***
— Уверена, что хочешь этого? — спросила Тентен у Шизуне, когда они встретились. Мастер оружия отстегнула свиток со своего пояса. — Ты выходишь замуж через пару дней… — В этом вся прелесть работы медиком, — ответила джоунин. — За исключением отрубленной конечности, я могу легко стереть любые нежелательные изъяны, которые могла бы заполучить, надрав тебе задницу, — она нажала на защёлку на металлической палке, которую держала в руке, и та открылась, превратившись в посох. Её слишком длинные рукава были закатаны, открывая наручи с сенбонами, которые она всегда носила. Тентен рассмеялась. — Посмотрим. Сакура посмотрела на Хинату и пожала плечами. Она не была поклонницей подшучиваний над эго. Хотя она постоянно перебрасывалась колкостями с Какаши: для них это казалось естественным. Но дни её спарринга с этим мужчиной закончились. Хината слегка улыбнулась ей в ответ, но ничего не сказала. Она тоже предпочитала игнорировать пустые разговоры, которые, казалось, всегда происходили перед дракой. Она подняла руки в оборонительной позиции в стиле Дзюукен своего клана. Когда каждая куноичи заняла позицию и приготовилась, началась четырёхсторонняя схватка. Тентен выпустила шквал снарядов в Шизуне, которая отразила их быстрым вращением своего посоха. Затем, прежде чем Тентен смогла начать новую атаку, Шизуне выстрелила в ответ волной смертоносно точных сенбонов. Когда у них кончилось оружие, которое можно было бы запустить друг в друга, Тентен распечатала громадную булаву со зловещего вида шипами, торчащими из навершия. Каждый раз, когда та сталкивалась с металлическим посохом Шизуне, летели искры. Хината бросилась на Сакуру, не теряя времени попытавшись заблокировать каналы чакры, которые давали той такую чудовищную силу. Сакура никогда не использовала всю свою силу в спарринге против товарищей, но Хината знала, что другой боец ближнего боя всё равно ударит достаточно сильно, чтобы сломать несколько рёбер. Сакура же знала, что один удар Хьюга в неудачное место сделает её вообще неспособной использовать свою чакру. Обе женщины были быстрыми и ловкими — так и должно быть, когда специализируешься на рукопашном бое, — и они скользили и метались друг вокруг друга подобно двум дерущимся мангустам. Обе знали, что должны любой ценой блокировать атаки другой, по-прежнему находясь достаточно близко, чтобы нанести собственный удар. Можно сказать, что они плохо подходили друг другу… или же что подходили друг другу идеально. У них было соревнование, кто быстрее увернётся, заблокирует и ударит. Тентен не могла использовать чакру, как Сакура, и у неё не было сил долго использовать такое тяжёлое оружие. В конце концов она отказалась от этого и вернулась к запуску оружия с расстояния, снова поставив Шизуне в оборонительную позицию. В какой-то момент Тентен подошла слишком близко к Сакуре, и Сакура замахнулась на неё. Мастер оружия отскочила в сторону и запустила несколько кунаев, но Сакура уклонилась и продолжила приближаться. Сакура вошла в зону её досягаемости и после короткого спарринга нанесла сильный удар в солнечное сплетение, выбив воздух из её лёгких. Но прежде чем она смогла ударить снова, позади неё оказалась Хината, целясь в почку. Сакура нырнула, перекатилась и швырнула по два куная каждой рукой — два в Хинату и два в Тентен. Пока Тентен отвлекалась на Сакуру, Шизуне сократила расстояние между ними и попыталась выбить из-под неё ноги. Тентен удалось увернуться и отдалиться, поэтому следующим делом Шизуне ударила сзади Хинату. Конечно, это не сработало с пользователем Бьякугана, но это отвлекло её внимание ровно на столько, чтобы Сакура приблизилась и нацелилась ударить между лопаток. Хината развернулась достаточно быстро и получила лишь удар по касательной. Она поймала запястье Сакуры и надавила двумя пальцами на точку, заблокировав поток чакры в этой руке. Сакура зарычала и вырвалась, отскочив на безопасное расстояние. Хината знала, что она сможет снять блокировку за несколько мгновений, учитывая её мастерство владения чакрой, и не собиралась терять полученное преимущество. Но когда она бросилась на Сакуру, её снова отвлекли, на этот раз шквал кунаев и сюрикенов от Тентен. Хината применила свою технику шестидесяти четырех ладоней, чтобы отразить атаку. Четверо куноичи продолжали в том же духе в течение некоторого времени: каждая женщина сама за себя, каждый