Два в одном или как непросто быть молодыми родителями.

      Чимин чувствует себя круглым дураком. «Причём круглым в прямом смысле», - издевается над ним внутренний голос. На него хочется топнуть ногой и прикрикнуть, чтобы заткнулся. На самом деле проблема плёвая. Да и не проблема она вовсе. Чонгук вот вообще от души похихикал над этим, когда Чимин ему пожаловался вчера во время звонка по скайпу. На Чонгука Чимин не обиделся. А на Юнги – да. Хотя Юнги над ним не смеялся. Ни разу за всё прошедшее время. Он никогда не называл его колобком, даже в шутку не говорил о том, что муж поправился. Ни словом, ни взглядом, ни жестом Юнги не давал повода злиться на него. Но Чимин разозлился. Всё происходит в один прекрасный (нет) будний день. Юнги приходится уехать в офис. И он там работает жутко важную работу, Чимин знает. Понимает всё. Но когда альфы нет рядом, у него всё валится из рук. Ничего не клеится, все задуманные домашние дела в итоге идут наперекосяк. К вечеру его начинает жутко тошнить и о том, чтобы поесть, не идёт и речи. Чимину плохо, и он страдает. Прячется от проблем в комнате и гладит живот, не решаясь жаловаться дочери на свою паршивую долю. Если присмотреться, он как сыр в масле же катается. Шикарная квартира, полный достаток, любящий муж. Но вот конкретно в этот момент Чимин чувствует себя ужасно одиноким и брошенным. Просто хочется, чтобы Юнги приехал, обнял и прогнал ужасные мысли. Юнги приезжает. Поздно приезжает, когда Чимин успевает себя накрутить максимально. Плюс от мужа пахнет не только им самим, но какими-то незнакомыми запахами, от которых у Чимина случается новый приступ токсикоза. Да такой сильный, что он даже пугается. Вспоминать происходившее дальше совсем не хочется, если честно. Чимин лежит в кровати, надеясь, что с новым днём все проблемы разрешатся сами собой. Но сейчас, успокоившись и чувствуя себя значительно лучше, он понимает, как же сильно перегнул палку. И сколько всего наговорил Юнги. Кажется, даже пощёчину влепил. Ох. Чимин прижимает к себе одеяло. Потерянно смотрит на пустую половину кровати, на которой так никто и не спал. Подушки нет, Юнги забрал её после скандала (читай истерики Чимина) и молча ушёл в гостиную. Вчерашний Чимин злился, дулся, негодовал, пока в итоге не заснул. У сегодняшнего Чимина сердце болит за мужа, который стерпел все его тупые обвинения едва ли не в измене. Даже не попытался ничего доказывать. Только придерживал и переживал, пока Чимин сидел перед унитазом, прощаясь с остатками обеда. Как он вообще после этого мог оттолкнуть Юнги?! Ничего, думает Чимин. Вот сейчас нужно встать, приготовить завтрак и попросить прощения. Юнги поймёт. Чимин объяснит ему, что это просто эмоциональный срыв – ничего больше. И всё снова станет хорошо. Полный решимости, он аккуратно поднимается с кровати. Живот уже такой большой, что порой ему с трудом даётся даже такое простое действие. Но Чимин наловчился, привык и больше не чувствует себя беспомощным. Накидывая на пижаму халат, он бегло смотрит на себя в зеркало, встроенное в дверцу шкафа. Приглаживает волосы руками и выходит в коридор. Тишина квартиры сбивает его с толку. Обычно Юнги, когда работает из дома, часто с кем-то говорит по телефону. Или у него работает телевизор на небольшой громкости. Ещё муж часто ворчит на ошибки в документах, ругается сквозь зубы на безруких кретинов, которые этим занимаются, и издаёт ещё кучу разных звуков. Даже если негромких, всё равно Чимин сразу безошибочно понимает, что Юнги дома. Чимин несмело идёт в сторону гостиной, заглядывает в арочный проём и растерянно оглядывает пустую комнату. Рабочий ноутбук Юнги на столе. Подушка и одеяло сложены аккуратно в углу дивана. Ни записки, ни намёка о том, куда делся альфа и когда вернётся. У Чимина буквально опускаются руки. Стараясь не раскисать, он всё же идёт на кухню. Подбадривает себя тем, что, вероятно, муж просто снова поехал в офис, потому что у него дела. Скоро вернётся и тогда они точно уж поговорят. Но почему-то самому себе верить не получается. В итоге Чимин не может есть из-за того, что слишком переживает. Он выпивает чай, съедает один несчастный тост с авокадо и после просто бездумно бродит по дому, не зная, чем себя занять, куда приткнуться. Домашними делами заниматься ему уже тяжело. Чимин делает их посильно, распределяя по чуть-чуть на каждый день. Иногда Юнги помогает ему и как-то даже дело спорится сразу лучше, вместе они могут сделать больше, и обычно это весело и здорово… очень по-семейному. Чимин замирает посреди коридора, всхлипывая. Почему один-единственный его псих всё так испортил?! Почему сейчас он чувствует себя ещё более брошенным и потерянным, чем вчера?! Стоит ли позвонить Чонгуки и поговорить с ним, чтобы отвлечься? Нет… Чимин мотает головой, отметая эту мысль. Они начнут говорить о произошедшем, и он разрыдается, не сдержится. И так на самой грани сейчас. В итоге Чимин идёт в комнату, устраивается с книгой на кровати и заставляет себя читать. Это даётся ему нелегко. Он вздрагивает от каждого шороха, от каждого постороннего звука. От того, как на этаже открывает двери лифт, кто-то гремит ключами. От смеха за окном и приглушённых разговоров то ли за стеной, то ли на