о Сакуре и беспокоился за неё так же, как и все остальные. Он сделал глубокую затяжку и тяжело выдохнул. — Пока она не поправится, мы здесь лёгкая мишень.       — Объяви изоляцию и увеличь охрану, — сказал ему Наруто. — Никто не покидает периметр ни по какой причине, — он вздохнул и посмотрел вдаль, словно выискивая скрытых врагов. — Будем надеяться, что на нас не нападут.       Когда Шикамару ушёл обеспечивать безопасность лагеря, Какаши и Наруто вернулись внутрь, где их товарищ по команде боролась за свою жизнь. В тусклом свете единственного фонаря Сакура была бледной как смерть, её кожа была липкой и покрылась капельками пота, в её теле бушевала лихорадка — оно боролось с ядом. Не было никаких изменений. Ей не было хуже… но и лучше тоже.       Они молча сидели у её постели, и Наруто держал её руку в своей. Через некоторое время он посмотрел на Какаши и приглушённым голосом спросил:       — Зачем ты взял Сакуру с собой?       — За компанию, — честно ответил он.       Наруто изучал его.       — Вы, ребята, в последнее время часто тусуетесь.       Какаши ничего не ответил.       — Хорошо, — продолжил Наруто, кивнув самому себе. — Ей нужен кто-то… кто будет рядом. Она этого не показывает, но ей больно, — он снова посмотрел на Сакуру с беспокойством и нежностью. — Потерять Цунаде-Баа… и Ино… а потом убегать последние два года, разыскивая нас, даже не зная, живы ли мы. Даже до этого она была—… — он покачал головой. — Снаружи она такая непробиваемая. Я хочу помочь ей, но… На этот раз я для этого не гожусь.       Что-то в его тоне привлекло внимание Какаши.       — Что между вами произошло?       Наруто ответил не сразу, явно чувствуя себя неловко.       — Это сложно, — осторожно сказал он. — Спроси её, если она захочет тебе рассказать.       — Спрашивал. Она отмахнулась.       Наруто слегка улыбнулся.       — У неё хорошо это получается, да? Почти так же хорошо, как у тебя.       Какаши не нашёлся, что ответить, и они замолчали. Несколько минут спустя Наруто вздохнул и сказал:        — Мне очень не хочется оставлять её, но я должен попытаться выяснить, кто или что находится в центре всего этого.       — Я останусь с ней.       Он не собирался покидать Сакуру, пока её состояние не улучшится. Он даже не хотел думать о том, что ей станет хуже. Наруто ушёл, а Какаши устроился у изголовья её кровати, прислонившись спиной к стене, и стал ждать.       Сколько часов прошло… шесть? Двенадцать? Целый день? Какаши понятия не имел. Некоторое время он беспокойно дремал, не в силах больше бодрствовать. Один раз ему пришлось поменять масляный патрон в фонаре, и он сам сменил повязку на ране Сакуры. В какой-то момент в комнату ворвался Сай, только что вернувшийся из разведки, и потребовал объяснений. Хотя он явно волновался, но долго не задержался. Прагматичный до крайности, он не видел смысла нависать над кроватью Сакуры, пока её состояние не изменится.       Наруто принёс тарелку с едой, к которой Какаши не притронулся, и сказал ему, что Тензо вернулся с пленником, и они допрашивают его, но это происходило медленно, потому что Тензо почти не знал его языка, а ниндзя отказывался или не мог говорить на их языке. Какаши планировал участвовать в допросе, но сейчас он не мог заставить себя оставить Сакуру на случай, если что-то изменится, пока его не будет. Он не мог сделать ничего такого, с чем не справился бы Тензо. Какаши должен был быть рядом, когда она проснётся. Она проснётся.       Возвращение Шизуне было просто даром небес. В ту же секунду, как она прибыла в лагерь, она бросилась прямо к Сакуре. Тогда Какаши узнал, что шёл поздний вечер второго дня. Шизуне вернулась почти на целый день раньше, чем ожидалось, потому что, как только Сай узнал, что случилось, он отправился на поиски и доставил её на одной из своих чернильных птиц.       — Исцеление, которое она начала сама, почти полностью остановило распространение яда, — объяснила Шизуне, когда товарищи Сакуры по команде столпились вокруг неё. — Это поместило её в своего рода стазис, не давая её состоянию ухудшиться. Этого было недостаточно, чтобы исцелить ее… но это сохранило ей жизнь.       — Значит, с ней всё будет хорошо? — с тревогой спросил Наруто.       Шизуне кивнула.       — Я извлекла яд и залечила рану. Как только лихорадка спадёт, она проснётся, возможно, завтра или даже сегодня вечером. Её собственная чакра по-прежнему активна, и теперь, когда яда нет, она исцелится ещё быстрее, — она медленно встала, и было очевидно, что длительный бег, за которым последовали часы сложного исцеления, истощил её.       Наруто шагнул вперёд и заключил её в объятия. Это поразило её, но она не противилась.       — Спасибо, нээ-чан. А теперь иди отдохни, — когда Шизуне уходила, он повернулся к Какаши. — Тебе тоже надо отдохнуть. Хреново выглядишь.       А чувствовал он себя ещё хуже. Но уходить никуда не собирался.       — Я в порядке, — сказал он.       Наруто посмотрел на него долгим взглядом, но не стал настаивать. Сай выглядел так, будто хотел что-то сказать, но Какаши был рад, что он этого не сделал. Его наблюдения сейчас не приветствовались. Когда-то он выпалил бы всё, что думал, но тактичность была одним из нюансов социального взаимодействия, которые он усвоил за последние пару лет, и его товарищи по команде были очень этому рады.       Они ушли, и Какаши вновь устроился рядом с Сакурой, стянул маску на шею и устало потёр руками небритое лицо. Прошло ещё несколько часов, в течение которых он то пялился на голую стену, то смотрел на спящее лицо Сакуры, всё ещё измученное дискомфортом лихорадки, но уже не пугающе бледное и болезненное. Он взял её за руку и уставился на её пальцы, успокоенный возвращающимся её коже теплом. С ней всё будет в порядке, и Какаши, наконец, чувствовал, что снова может дышать.       Когда он говорил себе, что будет выглядеть безразличным, он не понимал, насколько невозможно это было. Как он мог, тем более сейчас? Он был виноват в том, что с ней это случилось, и мысль о том, что она не выкарабкается, вызывала у него тошноту от страха. Какаши не боялся собственной смерти, но её приводила его в ужас. Угроза её смерти словно лишила его рассудка. Он беспокоился о Наруто и Сае, и отдал бы свою жизнь за каждого из них. Но его отношение к Сакуре намного отличалось от отношения к кому-либо ещё, кого он знал. Она занимала особое, уникальное место в его жизни, и занимала уже давно. Только сейчас он начал понимать, что это значило.       Слабый, прерывистый шёпот заставил его вздрогнуть, и его глаза снова обратились к лицу Сакуры. Это был первый звук, который она издала за последние два дня. Какаши поднялся на колени и завис над краем её кровати.       Её глаза приоткрылись — крошечные зелёные щёлочки. Её потрескавшиеся губы сначала беззвучно шевелились, словно ей было трудно говорить.       — Ка… Ши…       Какаши улыбнулся и склонился над ней, испытывая такое сильное облегчение, что почувствовал слабость.       — Сакура, — ответил он сдавленным от волнения и хриплым от долгого молчания голосом. — Я здесь.       — Я… умираю?       Он покачал головой.       — С тобой всё хорошо, — спокойно заверил он, убирая с её лба влажные волосы. — С тобой всё будет хорошо.       Она сжала его руку, чуть сильнее, чем слабое пожатие пальцев, и один уголок её губ чуть приподнялся.       Эта слабая улыбка окончательно его добила. Им овладело нечто совершенно неконтролируемое, и с прерывистым вздохом он прижал её к себе так крепко, как, по его мнению, она могла вынести. Его пальцы запутались в её волосах, и он прижался щекой к её виску. Его губы нашли её волосы, лоб, щёку и, наконец, рот… задержавшись лишь на секунду, прежде чем он опомнился и отстранился.       Сакура вновь закрыла глаза и с тихим вздохом снова погрузилась в сон. Она вообще едва ли проснулась. Осознание этого наполнило Какаши смесью облегчения и стыда. О чём, чёрт возьми, он думал?       Ни о чём не думал, очевидно, и лучше было уйти прежде, чем он сделает что-нибудь ещё совершенно неуместное.       Какаши поднялся на ноги, в изнеможении потёр лицо руками, натянул маску и молча ушёл, чтобы сообщить другим товарищам по команде о том, что Сакура проснулась.