участник боя использовал любую возможность, даже если она была предоставлена другим. Через некоторое время собралась небольшая толпа, чтобы понаблюдать за впечатляющей демонстрацией ловкости и быстроты мышления. Многие начали подбадривать и поддерживать со стороны. Большинство зрителей были мужчинами, которые, вероятно, не были полностью объективны в своей оценке. Явного победителя не было. Сакуре приходилось сдерживать свои силы, Тентен не могла использовать взрывающиеся метки или особенно опасное оружие, Шизуне не могла пользоваться ядами, а Хината не могла применять какие-либо парализующие или приводящие к необратимому повреждению нервов движения. Лучшие техники шиноби всегда были недоступны для друзей. Это был просто весёлый и захватывающий способ снять стресс, и когда всё закончилось, четыре вымотанные женщины оперлись друг на друга и смеялись всю дорогу до купальни. После расслабляющего отмокания они направились в обеденный зал, чтобы вместе пообедать. Они добрались туда как раз вовремя, чтобы услышать, как радуются и аплодируют люди. Когда они присмотрелись, стало ясно, из-за чего были аплодисменты: Шикамару и Темари стояли возле своего стола, как раз выпуская друг друга из объятий. Очевидно, они только что поцеловались на глазах у всей армии повстанцев, ко всеобщему удивлению, в том числе и к своему, судя по выражению их лиц. Они, казалось, находились в том странном состоянии между радостью от поддержки и раздражением от внимания. Они посмотрели друг на друга с видом «ну и ладно», а затем поспешно ретировались. К выходу их провожало ещё больше радостных возгласов и выкриков. — И что это было? — заметила Сакура, когда они направились к очереди за едой. Это было не похоже на отчуждённую пару — демонстрировать свои отношения на публике. В течение многих лет они даже не признавали, что они больше, чем «рабочие партнёры», не говоря уже о друзьях или о чём-то более близком. Ответ они получили, когда к ним подбежали Киба и Ли. — Эй, Шизуне! — сказал Киба. — Похоже, вы не единственные, кто женится! — Что? — воскликнули все они. — Да, — он оскалился в улыбке, — мы сидели прямо рядом с ними, так что мы всё слышали. Они поставили еду на стол и уже собирались сесть, как вдруг Темари просто смотрит на него и говорит: «Давай поженимся». Шикамару оглядывается на неё — парень на самом деле пожимает плечами — и говорит: «Хорошо». Вот так просто! — А потом они поцеловались! — вздохнул Ли. — Это было очень романтично! — Не знаю, как насчёт романтики, — сказала Тентен, — но это так похоже на них — быть настолько практичными. — Я думаю, это романтично, — тихо вмешалась Хината. Ли взволнованно посмотрел на Шизуне. — Шизуне-сан, наверное, можно устроить двойную свадьбу! — Ни одна женщина не захочет, чтобы к её свадьбе примазалась другая, — как ни в чем не бывало вставила Тентен. — И наоборот, — она бросила взгляд на своего товарища по команде, молча указывая на его социальную ошибку. — Кроме того, — сказала Шизуне, — они, вероятно, захотят, чтобы присутствовали их семьи. — Конечно, вы правы, — сказал Ли, кивая. — Я просто нахожу подобные очаги любви и красоты, расцветающие вокруг нас в эти тёмные времена, такими захватывающими! — он явно вернулся к своему обычному уровню энтузиазма после восстановления от почти смертельной травмы. Его решительность и позитивность были достойны восхищения, хотя и немного чрезмерны. Сакура молчала на протяжении всего разговора и трапезы. Она не была настолько эгоистична, чтобы не радоваться за своих друзей… но почему она выбрала именно того человека, который не хотел связывать себя обязательствами? Здесь был только один мужчина, влюбиться в которого было бы хуже, и она уже успела впустую потратить на него годы. И всё же, даже когда эти мысли пришли ей в голову, она поймала себя на том, что удивляется, когда это она стала такой циничной. Позже в тот же день она ходила с Шизуне, помогая с последними деталями для свадьбы. Наруто был прав, что все будут жаждать пышного торжества. Вчера большая группа отправилась в деревню и привезла десятки ящиков традиционной свадебной еды и специальных сладостей, которые жители деревни с удовольствием для них приготовили. Куренай даже договорилась, чтобы деревенский портной сшил для жениха и невесты официальную одежду. Монахи предоставляли алкоголь и музыку — и, конечно, место проведения. Сегодня люди