Два в одном или как непросто быть молодыми родителями.

      Пока они едут домой на такси, Чонгук дремлет, устроившись головой на плече Сокджина. Дремота его не очень глубокая, потому он улавливает шум города за чуть приоткрытым окном со стороны водительского сидения, тихий бубнёж радио и то, как мягко и ласково, но крепко муж сжимает в своей ладони его пальцы. Чонгука переполняет спокойствием и тихой радостью. Он перенасыщен прекрасными эмоциями от прошедшего дня, от возможности провести его весь с друзьями и поговорить, наконец, с Чимином не по видеосвязи, не в какао, а будучи рядом и имея возможность обнять своего друга. Ему этого не хватало, пожалуй, очень сильно. Субин до завтра останется у своей бабушки, чему Чонгук, несмотря на всю любовь к сыну, очень рад. Желание побыть наедине с Сокджином не менее сильное, чем повидаться с друзьями без отвлечения на своё маленькое сокровище. Чонгук чуть поворачивает голову, носом утыкаясь в плечо мужа. Он не спешит открывать глаза, разморённый теплотой автомобильного салона, и только улыбается, когда Сокджин целует его в волосы. Внутри всё забивает нерастраченной нежностью, которая копится с каждым днём, пока он не может толково отдать своё внимание любимому, занятый ребёнком практически под завязку. У них не так много времени для близости, потому что Субин капризничает и любит спать с родителями. Чонгук очень старается выплеснуть всю свою заботу в повседневных мелочах. Ему всё ещё удивительно, если честно, что они справились с тем, что происходило в их жизни до свадьбы. Они с Сокджином так и не поговорили. Не хотелось бередить старые раны, особенно когда всё вдруг пошло так хорошо и ровно. - Почти приехали, мой хороший, - шепчет Сокджин. Чонгук согласно мычит, не стараясь даже открыть глаза. Но когда автомобиль тормозит у их дома, и альфа расплачивается с водителем, Чонгук зевает, слегка потягиваясь. Позволяет вызволить себя на холодную улицу. Аккуратно придерживаемый Сокджином, он тут же жмётся ближе, обнимая его за талию, и носом прячется на его груди. - Тебя что, на руках нести? – улыбается Сокджин. – Совсем умотался сегодня, да? - Ммм, - неопределённо отвечает Чонгук, закидывая руки ему на плечи. Мол, неси на руках, муж, всё правильно думаешь. Сокджин беспрекословно исполняет, подхватывая Чонгука с такой лёгкостью, будто он ничего не весит. - Хорошо, что Субини у мамы, - бормочет омега. – Хорошо, что мы сможем побыть только вдвоём. Я скучаю по тебе так сильно. - Я тоже скучаю, Гуки, - отвечает Сокджин. – Но всё не так уж и плохо, порой мы проводим вместе вечера, когда наше неугомонное солнышко рано засыпает. - Это бывает так редко, - вздыхает Чонгук. – Иногда мне кажется, что ты решишь, будто я совсем о тебе забыл. - Я так не решу, не надумывай, - отвечает Сокджин. Чонгук замолкает. Он только теснее жмётся к мужу и прикрывает глаза. Конечно, Сокджин прекрасно знает, что значит для своего омеги. Конечно, он и на мгновение не позволит себе решить, будто между ними снова будто кошка пробежала. Но это не значит, что Чонгук может расслабиться и перестать волноваться об этом. В молчании они добираются до квартиры. Уже у двери Чонгука отпускают ногами на грешную землю, удерживая, правда, одной рукой за талию. Чонгук перехватывает из руки мужа ключи, открывая замок. Сокджин тычется носом ему в затылок благодарно. Они заходят в тёмную прихожую, закрывая за собой дверь. Несколько мгновений стоят в непривычной тишине в обнимку. - Я не могу не надумывать, - всё же решается сказать Чонгук. – Иногда мне всё ещё страшно, что мы вернёмся к тому, от чего ушли, когда поженились. Сокджин не отвечает, он обнимает только крепче. - Мы никогда не говорили об этом, Джин… но всё же, - шепчет омега. – Что тогда происходило? Почему нам было так сложно? Наверное, это не самая удачная тема для разговора в единственный за долгое время вечер, когда они могу насладиться друг другом. Но Чонгук понимает, что, если они в итоге этого не выяснят, оно может дать прикурить