***

      Наруто молча прошел сквозь деревья и подлесок, пробираясь всё глубже в темноту леса. Часовые кивнули ему, когда он прошёл мимо и направился к самому краю периметра. К счастью, узкий ручей, окаймлявший северную часть лагеря, находился внутри его границы. Как бы ему этого ни хотелось, он не мог нарушать собственные правила по личным причинам.       Он уселся на берегу и призвал жабу-посыльного, которую оставил на посту у пруда в саду Хьюга.       — Она там?       Гамагору кивнул.       — Она ждёт.       Он был рад, как и всегда, но сегодня его улыбка была омрачена стрессом и беспокойством, его ум и тело были неспокойны от бессонницы. Новости Какаши сняли огромный груз с его плеч, главным образом потому, что Сакура была в порядке, но также и потому, что теперь они могли покинуть это место и избежать невидимой угрозы нападения. Хотя вероятность нахождения среди них шпиона всё ещё подвергала их всех опасности, и он не успокоится, пока проблема не будет решена. Он надеялся, что у Хинаты может быть какая-то информация об этом.       Главным образом ему просто хотелось поговорить с ней. С той первой ночи они разговаривали по меньшей мере три раза в неделю и при этом большую часть времени не обменивались критически важной информацией. Они просто разговаривали, иногда вообще ни о чём. Хината чувствовала себя одинокой и изолированной, Наруто это знал, а что касалось него самого… он не был уверен. Каким-то образом такая связь с ней успокаивала его. В ней было какое-то сладостное умиротворение, сквозившее даже в её записках, и, когда он уходил, то всегда чувствовал себя спокойнее и увереннее.       Гамагору вытащил изо рта блокнот и ручку и протянул их Наруто. Хината уже написала ему сообщение:       «Как у вас дела?»       «Нехорошо», — ответил он. — «Вокруг нашего лагеря притаились шиноби из Мха», — в его груди образовался узел. Следующие слова даже писать было трудно: «Сакура вчера чуть не умерла».       Хината нацарапала ответ так быстро, как он никогда не видел:       «Что случилось? С ней всё в порядке?»       «Сейчас с ней всё хорошо», — написал он и подробно объяснил, что произошло. Затем добавил: — «Наши враги продолжают находить нас слишком быстро и точно для простой случайности. Не хочу в это верить, но я почти уверен, что в нашем лагере шпион. Ты что-нибудь знаешь?»       «Ничего», — написала она. — «Если бы я узнала что-то подобное, я бы немедленно сообщила тебе».       «Я знаю», — ответил он. — «Не хотел показаться подозревающим что-то. Я просто очень беспокоюсь об общей безопасности».       «Понимаю. Мне не показалось, что ты что-то заподозрил. Попробую что-то узнать».       Наруто невольно улыбнулся и написал:       «Спасибо, Хината».       Она ответила:       «Хотела бы я сделать для тебя больше. Хотела бы я быть с вами».       А она словно и была, подумал Наруто. Она ежедневно пребывала в его мыслях. Он ждал их полуночных свиданий с удивлявшим его самого нетерпением. Ему всегда нравилась Хината, он восхищался ею, но в Конохе их пути пересекались нечасто, а когда пересекались, она была такой странной и застенчивой, что их разговоры никогда ни к чему не приводили. Теперь, когда он понял, что означала её застенчивость, он чувствовал себя дураком. Он был рад возможности искупить свою слепоту, и его поражало то, как они сблизились за такое короткое время, даже не видя друг друга.       Однако Наруто ничего этого ей не сказал. Может быть, он и дурак, но он понимал значение момента. Вместо этого он написал:       «Я бы тоже этого хотел. Ещё больше я хочу вернуться в Коноху и исправить всё, что разрушил Данзо».       «Этот день придёт», — написала она. — «И когда это произойдёт, я буду здесь и помогу, чем смогу».       Когда их разговор закончился и Наруто вернулся в лагерь, на лице его сияла яркая улыбка. Он определённо не умел читать между строк, но думал, что, может быть, — даже лучше сказать, надеялся — Хината тоже думает о моменте.       В ту ночь он впервые за много дней спал спокойно, и ему снились глаза, похожие на озарённую лунным светом лаванду.