были заняты украшением, развешиванием везде фонариков, плетёных виноградных лоз и гирлянд из ароматных тропических цветов. Отряд из Песка прибыл неделю назад, и они тоже были рады помочь. Люди шли на всё, даже те, кто не знал Генму или Шизуне лично. Это было чем-то, на чём можно было сосредоточиться, помимо войны и вражды, и каждый хотел быть частью этого. Праздник действительно стал общим. Помогая будущей невесте и наблюдая, как её подруга светится от счастья, Сакура снова думала о переменах в себе. Она сознавала, что постепенно ожесточается и пресыщается, становясь совсем не такой, какой хотела быть. Раньше она была такой оптимистичной и смотрела в будущее с надеждой. Была так полна мечтаний. Возможно, отчасти это было наивностью, но, тем не менее, она была счастливой молодой девушкой. Она не могла винить Какаши за то, что он убил её юношеские мечты об истинной любви и идеальной романтике. На самом деле, она даже не могла винить Саске, потому что не хотела думать, что он всё ещё может иметь такую власть над ней. Может быть, с ней было что-то не так, раз она продолжала выбирать мужчин, которые были неспособны дать ей то, в чём она нуждалась, и считала невозможным испытывать страсть к безопасным и искренним мужчинам, таким как Наруто. Наверняка она знала лишь то, что это не было тем, чего она хотела для себя. Она хотела быть счастливой, уважаемой и любимой. Временами она ловила себя на мысли, что задаётся вопросом, не слишком ли быстро она отказалась от Какаши, не следовало ли ей сильнее давать отпор его сопротивлению. Но она всегда приходила к выводу, что сомневается в себе только потому, что ей одиноко. Ей не следует убеждать его дать им шанс. О любви нельзя договориться. Сакуре нужен был мужчина, который боролся бы за неё, мужчина, который хотел бы её больше всего на свете и не боялся бы признать это. Она хотела того, что имела Шизуне в лице Генмы: он совершенно обожал её и говорил об этом с гордостью. Сакура тоже этого заслуживала и не согласилась бы на меньшее. И что с того, что у неё не было большой любви? У неё были замечательные друзья, которые сделали бы для неё почти всё, она была успешной и уважаемой в своей карьере, и она была молода и здорова. Прямо сейчас, безусловно, были более важные вещи, на которых нужно было сосредоточиться — например, война и возвращение их дома. Ей было стыдно за то, что в такое время она так много думала о себе. Она уже сумела пережить разбитое сердце раньше, много лет назад, когда думала, что это конец всему. Этот раз она тоже переживет. Жизнь довольно скоро вернётся в нормальное русло. Это то, что она говорила себе сначала. Но шли дни, а потом и недели, а легче не становилось. Слухи о том, что произошло в Суне, так и не распространились: те, кто был к этому причастен, не были склонны к сплетням. И всё же разговоры всё равно шли. Какаши и Сакура были известными людьми, и ходили толки о том, как они постоянно были вместе, практически неразлучны, а теперь едва смотрят друг на друга… Невозможно жить рядом с людьми, которых с детства учили быть исключительно наблюдательными, и ожидать, что они этого не заметят. Каждый день был для неё испытанием. Каждое утро, направляясь на инструктаж командования, Сакура задавалась вопросом, ёкнет ли у неё внутри снова, едва лишь она увидит серебристые волосы. Всегда ёкало. Было больно видеть его, а тем более разговаривать с ним. Наруто несколько раз пытался выступить в качестве посредника в надежде исправить ситуацию, но этого не произошло. Сакура почти полностью сосредоточилась на своей работе в качестве главного врача. Какаши вернулся в свою старую оболочку ленивого безразличия и переделал столько работы за пределами территории храма, сколько было разумно сделать в качестве заместителя главнокомандующего. Но им всё равно приходилось работать вместе и взаимодействовать почти каждый день, и они должны были быть профессионалами. Были моменты, когда она пыталась преодолеть пропасть между ними, когда она отпускала колкости или пыталась оживить их старые дружеские шутки. Какаши не позволял ей. Всё, что он делал, было рассчитано на то, чтобы отдалить её. Через два дня Сакуре предстояло самое сложное испытание: стоять с Какаши в качестве представителей вместо семьи на свадьбе их общих друзей.***