им в будущем. Как нарыв, зреющий понемногу и потом прорвавшийся гноем. Чонгуку этого не хочется. Он считает, что их отношения стоят того, чтобы вытерпеть неприятный разговор и всё же понять друг друга. Хотя бы попытаться. Но одновременно, конечно, накрывает страхом, что Сокджин говорить не захочет. Решит, что это глупо – ворошить прошлое. И, кажется, именно так он и хочет поступить, вздыхая и делая шаг назад. - Давай-ка, - говорит тихо, помогая снять с Чонгука куртку. – Не на пороге же это всё обсуждать, верно? Лишь кажется. Чонгук кивает согласно. На несколько минут они расходятся по квартире. Сокджин идёт переодеваться и потом – на кухню, ставить чайник. - Заварить тебе ягодный ройбуш? – спрашивает он, когда Чонгук выходит из ванной, умытый и в любимом домашнем халате. - Да, пожалуйста. В итоге они устраиваются в комнате. Уютно накрывшись одеялом, жмутся друг к другу, и Чонгук понимает, что его заметно отпускает нервозность от объятий мужа. Это будто доказывает ему, что Сокджина давно те события не тревожат, он не считает их опасностью для их брака и не думает о них до такой степени, чтобы начать переживать. Не то что Чонгук. - Почему ты решил об этом поговорить так неожиданно? – спрашивает Сокджин, поглаживая его по плечу. – Так много времени прошло, мне казалось, что мы это отпустили. - Я не могу просто отпустить это, - вздыхает Чонгук. – Знаешь, я много раз думал, что мне лишь кажется, что всё наладилось… я так боялся. Мне было очень страшно потерять тебя, Джин. Альфа прижимается долгим нежным поцелуем к его виску. Чонгук льнёт ближе, ладонью касаясь его груди. Так хорошо. Спокойно и правильно. Как всегда рядом с его мужчиной. Даже когда казалось, что их отношения не прочнее карточного домика. - Я замечал, - бормочет Сокджин. – Мне хотелось отвлечь тебя от этого, как можно сильнее. Не думал, что до сих пор оно тебя так гложет. Прости. Но я бы никогда не позволил тебе уйти, знаешь… - Правда? – голос Чонгука начинает дрожать. Он не хочет плакать, он не любит быть слабым. Но, кажется, как бы сильно он ни храбрился, просто не может спокойно даже мгновение думать о том, как могло бы всё плохо сложиться. - С самой нашей первой встречи, - негромко говорит Сокджин, - ты был совсем не похож на других омег. Ты был таким дерзким, бойким, в тебе было очень мало той мягкости, присущей другим. И ты знаешь, меня это покорило моментально. Мне нравилась твоя независимость, но не на грани сучизма, как бывает с некоторыми омегами, которые пытаются набить себе цену. Меня поражало, что всё это было твоей сутью, не напускным, не для какой-то роли… - Родители всегда считали, что я бракованный омега, - невесело усмехается Чонгук. – Но я никогда не понимал, почему я не могу быть таким. Или почему какой-то альфа не может быть мягче и ранимее. - Согласен. И ты вовсе не был бракованным. Никогда, - Сокджин поддевает подбородок Чонгука и смотрит ему в глаза. – Но знаешь, мой хороший, я так боялся тебя потерять. Буквально каждую минуту казалось, что ты решишь, будто я тебе просто не нужен. - Мне казалось так же, - прошептал Чонгук. У него в голове начала складываться картинка, и все их глупые выходки и поступки обретали смысл. – Я думал, что тебе надоест такой дурной омега. Но одновременно совершенно не хотелось прогибаться под тебя, быть как все, чтобы… чтобы точно не надоесть когда-нибудь. Сокджин наклоняется, касаясь губами уголка губ Чонгука. - Я сделал много неправильных вещей тогда, - признаётся он. – Пытался… прости меня. Прости, что хотел прогнуть тебя под себя. Я был идиотом, который не понимал, что о таких вещах лучше говорить со своим возлюбленным. Да и вообще пользу разговоров понял, только когда ты забеременел. Чонгук выдыхает, притягивая мужа ближе за затылок, поглаживая ладонью и прикрывая глаза. Он не спешит целовать, наслаждаясь тем, как смешиваются их дыхания. Чёрт возьми, всё было так просто, что даже смешно. Смешно и горько, что они оба оказались такими трусливыми дураками. С другой