соседском балконе. Сюжет книги поддаётся ему не сразу, но всё же приносит немного облегчения возможностью отвлечься. Когда за окном начинает темнеть, Чимин тянется включить торшер. Щёлкает кнопкой и замирает, прикусывая губы до боли. Слёзы, самовольные и предательские, чертят солёные дорожки по щекам. Крупные и горячие, они, кажется, будто стараются обогнать одна другую. Капли повисают на подбородке, но Чимин не смахивает их, он просто продолжает держаться за провод торшера и плакать, иногда судорожно всхлипывая. Ему плохо без Юнги. Муж избаловал его своей заботой, своим вниманием. Тем, что всегда рядом и старается посильно помочь. Тем, как сильно любит его и их малышку, пусть ещё не родившуюся. Юнги так много всего для них обоих делает… а Чимин вчера не смог подарить ему один единственный раз немного понимания. Хоть капельку заботы. Ведь Юнги был уставшим, он выглядел ужасно измотанным, но всё равно… Всё равно в приоритете у него был Чимин. Чимин, который своим поведением выгнал его из их спальни, заставив спать на диване, словно Юнги, в самом деле, хоть на мгновение в чём-то провинился. Тихонечко взвыв, Чимин отшвыривает книгу. Он так сильно себя ненавидит. И ему просто хочется сейчас не быть одному, потому что отчаяние, кажется, вот-вот, сожрёт его целиком и даже не подавится. Он слышит, как открывается входная дверь, видит, как в коридоре вспыхивает свет. С трудом поднимается и спешит своей смешной пингвиньей походкой навстречу мужу. Юнги как раз разувается, отпихивая ботинки под тумбочку, и стягивает перчатки. Оборачивается на звук шаркающих шагов. - Чимини? Бросается к нему, видя зарёванного мужа. - Крошка, что случилось?! Тебе больно?! - Да, - воет Чимин, вжимаясь в него носом, обнимая крепко и зажмуриваясь до ярких кругов перед глазами. – Прости меня… пожалуйста прости меня… я не… это всё не специально… это… я… Чимин толком даже два слова связать не в состоянии. Но, кажется, Юнги всё понимает. Потому что он вообще удивительный. Самый лучший мужчина в мире. - Ну что ты, крошка, тише, - голос его звучит теперь успокаивающе. – Я знаю, ты просто вчера распереживался. А я вернулся поздно, и тебе ещё плохо стало. Ну же, перестань плакать. Юнги перемежает слова с нежными поцелуями по раскрасневшимся щекам своего омеги. - Идём, мой хороший, надо умыть тебя, да? Вот так. Он ведёт его неторопливо к ванной. Чимин позволяет себе понемногу успокоиться, умывается послушно, чувствуя себя значительно лучше от запаха Юнги. - Ты правда не злишься на меня? – спрашивает негромко. – Мне ужасно стыдно за своё поведение. У меня нет права выкатывать тебе такие обвинения и… Чимин оборачивается, гладит ладонью щёку мужа, которой вчера досталось ни за что. Юнги перехватывает его руку за запястье, ласково целует центр ладони и утыкается в неё носом. - Не злюсь, - говорит он. – Это было очень неожиданно, конечно, но я понимаю, что ты сейчас сам себе не принадлежишь. Не стоит переживать за свои эмоции. Я заставил тебя переживать вчера, так что, в какой-то мере, заслужил. - Не заслужил, - шепчет Чимин. – Ни мгновения. Ни одного сказанного мной вчера слова. Ты заслужил только быть любимым. Он тянет Юнги к себе, целует его нежно, вкладывая в этот поцелуй всё своё сожаление о произошедшем. - Я думал утром, что сделаю нам завтрак и мы помиримся, - шепчет Чимин, расслабляясь от того, как Юнги поглаживает его спину, как ладони альфы оглаживают лопатки и чуть разминают поясницу. – Но ты уехал. - Я решил дать тебе немного времени остыть… но, кажется, чуть не довёл тебя до нового витка истерики, - отвечает Юнги. – Больше не оставлю тебя одного. К чёрту этот офис. Справятся как-нибудь без меня. Кажется, пора передавать полномочия Сокджину, чтобы они меня не дёргали по поводу и без. - Ты же трудоголик, - Чимин жмётся щекой к его плечу. – Уверен, что это хорошая идея? - Иногда случается так, что приоритеты сдвигаются, - Юнги целует его в волосы. – Когда мы поженились, моим приоритетом стал ты и наша семья. Скоро она станет больше на одну чудесную малышку, и я не хочу пропустить то, как она будет расти. Разумеется, я не оставлю работу совсем. Но на время перед тем, как ты ляжешь на сохранение, и после родов я буду рядом с вами. Чимин чувствует, как его снова накрывает удушающим стыдом. Этому человеку вчера он смел наговорить столько гадостей… - Эй, - Юнги поддевает пальцами его подбородок. – Выбрось из головы всё, что произошло, слышишь? Я люблю тебя. И твои эмоциональные горки этого не изменят. Слышишь меня? - Да, - тихим дрожащим голосом отвечает Чимин. - Вот и чудесно, - Юнги берет его за руку и переплетает пальцы. – Я жутко голоден. Поужинаем? - С удовольствием. Кажется, я могу съесть слона, - смущённо шутит Чимин. - Ну, - Юнги тянет его за собой из ванной. – Слона не обещаю, но обещаю накормить вас досыта. Чимин идёт за ним, словно привязанный. Как зачарованный. Как любящий бесконечно и безоглядно. Он щёлкает по пути выключателем, гася в ванной свет, и думает о том, что ему бы очень хотелось, чтобы все их разногласия, ссоры и обиды в будущем заканчивались только так – нежными поцелуями и вкусным ужином вдвоём. Чимин хочет верить, что у них обоих хватит на это мудрости и, самое главное, любви.