Церемония состоялась на закате, когда спала дневная жара и в окрестных джунглях воцарилась тишина. Светящиеся фонарики, плавающие повсюду в пахнущем цветами воздухе, превратили храм в неземной сказочный пейзаж. Сакура и Куренай провели вторую половину дня готовя Шизуне и успокаивая её тревожность. У Куренай была пара лишних юкат, которые она могла одолжить, все простые и без украшений, и она превосходила Сакуру ростом, но это было лучше, чем ничего. Они разделяли пристрастие к красному, и Сакура была вполне довольна выбранным ею предметом одежды: яркой тканью вишнёвого цвета с тёмно-малиновым оби. Куренай также раздобыла где-то косметику, и они удивились тому, как весело им было делать причёски и наряжаться. Они были шиноби двадцать четыре часа в сутки, и ни одна из них не была прихотливой, но определённо было что-то в том, чтобы время от времени чувствовать себя женщиной. Когда пришло время, они сопроводили Шизуне в подготовительную комнату, примыкающую к молитвенному залу. Свадьба должна была состояться в большом дворе перед зданием, который был превращён в красивый освещённый факелами павильон. Генма, Какаши и Аоба уже ждали там. Выражение лица Генмы, когда он увидел свою невесту, было воплощением мечты каждой девушки. Шизуне сияла в простом белом кимоно, расшитом красным гибискусом — в тон настоящим в её волосах. Генма был столь же сногсшибателен в зелёном кимоно, таком тёмном, что в угасающем свете оно казалось почти чёрным, а его песочно-каштановые волосы были на этот раз аккуратно причёсаны и свободно спадали на плечи. Они прижались друг к другу и не смогли удержаться от прикосновения. Дрожащими пальцами Генма коснулся цветов в её волосах, провёл кончиками пальцев по её щеке. На мгновение показалось, что он ничего не может сказать. — Это против правил, если я поцелую тебя прямо сейчас? — удалось ему это наконец. Шизуне одарила его лучезарной улыбкой. — Не знаю, — тихо сказала она. — С каких это пор ты стал поклонником правил? — Ты права, — он усмехнулся и притянул её к себе. — Это преступление — выглядеть так великолепно и не быть поцелованной. Когда Сакура отвела взгляд от целующейся пары, её глаза встретились с глазами Какаши. Он выглядел почти так же, как всегда, только опрятнее, без повязки на глазу и оружия. Но было что-то в том, как он стоял и смотрел на неё, что-то настолько притягательное, что она почти забылась и двинулась к нему. Ей удалось выдать это за простой, случайный шажок вперёд. Не проходило и дня, чтобы она не замечала таких мелочей, как его запах или ровный тембр его голоса, которые всё ещё вызывали у неё приступ чистого желания. Многое пошло не так между ними, но началось это не в постели. — Ты прекрасно выглядишь, — тихо сказал он. Сакура осторожно улыбнулась, боясь показать слишком много. — Спасибо, — ища что-то, о чём можно было бы поговорить, она взглянула на Генму, который практически падал от нервного возбуждения, и тихо рассмеялась. — Не думала, что он способен так волноваться. Какаши посмотрел на своего друга. — Видела бы ты его раньше. Когда он дожевал последние деревянные зубочистки, он пошёл за сенбоном. Пришлось напомнить ему, что Шизуне, вероятно, не понравится вкус металла, когда он поцелует её. Сакура никогда не видела Шизуне такой счастливой, как сегодня. — Не думаю, что в данный момент её это сильно волнует. Тут-то у них и закончились простые слова, которые можно было сказать, и они обнаружили, что смотрят друг на друга в неуверенном молчании. Сакура отдала бы всё на свете, чтобы узнать, о чём он думал в тот момент. Она не могла отрицать, что временами ей хотелось поймать его взгляд, почувствовать, как он «случайно» касается её, услышать хотя бы на секунду что-то большее, чем вежливый профессионализм в его голосе. Но он не выказывал никаких признаков того, что когда-либо испытывал к ней какие-либо чувства. До этого момента. Его разные глаза изучали её лицо. Он открыл рот и вдохнул, как будто хотел что-то сказать, но потом остановился. Сотни разных мыслей проносились в её голове, тысячи сценариев разыгрывались в тишине ночами, когда она лежала без сна в темноте, не в силах заснуть, потому что слишком привыкла к его присутствию рядом. Затем момент ушёл, так как появился один из монахов и объявил: — Время почти настало. Сакура подошла к Шизуне и поправила её кимоно напоследок, в то время как Куренай убедилась, что цветы в волосах невесты закреплены по-прежнему надёжно. Какаши и Генма пожали