***

      Благодаря помощи Шизуне, а также собственным способностям Сакура быстро восстанавливалась. В середине этого дня она наконец-то выбралась из постели, сонная, слабая и с невероятной жаждой. Не говоря уже о том, что была грязной и отчаянно нуждалась в ванне. Но её раны зажили, а организм очистился от токсинов, и, если не считать головной боли от обезвоживания, у неё ничего не болело.       Друзья приходили к ней в течение всего дня, пока она лежала в постели, бодрствующая, но ещё не совсем готовая вставать. Наруто принёс ей обед и просидел с ней больше часа. Разговаривать с ним становилось всё легче: во время его визита она думала о напряжении между ними только один раз, и то мимолётно. Это был хороший знак.       Её выздоровление стало хорошей новостью и для остальных обитателей лагеря. Они получили сообщение от передового отряда, и на закате, всего через несколько часов, должны были прыгнуть в следующее место. Как и большинство других, она просто слонялась по лагерю и ждала. Она нашла бревно, подтащила его к тому месту, где солнце падало на лесную подстилку, и, опершись о него спиной, вытянулась и стала впитывать солнечные лучи.       Физически Сакура чувствовала себя великолепно, учитывая все обстоятельства. Но эмоционально… она была сбита с толку. Какаши вообще не приходил к ней со вчерашнего дня. На самом деле, учитывая, каким маленьким был их лагерь, можно было сказать, что он изо всех сил старался не повстречаться с ней. И Сакура знала, почему. Чего она не понимала, так это… почему. Они неделями ходили по краю пропасти. Это безумно расстраивало её: она хотела, чтобы это к чему-то вело… и в то же время не хотела.       Она боялась романтических отношений с ещё одним товарищем по команде. Сколько раз она делала это, только чтобы потом понять, что то, что она принимала за настоящие чувства, было просто проекцией какой-то более глубокой проблемы? Но с Какаши всё было по-другому. На этот раз она была более осознанна в своём выборе, а не импульсивна и эмоциональна. Это казалось настоящим.       Всякий раз, когда она думала, что это плохая идея, и нужно это прекратить, происходило что-то, что заставляло её думать иначе. Одной из таких вещей было её нахождение при смерти. Нахождение при смерти Какаши неделю назад — другой.       Так вот на что похожа война? Постоянный страх собственной смерти и смерти близких, каждый день полон неведомых опасностей? Шиноби были воспитаны на идее, что любой их день может стать последним, поэтому они должны проживать его так, будто так оно и было… Но без реальности войны это была не более чем философия, особенно для тех, кто ещё не испытал боль утраты. Сакура уже пережила сокрушительную потерю… и теперь она столкнулась лицом к лицу со своей собственной смертью во второй раз за свою недолгую жизнь.       Неудивительно, что в такие времена люди становились безумными и безрассудными. Неудивительно, что так много детей рождалось во время войны и сразу после неё. Она уже заметила, как повсюду в лагере люди вступали в более тесные отношения. На прошлой неделе она видела, как Анко набросилась на Тензо под тополем, и он совсем не сопротивлялся… Сакура ушла оттуда, прежде чем увидела бы то, чего очень не хотела видеть.       Если была большая вероятность, что она может умереть завтра или в самом ближайшем будущем, должна ли она отказать себе в небольшом счастье и провести последние минуты, сожалея обо всём, чего она не сделала? Это звучало ещё безумнее, чем связаться с мужчиной на четырнадцать лет старше, который раньше был её учителем, а теперь стал её непосредственным руководителем.       