***
Но его след они уже потеряли, так что когда Даф поправляет лямки рюкзака и протирает глаза, Джордж ненадолго облокачивается на дерево. Из-за кустов уже виден дом Фливсов, что, однозначно, лучше чем нечего. Наверху горит свет. Редкое явление, но не очень. В любом случае, Дафни мало бывает у их дома. А потом свет резко потухает, обрывая всё, что можно. Даже ту единственную ниточку, за которую они держались. Хотя, это уже даёт наводки, что там всё-таки кто-то живёт. Только если лампочка вдруг не решила перегореть… — Смотри! Смотри-смотри! Вон, видно же! — Джордж активизируется, всматривается через прутья в заборе, куда-то кивает. Сначала она не видит, вдали всё расплывается тёмным пятном, но через некоторое время… — Что это за херь?.. Ты это видел. Видел же?! — Надо было камеру включить. Вот чёрт! Силуэт ускользает в противоположную сторону. И он вовсе не похож на того байкера, большого и громоздкого. Тут, скорее, что-то более хилое, однотонное. А свет из окна начинает резко мерцать, быстро-быстро. И они уносят ноги подальше от этого гиблого места. Но оба знают, что вернутся сюда ещё.***
Жаркие поцелуи сменяются смазанным чавканьем, тёплые прикосновения склизким язык, нежные объятия холодными и рваными движениями. И не сказать, что это приятно, скорее противно, как и он в целом, но уже ничего не поделать. Не вернуть моменты, которые были некоторое время назад. Не отцепить. Но потом всё утихает. Просыпается страх, а глаза открываются от ужаса, охватившего тело. И только тяжелое дыхание остаётся. Одно в районе ключиц и плеча, другое — летит, не доставая до потолка из запрокинутой головы. А внутри всё крутит. И отчего больше — не разобрать. То ли возбуждение, то ли отвращение, то ли тот же страх и холод. Но только Дафни знает точно, живот у неё крутит как раз от плохих ощущений, в которые входят и острые грязные зубы, больше похожие на клыки. А у Джека всё в точности наоборот. И обоих связывает одно — недопонимание, как всё вышло. В одних губах застыло чужое имя. В других — пропасть и один шаг до неё. — Кто… ты? — Сиплые хрипы утыкаются в впадину. Дафни молчит. И Джек уже решает, что она немая, но он явно помнит, что это не так. И человек, девушка, от которой пахнет тем самым миндалём, вполне себе разговорчивая. По крайней мере ему жуть как кажется это правдой. Слабые ручки упираются в плечи, он медленно освобождает её из кольца собственных рук, придерживая за трясущиеся локти. Только голову не убирает, нос всё по прежнему в миллиметре от кости, скрытой под кожей. И, наконец, кое-что замечает.Пахнет немного мертвечиной.
— Не надо… пжалуста… Если сказать: «успокойся» толку мало будет, да и вгрызаться он пока не спешит. Так и сидят на полу. Но только Джек не выдерживает, кусает. Больно, глубоко… Падая на пол. Не чувствуя под собой ничего. Абсолютно ничего.***
А вообще если у неё было сердце, то оно бы давно вылетело. И как так можно было вообще отключиться из реальности, падая с головой в прошлое, а теперь очухиваться на… на нём?! Дафни до конца не понимает, что происходит, и почему застенчивая макушка Грю сменяется ненавистными подтёками из бездонных глаз; почему вместо него она обнимается с каким-то чудовищем, которое не так давно была готова сама… — Ох, нет! Нет-нет-нет! Шок постепенно сходит на нет, открывая разум действительности. И, господи-сатана-кто-то-свыше, как неприятно осознавать, что ты призрак. Которого не так и давно сожрали. Набросились, как собака на мясо* и растерзали. Да и что вообще можно ответить каннибалу на, похоже, его излюбленный вопрос? Я — призрак тела, которое ты недавно съел. И пускай он гадает был ли это пацан из леса или ещё какая херь. А что ответить на «не так давно это сколько?». Она и сама не знает. Даф до сих пор колотит, но она опускается на колени. Всего метр от него. Так, она реально не хочет чтобы он сдох? Или не хочет, чтобы он сдох именно от чужой руки? А может? — Нет! И когда до неё доходит, что она сделала, всё вокруг застывает. — Я… думал… п-призраки не такие… обычно зл-злые. Так что же она хочет? Неужели это излюбленная поговорка русских: убить нельзя помиловать? — Я бы сказал… Что уебу тебя в следующий… раз… но, знаешь… эти исчезновения… довольно стрёмные… так что просто… вытащи свою конечность из раны, а? — Хриплый голос. Кровавая рука. Снятые убийцей бинты, буквально этой ночью. И дрожь. Уже не поймешь, чья именно.***