друг другу руки и обменялись улыбкой, которая была свидетельством их долгой-долгой дружбы. Аоба поцеловал Шизуне и по-братски обнял Генму. А затем им подали знак. Куренай и Аоба пошли первыми, а Какаши и Сакура последовали за ними. Какаши протянул ей руку, Сакура взяла его под локоть, и они направились во двор. На полминуты она снова оказалась рядом с ним, почувствовала его тепло и силу его руки. Затем они разделились и отошли в сторону, чтобы освободить место для жениха и невесты. Генма и Шизуне подошли к алтарю бок о бок, как равные партнеры на совместном жизненном пути. После всей подготовки к свадьбе сама церемония прошла на удивление быстро. Мастер Инэй совершил обряд бракосочетания, и Генма с Шизуне всё время улыбались, как дураки. Они скрепили свои клятвы поцелуем, и, поскольку это был Генма, он отклонил свою теперь уже жену назад с драматическим налётом старых фильмов, заработав этим возгласы и свист толпы. Все зааплодировали, ещё немного похлопали и подошли поздравить молодожёнов. Во время ужина последовала череда поздравительных речей, произнесённых ближайшими друзьями пары и всеми, кто хотел поднять тост за молодожёнов. Генма и Шизуне произнесли вступительную речь, поблагодарив всех за поддержку и участие в том, чтобы всё это произошло, и что лучше и быть не могло. Следующей заговорила Сакура. — Все мы знаем, что у Генмы нет стыда, — сказала она, вызвав понимающий смех в толпе. — И все мы знаем, что Шизуне немного сдержанна. На расстоянии они могут показаться странной парой, но я действительно не могу представить двух более подходящих друг другу людей. Они заполняют пробелы в сильных и слабых сторонах друг друга. И самое лучшее — что они оба это знают, — она стала более серьёзной, удерживая взгляд Шизуне с лёгкой улыбкой. — Пока мы с Шизуне два года вместе путешествовали в поисках товарищей, были времена, когда мы почти теряли надежду. Но единственное, надежду на что она никогда не теряла, так это на то, что Генма жив и ищет её. Она знала, что однажды найдёт мужчину, которого любит, и они снова будут вместе. Её решимость не только вела вперёд её, но и давала надежду мне. Этим она заставила Шизуне плакать, и, возможно, Генму тоже, хотя его лицо было подозрительно скрыто — он поцеловал волосы жены. Глаза Сакуры тоже были влажными, и она ещё не закончила: — И теперь мы здесь сегодня вечером, в окружении друзей и людей, которых мы любим, — продолжила она, обращаясь теперь непосредственно к Шизуне. Она сделала тщательно контролируемый вдох, стараясь не потерять этот контроль во время своей речи. — Цунаде-шишо была бы так счастлива и гордилась бы тобой. Она любила тебя как дочь, и если бы она была здесь, она первой стала бы пьяно угрожать твоему мужу нанесением телесных повреждений, если он когда-нибудь причинит тебе боль, — раздалось несколько смешков. — Так что, я думаю, — хоть я ещё не пьяна, — это ложится на мои плечи. Генма, — она улыбнулась ухмыляющемуся жениху, — я знаю, что мне никогда не придётся приводить в исполнение эту угрозу, но я обязана сделать это в любом случае. Надеюсь, ты осознаёшь, как тебе повезло, — она подняла свою чашку. — Каждый день, — ответил он, и все они выпили за это. Хотя Какаши ненавидел публичные выступления и быть в центре внимания, он встал следующим и сказал несколько слов своим старым друзьям: — Я знаю вас обоих более двадцати лет, и я знаю, через что вы прошли, чтобы оказаться здесь и сейчас. Две войны, множество столкновений со смертью и более десяти лет разлуки. Требуется особое мужество, чтобы преодолеть так много препятствий. Если кто и заслуживает того, чтобы жить долго и счастливо, так это вы двое. Толпа одобрительно закричала в знак согласия, и глаза Какаши встретились с глазами Сакуры, сидящей в другом конце помещения. Он задержал на ней взгляд всего на мгновение, прежде чем отвести его и продолжить тост. Сакура продолжала внимательно наблюдать за ним, когда он осушил свою чашку, сел и тут же налил другую. Она была почти уверена, что это была не первая — и не вторая — и ей стало интересно, что его беспокоит. Было время, когда она могла бы просто сесть рядом с ним и спросить, но не сейчас. Теперь она могла только догадываться. Она знала Какаши достаточно хорошо, чтобы интуитивно уловить неясный подтекст в его короткой речи. Он ссылался на себя или, по крайней мере, черпал из собственного