Сакура приняла решение. Она не хотела больше отказывать себе или тому, что росло между ними. Она встала, отряхнулась и пошла искать Какаши.       Этот человек профессионально скрывался так, чтобы его не нашли, хотя Сакура знала все его уловки. Но на этот раз Какаши удивил её, и она обнаружила его собирающимся постучать в дверь комнаты, где она восстанавливалась. Может быть, он вовсе и не пытался избегать её… или, что более вероятно, он бросил это занятие.       — Привет, — беспечно сказала она, подходя к нему.       Он повернулся и улыбнулся под маской.       — Рад видеть, что ты чувствуешь себя лучше.       — Временами у меня всё ещё немного кружится голова, но я не могу больше оставаться взаперти. Свежий воздух, понимаешь?       Она обошла его, открыла дверь и жестом пригласила войти. Он колебался лишь мгновение, прежде чем последовать за ней внутрь. Сакура закрыла дверь и повернулась к нему лицом.       — Готова к сегодняшнему прыжку? — спросил он.       Какаши также профессионально мог разрядить напряжённую обстановку небрежным очарованием, но на этот раз Сакура не собиралась позволять ему делать это. Она шагнула вперёд и невинно посмотрела на него.       — А я-то думала, где ты сегодня. Ты единственный, кто не навещал меня.       — Извини, — сказал он, не глядя ей в глаза. — Я помогал Тензо с допросом заключённого. У него были некоторые проблемы с переводом. К сожалению, я знаю диалект Болота не намного лучше, чем он. Не уверен, что мы много узнаем от этого парня.       Возможно, он говорил правду, но это не означало, что он не использовал это как предлог, чтобы держаться подальше.       — Очень плохо, — сухо сказала она, — учитывая все неприятности, которые нам пришлось пережить, чтобы заполучить его.       Какаши посмотрел на неё, и в его глазах она увидела тень того, что он пережил за последние два дня. Ей стало почти стыдно за то, что она вот так решила вывести его на чистую воду. Но она уже приняла решение, и так или иначе они выяснят всё прямо сейчас.       — Я уже начала думать, — медленно проговорила она, — что ты, возможно, избегаешь меня…       Он нахмурился.       — С чего бы? Я безумно беспокоился о тебе.       Это признание застало её врасплох: обычно он не говорил так громко о своих чувствах. Внезапно она задалась вопросом, не ошиблась ли она в причине его отсутствия.       — Не знаю… Я так подумала, потому что Наруто сказал, что ты был здесь со мной всё это время… что ты не хотел оставлять меня, пока я не буду вне опасности, — она внимательно изучала его лицо. — Всё было настолько плохо?       Прошло много времени, прежде чем он ответил, и его голос прозвучал ещё тише, чем её:       — …Ты едва не умерла.       Сакура этого не помнила. Она помнила, как отчаянно плыла к берегу, как холодная чёрная тяжесть тянула её вниз… а потом проснулась здесь, в этой маленькой хижине, а над ней склонялся Какаши. Она помнила, даже будучи наполовину в бреду, каким потерянным и измождённым он выглядел. Это она чуть не умерла, но, глядя на него сейчас, она почему-то чувствовала, что именно он страдал больше всех. Наверное, то же самое было и с ней, когда он умирал у неё на глазах.       Сакура шагнула ближе, сокращая расстояние между ними.       — И всё же, — мягко сказала она, — у тебя хватило наглости целовать недавно отравленную, почти утонувшую женщину в полубессознательном состоянии…       Какаши моргнул и уставился в землю.       — Прости, — пробормотал он. Он испытал такое облегчение, глядя ей в глаза и видя, что с ней всё в порядке, слыша, как она зовёт его по имени… Но то, что он сделал, было во многих отношениях неуместно.       