— Так, получается мы в штате Вайоминг, где-то в жопе мира, это раз. — Джек ходит кругами, время от времени недовольно прикладывая руку к плечу, невесомо касаясь пальцами, словно мотылёк случайно задел какой-то чересчур нежный цветочек. То, что они в Вайоминге, это он знал, ибо мужики на автостоянке часто любят побазарить, а он то и дело временами так проходит. — Да… — У неё голос как у мыши, такой же писклявый и тоненький, всё ещё не определившийся с реальностью. Хочется прям выкрутить эти связки и затолкать куда поглубже. — Помолчи. Ты здесь с переезда… — Вздыхает он. — Да… — Совсем-совсем тихо, словно на выдохе. Да только он всё равно слышит и неприятно морщиться. Сказал же помолчать. Но, с другой стороны это даже на руку. — И ты не отцепишься до тех по-ор, пока?.. — Не знаю. Вот только Даф как-то не на руку говорить то, что для него она зависима от кольца. Точнее на руку, но не на руку, ведь чёрт знает, что он решит с ним делать. Отдаст какому-нибудь педофилу? Насильнику? Выкинет в лес? Спрячет у себя в доме? А может, на дно озера бросит?! Нет, нет и ещё раз — нет. Спасибо, не надо. Да и она сама не знает, может ли он прикасаться к нему или не может. Маньяк подозрительно долго молчит, что-то сам себе кивает и, прекратив, садится у дерева. Не очень близко, но и не далеко. Как какой-то дружбан с очередной пати, честное слово. — Я Джек. Даф не отвечает. Это уже она знает. — Не думал, что чертовы призраки реальны. Либо же это он уже заигрался и подсунул под нос мне… — Дафни. — Она поджимает коленки, сводит губы в тонкую полосу, вот-вот заплачет, но нет. «И я обязательно. Обязательно тебя убью!» — И что дальше? — Не знаю. — Он её перекривляет. Насмехается, но в тоже время устало падает на бок, раскидывая руки по траве. Для других покажется, что это просто парень в расслабленном состояние, но если подойти, он подпрыгнет словно кошка и вцепиться глубоко в свою жертву. И Дафни ничего не делает. Растворяется, прикрывая глаза, оставляя убийцу в уединении с холодом. — Тот город… Ты ведь хочешь узнать, как из него выйти? В озере отражается луна, сверкает на воде, переливается голубым и белым отблесками. Узнать бы, где они вообще были. — Завтра прогуляемся. Но она молчит. — Фараоны нашли дом… Внутри всё застывает…почему-то от холода
— Круто.***
Рассказывать папе было неловко и незачем. В любом случае он бы уже ничего не сделал, а если и сделал бы, то получил за это от шишек поважнее. Да и вообще, говорить о таком не хочется, ибо противно и обидно до боли в грудной клетке, до тряски и соплей. Все салфетки летят в помойку, пол вытран на быструю руку. Вода обжигает, смывает слёзы, не не отмывает то, что случилось. Даф растирает мыло, по нескольку раз проходится в одном и том же месте. А в дверь стучат. Она уже не помнит, сколько торчит в ванне. — Ты там скоро? — Голос Джона проносится взволнованным вскриком. — Всё в порядке, Даф? — Да… И голос дрожит, как будто на грани срыва. И тихий, что даже не слышно, поэтому она повторяет громче для отца, и внутри для себя. Много. Много раз. Да… Всё в порядке.да
…Да… да… да… ДаДаДаДаДаДаДаДаДаДа Да. Всё хорошо. Правда. отлично. — Даф?.. Но вот только голос отца сменяется другим. Хриплым, чуток низким… И комната плывёт перед глазами.Всё в порядке? -
да…