опыта, подразумевая, что ему не хватает эмоциональной стойкости и, следовательно, он не заслуживает долговременного счастья. Сакура уже знала, что он думает так о себе. Она испытала уродливую реальность этого изъяна в его характере близко и лично. Но если он был недоволен последствиями своего выбора… это его вина. И ей надоело тосковать по нему и изводить себя. Был разгар праздника, и ей нужно было развеяться. Она повернулась так, чтобы Какаши больше не был в поле её зрения, и сосредоточилась на Аобе, который встал, чтобы заговорить следующим. Он выглядел более чем немного смущённым. — Вы все знаете, что я не лучший оратор, — начал он с нервным смехом. — Я склонен говорить не то, что нужно, в неподходящее время, и это часто приводит меня к неприятностям, — несколько человек захихикали, потому что он был известен тем, что говорил не к месту. Затем его лицо стало серьёзным, и толпа замолчала. — На самом деле говорить эту речь должен не я… это должен быть Райдо. Он всегда верил, что эти двое в конечном счёте окажутся вместе, даже когда казалось, что Шизуне никогда не вернётся домой в Коноху. Долгое время я не был так уверен, но он просто не представлял себе по-другому. Я рад, что он был прав, и я хотел бы, чтобы он был здесь, чтобы сказать: «Я же тебе говорил», — Аоба немного поперхнулся и глубоко вздохнул. Он улыбнулся своим товарищам по команде, но глаза его оставались печальными. — Однако он всегда будет с нами, поддерживая своих товарищей по команде во всех наших приключениях. Генма поднял чашку и полным эмоций голосом сказал: — За Райдо. И всех наших друзей, которые рядом с нами лишь духом. Все вторили ему, расчувствовались и опустошили свои чашки. Ещё несколько человек произнесли тосты, а затем, наконец, Наруто произнёс заключительную речь: — Вы, ребята, через многое прошли, — сказал он паре. — Но вы никогда не переставали любить друг друга, никогда не переставали надеяться, и сегодняшний вечер — доказательство того, что никогда не стоит сдаваться, — он пристально посмотрел на толпу шиноби. — Сейчас тёмные времена, и легко упустить из виду то, что действительно важно. Но из-за этой свадьбы последние несколько недель в этом храме были наполнены радостью и воодушевлением относительно будущего, — он снова повернулся к паре. — Генма, Шизуне-нии-чан… Спасибо, что напомнили нам всем о том, за что мы действительно боремся: за наше будущее. Я надеюсь, что ваше - именно такое, которого вы хотите, — он повернулся к толпе, поднял свою чашку и крикнул: — А теперь давайте веселиться! Они безоговорочно восприняли его предложение. Банкет стал таким шумным и оживлённым, каким его могла сделать только армия шиноби. Много выпивки и вкусной пищи, которую они обычно не ели, в сочетании с музыкой, танцами, дикой акробатикой и другими безумными выходками. Сакура некоторое время наблюдала за происходящим, и заметила кое-что, что её удивило, и кое-что, что не удивило совсем. Самый большой сюрприз: в затенённом углу скрывался Саске. Она бы никогда не подумала, что его будет волновать свадьба или что он добровольно придёт на вечеринку. Она вспомнила то, что он сказал ей перед тем, как она ушла в Суну, и задалась вопросом, действительно ли он пытался измениться. В тот день она намеренно вела себя с ним гадко, и тогда это было приятно, но потом она почувствовала себя плохой, жалкой, будто пнула кого-то, когда тот уже упал. Может быть, ей следует дать ему шанс. И всё же Сакура ещё не была готова пойти и поговорить с ним прямо сейчас. В другом конце комнаты она увидела Сая и Ханаби, сидящих вместе за столом, достаточно близко, чтобы касаться друг друга. Их головы были наклонены друг к другу, когда они разговаривали, а затем Ханаби сказала что-то такое, что заставило Сая рассмеяться. Затем она заметила другого своего товарища по команде, пытающегося избежать внимания, когда он улизнул, держась за руку с Хинатой. Улыбка Сакуры дрогнула. Она была искренне рада за всех своих друзей, но это не помешало ей почувствовать горький привкус ревности. Внутри неё вспыхнуло раздражение: её так тошнило от подобных ощущений! «Хватит», — сказала она себе. — «Тебе больше не разрешается сидеть в одиночестве и пить». Она искала что-то или кого-то, чтобы отвлечься, и заметила, что Аоба тоже сидел один, с удовольствием наблюдая, как Генма тащит смеющуюся, протестующую Шизуне туда, где для танцев были убраны