Должно быть, он думал, что она не вспомнит, поняла Сакура. Она практически видела, как его, словно саван, окутывают ненависть к себе и чувство вины. Но она не собиралась мучить его, поэтому позволила тишине повиснуть лишь на несколько мгновений, прежде чем продолжила:       — Едва ли это было честно… Я даже не могла ответить должным образом.       Какаши поднял удивлённый и недоумевающий взгляд, встретившись им с её глазами. Он избегал её весь день, испытывая отвращение к самому себе, пока не смог больше выносить незнания о том, как она. Теперь он не мог сформулировать ответ, который не содержал бы в себе извинений.       Она игриво ухмыльнулась.       — Наверное, я просто напускала на тебя слюней.       Какаши уставился на неё, и за эти несколько мгновений все его сомнения превратились в слабую тень на задворках сознания. Всё, что он видел сейчас, была Сакура, полная огня и жизни, державшая открытой дверь, которую он пытался закрыть, предлагая ему то, чего он никогда не ожидал даже хотеть, не говоря уже о том, чтобы иметь.       Он неуверенно улыбнулся и ответил:       — Чуть-чуть.       Сакура очень осторожно потянулась обеими руками, чтобы стянуть с него маску. Какаши не пошевелил ни единым мускулом, но выражение его лица, наконец-то открывшегося ей, говорило о том, что отстраниться от неё — это последнее, о чём он в этот момент думал. Это придало ей смелости, потому что, хотя она действовала уверенно, внутри она была напугана. С бешено колотящимся сердцем она шагнула прямо к нему, положив руки на его воротник, и тихо сказала:       — Уверяю, я могу гораздо лучше.       Она подняла к нему лицо, приподнялась на цыпочки, но всё ещё была недостаточно высокой, чтобы что-то произошло без его участия. Какаши преодолел это последнее расстояние.       Их настоящий первый поцелуй был, как и все первые поцелуи, осторожным, испытующим, полным удивления и откровения. Каждое исследующее прикосновение их губ навсегда переосмысливало их отношения. А под сознательной сдержанностью пробуждалась настоящая страсть — искра, готовая вспыхнуть. Когда её язык коснулся его, Какаши, казалось, вышел из оцепенения: его рука обхватила её затылок, и он впился в её губы поцелуем. Будто кто-то зажёг спичку. Её пронзила маленькая молния, и она пылко ответила, запутавшись руками в его волосах.       Какаши обнял её за талию, крепко прижал к себе, всё ещё не совсем веря, что это реально. Когда она завела его в это уединённое место, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, он ожидал, что она ударит его, а не поцелует. Он быстро понял, что их разница в росте была неудобством. Если он собирался целовать её, то хотел полностью посвятить себя этому. Его руки скользнули вниз по её бокам и бёдрам, готовясь поднять её и устранить проблему.       Кто-то громко постучал в дверь.       Они разошлись и повернулись к двери, словно ожидая нападения врага. После такого вмешательства у Сакуры возникло искушение отнестись к пришедшему как к таковому. Она не сразу вспомнила, что это её комната и незваный гость ждет её ответа.       — В чём дело? — крикнула она. Она старалась, чтобы её тон был лёгким, невинным, но он всё равно вышел раздражённым. Сердце всё ещё трепетало в груди, в голове было легко и туманно от самого восхитительного поцелуя в её жизни. Она не осмеливалась смотреть на Какаши прямо сейчас.       Но её эйфория исчезла, когда раздался ответ:       — Харуно-сан, вы нужны прямо сейчас. Произошло ещё одно нападение.