стороны, ведь получилось же у них в итоге успокоиться, верно? - Я люблю тебя, - говорит Чонгук. – Я хочу быть самым нежным и капризным рядом с тобой. Хочу быть самым любящим и заботливым. Потому что я знаю – ты принимаешь меня любого. Мне больше не кажется это стыдным или неправильным. Я понял, что это нормально – проявлять мягкость по отношению к тем, кого ты любишь и кем дорожишь. И я очень сильно благодарен тебе, что ты больше не пытаешься меня изменить. - Это было бы нечестно, - вздохнул Сокджин. – Ты такой, какой ты есть. И именно таким я тебя полюбил. Мои ошибки стали мне уроком, поверь. Чонгук верит. Он с содроганием вспоминает тот момент, когда грозился уйти от своего альфы, а тот вдруг сделал ему предложение. Боги. Что за дурной они парочкой были?! Как вообще окружающие терпели их идиотизм?! Они целуются, обнимаясь только крепче, пока Чонгук не оказывается сидящим на коленях Сокджина. Пока муж не задирает его халат, жадно и сильно проводя руками по спине, бёдрам, сжимая ягодицы и притискивая ближе к себе. Чонгук рвано вздыхает, кусая губы и смотря в потемневшие глаза любимого мужчины. - Можно? – спрашивает Сокджин, продолжая нетерпеливо наминать его задницу, так что у Чонгука в голове ни единой связной мысли. - Да, - только и может ответить он. Сокджин отпускает его ненадолго, только чтобы приподняться и чуть приспустить свои домашние штаны вместе с бельём. Почему он только такой возбуждённый уже?! Почему Чонгук сам едва терпит? Сокджин долгие минуты трётся членом между его ягодиц, снова стискивая пальцами сильно и крепко. Кусает в шею, заставляя Чонгука дрожать и жадно хватать губами воздух. А потом заполняет собой так хорошо до самого конца, что сдержать долгий восторженный стон никак не получается. Чонгуку кажется, что у них давно не было такого спонтанного и горячего секса. Думалось, что бытовые проблемы убили всю страсть между ними, не тронув при этом самого трепетного и дорогого. Но страсть была. И то, как Сокджин вбивался в него, смотря пристально и жадно на лицо своего омеги, заставляло Чонгука всхлипывать и стонать лишь громче. Халат его сбился, сполз с плеч, повисая на локтях, чем Сокджин тут же воспользовался, обхватывая Чонгука за талию одной рукой, удерживая и фиксируя так крепче. Потянулся, прижимаясь губами к твёрдому соску. Чонгук обхватил его голову руками, откидывая голову и умоляюще поводя бёдрами. За это его наградили шлепком по ягодице, и омега тихо вскрикнул, двигая бёдрами самовольно, словно нарываясь. - Хочешь, чтобы я тебя выпорол? – хрипло спросил Сокджин, отрываясь от своего увлекательного занятия и облизываясь. - Хочу, чтобы ты трахнул меня сильнее, - выдохнул Чонгук. – Я так соскучился по тебе. По тебе внутри, мой любимый муж. Сокджин зарычал негромко, дёрнул Чонгука ближе, впиваясь в губы грубоватым поцелуем и насаживая на себя до конца. Его никогда не нужно было просить дважды. * - Может быть будем просить твою маму почаще сидеть с Субини? – лениво спросил альфа, пока они, спустя час, уставшие и довольные, валялись на разворошенной постели. Чонгук, обнажённый и с совершенно глупой улыбкой, жался к мужу, едва ли не мурча от наслаждения. Сокджин выводил пальцами медленно какие-то ему лишь ведомые рисунки на спине омеги. - Думаю, она будет только рада. Часто ворчит, что я не даю общаться ей с внуком, - заметил он негромко. - Мы просто его очень любим, она не может нас за это винить, - Сокджин улыбнулся. – Но, думаю, нашему сыну ещё рано знать такие подробности о взрослой жизни. А если я ещё раз так долго буду отлучён от тебя, у меня поедет крыша, клянусь. - Но мы не станем злоупотреблять маминой добротой, - строго говорит Чонгук. - Ни в коем случае, - соглашается Сокджин. – Пару раз в месяц – это не так уж много, верно? Чонгук смеётся, качает головой. Он знает, что Сокджин первым начнёт ныть, что дома тихо и без сына совсем не так всё. Но соглашается, потому что да, им всё ещё нужно время друг на друга. И отказываться от этого Чонгук совсем не собирается.