столы. Сакура подошла и встала рядом с ним. — Разве ты не знаешь, что наливать себе напитки — это серьёзная оплошность? Он посмотрел на неё и улыбнулся. — О, да? Нальёшь мне? Она уселась на скамейку. — Я была главным неофициальным разливальщиком саке для Годайме Хокаге, знаешь ли, — беззаботно сказала девушка. — Что делает меня экспертом. Аоба шутливо поклонился ей. — Какая честь. Она потянулась за кувшином с вином и подняла тот над его чашкой. — Есть только одно правило… — Какое? Сакура одарила его своей самой очаровательной улыбкой. — Ты должен налить мне в ответ. Если Аоба и был удивлён её вниманием, учитывая, что раньше они почти не разговаривали, то не показал этого. Вообще-то он казался вполне довольным. Он взял чашку у неё из рук и ухмыльнулся. — Договорились.***
Первый поцелуй Хинаты был с Кибой, когда им было по четырнадцать. Свидания и поцелуи — это всё, о чём в те дни говорили их сверстники, и им хотелось знать, из-за чего весь шум. Поэтому однажды на тренировочном полигоне, до того как пришли Шино и Куренай-сенсей, они решили это выяснить. Было мокро, скользко, неловко, очень быстро, и совсем не похоже на то, что она чувствовала при поцелуях с Наруто. От Наруто у Хинаты перехватывало дыхание, её наполняло лёгкостью и жаром, от которых у неё слабели колени. Она была рада, что в данный момент опиралась спиной о ствол дерева, поддерживаемая его сильными руками и придавливаемая его тёплой, твёрдой грудью. Она вцепилась в его плечи, запуская пальцы в его волосы, когда он покрывал горячими поцелуями кожу её шеи. Она не падала в обморок уже много лет, но сейчас была опасно близка к этому. В храмовых садах было тихо и темно, если не считать периодически мерцающих светлячков, а воздух был наполнен ароматом цветов. Наруто захотел на некоторое время отвлечься от вечеринки и постоянного внимания — он начинал понимать, что популярность и лидерство имеют свои недостатки. Они пошли прогуляться и каким-то образом оказались здесь, целуясь и щупая друг друга в темноте. Хотя временами ей всё ещё трудно было поверить, что Наруто хотел целовать её и делал это часто, она наконец-то привыкла к небольшим интимным моментам с мужчиной. Сегодня вечером всё было как-то по-другому. Более интенсивно, в опасном смысле волнующе, как будто из этого могло получиться что-то совершенно новое, как будто это было не действие само по себе, а прелюдия к чему-то гораздо, гораздо большему. Одна его рука запуталась в её волосах — ему нравилось трогать её волосы и играть с ними; ей никогда не приходилось расчёсывать их чаще, чем в последние несколько недель, но ей нравилось, что ему это нравилось. Другая его рука скользнула вверх по изгибу её талии, по рёбрам, колеблясь всего секунду, прежде чем обхватить её грудь. Хината не была шокирована: она хотела, чтобы он прикасался к ней везде. — Хината, — пробормотал он, отрываясь от её губ. Его дыхание смешалось с её. — Я хочу тебя. — Я уже твоя, — выдохнула она и снова поцеловала его. Наруто издавал тихий рычащий звук всякий раз, когда она делала что-то, что ему особенно нравилось, и сделал это сейчас. Его руки обняли её крепче, и он ещё сильнее прижал её к дереву своим телом. Затем немного отстранился и посмотрел ей в глаза. — Я хочу тебя всю. Хината с первого раза поняла, что он имел в виду. Она тоже этого хотела и, на самом деле, думала об этом всю ночь. Тем не менее, она почувствовала, что краснеет, когда, затаив дыхание, кивнула в знак согласия. Наруто улыбнулся и поцеловал её так страстно, что у неё закружилась голова. Его блуждающие руки стали более смелыми, настойчивыми и жадными, будто до этих пор он себя сдерживал. Его самозабвенность, казалось, высвободила её собственные желания, и её ладони блуждали по твёрдой плоскости его торса, исследуя. Его кожа была необычайно тёплой, но она уже поняла, что для него это нормально. Она задавалась вопросом, каково это будет, когда его обнажённая кожа будет касаться её обнажённой кожи. Наруто снова отстранился, совсем чуть-чуть, и прижался лбом к её лбу. — Не здесь, — прохрипел он. — Я хочу, чтобы всё было правильно. — Это правильно, если это с тобой, — рассеянно прошептала Хината. Не имело значения, были ли они на дереве или под водой. Она любила его много лет и просто хотела быть с ним. — Мне всё равно… Он нежно улыбнулся и обхватил её лицо ладонями. — Мне не всё равно, — он снова поцеловал её, затем схватил за руки и вывел из сада. Хината вообще не осознавала, что идёт обратно к казармам, настолько она растворилась в моменте. Только когда они остались вдвоём в её комнате и его руки скользнули ей под рубашку, касаясь её кожи, она вернулась в своё тело. Между жаркими поцелуями Наруто с осторожным почтением начал снимать с неё одежду. Хината делала то же самое, медленно обнажая его, как величайший подарок, который она когда-либо получала. Признаться, она не очень задумывалась о том, каким будет этот момент, и, определённо, никогда не осмеливалась представить, что он состоится с этим мужчиной. Сейчас, находясь в этой самой комнате, она была удивлена отсутствием у себя смущения. Никто никогда раньше не прикасался к ней так. Хината никогда бы не подумала, что мягкое прикосновение мужских пальцев к её животу может заставить её сердце биться так сильно. Что одно его горячее дыхание на её коже может заставить части её тела напрячься и заныть. Она тоже хотела прикоснуться к нему, хотела знать, как он ощущается, какой он на вкус, хотела знать, как он отреагирует, если она сделает с ним то, что он делал с ней. Причина и следствие занятий любовью были волнующим и восхитительным откровением… и они были только в начале. Они вместе опустились на её спальный мешок, и с этого момента мир Хинаты стал совершенно другим и гораздо более прекрасным местом.***
Сакура кружилась и смеялась в вихре полупьяного ликования. Аоба была полным энтузиазма танцором, и он направлял её и вращал вокруг и между другими парами на протяжении последних нескольких песен. Теперь они так запыхались, что едва могли стоять прямо. Не помогало и то, что они так сильно смеялись. Наконец он повёл её обратно к их столику, его рука легко легла ей между лопаток. Они сели рядом, их плечи и бёдра соприкасались. Он налил ей ещё выпить и начал рассказывать анекдот. Сакура вяло флиртовала с ним последние пару часов. Она находила его лишь слегка привлекательным, но ей было приятно обнаружить, что он искренне нравится ей как личность, и она задавалась вопросом, почему они не стали друзьями раньше, учитывая, как долго они были знакомы. Они были друзьями друзей, которые просто никогда не стремились узнать друг друга получше. Он был спокойным парнем с хорошим чувством юмора. Он также был всем, чем не был Какаши: общительным, нормальным и не волнующим до безумия. Аоба тоже флиртовал с ней, но без какого-либо реального намерения. Он опасался Какаши: это было очевидно по тому, как он время от времени поглядывал в его сторону. Сакура подчёркнуто не смотрела на Какаши. Она чувствовала самодовольное удовлетворение, что он наблюдал за ними и явно был недоволен, но это также злило её. Он совершенно ясно дал понять, что не хочет быть с ней, так что не его дело, что она делала и с кем. Он не имел права обижаться. Сакура была почти уверена, что могла бы спровоцировать его реакцию, если бы захотела, но, хотя это могло бы доказать её правоту, она не собиралась кадрить кого-то лишь для того, чтобы заставить Какаши ревновать. Аоба как раз заканчивал свою шутку, когда в другом конце комнаты послышался шум. Музыка резко оборвалась. По толпе прокатился обеспокоенный ропот. Кто-то упал. Сакура вскочила и подбежала к упавшему мужчине, расталкивая его друзей и других подошедших. — Назад, — приказала она. — Дайте мне взглянуть на него. Он свернулся калачиком в позе эмбриона, схватившись за живот и стеная от боли. Она опустилась на колени рядом с ним и положила руку ему на живот — кожа была горячей на ощупь. Она влила в него немного чакры, определила, что источник боли находится в животе, и почти сразу же на её зондирующую чакру распространилось ощущение неправильности, как будто она прикоснулась к открытому пламени. Сакура резко выдохнула, тревога пронзила её насквозь. — Нет, — прошептала она. Она резко обернулась на очередной полный боли крик. Кто-то ещё упал. К нему двигалась Шизуне. Быстро оглядев комнату, Сакура заметила нескольких людей, выглядевших больными или страдающими, сгорбившимися или готовыми упасть в обморок. Подоспел Шикамару и бросил взгляд на больного, а затем на неё. — Что происходит? Глаза Сакуры и Шизуне, находящихся в разных концах наполненного хаосом помещения, встретились — на их лицах отражался один и тот же сокрушительный вывод. — Яд, — объявила она с нарастающим ужасом. — Он в еде.